Катеб Ясин. Гриф

Родился в 1929 году в городе Константине. Учился в коранической школе, затем во французском лицее в Сетифе. Работал журналистом в Алжире, Франции, Германии, Италии. Вернувшись на родину после завоевания независимости (1962), стал работать в театре, воссоздавал традицию народных представлений. Один из самых талантливых и известных алжирских франкоязычных писателей. Драматург, поэт, романист. Изысканный стилист. Мастер яркого неожиданного образа. Наиболее известные его произведения: романы «Неджма» (1956), «Звездный полигон» (1966); цикл пьес «Кольцо репрессий» (1962); поэма «Гриф» (1962).

ГРИФ
Говорится во мраке грифом, чей образ — всего лишь веха в пространстве, драматическая поэма, взлетная площадка на палубе творчества,— говорится и возносится ввысь, чтобы все действо завершилось на одном дыхании. Жесты и декорации зависят от зрителя. Ему дана полная свобода воображения и даже — если он не захочет открыться навстречу собственному внутреннему театру — свобода самоустранения в этом отказе.

— Лишь пришельца люблю я, —
Так ты говорила, —
Тайного мужа
Дев невинных,
Возлюбленного всех жен
В их закатный час.
— Зачем ты меня искушал,
Когда я не смела тебя ввести в искушенье? —
Так ты говорила.

— Лишь пришельца люблю я,
Одинокого
Многолюба,
Который всех нас овеет
Единым спокойным вздохом
Среди бурьяна забвенья
И множества рук,
Простертых к его напастям.

Эту розу
Взяли за горло,
Удавили собственной диадемой
И повесили на верхушке судьбы.'

Невыносима
Агония розы,
Не лучше ль горло ей перерезать?

Любовь
Бесплодная
Темна.

Хоть бы каплю
Крови твоей пролить,—
Это единственное преступленье,
Которым я обделен.

Любовь
Бесплодная
Темна.

Мятежница в плену
У сумасброда!
Как часто обнажается
Невинность
Пред хищником пернатым,
Робеющим и мерзким.

Едва она с ним заведет беседу,
Он в тот же миг становится бескрылым,
О, как темна бесплодная любовь!

Едва она свое покрывало сбросит,
Я ощущаю, что уже не в силах
И прядь волос ее откинуть.

О, сокровенная
Нагота
Изваянья!

В неутоленном этом поединке
Скрестились наши взгляды как мечи,
И победитель
Остался побежденным.
Невинность, принесенная мне в дар,
Лишь продлевает пытку.
Вовеки на пути твоем
Не залегали львы,
Лишь заблудившийся слепец
И лишь слепой бродяга
К тебе стремятся в сонных грезах,
Лихую участь взяв поводырем.

В сражениях изнемогая,
Дырявлю клювом грудь врага я,
Но битва мне милей другая:
Я и в тебя когда-нибудь вопьюсь,
Ведь каждую нежданную невинность
Ждет милосердья благостный удар.

Какого хищника не устрашит
Убийство непорочной жертвы
И еле ощутимый привкус
Или, скорее, призрак женственности,
Чья неопределенность торжествует
Над посрамленным
Убийцей?
Как бы ни был быстр
Тяжелый взгляд чудовища,
Себя успеет в нем увековечить
Поверженная красота,—
Ведь скорбь ее не ведает предела.

Но разве мы терзали
Под куполом стеклянного застенка
Застенчивую девственную зелень,
Поймав ее за платье
Руками ветра?
Разве мы пронзали
Несытым взором тот возок стеклянный,
В котором ехала она, хмелея,
Все медленней и глубже в чащу трав?

Любовь
Бесплодная
Темна.

И я ль посмел смущать ее невинность,
Чтобы она меня потом терзала,
Гордясь своею раной,
Чудовищной
И долгожданной?

Лишь струйка крови
Брызнула
Из губ добычи.

И вот во всю свою длину
Раскрылось это рыбье тело
На угольях нетерпеливых,
Уже подернутых оттенком пепла
От близости
Сообщницы наивной.
Да, я — завоеватель,
Попавший
В силки, расставленные незнакомкой:
Надеюсь на освобожденье.
Страшусь
Непостижимой стражницы моей,
Еще покрытой пеплом
Того, кто ей попался до меня,
Кто был дотла спален ее устами
Во время беспощадного обряда
И молча брошен
На произвол глухих видений.

Любовь
Бесплодная
Темна.

Вздохни —
Жаровня разом разгорится,
Твоим слезам ее не погасить
До той поры, пока они, как ливень,
Сами собой не хлынут.

Но разве я могу
Не быть
Куском парного мяса на зубах
Столь благородной
И невинной
Людоедки?
Разодран пополам
И лютостью ее, и красотой,
Я чуть ли не влюбился
В бесплодную пустыню эту.

Любовь
Бесплодная
Темна.

И этому полуребенку захотелось
Насилья безнаказанного?
Что ж!
Пусть разобьется об меня
Как об утес
Купальщица, владеющая островами,
Откуда пленники ее
Не просятся на волю!

О, ядовитый
Жар
Тех содроганий.
Жемчужину способен растворить
Жар, что в тебе сокрыт.

Как мог бы я узнать
Ту незнакомку,
Чье имя славно только для меня
Когда б соперницы
Не сделали ее
Такой диковиной?
Как мог бы я узнать
Ту незнакомку,
Чье имя славно только для меня?

Взрывной волне
Подобны
Те чары, что исходят от нее.

Что за сестра двуличная толкнула
Ее на нищенское это ложе,
Чтоб убедиться в яви наших снов?

Но, бодрствует он или грезит,
Ее любовник ждет своего часа
Лишь по ночам,—
Дни беспощадной девы сочтены.

О, сокровенная
Нагота
Изваянья!

Ты дать мне можешь
Всего один негаданный приказ,
Но сам я выполнить его не в силах.

Что делать, если слиплись наши губы,
Но то, что для меня отрава,
Лекарство для тебя?

Что делать, коль нельзя схватиться
За край твоих одежд, отсрочить
Паденье в огнедышащий провал?
Твое единственное достоянье —
Тугой бутон, уже омытый страстью,—
Как эту бездну пересечь на нем?

Мечтательная первообнаженность,
С девичьей разлученная постелью,
Тебя прожорливым потокам выдаст.

И видя, что тонуть тебе придется
Не раз, не два — и на глазах у многих,
Спешит иссякнуть кладезь жгучих вод.

А я, ревнивец,
Из твоих сокровищ
Избрал лишь непомерность темноты.

О, сокровенная
Нагота
Изваянья!

Где видел я тебя
Пронзенной солнцем?
В спальне иль в рубашке?
Твой сон —
Как пустота небес,
Пронзенных солнцем.

Как будто бы любовь,
Сама себе служа,
В беспамятстве
Вкушает вновь и вновь
Огромность
Единственной стороны света.

Влюбленным вправе называться
Лишь тот, кто о любви
Воистину высоко помышляет.

Своего палача забросив
В пустоту, печалишься ты,
Опять на земле его видя.

Любовь
Бесплодная
Темна.

Уж лучше ты сама
Взлети в бездонность,—
Я твою тяжесть на себя приму!

О, сокровенная
Нагота
Изваянья!

Неужто война меж нами,
И я тебя должен столкнуть на солнце
Ударом копья
И отдать на милость
Чужому и плодоносному жару?

Встань,
Изгони меня отсюда,
Где тебе угрожает паденье,—
Даже тень моя
Будет тебе подмогой.
О, Праведница,
Здесь толпятся твои сестры,—
Кто же их пронзит Зрачками, что подобны радуге?

Все друзья мои
Больною тебя считают
И все влюбились в твою бледность.
Прощай, только дай позволенье свободно
О тебе говорить с моими друзьями
И в отместку с Вероломнейшим познакомить.

Она танцует, расступитесь, друзья,
Распростав две пурпурные шали.
Берегитесь,
Не то она вас ужалит
Как обезумевшая пчела.

Когда я внезапно
Вхожу к ней, мертвой,
От нее исходит страсть и смятенье.

Что за бессмыслица
Эта гробница
Для мертвой, что всех живых живее!

А вы, сестрицы
Навеки ушедшей,
Темницы
Ее несравненного тела,
Оставьте пустые свои насмешки,—
Предвидя их, она мне приказала:
— Не оглядывайся на моих служанок,
Вперед, вперед! И почище красотки
Встретятся тебе на пути попятном!

Любовь
Бесплодная
Темна.

В других глазах,
Не тех, что ее поглотили
Навек...

Ах, если б можно было стать
Отцом, а не любовником ее,
Чтоб день за днем девчушкой любоваться
И мир оставить,
Прежде чем она
Оставит колыбель.

Ах, если б можно было бы впивать
Благоуханье розы на заре,—
Не ждать,
Пока ее загубит жадный полдень.

Любовь
Бесплодная
Темна.

Я выхожу на берег дня,
Сопровождаемый напевом ночи.
Рука зимы
Мне крылья
Изломала.
Лишь снег вокруг —
Немой свидетель
Злодеянья.
Насмешница моя,
Твое величье,
Твое обличье
Скрыл от меня
Снежинок хоровод,
Твердящий
О гибели твоей
И о твоем закате.

Любовь
Бесплодная
Темна.

И под скупым женоподобным солнцем
Ты словно бы стучишься мне в окно
Как навсегда прошедший ливень.

Пусть будешь Двойником твоим до дна
Исчерпана ты, мертвая, и все же
Мы оба — я и новая она —
Не сможем
Расстаться с нежной хищной рыбой
Любви,
Еще плывущей и к себе манящей.

Спасения нет
От болезни морской —
Это вам подтвердит пассажир любой.

От болезни морской,
От болезни мирской,
От любовной болезни спасения нет.

Из двух любовников, томимых этой хворью,
Тот кажется здоровым,
Кто совершенно безнадежен,—
Он первым подхватил заразу.
Оставшись вновь один,
В своих страданьях
Он горькие лекарства обвинит.

Спасения нет
От болезни морской —
Это вам подтвердит пассажир любой.

Как-то я в середине рейса
Приметил
Двух женщин, измученных тошнотой:
Рядышком на скамейке сидели,
Околдованные — ах, бедняжки!—
Неким чудовищем любвеобильным.

Пусть хоть одна из утопленниц
Всплывет — и мы всплывем на поверхность!

Насмешница,
Твой гроб зеленый
Исчез.
И я, в мечте полусонной,
Стремлюсь обрести твою прежнюю нежность,
Впавшую в спячку в коконе новом.

Над этим непоправимым браком
Посмеяться позволь мне.
Слишком много любви нам досталось
С этой насмешницей беззаботной
И слишком много расстроенных свадеб.

Любовь
Бесплодная
Темна.

Верните же мертвую или убейте,
Но не говорите, что она умирает,
Распухшая от слез и побоев.
Когда-то она победителю приносила
Цветы поцелуев, в которых губы его не нуждались.

Я нанес ей немало ударов,
Мятежнице этой хлопотливой,
В часы двойного самоубийства под единой броней.

Любовь
Бесплодная
Темна.

О, сокровенная
Нагота
Изваяний!

Не в хлебе
Источник жизни —
В вине.

И в зыбком
Равновесье
Наших тел
На самом краю колодца,
Чьей свежести неповторимой
Одному из нас не хватает!