Первые экспедиции

В 75-ом году я попал  в Усть-Камчатск
И на озеро – чудо природы.
Стало ясно тогда: без мотора не жизнь,
Без мотора не будет свободы.

Спустя год, получивши «Вихря»,
Мы плывем теплохода дорогой,
И на барже, сгрузив нас на рейде устьёв,
Нас заводят в камчатские воды.

Погранцы, паспорта – для шпионов заслон,
Нас пускают – бумаги в порядке,
И добравшись под вечер до дома ТИНРО,
Оказались в итоге в осадке.

Окна выбиты, двери висят,
Снег пошел – ведь начало июня,
Но команда, какая была у меня!
Не струхнула, а вызвала бурю.

Все дерьмо мы лопатой скребли до бела,
Стекла вставили или забили,
Кочегарили печку и вскоре она
Успокоила нас… борщ сварили и пили.

А проснувшись по утру в спальных мешках,
На помойки пошли за посудой,
Ведь сезонники, что приезжают сюда,
Каждый год покупают не худо.

На помойке кроватей… – ночей забытье,
Мы стащили в нашу контору,
Стол здесь был, и работа пошла,
В эту летнюю стылую пору.

Самосвалы бутылок пустых
Кем-то собраны (верно для сдачи),
Занимали пол дома всего,
Мы считали, что это удача!

Было место и было жилье,
И уют, и тепло и работа,
Вот изучим всю нерку – и стоп…
И вернемся в ТИНРО беззаботно. 

Азабачинской лодки дюраль,
Установлен мотор наш надежно,
Мы рванули на первую реку всего,
И застряли, что было не сложно.

Мы не знали когда в реку нерка пойдет –
Вся стояла в низовьях притока.
Ждали несколько дней, а она все не шла,
Но дождались, в итоге, мы срока.

Взята первая сотня (из тысяч) всего,
Из всех тех, что считали по плану,
И к другой речке ехать нам надо, и тут
Сдох мотор, и началась «динама».

Коленвала рука показала нам болт,
Все расстроилось, плакать нам нужно,
Но сосед  усть-камчатский решил: «Пусть идут»,
Ведь сочтемся с тинровцами дружбой.

Дал запчасть, мы собрали мотор,
На сухую завелся прекрасно,
Но когда опустили в воду его,
Он заглох, и все стало не ясно.

Двое суток терзали мы вместе мотор,
Но картина меняться не стала,
И решили с соседом поехать в Ключи
На его плавсредствах всей оравой.

И на редане в лодке две,
Неслась бригада вечером в Долину,
Сосед в инспекцию доставил нас,
И сразу же покинул.

А у инспекторов решилось все  с мотором,
Во всем ведь были виноваты мы:
Поршня в мотор воткнули не как надо,
И так бы заводили до зимы.

Река Еловка и «Горбун» неровный,
Ловили нерку здесь, но только днем,
Ведь ночью ключевские браконьеры
Мешали нам ловить своим трудом.

Район тот покидали с облегченьем,
Романтики началось забытье,
Мелькали речки, мы икру копили,
Чтоб обменять всю на бензин ее.

А Толика Ходько пустили на побывку,
Троих ведь лодке не забрать вовек,
Ведь снаряженье стало нам проблемой,
И нам не нужен «лишний» человек.

Санек Повчун – студент, он из Ростова,
До Милькова работал, ну а там – рванул домой;
И вниз, в Устья, мы возвращались двое –
С Ходько, вернувшимся в реки прибой.

Студенческий отъезд, но это позже,
Я сам уехал в город до жены,
И целых ночи две мы были вместе,
Любили… пили… также как и вы.

Ну а потом… мы вниз скользим по водной глади,
Река Камчатка – словно лучший друг,
И наш дуэт работал до упаду
До сентября в оранжевом вокруг.

Гроздья красной рябины в низовьях реки
Намекали о скором возврате,
Возвращаются все, возвратимся  и мы:
Рады жизни, с лихвою, нам хватит!

Усть-Камчатск, теплоход и приход в родной порт,
Дело сделано,  мы победили!
Здравствуй город родной, возвратились домой,
К женам нашим, чтоб те нас любили!

          ***

На следующий год,  на рейде Усть-Камчатска
Сгрузили мы и лодку и мотор
И сразу же, рванули на Еловку,
Поймав оперативности простор.

Река Камчатка покорялась, как девчонка,
Доверившись мальчишке со двора,
И новый наш дуэт работал, как метелка,
С восьми утра и до восьми утра.

Напарник мой – был Штейников Борис,
Студент с Перми, попавший на Камчатку,
И каждую речушку, вместе с ним
Утюжили, как школьную тетрадку.

По договору, мы добрались до Ушков,
А там Токранов Леха его сменит,
И встреча состоялась, и обмен готов:
Как Абеля на Пауэрса – в Вене.

Новейший наш дуэт шел вверх в исток Камчатки
С обловом рек-притоков и озер,
И много мы людей встречали по дороге
В разливах рек и зыбких берегов.

И судьбы тех людей в рассказах быстротечных
Сливались с нами, словно кислород Земли,
И эти дни казалось будут вечны –
В работе, у костра и в зарослях травы.

Речные берега готовили сюрпризы,
Весь поиск в экспедиции до совершенства довели,
Поверить трудно, но ведь это правда:
В районе Николки мы бивень мамонта нашли.

Здоровый бивень был, поэтому, не взяли,
Решили: пусть дней десять поторчит, 
Но к счастью нашему, его забрали…
А может быть на дне реки он все еще лежит?

Вот Мильково, инспекция, верховья,
Окрестных рек-притоков земной пазл,
Вдвоем бродили мы (а иногда по трое),
Ловили, меряли, как будто, в первый раз.

Залетный вертолет был нами встречен,
Заброс осуществили в тот же час,
Речной косы песок стал нашей базой,
Ну, а потом, тот вертолет чуть не забыл про нас.

В те дни дожди глушили всю Камчатку,
По графику, тот путь проложен сверху вниз,
Отчалил наш дуэт в разрыв дождя… не сладко,
Но молодость – ведь это не каприз.

На мокрых берегах костры мы разжигали,
Палатку ставили, жевали рыбу и варили рис,
А в спальные мешки – мы с чаем залезали
Под радио Москвы известнейших актрис.

А утром все по новой начиналось,
В разрыв дождя мы вновь стремились вниз,
И Бог погоду дал, и это наша радость,
Дуэт по-прежнему с работой – это приз!..

В однообразии тупеешь понемногу,
И с лучшим другом я развил конфликт,
Он уговаривал меня остыть немного,
Я был безумен от работы в этот миг.

И мы расстались с ним внезапно
В закате солнца вечером в Ключах,
Он улетел на самолете безвозвратно,
Я ж – ночевал в Куражечном в кустах.

Огонь костра вдруг прояснил мой разум,
Снял наважденье трудного пути,
Сказал: прости ты Леха дурака-заразу,
Мне без тебя сюда бы не дойти.

Весь материал собрали для работы,
А это диссертации кусок,
Весь отпуск посвятил ты свой пройдохе,
И часть твоей души ушла на дно, в песок.

И я раскрылся, и просил прощенья:
«Прости меня, ведь я безумен был»,
Горел огней ночных притихший город,
На фоне гор-вулканов и ветрил…

Огонь костра в районе Усть-Камчатска,
Мечтали мы здесь вместе посидеть
И поваляться на прибойке беззаботно,
Как в пламени оранжевая ветвь.

Я дорабатывал один в низовьях две недели,
Ночевка в лодке, кофе аромат с утра,
Звонил в ТИНРО и думал о потере
И встрече с другом, ждавшего меня.

          ***

На третий год – поставил точки в сборах,
Мой бастион – родимый Усть-Камчатск,
Два месяца сидел я на заводе,
Работая с уловами в цехах.

Напарник мой, Непомнящий Костюха,
Студент-дипломник, он был из Перми,
Влюбился в наш Камчатский край безмерно,
И видел то, о чем не знали мы.

К окрестностям озер камчатских
Мы методично обновляли путь
И каждые пять дней с ночевкой
Бродили в новом озере по грудь.

Ловили молодь лососей и нерки,
Колючек, камбалу, миногу, карася,
 Копили материал, и истина рождалась
Корявая, но все-таки почти, что вся.

Закончился сезон рыбацкой нерки,
И мы свободны в поисках своих,
И вот несемся мы в верховья мира
Реки Камчатки и объятиях троих.

Троих друзей, дарованных мне Богом,
Ведь трудности для нас не глубоко,
Да здравствуют мои друзья земные –
Непомнящий, Токранов и Ходько.

          ***

Вот тридцать лет прошло, состарились не много,
Я и Токранов – доктора наук,
Ходько – в ТИНРО, Непомнящий – в полете,
Уехал к маме, в Пермь и нет его уж тут.

Остались уточненья небольшие,
Которым посвятил я сорок лет,
В корректировках жизнь пройдет вся в этом мире,
А абсолютной истины все нет, и нет.

Люблю друзей, дарованных мне Богом,
Ведь трудности для нас не глубоко,
Да здравствуют мои друзья земные –
Непомнящий, Токранов и Ходько.

                Август-Сентябрь 2012 г. (события 1975-1978 гг.)