Легенда о Боргустане

Пусть ветер древности листает
Страницы ветхие веков
И, вороша их, извлекает
Напев забытых ныне слов.

О том, что горы Боргустана,
Их каждый лог и каждый склон
Хранят следы деяний странных,
Следы народов и племен.

Останки тех, кто был предтечей
Живущих ныне здесь людей,
Остатки языков, наречий,
Обрывки мыслей и идей..

Прислушайся! Здесь люди Рима
Шумели будто бы вчера,
Ушли в века. Неколебимо
Стоит вершина – Рим-гора.

С нее, как прежде, в небо птицы,
Взмывая плавно, вдаль летят
Над Боргустанскою станицей,
Где был когда-то Бергу-сант.

Так что же окунемся в древность?
Сегодня шанс нам этот дан…
На Рим-горе стояла крепость
Крутой воительницы Стан.

Не крепость, а гнездо орлицы
В седых стояла облаках.
И Стан когтями хищной птицы
Держала все в своих руках.

Джигитов алчущие очи
Пленила черная коса.
О! Красотою звездной ночи
Искрились девушки глаза.

Но за прекрасным этим взглядом,
За внешностью, что хороша
Жила, наполненная ядом,
Ее коварная душа.

И ей воинственной и властной,
Жестокой, своенравной Стан
В лесу однажды, в день прекрасный
Попался на глаза кабан.

Его, преследуя по скалам,
Газелью скачет - так легка
И, вдруг, отару увидала,
И молодого паренька.

Лежит чабан на мшистом склоне,
Поет о долюшке своей,
И смотрит небо голубое
В глаза, что неба голубей.

Поет о том, что глаз девичьих
Блеск краше неба синевы,
Но гонят прочь его обычно
Отцы от чад своих. Увы!

Все потому, что не барыга.
Для них простой чабан – червяк.
Его имущество – ерлыга
Да пара стоптанных чувяк.

Лук опустив, забыв про зверя,
Внимает этой песне Стан.
На звездоглазую, не веря
Глядит испуганно чабан.

Но горец он! Хоть и без крова.
А Стан прелестна и мила,
Пусть и жестока, и сурова,
Но все же женщиной была.

Что в знойный день меж ними стало,
О том поведать не могу.
То знает Солнце, знают скалы
Да синий лютик на лугу.

Уходит Стан походкой твердой
К себе, к «орлиному гнезду»,
Что независимо и гордо
Стоит у неба на виду.

А наш чабан лежит без звука,
Поскольку острая стрела
Хлестнула из тугого лука
И прямо в грудь его вошла.

К себе « орлица» улетела
И о короткой встрече той
Чтоб люди знали, не хотела
И способ выбрала простой…

А вскоре Бург пришел с войною
И крепость взял, а с нею Стан,
Назвал ее своей женою,
А горный кряж Бургустан.

И звездоглазая « орлица»
По дому стала хлопотать.
Супругой, но не вольной птицей
( куда  от мужа улетать?).

Неумолим закон природы,
Не нами он, а Богом дан –
В свой срок у Стан случились роды,
Родился хилый мальчуган.

Еще во чреве злобы ядом
Отравлен матерью своей,
Но с голубым, небесным взглядом,
Что сини неба голубей.

Он, как трава из подземелья,
Был бледен, хил и плохо рос
И не было, на удивленье,
На голове его волос.

Ни знахари, не ворожеи
Помочь мальчишке не могли,
И мать свезла, его жалея,
В сухую степь, где из земли

Вода целебная струила
Свой чудодейственный поток.
Ребенка вскоре излечила,
И мальчик немочь превозмог.

Шло время. Сильным и кудрявым
Стал, прежде хилый, мальчуган,
Как мать красивым, своенравным,
Но добрым, как отец-чабан.

Покинул хищных и жестоких
Владельцев замка с Рим-горы
И чабаном стал синеокий
И добрый парень с той поры.


PS:
С тех пор степные родники,
Не стали свойствами иными
И, как курорт Ессентуки,
Такое же имеют имя.

« ессен», - значит, жив, здоров, а «тюк»- волос –
Это по- кабардински.
По карачаевски- «ессен», -«туку»- значит, надежное пристанище