Папка

«Господи-Боже, прости меня, грешную!..» – каждое утро, просыпаясь, я первым делом шла к иконам, истово крестилась. Никогда не была такой набожной. Никогда прежде – до того, как умер папа. Грех на мне был с тех пор. За то, что не была рядом в его последние дни.
Он ведь ждал – я чувствовала, знала это, но обманывала себя, говоря, что это не так, ссылаясь на разные житейские проблемы: и дела всякие, и отсутствие денег на дорогу.
Да только дела и раньше были и всегда будут, пока мы живы, а средств на дорогу можно было легко раздобыть: мир не без добрых людей. Но я не поехала, осталась. Хотя должна была ехать, обязана! Чтобы побыть с ним перед его уходом.
Ведь он так любил меня!.. Больше, чем брата – для меня это всегда было очевидным.
И я чувствовала – здесь, на расстоянии – как он мучается, ждёт меня, верит, что я скоро приеду... В последний раз мы виделись за два с лишним года до его смерти...

У нас с отцом всегда были доверительные отношения. Мы могли часами беседовать на кухне. Я пила чай, а он курил у печки. И мы говорили, говорили, говорили...
В ту последнюю осень, уезжая, я поняла, что вижу его живым в последний раз. Видно и он почувствовал это: я никогда прежде не видела отца рыдающим, как на похоронах – вот тогда впервые, при нашем прощании. Он обнял меня и плакал навзрыд...
Я ехала на автобусе на железнодорожную станцию и утешала себя, повторяя, что отец никогда не болел и проживёт ещё очень долго, всё будет хорошо... Так я убеждала себя, но предчувствие, что скоро папы не станет, не переставало с завидной настойчивостью сжимать моё сердце...

И вот прошли эти два года – пролетели, как один миг: всё дела, заботы...
А в первый месяц весны раздался звонок: мне сообщили, что папа в больнице с обширным инфарктом. Я металась по городу, как загнанный зверь. Мысль, что надо во что бы то ни стало ехать, не оставляла меня ни на минуту. А я, вместо того, чтобы принять решение и немедленно отправиться в путь, советовалась с подругами, с семьёй. Нужны были деньги на дорогу, по работе – масса заказов, и ещё большущий ворох всяких несерьёзных, если хорошенько разобраться, отговорок. Позже я поняла, что просто тянула время, откладывая день отъезда. Не хотелось нарушать отлаженный ритм жизни, вдруг в одночасье менять планы...

Каждый день я звонила домой. Мама говорила, что папа идёт на поправку, и это успокаивало меня. В конце концов я решила, что поеду в июне...
Во второй половине апреля отца выписали из больницы. В последствии я узнала, что оттуда он ушёл своевольно. А после больницы стал каким-то другим – безразличным, ни с кем не хотел общаться, всё больше лежал или молча курил, сидя на стульчике у печи. Брат говорил, что даже глаза у папы стали пустыми, ничего не выражающими. О, если бы я тогда была рядом с ним!.. Я всё это заметила бы непременно, поняла бы, что происходит в его душе, и окружила бы его такой заботой, таким теплом, как никогда прежде!.. Но я была далеко...
За несколько дней до смерти отца я позвонила домой и сказала, что буду в июне. Разговаривала с папой, он опять плакал, как ребёнок всхлипывал в трубку. Я утешала, как могла, обещала, что когда приеду, мы будем вместе пить чай и болтать – болтать без умолку обо всём! Говорила, что сварю ему борщ: он очень любил мой борщ...
Я приехала раньше: в середине мая папы не стало...

О, как я ненавидела себя за свою нерешительность, беспечность, легкомыслие!.. Мне казалось, что происшедшее – лишь сон, дурной сон, и что вот сейчас, вот в это мгновение, он закончится, оборвётся, и всё будет по-прежнему. Папа окажется живым, и я смогу опять нежно обнять его, а он станет ласково гладить меня по голове. И заправлять волосы за ухо –
он всегда так делал, так ему нравилось...

По телеграмме мне сделали визу за полчаса... На границе, как всегда, были длиннющие автомобильные очереди; я обходила машины с телеграммой в руке, и водители, видя моё лицо, безоговорочно пропускали нас без очереди. Тысячу двести километров мы преодолели за двенадцать часов...

Утром папу хоронили. Был тёплый, солнечный день. Я сидела у гроба в кузове грузовика и гладила папу по волосам. Они были тёплые от солнца, а я всё боялась дотронуться до кожи, чтобы не почувствовать её холод. Уж очень хотелось запомнить папино тепло, пусть и солнечное...

А на девятый день после смерти отца мне снился удивительно яркий сон, будто я босиком иду по песчаной дороге. День ясный, светлый, и песок нежно греет-ласкает ступни. Впереди небольшое скопление людей. Подхожу, и вдруг они начинают расступаться, и я вижу... папу. Он идёт мне навстречу, протягивает ладонь. А я смотрю на него во все глаза и не узнаю. Нет, конечно, мне известно, что это он, но молодой и красивый, как на одной из чёрно-белых фотографий в нашем альбоме, на которой ему ещё тридцати нет. Тот же костюм – модный по тем временам, светло-серый, двубортный, широкие брюки на тонком ремешке. А глаза – такие чистые! Ясно-голубые. О, он был очень красивым мужчиной!..
Так вот. Я беру его за руку, и мы идём вместе. Слышу вокруг предостерегающий шёпот – мол, не ходи с ним, нельзя. А я поворачиваюсь и отвечаю, что меня мой папа не обидит никогда, потому что любит... Мы спускаемся к реке, к мосту. Идём до середины. Отец поворачивается ко мне, улыбается. И весь будто светится изнутри.
И я говорю:
- Прости меня, папа!..
А он, удивлённо:
- За что, дочуля?..
- Прости, что не приехала, когда душа велела.
Улыбнулся:
- Да не виновата ты ни в чём!..
- Нет, папа, - настаиваю я, - скажи, что прощаешь меня!..
- Ну хорошо, - вздыхает он, - раз ты так хочешь, скажу... Я прощаю тебя, дочка! – и ладонью дотрагивается до моей щеки: «Ты не переживай, мне тут очень хорошо, тут очень красиво и спокойно...»
- А ты устала дочка, - подмечает он, - отдохнуть тебе надо.
Снова вздыхает глубоко и после небольшой паузы добавляет:
- Мы с тобой обязательно увидимся; не скоро, но увидимся – точно, я буду ждать нашей встречи. А мама придёт ко мне через шесть лет...
Сказал так и пошёл по мосту на другой берег. И будто растворился в тумане. Я попыталась было сделать шаг за ним, но будто какая-то сила остановила меня, придержала.
«Видать, не время ещё!..» - подумала я...
И тут я проснулась. А на душе – такая лёгкость!.. И с тех пор всё стало ладиться, словно жизнь на какое-то время выбилась из своего русла, а теперь вернулась в него...
...А мама действительно умерла через шесть лет...


2000 год.