Про казака Данилу Гл. 15

В лесной глуши, в своей пещере
Сидел старик монах-аскет.
Жизнь, посвятивши божьей вере,
Жил одиноко много лет.

Пустынно было в его келье:
Священных книжек пара стоп,
Лампадка, образ, а постелью
Ему служил дощатый гроб.

Он собирался спать ложится.
Сухарь с водичкой пожевал
И только на ночь стал молиться,
В пещеру человек вбежал.

Немало разного народа
Видал старик за долгий век,
Но не встречал страшней урода,
Чем этот грешный человек.

Глаза вошедшего сверкали,
А тело колотила дрожь.
Он пасть клыкастую оскалив,
Лицом на вепря был похож.

–Молись, отец – сказал монаху, –
Проси прощения грехов.
И в ноги бросился с размаху,
Не зная подходящих слов.

Взял в руки книгу схимник старый
И на писанье бросил взгляд
И вздрогнул, словно от удара,
Невольно отступив назад.

–Молиться за тебя не буду.
Твоей душе прощенья нет.
Скорее уходи отсюда!
Нельзя с тобой быть вместе мне.

–Старик, ты надо мной смеёшься.
Прошу, верни душе покой.
Грехов прощенья ты добьёшься,
Коли захочешь – ты ж святой.

–Я не смогу тебя утешить,
Хоть и молюсь немало лет.
Ты – бес, ты самый страшный грешник
Из всех живущих на земле.

И не смеюсь я, не злословлю.
Сгубил ты многим людям жизнь.
В священной книге буквы кровью
От возмущенья налились!

–Нет! Ты смеёшься! – злобно, грубо
Кричал на схимника урод, –
Я вижу, как ты скалишь зубы,
Как ты кривишь свой хилый рот.

Трясясь от злобы и от страха,
Он посох схимника схватил.
И замахнувшись на монаха,
Ударил в темя и убил.

Свершив злодейство, он поспешно
Из кельи старца вышел вон
И в этот миг великий грешник
Услышал громкий, жуткий стон.

Горящим взглядом, взглядом беса
Осматривался он вокруг
И увидал, как из-за леса
Восстала пара тощих рук,

Громадных, с длинными когтями...
Колдун не мог найти ответ,
Зачем им из могильной ямы
Тянуться вверх на белый свет?

Они трясись и вдруг пропали...
Колдун, весь белый свет кляня,
Хоть в нём все жилочки дрожали,
Взобрался все же на коня.

Спастись пытаясь от кошмара,
Что всюду следовал за ним,
Решил направиться к татарам,
Поехав через Канев в Крым.

Коня безжалостно стегая,
Два дня скакал и, наконец,
Приехал в город Шумск, а Канев
Совсем в другой был стороне.

И снова версты замелькали.
Он в Киев возвратиться рад,
Но день спустя, приехал в Галич,
Лежащий близко от Карпат.

И так, куда бы он ни ехал,
Стремясь подальше от Карпат,
Ему незримая помеха
Мешала и влекла назад.

И если б кто-то изловчился
К уроду в душу заглянуть,
Он бы смеяться разучился
И ночью бы не мог уснуть.

Приливы страха и досады
Жгли душу колдуна огнём.
Ему хотелось без пощады
Весь мир топтать своим конём...

Уж по камням стучат копыта –
По горным тропам скачет конь.
Видны снега и лишь сокрыта
Под шапкой туч гора Кривонь.

Вдруг пик от туч освободился.
И в поднебесной вышине
Глазам безбожника открылся
Огромный всадник на коне.

Конь колдуна, взъерошив гриву,
Взбрыкнул, по дикому заржал
И неожиданно ретиво
К крутой вершине поскакал,

Как бы его ужалил овод.
Откуда в нём такая прыть?
Колдун натягивает повод,
Стремясь коня остановить.

Но конь как будто взбеленился
И прямо к всаднику скакал.
А всадник вдруг зашевелился,
Проснулся и ... захохотал.

От громового его смеха
Тряслась карпатская земля
И леденящее кровь эхо
Проникло в сердце колдуна.

Он чувствовал, как кто-то сильный
Внутри души его ходил
И там по сердцу и по жилам,
Как молотом железным бил.

Он, не владеючи собою,
Кричит коню: "Остановись!"
Тут всадник мощною рукою
Его схватил и поднял ввысь.

Простор открылся необъятный.
Он видит, как со всех концов,
Встав из могил, спешат к Карпатам
Десятки страшных мертвецов.

Они сошлись меж гор в провале,
В глубоком, мрачном и сыром.
И там столпившись, ожидали
Грядущей встречи с колдуном.

Глядела вверх, задравши рожи
Толпа ужасных мертвецов.
Между собой все были схожи,
Как двойники – с одним лицом.

И всадник в пропасть бросил жертву
И там, внизу раздался вздох.
Пока летел в объятья к мёртвым,
Колдун от ужаса подох.

А мертвецы, как волки, жадно
Стали кусать его и рвать.
И лишь один мертвец громадный
Его не грыз – не мог привстать.

Он рвался, словно зверь голодный,
Помочь товарищей моля.
И от его потуг бесплодных
Тряслась карпатская земля.

С тех пор немало дней промчалось
И не один годок минул.
Кому в Карпатах быть случалось,
Мог слышать странный мощный гул.

Нет, то не вешние потоки,
Бурля, по склонам вниз бегут.
То где-то в пропасти глубокой
Скелеты мертвеца грызут.

Нередко случаи бывали –
Тряслась и трескалась земля.
При этом люди погибали,
Их скот, жилища и поля.

Один ученый утверждает,
Что возле моря есть гора.
Её вершина полыхает
Огнём – в вершине той дыра.

Из той дыры – огня потоки
И в небо, словно пушки бьют.
И эти взрывы, этот грохот
Всю нашу землю и трясут.

Но старый люд всё точно знает,
Что под землей мертвец растёт.
Когда он кости расправляет,
Тут нашу землю и трясёт.