Вот и все. Все белым-бело да невесело...

Вот и все. Все белым-бело да невесело.
Выжала из тучи мокрый снег да развесила
По домам, магазинам, фонтанам, Авроре крейсеру,
Допила вино, доварила суп, отложила песенник.

Вот и все. Никаких костров, чертов март да не угомонится.
Коротают гуси на юге отпуск. Тяжелой звонницей
Отдается весенний гром прошлодний в ушах в бессонницу.
И еще немного, как что-нибудь да надломится,

Как сухая ветка под лапой, как прутик ивовый.
Как была молодая, гордая и красивая,
Как плясала в сандалях красных, поила пивом их,
Разливая смеялась громко, встряхнувши гривою.
И такая была ведь девочка - ах, счастливая!

А теперь белым-бело да темным-темно.
Скоротать бы вечер, пока темный лес за окном,
Он шумит, и качает вЕтвями, и стучится в дом.
Только нам не страшно: здесь я и кот, так мы и живем.

Нам не страшно, а все печально: уходят, не возвращаются.
Сколько их ни было да все по-разному величаются,
И в колени падают, и в глаза целуют и обещаются,
Только ни один из них, ни один да не возвращается...

Ничего, ты моя хорошая, ничего, потерпи немного и -
И опять запляшешь летняя, легконогая,
Отложив ботинки теплые да тревогу, и
Заиграет солнце в сосновых иглах. Спрошу у Бога я:
Может, выдаст с тобою верную путь-дорогу нам,

Чтоб одну на двоих, чтоб любить тебя, ветром полниться,
Позабыв про март, дожди, лед, бессонницу.
Целовать кудри русые, петь. Да и не опомниться.
Как в тебя упасть, так и
не опомниться.