На последнем дыхании

 Скоропостижный будто зреет бунт:
 я сплю в тельняшке,
 тороплю судьбу,
 но дожидаюсь от природы милости.
 Она же странный делает виток…
 без запахов… и цвет совсем не тот
 в том месте, где нарциссы могут вырасти.
 Гуляющим там зябко. Парк закрыт.
 Фонтан,
 что в виде мальчика, стоит
 без умысла и смысла, в снежных памперсах.
 Пульс жизни на пределе… от и до.
 Совсем без стрел остался Купидон,
 не целится в сердца, но тем опасен он,
 чей поцелуй горяч среди зимы.
 Он – праздник,
 он же – подвиг. Краткий миг –
 и губы, как под снегом битум, – в трещинах.
 В деталях обновленье тут и там,
 лишь легендарной Ники гибкий стан
 (Самофракийской) безголов по-прежнему,
 безрук и… не цепляется за жизнь,
 зато крылат,
 чтоб делать виражи.
 Взмах левого крыла – подмога правому,
 чтоб воспарить и – прямо в парадиз,
 и веровать – планета просто диск,
 а кто не верит, пусть заглянет в справочник.