Когда-нибудь сменятся карты и лица...

Когда-нибудь сменятся карты и лица
И все навоюются вдоволь со всеми.
А мне остаётся не то что гордиться,
Осмыслить хотя бы, что я видел время,

Которое, кажется, всё ещё между -
Не то, что бы грешно, не так, что бы свято.
И годы мелькают в падении снежном:
Две тысячи первый, две тысячи пятый...

И  я привыкаю к падению снега,
И Родина есть, и не верится в это,
Покуда глазами царей и генсеков
Не глянет она с потемневших портретов,

Пока орденами ушедшего деда
Не звякнет под майские солнце и ветер.
Воспитаны кем-то, взрослевшие где-то,
Мы всё-таки очень жестокие дети.

Ещё поминая за прошлое павших,
Но впредь поклоняясь довольным и сытым,
Мы нашу страну не считаем за нашу,
Мы те, о которых друг другом забыто.

Иных растянуло по разным причалам,
По разным вокзалам, где всё по-другому.
А я, вроде, дома, но этого мало,
Когда исчезает понятие дома.

И, будучи как бы совсем из народа,
Всё чаще играешь собой иностранца.
За окнами сыпятся, вьюжатся годы:
Две тысячи восемь, две тыщи тринадцать...

Растёт календарь, и времён вереницу
Нетающий снег постоянно листает.
Пускай будет так, лишь бы наша страница
В итоге своём не осталась пустая