А, может, я совсем-совсем не буду говорить?

А, может, я совсем-совсем не буду говорить?
А, может, если промолчу – оно не отзовется?
А, может, эти глупые слова – и есть та нить,
Которая несуетно пятнает наше Солнце?

Какого кляпа надо мне кликушествовать зря?
Кто зрячий – видит всё и сам, и счастливы, кто слепы.
Смотри, какая рыжая, упрямая заря!
Да и с любовью нелады, и стоило о ней бы…

Я, честно, пробовала – губы пообгрызаны уже,
Но вертит кукиши заря на пару с трепетной любовью!
А я – я всё ещё стою на этом самом рубеже,
И тот же самый вечный страх стоит у изголовья…

Слова – что облака, и Солнцу наплевать на них.
Вот, я молчу о холоде при всём честном народе,
А холод не под куртку, а под ребра мне проник,
И от того, что я молчу, тревога не уходит…

И кто-то может рисовать словами росчерки стрижей
На небе, и растить цветы любви на водах многих,
Но Солнце всё ещё горит. И я стою на рубеже.
И холод, страшный холод – на пороге.