Старик

  Старик на инвалидной коляске медленно передвигался вдоль дороги, прокручивая громоздкие колеса худыми морщинистыми руками.
 Было видно, что каждое движение дается ему с усилием - коляска вязла во влажном грунте проселочной дороги. Но упорства старику не занимать! Он стремился побыстрее преодолеть эту самую трудную чать пути, чтобы, наконец, остановиться на той знакомой полянке, окруженной стройными мохнатыми соснами. Там, где еще не прошелся осенней кистью мастер, оставив нетронутой чистоту изумруда в красках
вчерашнего лета. Там еще зеленел ковер трав вперемешку с броскими полевыми цветами, нежно склонявшими свои скромные головы, словно стесняясь своей яркой окраски... Казалась чудом эта сохраненная красота земного покрова; она манила, звала, влекла к себе, как что-то неведомое, притягательное, сказочное...

         Старик, наконец, достиг края поляны и остановил коляску, вздохнув с облегчением. Вокруг благоухала тишина. И только маленькие нарушители - птицы кружились, порхая с ветки на ветку, время от времени перекликаясь...
         Человек поднял голову к небу - оно было бесконечно-голубым, бездонно-притягательным, чистым и легким... Такое небо было только в этом месте, в этом небольшом, но удивительно красивом мирке...
         Старик с наслаждением вдохнул упоительно-пьянящий, живительный воздух. Казалось, он заглатывал его, как живую воду, смакуя каждую каплю, каждый глоток, каждый вздох... Не было ничего в его такой длинной жизни прекраснее этого зачарованного островка природы, где соприкасалась душа с естеством, с сущностью сотворения, с самим Творцом...
         Цветы еще благоухали своим ароматом, притягивая редких пчел, неведомо откуда залетевших в эту глубь, но весело снующих между трепещущих лепестков, удовлетворенно потягивая сочный нектар... Заносчивые бабочки порхали над травой, хвастаясь своей пестрой окраской, и застывали на коротких ветках низких кустов, и казалось, что на поляне распустились новые цветы...
         Осмелевшие птицы подлетали к сидевшему неподвижно человеку и легко опускались на его руки, плечи, голову... Он не шевелился, боясь спугнуть этих посланников небес, приглядываясь к их шустрым движениям. Ему все было любопытно, как-будто  никогда раньше он не наблюдал за птицами, не любовался природой... Просто сейчас он по-другому воспринимал этот прекрасный, живой мир, говорящий с ним на своем языке, такой трепетный и ранимый...
         Время застыло, с удивлением окружив этого чудного человека в инвалидной коляске, облепленного птицами, улыбающего своей неповторимой
 улыбкой, будто не было иного счастья, чем сосуществовать с живой природой, быть с ней одним целым, сливаясь в ее красках, запахах, таинстве...
         Ветки сосен едва покачивались, выражая свое согласие и удовольствие; а ветер притаился в подлесье, выглядывая настороженно - а вдруг его позовут разрушить эту затянувшуюся идилию...

         Потянуло прохладой... День уходил, оставляя за собой шлейф ароматов и солнечных бликов, привычно опускаясь вместе с солнцем к горизонту. Стало темнеть. Старик поежился, чувствуя приближение сумерек, потер холодные руки. Привычным движением взялся за колеса коляски, с силой толкнул, поворачивая в обратный путь. На прощание он оглядел такую родную для него поляну, будто прощался с ней навсегда, с сожалением вздохнул и молча поехал в обратный путь туда, где никто его не ждал. Там, в жестоком человеческом мире, он, как затравленный зверь, забивался в свой покосившийся дом, чтобы не видеть злых взглядов, ухмыляющихся лиц, не слышать преследующих его грязных слов...
 Он просто боялся потерять частичку тепла, доброты и сияния, боялся выдохнуть тот драгоценный воздух, который еще дает ему силу жить...
 Несмотря ни на что... Здесь, в его маленьком мирке, окруженном мохнатыми сосными, он чувствовал себя человеком, частью Вселенной, и верил, что когда-нибудь все изменится, и люди станут другими - мудрыми, терпеливыми, светлыми...
         Когда-нибудь... Но уже в другой жизни.

                3.04.2013 г.