Колыбельная

              (Грузинская легенда)

Клинки, звеня в отсветах пламени сверкнут,
Свистя злорадно, стрелы сумрак пронизают,
Кругом лезгины, конский топот там и тут,
Где враг, где свой, во мраке князь не различает.
Дома пылают, люди мертвые кругом,
Гремит сражение, грузины не сдаются,
За честь сражаются, за старый отчий дом,
Мужчины смело за родную землю бьются!
Кривая сабля звякнет, треснет крепкий щит,
Снопами искры по кольчуге засверкают,
Тут стон и ржанье, там огонь в ночи трещит,
Но звуки битвы, шум пожара заглушают.
Вершины гор рассветный луч позолотил,
В ущелье сумрачном лизгины пропадают,
Как будто ветер их на крыльях уносил.
Враги исчезли, конский топот затихает
Вдали.
             Отряд умчался в горы на восток,
Везут добычу, что награбили в селеньях,
Уже к полудню перешли они поток
Бурлящей Алазани.
                Ратников последних
Князь отпустил, и возвращается домой.
Коня торопит по извилистой дороге,
Вот поворот последний, замок под горой…..
Жена, бледнее снега, плачет на пороге.

Ей вторят женщины.
                Беда не обошла
Дом князя. Ночью тут лезгины побывали,
Пропала дочь, исчезла юная княжна,
Из люльки маленькую девочку украли….
Что делать князю? Где злодеев отыскать?
Куда умали кони? По какой дороге?
В какую сторону отцу теперь скакать?
Болит душа и сердце мается в тревоге….
Отряды воинов на поиски идут,
Но нет в горах того, кто девочку уносит.
Труды напрасны, где дитя они найдут?
Но раз за разом князь скакать на поиск просит.
Опять потупив взор, мужчины говорят,
Что след потерян. Словно ветер сердце студит.
Прошли недели, далеко ушел отряд
Воров проклятых, и теперь бессильны люди
Княжну – малышку в дом отцовский возвратить.
В бессильной ярости рукою князь сжимает
Кинжал. Не знает, как теперь он будет жить,
И видеть, как в княгине радость умирает…
У князя брови к переносию сошлись,
Глаза тоскливо, от земли не поднимались,
Две складки скорбные на лике улеглись,
И губы больше никогда не улыбались.
Погас для глаз его искрящийся рассвет,
И серым видит небосвод над головою,
Чернее ночи стал для князя солнца свет,
Как будто проклят был он дьявольской судьбою.
Княгиня черную накинула вуаль,
Лицом бледнела, скорбь во взоре поселилась.
Глаза невидящие, словно смотрят вдаль,
На черный волос горе снегом опустилось.
И горе женщине на части сердце рвет,
Княгиня плачет непрерывно днем и ночью…
Лишь только ветер равнодушно шевельнет,
Вуаль на люльке, где спала спокойно дочка….

Бежали день за днем, как бисер под рукой
На нитку прочную нанизанный умело
Сплетались в годы, только не найти покой
Княгине. Сердце не могло и не хотело
Забыть дочурку.
                Каждый вечер у окна,
У люльки той, что страшной ночью опустела,
Седая женщина сидела, и луна
В окно подслушивала, что княгиня пела.
А пела женщина для дочери своей
Слова простые: «Баю – баюшки, родная!»
И каждый вечер, не сочтя летящих дней,
Сидела мать, у люльки тихо напевая….
«И-иав нана, вардо нана, Кетеван,
Какая женщина тебя в дому приветит?
Пусть не затмит очей твоих, слезы туман,
Пусть ярко звезды для тебя сегодня светят…..»

За годом год умчался, как табун коней.
И как то осенью в дом князя постучала.
Одна лезгинская старуха, рядом с ней,
Прекрасней солнца, дева юная стояла!
Просила странница их на ночь приютить,
Чтоб не остаться в дождь и в холод на дороге.
Но глаз от девушки не хочет отводить
Княгиня. Сердце старой женщины в тревоге.



Глаза – агаты, волос – ворона крыло,
Кораллы губ сердито девушка сжимает.
Княгине кажется красивое лицо,
Таким знакомым! Сердце пламенем пылает….
Княгине кажется, что знала много лет,
Лезгинку юную, и болью отдавался….
Овал лица, очей прекрасных добрый свет,
Разлет бровей густых, что чайкой изгибался…..
Вот просит женщину княгиня рассказать,
Кто эта девушка? Откуда она родом?
Куда теперь идут они приют искать?
Кого в горах она зовет своим народом?

Старуха малость помолчала, но потом
Она рассказ свой повела, слезу роняя.
Она поведала хозяевам о том,
Зачем пришла она в их дом.
                Словам внимая
Княгиня с князем дивный слушали рассказ.
Его, друзья мои, перескажу для вас!

Князь Магамед лезгинский, грозен и силен.
Но чем то, видимо, Аллаха он обидел.
По воле Господа, бездетным прожил он.
И, как то в девочке, прощение увидел!
Его подвластные лезгины воротясь
Однажды ночью, из осеннего похода,
Ему сказали, что один грузинский князь
Оставив дом, умчал в сражение.
                Народа


В его дому почти, что не было, и ночь
Их укрывала от прислуги, в старом доме.
Они тихонько унесли из люльки дочь,
И вскоре скрылись в темных скалах от погони!
Князь заворожено смотрел дитю в глаза,
Малютка в сумке, чем - то весело играла,
Глаза суровые вдруг обожгла слеза,
И сердцу горца, от чего - то жарко стало.
Он сумку с девочкой из рук не выпускал,
Улыбку добрую в усах степенно прячет.
Как будто добрый Дух, свой знак ему подал,
И Мегамед прекрасно понял, что он значит!
Он эту девочку у воинов забрал,
В его дому без горя жить малышка стала,
Её, как дочь, лезгин суровый воспитал,
Но, кто родители ее? Она не знала…..
Росла красавица без горя и нужды,
Цветком прекрасным, год от года расцветала!
Судьба была добра к ребенку, и беды,
В грядущих днях, она совсем не ожидала.

Вайнахи грозные примчались на конях,
Свистели стрелы, сабли острые сверкали!
И если жизнь текла в израненных телах,
Тем не жалея, саблей головы срубали.
Лезгины бились, ни один не отступил,
А Магамед отважный, саблею блистая,
Из нападавших, пятерых врагов убил,
Но смерть его подкарауливала злая.
С рассветом горцы исчезали, торопясь.
И вот, среди камей и скал лежит кровавый
Изранен саблями вайнахов старый князь,
Он умирал, но голос тусклый и усталый
Просил о дочери его не позабыть.
Он перед смертью наказал своей прислуге
Её родителям, в Кахети возвратить.
И даже злато обещал.
                Но я заслуги
Не вижу в том. По просьбе князя привела
Я вашу дочь домой. Теперь уж вы решайте.
Чужою волей дом оставила она.
И я прошу, родную кровь не прогоняйте….
Ведь средь лезгин она остаться не могла.
Ведь каждый знал в ауле, из какого рода
Была красавица! И значит ей судьба:
Рабыней жалкой стать у горского народа.

Лицо княгини в обрамлении волос
Седых, как снег в горах, страданьем исказилось,
Дрожали губы, щеки мокрые от слез…
Перед старухой на колени опустилась:
- Тебя безмерно за дитя благодарю,
Я весь твой род земной сейчас благословляю!
Ты мне вернула дочь, вернула жизнь мою!
И как тебя благодарить смогу, - не знаю…
А дева хмурит брови, губки плотно сжав:
«Что говорит старуха? Разве так бывает?
Что бы лезгин дитя в Кахетии украв,
Отцу и матери ребенка возвращает?!»
Она воскликнула:
                - Зачем ты солгала?
Отец мой, грозный Магамед! Я это помню!
Зачем меня ты к кахетинцам привела?
- Чтоб окружить тебя родительской любовью.


Звучит на дерзкие слова прямой ответ!
- Сегодня спать ложись, а завтра…
                Кто же знает?
Быть может теплый солнца утреннего свет,
Твой ум осветит, и сомнения растают.
- Нет, не растают! Я – Лезгинка! Я – княжна!
И мне Аллах укажет верную дорогу!
Скажи, зачем семья чужая мне нужна?
Зачем должна молиться я другому Богу???

Отец и мать глазам не верят: Только Бог
Был так велик! В сердцах их радость бушевала!
Жива их дочка! Словно воздуха глоток
Дала судьба, что прежде горло им сжимала!
Княгиня руки тянет к ней и плачет князь.
Глядела девушка на мать с отцом со страхом:
«Как можно жить мне тут, где молятся крестясь
Иссе – пророку, забывая про Аллаха?»
Лезгинка юная поднялась и идет
Во след прислуге. Вот и комната с постелью….
Но в ней красавица наверно не уснет,
И тут….
               Лезгинки взор притянут колыбелью.

С рассветом девушка к родителям идет,
И задает вопрос:
                - Зачем меня вы взяли?
Ведь я – лезгинка! За горами мой народ!
- Но ведь лезгины у меня тебя украли….
Княгиня плача, руку дочери берет,
И наклонившись, к сердцу нежно прижимает.
- Неправда это! Эта женщина вам врет!
Откуда столько про меня старуха знает?
Лезгинка старая, качая головой
Ей отвечала:
                - Много лет тебя растила
Я терпеливо. Магамед, хозяин мой,
Но как родную я всегда тебя любила.
- А я не верю!
                Упирается княжна:
- Меня вы больше «Кетеван» не называйте!
Ведь я – лезгинка! Я, врагам зачем нужна?
Однажды я сбегу от вас! Вы так и знайте!
Проходят дни, но деву не уговорить.
Княгиня плачет, и за дочкой ходит тенью,
Но стоит к ночи Кетеван глаза закрыть,
Она склоняется над дочкиной постелью.
На лик любимый не насмотрится никак,
И потому луна княгине помогала:
Когда полуночный на землю сходит мрак,
Луна в окошко серебром своим сияла!

Но все кончается, как трудный долгий путь.
На Кетован напала дума:
                «А быть может
Ей убежать? Ведь в полночь можно не уснуть,
Ночная мгла в горах укрыться ей поможет….»
Ночь опустилась, из – за туч глядит луна,
Княгиня тихим шагом в комнату заходит.
Не знала женщина, что дева не спала,
С родного лика, нежно локоны отводит.
А дева слушает, очей не приоткрыв,
Как рядом женщина на краешек присела.
Над ней главу седую нежно наклонив,
Княгиня песнь тихим голосом запела….

- «Спи, моё Солнышко, спокойно, баю – бай!
В своей кроватке, дочка, мирно засыпай,
Пускай приснится тебе чудная страна!
И - ивнана, вардо нана, иавнани на…
Пускай никто не нарушает твой покой.
Ты снова дома, дочка, снова ты со мной!
Все эти годы ты была нам так нужна!.
И – иавнана вардо нана, иавнани на…»

Как будто деву, кто - то в сердце уколол,
Слеза из глаз катилась, щечки обжигая,
И словно памяти завесу распорол
Простой напев, о детстве ей напоминая.
А голос женщины в ночи ручьем звучал,
Такой знакомый и безудержно далекий.
Он Кетеван про дом родной напоминал,
Луну и звезды в небе, потолок высокий…

- «И - иав нана, вардо нана. Ночь спустилась,
Со счастьем вместе наша дочка возвратилась!
И каждый день благодарить я стану Бога,
Ведь Кетеван он указал домой дорогу!
За много лет разлуки  сердце изболелось,
Как мне прижать тебя к груди моей хотелось!
Спокойно спи, разлука навсегда ушла,
И- иавнана, вардо нана….
                Иавнани на….»

В груди лезгинки молодой кровоточит
От песни этой, как от сабли острой, рана.
И непонятно для себя самой кричит
Губами жаркими одно лишь слово:
                « Мама!»
Крик боли слышится в округе далеко,
Дождем холодным, тучи слезы проливают.
Сквозь плачь, несется:
                - Дэда! Дэда! Дэдико!!!!
А ручки, крепко – крепко маму обнимают…
Бежали слезы у княгини и княжны,
Лезгинка маму, задыхаясь, обнимала.
Ей доказательства иные не нужны!
Лишь «Баю – бай!», что мама в детстве напевала!!!!!

Как нам бывает песня мамы дорога,
И как слова простые дороги бывают.
Пусть разделяют нас бессчетные года,
Но голос мамы, наше сердце согревает!

И где бы ни был я, и сколь еще мне жить,
Но «Баю – бай!» и голос мамин не забыть!

КОНЕЦ

28,03,2013 года
г. Ташкент