Е. И. Нифанина Пережитое

Из записей Елены Ипатовны Нифаниной
    
     Елена Ипатовна Нифанина родилась 23 мая 1903 года в выйской деревне Тинева, в многодетной семье Тюпышевых.  Семья жила бедно, хлеба своего не хватало, и девочка ходила по миру, просила у более зажиточных людей кусочки.  В те времена люди были воспитаны так, что если кто-то зашёл в дом и просит : «Подайте, Христа ради, милостинку», никто не смел отказать.  Это считалось за большой грех. Люди помнили поговорку: «От тюрьмы да от сумы не отказывайся, ни за что попадёшь». И обеднеть может каждый, в случае пожара или какого-то стихийного бедствия. Родилась Олёна, так её звали в деревне, вначале трагического двадцатого века. На её памяти прошли все войны:  Японская ( 1904 -1906 гг.); Первая Мировая ( 1914 -1917 гг.); Гражданская война на Севере ( 1918- 1920 гг.), которая прошла через её родную Тиневу, самая страшная и ужасная Великая Отечественная война ( 1941 – 1945 гг.).    Жили в большой бедности, поэтому учиться в школе не  пришлось. А тяга к знаниям и учёбе была большая. После окончания Гражданской войны в Тиневе организовали курсы ликвидации безграмотности. После окончания годовых курсов в деревне она считалась, среди односельчан, самой грамотной.  В 1927 году вышла замуж на Василёво ( последняя деревня по реке Выя в тридцати километрах вверх по течению) за Алексея Андреевича Нифанина. Вместе с мужем вступили в колхоз» Красный Василёвец».  Стало не до учёбы: домашняя и колхозная работы отнимали много времени, да  подрастали четверо детей. Потом началась Вторая мировая война, муж ушёл на фронт и потянулись безрадостные годы ожидания Победы.
   Впервые Елена Ипатовна опубликовала своё стихотворение в 1949 году,  в районной газете «За новый Север» - как талантливого поэта, впервые открыл для читателей Александр Александрович Тунгусов – редактор районки. Приехав в командировку на Выю, работники сельского совета посоветовали встретиться с Олёной, женой продавца Олёши Нифанина, с Василёва. Несмотря на отдалённость Василёво (  45 км от Гаврилова), он отправился туда пешком. И очень удивился её, самородному,  таланту. С того времени вёл её по литературной тропе  в пределах  Верхнетоемского района всю жизнь. Газета часто печатала стихи, сказы, басни. Елена Ипатовна обладала прекрасной памятью, поэтому очень много знала старин, слышанные от старых  жителей деревни. Её замечательная басня « Одна ли сковорода подмазку любит», к великому сожалению не сохранилась до наших дней. Летом в 1959 году, на Василёво приезжали журналисты из журнала «Крестьянка» , и потом напечатали небольшую статью  с её двумя стихотворениями.
После выселения жителей д. Василёва в 1957 году, переехали с мужем в д. Сухой Нос ( под В-Тоймой), и в 1971 году умерла. Похоронена там же.
   Благодаря Александру Александровичу Тунгусову, мы сегодня имеем возможность читать её исторические строки, которые позволяют, поколению 21-го века, узнать горькую  правду о той, прошлой, жизни  20-го века.
 
  Пережитое
   
       Река Выя небольшая, протяжённость её километров двести. Многие бывали у её истока. Говорят, река выпала из круглого болота и сразу потекла рекой, а не ручейком; протекала сначала из-под севера на юг, прошла половину пути и начала кружиться  на месте: наделала таких витков, всем на удивление. Такие крутые повороты, крутые мысы! А потом повернула под восток и пошла прямо до реки Пинеги, влилась в неё и стала притоком.
    В пяти километрах, от устья реки Выя, расположена Выйско-Ильинская волость с 20 деревнями. Тут же была приходская церковь, которая  обслуживала всё население реки Выя. А деревня Василёво находилась всех выше по реке – 60 километров.
Повыше по реке будет Гавриловская волость, с десятью деревнями.
   Один старик читывал древнюю летопись, слова в ней -  не целые, а под титлами. Ещё не было будто Верхней Тоймы, Вершины и Выи, не было населения по всей Пинеге. А было одно только Василёво по всему нашему краю. В летописи говорилось, что по той небольшой реке – одна единственная деревня на крутом мысу. Мыс находился выше по реке той деревни, которая теперь Василёво, четыре километра, на устье реки Серовы. И действительно, это был крутой мысок. Тут не могло быть большой деревни, а дома два-три.
  Когда я, в двадцать седьмом году, вышла замуж, тогда первую весну мы пасли коров, как раз на том месте, где было старое Василёво. Сидели, помню, на дереве, которое уже погнило немного, и мне сказал старик, Михаил Григорьевич: « Вот здесь и была когда-то деревня». Дерево, на котором мы сидели, было сантиметров на шестьдесят с лишним в диаметре.  Я пошла дальше,  посмотреть, где были поля. Но там тоже оказались  деревья очень толстые. А ведь тут было когда-то поле. Лес годен на постройку, от ветра качался. Река этот мысок отрезала, и тут оставались только признаки старого русла озёр да лога. А сама деревня, как в мешке занесена, ни в какую сторону нет дороги. До Суры прямо – 60 км, и до Вершины – 60 км, до нижнетоемского Качема – 60 км, а до устья Выи – 70 км. Самой рекой плыть, то сто километров. Откуда и чьи эти люди, которые первыми тут поселились, никто не знает. Поначалу этих первых людей было только две семьи: потому что фамилии Бурлёв и Нифанин больше не встречаются. Разговор василёвцев твердый, ни к какому другому не подходит. Родители смала приучали ребёнка звать отца не папа, и не тятя, а батько. Первая поговорка: парень детина…
   На устье Выи, говорят, что первой заселилась какая-то чудь. Когда приехали сюда люди московского князя, то они прогнали племена чуди. Говорят, что тех очень много было, и не хотели уходить с насиженных мест, но оказались бессильны. Их прогнали от деревни Чудиново прямо за Пинегу.  Там, где они поднимались на угор, будто бы это место видно до сих пор: крепко выбито, не зарастало. Поехали эти люди да так жалобно завыли, что далеко слышно было. И прозвали московские люди реку Выей, и до сих бежит под этим названием. Есть там и Княжьё поле. 
   Сколько утекло воды с тех пор, как зажила и разрослась наша деревня Василёво! Какие жили здесь весёлые мужики! Любили они и петь, и плясать. А всего крепче любили бороться, тянуться на палках, на крючках. Это всё ещё происходило до революции, когда в выйских деревнях жили кто как мог. Земля хлеба давала мало, и часто случались заморозки. Тогда хлеб на корню вымерзал, и больше всего страдали жители Василёва да Тиневы. Заработков не было, не было и лесозаготовок. Осенью на охоте не много наловишь, да и стоила белка пять копеек.  Женщины все годы только и знали, что возились со льном: надо одеваться и старому, и малому. Из одежды носили всё своё: белые рядовки, белые шубы, белые портяные рубахи, даже на голову женщины навязывали белые портяные платки. Мужики не знали, что надо двои штаны одевать. Дети, кто не пошёл просить кусочки, сидят всю зиму дома. А как весной запахнет, они бегут босиком по деревне, в одной длинной, домотканой рубахе. Парни не стриглись, волосы у них – до шеи. А по какой-то причине остригут, того звали Стрижик. Так наши василёвские мужики были настоящие ослики, правнуки которых живут и сейчас.
  Все, кто мог, ходили просить на Двину. Старики, говорят, ходили пешком через Кострому на Волгу – тянуть барки. Уйдут весной, а придут страдой. Домой принесут заработок – двенадцать рублей. Пьяниц много не было.
   Жили неграмотно, если письмо придёт от солдата, а служили по 25 лет тогда,  то родители идут в общество – в деревню Зайцево, за 48 километров. Там писарь письмо прочтёт и напишет ответ.
    В девятнадцатом столетии народ на Вые плохо жил. Моя мама с 1867 года рождения, запомнила, что не знали, что это за картошка. Сеяли только репу. Были, говорят, семь годов безколосых, с 1832 – 1839 гг.),  много народу померло от голода. 
   Я запомнила одного старика, который сказывал, что помнит: в деревне было всего 15 жителей. А я когда подрастала, то на Тиневе жило более шестидесяти семей. А на Василёве, говорил старик, было больше.
   У нас, на Тиневе, есть Гущина пожня, ставят один зарод сена, десять возов выходит. Говорят, этот зарод один мужик другому отдал за кринку гущи… Вот как жили.
   Дорог не было, ездили за реку через мысы. А когда Выя разольётся – никак не попадёшь в волость.