Цикл памяти отца

       Моему отцу
       Виктору Ивановичу Ермакову
       посвящается

1.
Умирает отец...
И постамент твоей жизни,
казавшийся когда-то незыблемым
дает первые основательные трещины...
начинает потихоньку осыпаться...
камешек за камешком...
осколок за осколочком...

И лишь тополиный пух...
вездесущий, как и то,
чье название мы порою не решаемся
произнести...

Клубы бесконечного тополиного пуха...
Душные… облепляющие тебя...
Где же воздух! – он весь превратился в щекочущую белую напасть...
Только бы не пропасть...
в ней… не утонуть в тополином пуху...
Не стать коллекционным экзотическим жучком...
приколотым к вате белого пуха...

Нет больше возможности дышать...
Пух врывается в тебя, в твои легкие...
И ты сейчас тем более не можешь сказать
то, что мы, обычно, не решаемся произнести...
всю жизнь...
То самое наиреальнейшее слово в жизни,
которое является ее последним аккордом
и средоточием...

Ты сам уже –
Бесплотный душный июньский пух...
И ветер уносит тебя от самого себя
к таким же душным пуховым тучам
застывшим у бирюзы прохладного горизонта –
небесного постамента твоей жизни,
дающего первые основательные трещины...
и все больше рассыпающегося...
камешек за камешком...
осколок за осколочком...

Пушинкой
с зеленым ядрышком-семенем посредине
ты забиваешься во все более
расползающуюся трещину,
но не можешь ни на чуть-чуть
остановить ее роста...

19.06.08.



2.
Вчера – седенькие редкие пряди –
на последней из подушек...
еще не смешавшиеся
с сегодняшним перегноем...

Сейчас – неукротимый естественный процесс
бесстрастного распада...
..................
распада части моей собственной плоти и крови...
..................
на бессмысленность молекул,
которым больше никогда не принять той формы,
которая 38 лет назад
дала начало другой форме...
заботилась о ней... боролась за нее... ласкала… дарила подарки...
отказывала себе ради того, чтобы порадовать ее...
любила по-своему... учила примером...

В лучшие годы – добрая, справедливая, благородная форма...
бросавшаяся разнимать дерущихся
и ломавшая при этом себе переносицу...
вторгавшаяся в жизни других,
чтобы только помочь, вытянуть из трясины...
Этой же трясиной позднее,
когда все вдруг перевернулось с ног на голову
и затянутая...

Теперь лишь тополиный пух,
лишь щепоть кладбищенского песка...
и фантом памяти в моей голове...
Фантом, бывший когда-то реальней самой реальности...
Фантом самой жизни, бывший жизнью...
Разве это возможно?!...
Разве такое возможно?!...................
.........................................

Печальная форма трагедии этого времени,
Когда счастливые и успешные, и уверенные
вдруг разом оказались по чьему-то амбициозному мановению
ничем и ни с чем...
Грязью на ненасытных подметках новых хозяев жизни...
Форма за форму...
Жесть за жесть...

19.06.08.



3.
Благоуханье последних сиреней.
Пух не кружится, ливнем прибитый.
Утренний город, как в озарении,
зной ожидает и дышит… Обиды
все отошли... Кровь за кровь не прольется,
спекшись в земле, ставши первоначальной
жилкою рудной, которая вьется,
небо с землею сшивая, в молчании…

20.06.08



4.
Над скошенной травою – снова пух.
И снова много мошек для стрижей.
Но не могу я взять разбег – потух
и мой запал...
уже...

20.06.08