Безысходность

- в чем заключается твоя свобода? – спросил он, - в чистой искренней любви. Любви к Богу, - ответила она.

Ночь. Темнота такая, что не видно как душа человека, лежащего на досчатой кровати, борется за свое спасение. Не видно, но слышны кашель и слабое почмокивание пьяными губами плоти, напоминающей человека. Тощее, хрупкое тело, покрытое синяками из-за полопавшихся сосудов, которые не выдержали нервного перенапряжения за последние несколько лет, лежало, слегка подергиваясь. Это была девушка. Она давно сумела позабыть о существовании жизни и всех составляющих этого понятия. Её мозг не занимали теперь вопросы продвижения новой идеи в мир. Печатные листы были разбросаны по полу, а сигарета, казалось, дымилась в пепельнице с самого сотворения мира. Костлявые доски сплели паутину жизни этой несчастной героини своего же романа.

В комнату отворилась дверь, вошла старуха, на вид лет 84. В тот момент яркий луч бледной луны проник в комнату и осветил весь ужас, в котором существовала эта семья. Часы, стоявшие посредине комнаты, не подавали признаков жизни, стрелку удерживали молекулы пыли, застывшие в том состоянии, в котором сделали свой последний шаг. Старуха была единственной, кто создавал движение в глухой тишине комнаты. Она обреченно присела на стул, положила сухую руку под голову и, нашептывая себе под нос песню, потихоньку заснула.

Солнце светило сквозь пыль и дым папиросы в руках женщины, которая сидела за столом и увлеченно что-то писала. Она была довольно молодая, белые волосы нежно ложились ей на плечи, переплетаясь в незатейливой косе. Ноги она скрестила на стуле, боясь запачкать их, прикоснувшись к полу. Чтобы забыться достаточно увлечься, например, барбитурой или просто переборщить с дозировкой какого-нибудь психотропного препарата. Для нее успокоение заключалось в романе, который она собирала по буквам, по фразам, создавшим целый мир, в котором можно было потеряться, спрятаться от бытия. Над ее головой, казалось, светился нимб, в котором можно было просматривать ее жизнь от счастливого, непорочного детства и до полного разрушения этой гармонии.

Старуха, заснувшая под шепот своих песен, внезапно дернулась и проснулась. Наступило утро. На кухне гремела посуда, которая летела с верхней полки шкафа и разбивалась об пол. Хрустальные бокалы, изящные фужеры также безжалостно делились на мелкие осколки. Голые ноги девушки были в крови и свидетельствовали о жуткой боли, которую должна была испытывать наша героиня. Но еще большую боль, утихающую лишь по вечерам, испытывала ее душа.  Голова разбивалась от мучительных воспоминаний, сердце бешено билось, стремясь вырваться наружу, зрачки были расширены в полуобезумевших глазах девушки. Она разбивала посуду, и каждый удар становился все более ожесточенным. Казалось, она была готова разбить весь мир. Затем она выбежала на улицу и начала кричать, взывая о помощи то к Богу, то к дьяволу, то неизвестно к кому. Через некоторое время ее почти бездыханное тело принесли в дом. В воздухе воцарился привычный запах спиртного, а старуха, нашептывая сквозь слезы песню, снова заснула.

Волосы, белоснежные, легкие как миллионы атомов в атмосфере развивались на сквозняке от форточки, которая была слегка приоткрыта. Женщина держала в руке карандаш, а на столе лежало множество рукописей. Что-то горькое чувствовалось в летнем запахе, стоявшем в комнате. Муха билась о стекло, упорно желая попасть на волю, она назойливо жужжала, не давая мыслям сосредоточиться. Наполовину отвалившаяся дверь мерзко скрипела, напоминая бесконечный непрекращающийся плачь ребенка. Внезапно комнату оглушили крики, раздирающие горло до хрипоты, до кашля, до разрыва артерий в мозгу. Лицо женщины, сидевшей за столом, было изуродовано безобразной маской смерти. Кровь стекала по глазам, подбородку, шее. Кровь тлела на кончиках пальцев, на белоснежном платье, на локтях. Герои рукописей, лежащих на столе, казалось, были любовно укутаны в матовую пленку темно-красной жидкости. Муха продолжала отчаянно биться о стекло, оставляя на нем искрящиеся янтарные пятна.

Кому-то судьба дает слишком много шансов, чтобы быть счастливыми, но они их не используют. А кого-то судьба вовсе лишает этих самых шансов. Такие люди сами начинают собирать свою судьбу по кусочкам, по секундам, по мгновениям. И, кажется, они вот-вот доберутся до своей цели, но им не суждено обрести сей подарок, его у них отнимают. Это похоже на излюбленную забаву старшего брата: забрать игрушку у ребенка, топтать ее, отрывать голову, вынимать внутренности и затем злорадно хихикать. Люди, лишенные счастья, понимают, что такое жизнь, они ценят ее и одновременно ненавидят. А счастливыми становятся лишь перед смертью.

Звуки душераздирающего крика потихоньку начали отходить на второй план. Слышен был только звон, который проникал во всевозможные отверстия головы. Этот гул был подобен червю, проедающему насквозь, приносящему жуткую боль, несравнимую ни с одним из наказаний ада. Звук заполнял пустоту в голове, но образовывал еще большую в сердце. Едва понимая, что произошло, девушка легла на пол и заснула, казалось, навсегда.

Вот она совсем маленькая. У нее нет друзей, единственная с кем она играет – это ее сестра. Поцарапанные, все в синяках ноги несут ее то в одну сторону, то в другую – это игра в «догонялки». Она любила эту игру, и неоднократно сталкивалась с ней в жизни. А вот ее ноги опять несут, но уже в обратную сторону от дома, потому что горячее пламя огня охватило его. Теперь дом был похож на страшную морду, которая показывало девочке свои синие языки пламени и смеялось. Оно поглотило ее родителей, всю семью и оставило лишь сестру. Вот снова бедные ножки девушки, уже забывшие, что такое физическая боль, идут по мостовой и вдруг резко срываются и бегут, но им не хватает сил, они заплетаются друг о друга, ломаются. Их настигают другие, в кожаных ботинках, начищенных до блеска, сильные руки хватают нежное хрупкое тельце…. Вот, синее небо, пушистые облака, яркое солнце, лучи которого отражаются в реке и в глазах девушки. Белый цвет волос контрастно выделяется на фоне зеленой травы, а глубокие карие глаза выражают желание жить дальше. На страницах романа уже давно поселились герои. Карандаш не прекращает писать, издавая приятный звук трения грифеля о бумагу, он постоянно ломается и крошится. Жизнь героев также сложна, они оступаются, падают, но встают на ноги, а затем, снова падают. От этого появляется азарт, интерес к жизни. Девушка влюбляется в одного из своих героев. Она создает его образ отнюдь неидеальным, понимая, что идеал ей скоро надоест, а этот образ сможет жить с ней вечно. Когда ей становилось особенно плохо, она взывала к своему герою, просила о помощи, и он становился для неё надежной опорой, другом, и даже отцом. По вечерам она любила гулять с ним под луной, рассказывать о своих мыслях, для этого ей не обязательно было произносить слова вслух, достаточно было просто подумать. Бывало, она с ним ссорилась и не разговаривала  целыми днями. Тогда её невозможно было узнать, она блекла, становилась почти прозрачной и невидимой для окружающих. Очень часто можно было наблюдать ее тень, сидящую на берегу реки. Даже длинные белые волосы обесцвечивались и делали её похожей на призрака. Она ни с кем не делилась своей тайной, её ужасала сама мысль, что кто-то узнает про её воображаемого друга. Тогда она впервые почувствовала ревность и еще больше закрылась в себе. Сестра была её единственной соперницей. Такие же светлые волосы, голубые глаза, в которых всегда светилась радость. Брови были посажены достаточно высоко, и создавалось впечатление, что она все время удивлена или была в восторге от происходящего. Чтобы выразить свою мысль, ей необязательно было произносить слова, она имела особенный дар разговаривать молча. Это и возбуждало в воображении юной девушки ревность. Невинные взгляды и усмешки сестры в ее сторону, когда та в очередной раз уединялась со своим возлюбленным, вовсе не казались ей милыми.  Злость зарождалась в ней постепенно. Медленными, но уверенными шагами она направлялась к роковой ошибке. Раздражение и ненависть снедали ее, не давая ни секунды покоя. Она перестала даже общаться с образом своего героя. У нее с ним уже было дитя, которому она готова была посвящать все свое время. Идея не покидала её маленькую головку, она росла и с каждым днем все сильнее укоренялась в сердце и в голове девушки.

Горькие всхлипы, боль, не утихающая ни на секунду, постоянное желание думать о случившемся, неспособность вернуться назад – все это в один момент вспыхнуло ярким пламенем в душе девушки. Яркие языки ада уже почти поглотили её полумертвое тело. Старуха была лишь символом того, что девушка существует. Мысли и чувства уже давно угасли в её маленьком, хрупком, детском тельце. Капли запекшейся крови перемешались с пылью и грязью на полу. В углу висела икона - эдакий символ возрождения души. Один лишь раз девушка посмотрела на нее и отвернулась, потеряв сознание.

Идея мести сначала убила девушку, а затем её сестру. Жуткая печать страха и отчаяния легла на измученное идеей сознание девушки. Грубые пальцы начали ломаться друг о друга. Правда заключалась в том, что сестра не существовала в жизни этой девушки, она была лишь в её воображении. Ощущение своего одиночества пронзало голову насквозь, вызывало галлюцинации. Алкоголь и прочие препараты лишь усиливали беспомощность и чувство отрешенности от мира. Богатая внутренняя жизнь привела к полному разрушению личности. Пустота. Но желание жить было превыше всего.