Колыбельная для Марины

У Бога все живы

Цесаревич Алексей:

«Боже Всемилостивый, приими и мою кровь во спасение детей на земле нашей развращаемых и гибнущих…………»
Мальчик неловко опустился на колени и расплескал кровь из чаши.

По мотивам видения матроса С., 1919 г.

Что-то было…

Евгения Филиппова
9.04.2014

Великая война 1914……

Все женщины императорской семьи перестали выезжать на традиционный отдых в Крым, дворцы которого были переданы тяжелораненым солдатам и офицерам. Характерно, что только в мае 1916 г. императрица с дочерьми на несколько дней прервала свою медицинскую деятельность и отправилась из Ставки по маршруту Киев – Винница – Одесса – Севастополь. Это было сделано, по просьбе императора Николая II, для подъёма морального духа армии и тыла в дни Брусиловского прорыва.

Несмотря на всю свою невероятную загруженность, императрица стала принимать личное участие в лечении и уходе за ранеными солдатами и офицерами. Причём Александра Фёдоровна считала, что это является главной формой её служения фронту.
Понимая, что для руководства и работы в области передовой военной медицины необходимо обладать профессиональными знаниями, она вместе с великими княжнами Татьяной и Ольгой прошла специальные курсы военных хирургических сестёр милосердия. Их учителем стала одна из первых женщин-хирургов России (и одна из первых женщин в мире, ставшая профессором медицины) Вера Игнатьевна Гедройц. Она имела серьёзный фронтовой опыт военной хирургии, который приобрела в русско-японскую войну, куда отправилась добровольцем в санитарные поезда Красного Креста, где только за первые 6 дней провела 56 сложных операций. После войны, по рекомендации придворного врача Е. С. Боткина, императрица пригласила её занять должность старшего ординатора Царскосельского дворцового госпиталя и вверила руководство хирургическим и акушерско-гинекологическим отделениями. Это назначение сделало Веру Игнатьевну вторым должностным лицом больницы.
Гедройц была чрезвычайно требовательным и жёстким в своих служебных действиях врачом. Она следовала научной и практической доктрине великого русского военного хирурга Николая Ивановича Пирогова: «Не операции, спешно произведенные, а правильный организованный уход за ранеными и сберегательное лечение в самом широком размере, должны быть главною целью хирургической и административной деятельности на театре войны». И эту задачу она ставила во главу обучения и подготовки военных сестёр милосердия.
Приезжая в Александровский дворец в Царском Селе, где проходили её лекции для сестёр милосердия, она не делала никаких различий между ними.

У Гедройц к тому же были свои взгляды на русское самодержавие, суть которых сводилась к тому, что революционные изменения в стране неизбежны.
Вера Игнатьевна принадлежала к древнему и знатному литовскому княжескому роду Гедройц, представители которого активно участвовали в польских волнениях против Российской империи. Её дед в ходе подавления восстания был казнён, а отец Игнатий Игнатьевич Гедройц и родной дядя, лишённые дворянского звания, были вынуждены бежать в Самарскую губернию, к друзьям деда. Через 13 лет после этих событий из Петербурга пришло определение Сената, по которому Игнатию Гедройцу со всеми его потомками был возвращён княжеский титул. Молодая княжна продолжила революционную деятельность семьи в студенческих кружках, за что была выслана под надзор полиции в имение отца. В дальнейшем она прекратила активную политическую деятельность, отдав предпочтение медицинской.

Личный дневник Веры Игнатьевны позволяет узнать не искажённую ничьей клеветой правду о том, насколько профессионально относились женщины царской семьи к своей работе в качестве сестёр милосердия. Вера Игнатьевна Гедройц запишет в своём дневнике: «Мне часто приходилось ездить вместе и при всех осмотрах отмечать серьёзное, вдумчивое отношение всех трёх к делу милосердия. Оно было именно глубокое, они не играли в сестёр, как это мне приходилось потом неоднократно видеть у многих светских дам, а именно были ими в лучшем значении этого слова».

<…>

Младшие великие княжны Мария и Анастасия прошли домашние курсы медицинских сиделок и помогали матери и сёстрам в их госпиталях. Кроме того, юные царевны лично опекали госпиталь для офицеров и нижних чинов имени великих княжон Марии и Анастасии, находившийся рядом с Федоровским собором в городке из пяти домов. Опекунши бывали там почти каждый день. Они играли с выздоравливающими ранеными или просто расспрашивали их о жизни и семьях, чтобы как-то отвлечь от тяжких болей и переживаний.

В память об этом написал стихи прапорщик Николай Гумилёв (Царскосельский лазарет,
Большой Дворец, 5 июня 1916 г.).

<…>

С одной стороны

Надо сказать, что светское общество неоднозначно относилось к любой подобной деятельности императрицы, считая это «неприличным» для неё и великих княжон.

<…>

С другой стороны

Одним из методов ведения революционной борьбы с монархией было распространение самых нелепых слухов. В тылу и, самое главное, на фронте уже стали доминировать революционные силы…
(с)

Современники:

Наследник рос добрым и милосердным ребёнком, чувствительным к чужим переживаниям. В беседах с близкими он говорил: «Когда я стану царём, не будет бедных и несчастных. Я хочу, чтобы все были счастливы».

Несмотря на интерес к иностранным языкам, все дети Николая II воспитывались в уважении и любви к русской культуре, поэтому между собой общались на русском. Учёба наследника начиналась в 9 часов утра, а уроки длились по 50 минут каждый. Кругозор Алексея расширялся и благодаря официальным визитам в другие страны, в которых он, несмотря на недуг, принимал участие уже с четырёхлетнего возраста.

Любимой пищей Алексея были щи, каша и чёрный хлеб. Эти незамысловатые, но вкусные блюда ему приносили из солдатской кухни Сводного полка.

«Хочу есть то, что и мои солдаты», – говорил он.

—

Только теперь я начинаю понимать значение слова «правда». В Царском Селе все лгали. Если бы однажды я стал царём, никто бы не осмелился мне врать. Я бы навёл порядок в этой стране.
Из дневника цесаревича

…

Если будут убивать, то, чтобы недолго мучили...
Из дневника цесаревича

…

Алексея, который не мог идти, Николай II нёс на руках. В полуподвале не оказалось стульев, затем по просьбе Александры Фёдоровны были принесены два стула. На них сели Александра Фёдоровна и Алексей. Остальные разместились вдоль стены. Юровский ввёл расстрельную команду и зачитал приговор. Николай II успел только спросить: «Что?» (другие источники передают последние слова Николая как «А?» или «Как, как? Перечитайте»). Юровский дал команду, началась беспорядочная стрельба. Первым выстрелил Юровский и убил императора.
Расстрельщикам не удалось сразу убить Алексея, дочерей Николая II, горничную А. С. Демидову, доктора Е. С. Боткина. Раздался крик Анастасии, горничная Демидова поднялась на ноги, длительное время оставался жив Алексей. Кто-то из них был застрелен; уцелевших, по данным следствия, добивал штыком П. З. Ермаков.

Они вам служат сейчас, осознайте

Марина Сергеева-Новоскольцева   18.07.2022 21:23   •   Заявить о нарушении