Точка Джи. Последняя глава и Послесловие

Глава 28

В ожидании неминуемой разлуки мы толпились на крыльце аэровокзала.
Молчали…. И только изредка обменивались ничего не значащими фразами, вроде «эй, а может нам багаж в плёнку завернуть?», или «ребята, а не покурить ли по последней?»…
- Вы что, с ума посходили? – не выдержала Анюта. – Мы же через двадцать минут расстанемся с Морой и с Папуасией, и даже, возможно, вообще никогда больше не увидимся, а вы всё молчите и молчите.
- А что тут скажешь? – насупился Михаил. – Всё хорошее когда-нибудь заканчивается.
- Это ложь! – тут же вскинулась Могилёва. – Мы так привыкли к этой глупой фразе, что даже не задумываемся над тем, насколько она фальшива.
- Почему? – удивился Петрович. – Мы живём в мире, где даже жизнь заканчивается смертью, а это, как ни крути, печальное событие. Разве никто из нас не ловил себя на мысли, что человек, даже в самые счастливые минуты, всё время чего-то опасается, подсознательно ждёт какого-то подвоха, который испортит впечатление обо всём хорошем, что с ним случилось? Даже в детстве родители нам говорили, что тот, кто много смеётся, будет много плакать. Разве не так?
- Пессимист, это хорошо информированный оптимист, - фыркнула Инна.
- Я когда-то читал у Блеза Паскаля, - вклинился в разговор начитанный Мора, - что величие человека заключается именно в том, чтобы ОСОЗНАВАТЬ себя несчастным. Вот дерево, например, не имеет ни малейшего представления о своих несчастьях.
- Демагогия! – не стал поддерживать дух панихиды Михаил. – С чего это вы все повелись на мою глупую шутку? И разве кто-нибудь из нас знает, что испытывает дерево, когда его рубит дровосек или когда его распиливают на доски? Мне кажется, что парадокс нашей жизни как раз и заключается в том, чтобы осознать конечность любого несчастья. Мы сейчас грустим, потому что нам вчера было очень хорошо и теперь жалко расставаться, но не означает ли это и то, что сегодняшняя грусть дарит надежду на завтрашнюю радость? Мора увидит жену и дочек, мы прилетим домой, встретимся с друзьями, порадуем всех подарками… Инна, ты согласна?
- Конечно! Я всё думаю над словами Андрея… про смерть… Ведь мы были у тораджей, для которых смерть – это не печальное событие, а смысл всей жизни, почти праздник. Разве вы могли забыть об этом?
- Мне вообще кажется, что всё, что с нами произошло, случилось в какой-то параллельной жизни, - закивала головой Аня. – Я тут вчера вспоминала и остров счастливых людей, и Патрика, и Флорес, и драконов, и ребят-змееловов, и мангры с летучими лисицами..
- Которые откладывают синие яйца, - в один голос добавили Андрей и Миша, и оба расхохотались.

«Заканчивается посадка на рейс номер такой-то, следующий по маршруту Джаяпура-Джакарта. Пассажиров Родин, Шереметьев, Могилева, Смирнова просят пройти к трапу самолёта», - страшно коверкая наши фамилии забубнило джаяпурское радио на плохом английском.
- Вот чёрт, докурились! – завопили мы, и принялись спешно целовать Мору, тиская его хрупкие плечи со всей силищей широкой русской души.
- Посадочные талоны!!!! – успел крикнуть Мора, прежде чем мы скрылись за стеклянными дверями выхода на посадку, - Вы забыли, что вам лететь с пересадками!!! Что ж вы будете без меня делать?

Конечно, мы не могли видеть из иллюминаторов нашего самолета толпы, стоящей внутри здания, но почему-то каждый из нас был уверен, что всё-таки видел… И гомонящую разноцветную человеческую массу, и антрацитово-чёрные лица теперь уже совсем не страшных папуасов, но главное – каждый видел худенькую смуглую руку с зажатой в ней алой бейсболкой, поднятую вверх в знак прощания.

Остров Новая Гвинея остался далеко позади. Самолет взял курс на Макассар, где нас ждала пересадка, затем на Денпасар, где нам нужно было принять на борт транзитных пассажиров с Бали и лишь затем стартовать в Джакарту, которая по сводкам метеобюро никак не могла оправиться от грандиозного наводнения.
- Ребята, а вам не кажется, что это символично? – спросил Михаил. – Мы снова повторяем наш маршрут, словно для того, чтобы он получше закрепился в памяти.
- Специально для Могилёвой, - улыбнулась Аня, - Чтобы она ничего в новой книге не перепутала.
- Ты плохо знаешь мою жену, - отшутился Петрович, - Пока она свою «Точку Джи» не допишет, ни одного килобайта из увиденного в её голове не потеряется.
- А когда допишет?
- Всё! Полное форматирование диска! Будет освобождать память для новых впечатлений.
- Ну-ну, - пробурчала Инна, - Издевайтесь, издевайтесь… А я пока посплю…

Увы, поспать ей не удалось.
Андрей снова почувствовал себя плохо.
Во время пересадок он с трудом выходил из самолёта, пошатываясь от усталости и изматывающего озноба. Теперь уже и у него самого не осталось сомнений в том, что он заболел, и заболел серьёзно, а не просто «прихворнул», как пытался внушить своим товарищам последние десять дней. «Господи, сделай так, чтобы это был грипп!» - просила его жена высшие силы, всё отчётливее понимая, что на этот раз не пронесёт и никакие силы не помогут.

В Джакарте лил дождь.
Тропический ливень - один из основных туристических аттракционов для любого путешественника, приезжающего в эти края. Если вы съездили в Индонезию и ни разу не угодили под ливень, считайте, что не увидели главного...
 Нет, это не дождь. И даже не сильный дождь. Это - вселенский потоп, хляби небесные, катастрофа, благодать, ад и эйфория одновременно, это десять ведер воды на один квадратный сантиметр.
Мы всегда улыбаемся, когда наши друзья и родные спрашивают, а не попадём ли мы туда в сезон дождей? Да мы просто молим бога об этом! Ведь тропические ливни для путешественника (не для жителя) – это не неприятности, а, наоборот, самые настоящие … приятности. Особенно хороши ночные ливни, которые просто убаюкивают тебя, спящего под пушистой перинкой возле открытого окна, бережно оберегая от посягательств всякого комарья и мошки (вода их просто сбивает на землю).
Дневной ливень - другая история. Попасть под него удается не всем. Но уж если случилось... Зонт брать с собой бесполезно, не поможет. Не поможет плащ, непромокаемая куртка. Ничего не поможет, поскольку ливни здесь не просто бурные, а какие-то... сумасшедшие. Льет с такой силой, словно вниз, с облаков, направлены тысячи пожарных брандспойтов. Струи воды разве что синяков на теле не оставляют. Но барабанят так, что, стоя под дождем, получаешь настоящий вертикальный душ «имени товарища Шарко».
Приземлившись, мы тут же получили СМС от Саши Подшивайлова, который должен был прилететь с ребятами в Джакарту буквально на следующий день после нас: «Ребята, как погода? Дождь идёт?».
Что ответить тебе, дружище? Не идёт… Он и есть сейчас Джакарта, этот дождь. Но ты не пугайся! Как только небо затянет свинцовыми тучами, сверкнет молния и громыхнет гром, как только о землю шмякнутся первые капли, как только робкий дождик превратится в сплошную стену воды, низвергающуюся на землю, сделай следующее. Махни рукой на все ваше имущество, что болтается в рюкзаке за плечами, сними босоножки, раскинь руки. И, подставив лицо под эту теплую тропическую воду... наслаждайся! Дома в Бишкеке (как и мы в Москве) ты такого не испытаешь!

- Мадам, это ваш багаж?
От рассуждений о красоте и силе индонезийской стихии нас отвлек голос молодого таможенника.
- Да, сэр.
- Что у вас там?
- Сувениры…
- Какого рода сувениры?
- Ну… Луки, стрелы… Копья…
- Есть сувениры из редких животных или птиц?
- Не знаем! Нам багаж в отеле упаковывали, - выкрутилась Анюта, которая еще не понимала, почему Инна так побелела.
- Распечатайте коробку…

Стоит ли говорить о том, что случилось после?
Инне хотелось одновременно и плакать и смеяться. Она не успела рассказать друзьям о походе в лавку контрабандистов и о том, как удачно они с Морой выполнили все поручения Петровича. Сейчас она грустно смотрела на Мишу и Андрея, которые с завороженными лицами наблюдали за тем, как таможенники аккуратно разворачивают старые газеты, извлекая на свет божий сокровища, за которые любой этнографический музей мира отдал бы сотни тысяч долларов. Ну, может и не сотни, и даже не десятки, и не музей… Но любой путешественник (и это уже совершенно точно) готов был бы отдать жизнь за обладание уникальными и самобытными произведениями обычного папуасского быта, родом из каменного века, из неолита, из колыбели человечества.
Так что контрабандистов из нас не вышло…
Нам спокойно отдали все деревянные сувениры, несколько раз пропустив их через какой-то специальный телевизор, но извлекли всё, что представляло редкость: оружие из берцовых костей, кинжалы из птичьих клювов, короны из перьев райских птиц и даже лапы казуаров…  Что ж, мы рискнули и проиграли. Судя по алчному блеску глаз, вспыхнувшему синими огоньками в зрачках таможенников, наши сувениры не долго останутся бесхозными. Их выгодно продадут другим туристам, или оставят на память себе, или подарят друзьям.
- Эх, а я даже ничего из этой красоты не успел сфотографировать…, - горько вздохнул прозаик Родин. – Лучше бы мне всего этого и не видеть было…
Странно, но нам совсем не было жаль денег, потраченных на подарки, которые мы везли в Россию своим родным и близким. Мы жалели только о том, что для документального подтверждения всех чудес, которые нам довелось увидеть в Индонезии, останутся только наши фото и видеопленки, да, возможно, книжка, которую напишет Инна. Потрогать, пощупать, понюхать и осознать, вообразить совершенно параллельный мир иной цивилизации, материализованный в «конфисканте» уже не получится ни у кого.
Но, может быть, это и к лучшему.

Лайнер тяжело оторвался от взлётной полосы и стремительно взмыл в небо. Сиреневая чернота заполнила глазницы иллюминаторов, а мягкий голос бортпроводницы заглушил подступившую грусть: «Внимание! Наш рейс проходит на высоте 11 000 метров. Через 12 часов мы приземлимся в Москве. Приятного вам полёта!».


Послесловие.

А послесловия в этот раз не будет.
Будет – Продолжение.
И уже через полгода мы, а с нами вместе наши читатели, снова окажемся в далекой Папуасии, чтобы вместе с Морой, Исайей и Итуном совершить головокружительный прыжок в прошлое. «Машина времени» на сей раз отправится в гости к «охотникам за головами»….. Вы как? С нами?