короли

бьется во мне, сыплется пеплом с моих волос, кричит мне в ухо - так уже повелось, что между нами двумя - расстояние, равное шести месяцам горного, ухабистого пути к шедевру; шкрябалось, рвалось, стремилось туда, где не окажемся никогда. а теперь сидишь, улыбаешься, спокоен, тих; мы состарились, отче, наш говор стих, мы потрепались, познали, где свет, где тьма - и теперь это твоя тюрьма. теперь никаких "привет", никаких "до дна!" - лишь улыбка и тишина

королями вместе, как планировали, не стали, остался только взгляд твой, темп твой и отблеск стали иногда проходит ко мне опрокинуть по стаканчику цинандали, режет, шлифует, колет холодом, как зима - это уже моя тюрьма. никакой аферы, раздела власти или напора - что нам осталось? тут только мы и горы: две соседние, заснеженные высоты - оставить себе по вершине, и карабкаться в нее, перейдя на ты со своим королевством, отрезанным до аршина.

я тебя не боюсь теперь, у меня тут своя гора: свой размах, горизонт, твердая кожура вместо кожи, снаружи и изнутри, я все-таки зажигаю тут свои фонари на "три", захочешь - стань на край своей, посмотри; не захочешь - твоя беда, мы не вернемся сюда никогда. станем, разве что, на обрыве - кури, кури, ты махнешь рукой, я махну в ответ; я уйду, а ты будешь смотреть мне вслед, сжигая время в пепел до туманной своей зари