Ярило

В Белой Руси в Нижних вёшках, по обычаю славян,
Плодородье славят нынче, каждый уж мертвецки пьян.
Из мешков, холщевых тряпок, смастерили да чучело,
Не скупясь на атрибуты, разукрасили его.
Ох уж бабы те толкушки, потешалися над ним,
А мужья их брагой в кружках, вышибали клином клин.
Веселились да гуляли, пиво по усам текло,
Лишь один старик в лохмотьях все оплакивал его.
А под утро в гроб сложили, оттащили за плетень,
Да и в поле схоронили, до того, как вышла тень.

Год прошел про все забыли, приближались святы еры,
Девки снова чешут лясы, хлопцы пьють не зная меры.
Одну дивчину раздели, посадили на коня,
Череп и венок одели (из цветов венок надели), плодородие славя.
Что за чудо, что за диво, не прикрыв одежей срам,
По тропе идет Ярило, страшно даже мертвякам.
Вороны над ним орали, от него прочь зверь бежал,
Целый год в гробу дубовом, он в земле сырой лежал.
«Вышел я да подразмяться» -  сиплым голосом сказал,
«Что же вы не рады братцы, аль никто меня не звал?»
Вот уж тут пошла потеха, люд бежал, что мочи есть,
Стало им уж не до смеха, ждал ли кто лихую весть.
Не на шутку разошелся, видя бабу да на коне.
«Ох, и дивную невесту приготовили вы мне».
Шороху он там наделал, все вокруг разворотил,
Кому в ухо, кому по лбу, кого чуть не совратил.
Мужикам, собравшись с волей, удалось его словить,
Решено было старейшим на костре его спалить.

С той поры прошли столетья, повелось из года в год,
То ячмень не уродиться, то пшеница пропадёт.
В поле том кровь в жилах стынет, только сумрак настаёт,
Сколь душ уж там пропало, ещё больше пропадёт.
Ярый бес то душегубит, сват ему ни чёрт ни бог,
Ох людям не ждать покоя, среди тех пустых дорог.
Всё от глупости и злобы, что не думают о том,
Как содеянные вещи им аукнутся потом.