Два года. микропоэма

Всё прошло незаметно и неслышно пришло
Время то, о котором мечталось когда-то
Мы призвались – и после пошло и пошло
Всё теперь позади – вот он дембель, ребята!

Учебка.
Не сразу привыкали к сапогам,
Подшить воротничок не все умели
Одеть Х/Б скорее нужно было нам,
Потом одели серые шинели.
И для спортсменов не была зарядка счастьем,
Другие ж вовсе  сразу отставали –
Всех возвращали, накалялись страсти.
Что «все за одного» мы быстренько всосали
Передающий – долго вспоминать.
На нём работы – век не переделать.
Не по Уставу мы ложились спать,
Но ничего тут было не поделать.
Телеграфистам всё же было легче –
И их гоняли, но радистов крепче.
Осадчий лучше понимал морзянку,
Чем то, как телеграмма выдаётся с бланка.
Нас часто строевая донимала –
Ведь ею занимались мы немало.
И трижды в день в столовую дорогу
Лупили каблуками понемногу.
В наряде мы почти не отдыхали
К тому же очень мало спали
А кто Осадчему под руку попадётся –
Тот долго на полах не разогнётся.
Порядок в кубрике всегда был идеальный.
Всё было хорошо, если реальней.
Но коль пришел Осадчий – все дрожали -
Нередко тумбочки по кубрику летали.
Немало делали того, что никому не нужно.
Пример? Забор покрасим и идём на ужин
После того, как с ужина приходим
Забор ломаем и ко сну отходим.
Нельзя не вспомнить тут и о картошке:
Когда поесть – то подавай всем ложки.
Когда же привозили, и немало –
Учебка, в основном, и разгружала.
Давно уж всем учебка надоела.
В казарму б перейти – вот это дело!
Но надо было обрести сноровку
И начали ходить на стажировку.

Казарма.
Но всё ж в казарму перешли, а тут капуста
И все – туда, хоть нас и так не густо.
К седьмому ноября всю засолили –
На смену сразу нас определили.
И жизнь пошла такая в этой части –
Учебку вспоминали, словно счастье!
А в ночь идти – такая мука,
Но делали всё тихо и без звука:
На телеграфе музыка играет,
А я один по «сотому» бегу –
Сам выдаю  и сам я принимаю
И ничего поделать не могу.
На «сотом» мы нередко оставались.
При этом нам пайки не подымались.
В казарме ночевать – мечта поэта,
А утром получали и за это.
Подъём-отбой – не слаще, чем в учебке,
А утром быть в строю ты должен первым.
А подшивались мы при этом ночью;
Постели заправляли между прочим;
Уборщики всегда из нашего числа,
Последними за стол садились мы;
На нас валили грязные дела;
Как ждали мы тогда конца зимы!
Заплыв на «сотом» - есть что рассказать,
Но просто неохота вспоминать;
Точили самолёты, делали итоги,
А в благодарность – отбивали ноги.
Бывали светлые минуты иногда –
Судьбу благодарили мы тогда,
Что 23 февраля есть, Новый год,
За то, что время потихонечку идёт.

После года.
Приказа ждал я, как освобожденья.
Пришёл он, но не кончились мученья.
Теперь других должны мы были бить,
Чтобы полы по-прежнему не мыть.
Возможно, делать это не было охоты –
Кого колышет? То твои заботы.
Коль хочешь «черпаком» быть – бей другого,
А никому не хочется бойцом быть снова.
 Быть «черпаком» - не каждого призванье
И в нас вбивали «погонять» желанье.
Я получал, бывало, больше, чем боец.
Когда же будет этому конец?
Но всё же «дедовщина» трещину давала:
С приказом новым началось всё сначала,
Но с каждым призывом всё меньше оставалось.
Пришёл кто позже – меньше и досталось.
Тут Руст ещё в Москву влетел некстати.
Проверок было – на три года хватит!
И дембеля уволились не к сроку
Такую задал он нам всем мороку.
Да,  это лето с прошлым не сравнить
Людей поменьше – хуже стало жить
Проверки уезжать не успевали
И днём мы очень редко отдыхали.
Но хоть ночами мы могли поспать.
Не то, что по бойцовству – глаз не закрывать!
И в клубе мы не спали, а кино смотрели,
А после ждали мягкие постели.
Теперь мы стали лучше высыпаться,
Улыбки стали чаще появляться.
Ещё скажу – нерусским в армии полегче
Из-за того, что дружба у них крепче,
За земляков они стеной вставали,
Хохлы же своим спуску не давали.

Старость.
И вот дождались «старого» приказа.
И жизнь после него полегче стала сразу.
Но старшими пока ещё не стали –
Скорее б дембеля уж уезжали!
Но вот уже почти всех проводили
И интересы быстро разделились:
Один считает, что ему теперь всё можно,
Другому же рассчитывать на это сложно.
Кто «черпаком» был злым,
Тот настоящим «дедом» стал,
Другой же лишь покой свой отстоял.
А кто «бойцов» вчерашних не гонял,
Теперь от них – уж «черпаков» летал.
Особой дружбы между нами не бывало,
Но жизнь держаться вместе заставляла.
Теперь же стали каждый за себя.
Коль слаб – никто не защитит тебя.
Как ни крути, но стал я жить, как человек.
Что раньше было – всё б забыть навек
И жизнь, пожалуй, интересней стала –
Невзорова столкнули с пьедестала
И новый замполит у нас теперь.
С комсоргом в жизнь открыл он шире дверь
И Новый год мы проводили сами,
Советоваться начали с «низами».
Но демократия, конечно, показная.
Приказ главнее – все про это знают.
И каждый к дембелю готовится как хочет:
Альбом ли украшает, самолёты точит.
Мне лично фотографии дороже,
Стихи и песни, и рисунки тоже.
Уже пришли почти всем дипломаты,
Календари, где памятные даты
Парадку присмотрели по пути,
Теперь лишь старшину бы обойти.
А старшина наш – парень дубоватый.
И может он напакостить ребятам.
С ним спорить – что кричать в трубу,
Попробовал один – попал он на «губу».
Всё меньше до приказа остаётся,
Тоску по дому скрыть не удаётся.
И вроде меньшая осталась часть пути,
Но долго нам по ней ещё идти.
Приказ! Приказ! Последний в нашей службе!
В честь этого пусть королевским будет ужин!
Отметить нужно нам такую дату –
Мы скоро скинем сапоги солдата.
Вот дембель наконец – прекрасен, как звезда,
Домой помчат нас скоро поезда.
В кровати неказённой скоро буду спать.
И годы службы буду вспоминать.