О себе. 3

     Первое время, отказавшись от прогулок, я еще любил смотреть на улицу. Мать ставила коляску у окна. Я видел стену соседнего дома, электробудку, корпус детского сада и дорожку внизу. Бедный пейзаж. Когда мать уходила на работу, она перекатывала коляску в свою комнату. Отсюда я видел больше. Эти блочные дома строились на месте частных владений. Какие-то частные дома остались. Двух- и одноэтажные особняки. Из окна мне виден такой особняк. Простой серый куб. Я вижу целиком одну стену и часть другой. Два окна вверху, два внизу. Забор – из рам с металлической сеткой. Каменный гараж, похожий на сборные гаражи. Деревянный сарай. Кусты и несколько елей. Летом, когда окна открыты, бывает слышно, как кто-то играет на пианино. Во дворе живет собака. Еще там живет рыжая кошка. Я знаю всех жильцов этого дома. Тогда мне было интересно наблюдать за жизнью других людей. Но со временем надоело. Между этим особняком и моим домом – пустая территория, заросшая травой. По ее краям – высокие старые деревья. Деревьев было, кажется, одиннадцать, осталось восемь. Три дерева спилили. Справа, слева и позади особняка – такие же блочные дома. Тогда у меня еще не было круглосуточного интернета. Теперь я больше сижу у экрана. Русская муха сидит, английская – стоит. Если они не дохлые. Дохлые мухи лежат и там, и тут. Мать работает в музее на полставки. Она не может надолго оставлять меня одного. Мне нужно время от времени менять положение. Меня нужно перекладывать. Лежа в постели, я могу еще перевернуться. Номер ультра-си. Но в кресле-коляске такие номера не проходят. Единственная причина, по которой за мной нужно присматривать. Если еда (сыр, кусок колбасы) лежит рядом, на уровне моего рта, я могу поесть самостоятельно, помогая себе пальцем. Воду я пью через соломинку. Подгузники Euron, всё в одном, на основе хлопка с индикатором влагонасыщения, антифекальные барьеры, биоцидные компоненты – профилактика пролежней, активный абсорбент нейтрализует запахи, эластичный пояс, идеальны для длительного использования (я скопировал это из сети и вставил). Никаких проблем с испражнением. С поллюцией тоже. Я мужчина и ничто мужское. То есть ничто, кроме поллюций и фантазий. По правде, я могу доставлять удовольствие самому себе. Мастурбацией это не назовешь. Иногда я думаю, что мать могла бы раз в год, в день моего рождения, приглашать на дом девушку. Не знаю, правда, есть ли у нас такие девушки. Специальные девушки для ублажения инвалидов. В Англии есть. Я прочел об этом в сети. Тогда у меня и появились такие мысли. Раньше я представлял себя с женщиной, но это были просто фантазии. А теперь к ним присоединилась реальность. Реальная возможность. Матери, конечно, такое и в голову не придет. И я не могу ей сказать об этом. Остается флирт по переписке. Для горячего секса онлайн у меня недостаточная скорость печатания. Я рассказываю все это, чтобы убедить вас в своей реальности. Если хотите, я дам вам свой адрес. Особенно, если вы – читательница. За отсутствием читательниц, я мог бы удовольствоваться и читателем. Нормальному человеку трудно представить, как трудна жизнь такого инвалида, как я. Возникают самые неожиданные проблемы. О которых обычный человек не задумывается. Не знаю, что еще рассказать о себе. Все равно это не будет решающим свидетельством. Кого это убедит? Расскажу, как я писал о Гулливере. Получится рассказ о рассказе. Или не получится. Сегодня уж точно не получится. Я пишу с утра. А сейчас уже восемь вечера. Кто может, пусть сделает больше и лучше. Хотя нет, не нужно. Моя задача – убедить вас, что никто другой такого сделать не может. Никакой Гулливер о двух руках и ногах не способен написать такое. Может быть, чтобы поверить в мою реальность, нужно просто ко мне привыкнуть. Если я напишу о себе столько же страниц, сколько я написал о Гулливере, то, возможно… Мысль ясна, и я не буду ее заканчивать. Самым трудным было придумать и написать все эти философские вещи. Мне казалось, я достаточно начитан. Но нет, пришлось еще прочесть массу философской литературы. От Платона до Шопенгауэра. И дальше со всеми остановками. Признаюсь, меня утрясло, укачало. Набил оскомину. Пришлось сделать перерыв и написать о диггерах. Я еще допишу эту историю. Впереди у меня дни и годы.