Сказ о Тверском Отрочь-монастыре продолжение

Вот и утро, и день,  - и минутку одну светлым днем
Оказался Григорий в дому вместе с пономарем.
Нет дружинников рядом; Григорий ведет разговор –
Помогать обещает, и дом перестроить, и двор,
Лишь бы Ксению выдал за Гришу отец-пономарь…


Удивлен Афанасий:  «Такого-де не было встарь,
Чтоб крестьянам простым бил челом удалец – княжий друг,
Кто пред княжьим лицом предстоит каждый день – на-те вдруг!
Нешто Ксении встать из Едимнова в круг знатных жен?
Нешто пустят ее?» – Афанасий весьма поражен.
Не бывало такого ни в этот, ни в давешний век,
Чтоб сословие, будто кафтан, поменял человек!


«Нет, не знаю, не ведаю я, что ответить теперь, -
Говорит Афанасий, к жене открываючи дверь –
Разве лишь у жены, у разумной, совета спрошу,
Разве дочери Ксении просьбу твою расскажу».


И жене Афанасий, и Ксении все рассказал.
И ответила Ксения то, что Господь подсказал:
«Сделай все, как сказал этот отрок, о, батюшка мой!
Изволеньем Всевышнего будет мой жребий со мной.
Знатен отрок, высок – но Всевышний превыше всего.
Бог свое утвердит;  надо нам уповать на Него!
Клялся отрок тебе – обещаниям отрока верь.
Не за морем великим, а рядом державная Тверь!
И, коль мне суждено в круг знатнейшего люда войти, -
То не я захотела, а Бог указует пути!»

Да и как же Всевышнему Ксении сей не помочь?
Так кротка, так смиренна, умна Афанасия дочь!
Благочестьем известна, правдива, скромна, весела –
И молва называет девицу душою села!
Наградил Бог красавицу Ксению ясным умом.
Часто молится Ксения – утром; в делах; перед сном.
Хороша да опрятна – и дом благородно ведет.
Что Господь заповедал – все праведно, свято блюдет.
И родителей любит, во всем повинуется им,
А Христа Вседержителя чтит господином своим.
Ведь с младенчества слышала Библию в доме своем,
И внимала прилежно, и следует Богу во всем.


Как услышал Григорий разумный да скромный ответ,
Воспылал пуще прежнего: более радости нет!
Уязвился любовью – а раны любви, что огонь.
Обожрался овсом, поджидая хозяина, конь…

Заскучала дружина в Едимнове …  Гриша нейдет,
Лишь с отцом Афанасием пренья прилежно ведет:

«Афанасий, не бойся, ведь ведаю я, что творю.
Как с тобою,  я с князем в палатах легко говорю.
Умолю Ярослава, смогу, уломаю его.
Ничего, Афанасий, не бойся, - и все ничего!»

Совещались так долго ли, нет ли, - решив наконец,
Что в Едимнове Ксения с Гришей пойдут под венец:
«Неча церковь искать за три моря в великой Твери,
Коль в Едимнове храм, словно свечечка, светит-горит!
Быть венчанию в церкви Димитрия, что на юру
У залива стоит, прихожан призывая к добру.
Неча также в великой Твери вам искать теремов,
Коль в Едимнове много просторных и крепких домов.
Жить в Едимнове надо, - заявит ли князь о другом,
Князю надо ответить, что, дескать, в Едимнове дом!»


Все вопросы решили; и сладил Григорий дела,
Княжью волю исполнил исправно, в чем воля была,
И отправились в путь…

Сорок верст – и великая Тверь.
Да с улыбкой – не с гиканьем – едет Григорий теперь.
И не сходит мечтание ныне у Гриши с лица:
«Сколько я ни наездил по весям-то в княжьих гонцах,
А нигде не встречал я доселе девицы такой…»
Вот – невесту обрел, да утратил душевный покой!
Сам себе удивляется Гриша, а больше молчит.
То поедет всех тише, то с места, как ветер, помчит!
И дружина дивуется: эко мы, братцы, теперь
Из Едимнова этого едем в державную Тверь!


А тем временем Ксения тихо родным говорит:
«Ой вы, матушка с батюшкой! Отрок сей славен на вид,
Но забудьте, родимые – попусту он обещал!
Он решает свое… Мне же Ангел – глас Божий – вещал,
Что не этот, не отрок Григорий, мне будет супруг.
А супруга мне Бог сниспошлет, да внезапно и вдруг.
Разгляжу я супруга лишь в церкви, в сияньи свечей…»
Рассуждали родители долго о смысле речей.
Удивлялись до ночи тому, что сказала им дочь.
Не доносит предание нам – как-то спали в ту ночь.


Продолжение следует