Письма

«Песни твои – сквозь ветер»,
руки твои – сквозь дым…

Ты, недостойный света,
сможешь ли стать – чужим?

Стих мой – покатый, узкий –
криком вольётся в рот:
что же – иссохло русло
пламенем – до высот?

Слушай меня и внемли –
веки смыкает сон –
так ли утратишь земли,
преодолевший – стон,
звоны шатров церковных,
золотом бьющих в лоб?..

Песни твои – бессловны;
помнится даль – костром,
всполохом зорь и вихрей –
бешеный скок степей! –
руку подай!
И никнут
тонкие струны дней.

Письма тебе – на ветер;
в небе – буран и снег:
вёрсты во тьме отмерив,
ночью бреду – как все,
кто потерял – и ищет,
боли подставив грудь…

…помнишь цветенье вишен
в нашем с тобой саду?..

Не отрекайся.  Знать бы,
сколько пройду дорог:
испещрена – проклятьем,
выжата – солью строк,
письмами - на вокзалах,
где замолкает плач…

Ты, чью ладонь искала,
ныне одно –
палач.

Письма мои – из пепла
встанут, как кровь – из ран.
Выйти наружу!
Слепну,
сердце сковал бурьян –
руку подай!
Но мысли
тянутся в нить судьбы,
и ускользают числа:
дым, оседает дым…

Я вам пишу.
Истаяв,
выплесну морок дней:
руки твои! – о память,
дай мне гореть сильней,
дай мне забыть! Бесслёзно,
здесь, на разбитых снах –
плачу:
но слишком поздно
для осознавшей – крах.

Писем моих – у сердца
выжжен холодный крест:

здравствуй, Голгофа. Греться
я остаюсь - 
в костре.