Метр С Хвостиком

Уважаемые модераторы! И ситуация, и персонажи – чистейшей воды вымысел.
А ежели кто будет жаловаться, что оскорблён, не верьте ему! Выдуманные персонажи не жалуются, а о реальных здесь речь не идёт.

«…тридцатипятилетним подростком я, обмирая от страха, прочитал вслух своих «Пегого Савраску» и «Бодливую Корову» возле памятника Пушкину. Я видел, с каким восторгом их приняла публика, как Афоня Фет ткнул локтем в бок Шурку Блока, а тот, даже не покривившись от толчка, кивнул мне приветливо и, обернувшись к стоящему рядом Саньке Белому сказал, указывая на меня: «запомни, тёзка, этого паренька, быть ему метром русской поэзии». Закончив очередной абзац автобиографии,  Мэтр российской поэзии неспешно,  с достоинством, как положено людям его положения, телосложения и умственного развития, поднялся из-за стола и начал перемещение по своему рабочему кабинету.  «Ходил», «мигрировал», «пробегал», даже «шествовал» категорически не подходили для описания этого действа. 

– На месте стой, раз-два! – рявкнул над ухом Мэтра незнакомый прокуренный бас.
От неожиданности хозяин кабинета остановился, громко притопнул ногой и замер, вытянув руки по швам.
– Чётче надо, – проворчал бас, – придётся отрабатывать в часы самоподготовки.  Ша-а-а-а-а-гом…. Ну, чё застыл, как истукан? По команде «шагом», боец должен приготовиться к движению, слегка наклонившись вперёд…
– Отставить! – негромко, но властно вмешался баритон, – простите за недоразумение, Мэтр, ох уж эти слишком исполнительные подчинённые… Мы к вам вот по какому делу…

Поэт выдохнул и завертел головой, но обладателей голосов не увидел.
– А вот этого не надо,– строго сказал баритон, – мы этого не любим.
Метр опять принял стойку «смирно».
– Вы расслабьтесь, – помягчал баритон, – чувствуйте себя как дома. И присядьте уже, чай, не в гостях. Да, вот ещё: исправьте, пожалуйста, в последнем предложении нынешней редакции своей биографии букву «Е» на «Э» в слове «мэтр». А то, не приведи Господь, так за вами «метр» и закрепится.
Бас гы-гыкнул, но сразу осёкся.

– Простите, а… – начал Мэтр.
– Это вы нас  простите. Вторглись  без предупреждения, нарушили творческий покой, налету прервали журавлиную песню последней мысли, так, кажется, у вас, поэтов, принято говорить…
– Но я….
– Обстоятельства, мой друг, обстоятельства, – не дал закончить баритон, – крайняя необходимость вашего вмешательства в дело спасения языка, да что там, всей великой культуры, которая корчится в муках от снобизма враждебной зауми, насаждаемой эстетствующими эмигрантскими кругами…
– Вы, собственно…
– В чём дело?!  – рявкнул бас.
Мэтр поперхнулся и закашлялся.
– Этого тоже не надо. Мы этого тоже не любим, – заявил баритон и продолжил после короткой паузы,  – помимо явок и паролей,  для связи вам выделен наш штатный сотрудник, с которым вы уже знакомы.
– Старший прапорщик Куро… – рявкнул бас.
– Никаких имён! – перебил его на полуслове баритон, – возьмите себе псевдоним. Что-нибудь литературное. «Повесть», например. Или «Рассказ». «Сельская Новелла», я думаю, подойдёт.
– Я ж мужик,– обиделся бас.
– Вот и хорошо, врагу будет  сложнее раскрыть нашу сеть сопротивления.
– Позвольте… – попытался встрять Метр.
– Да, конечно же! Вам не терпится узнать свою миссию! Слушайте же внимательно!  Во взаимодействии с прапорщиком Куро… э-э-э-э-э, с Сельской Новэллой,  вам надлежит развернуть активную деятельность в защиту тех беззащитных ценностей, которые взывают о защите. Список врагов вам известен.

Нужно ли говорить, что на протяжении всего диалога Мэтр всячески пытался разглядеть собеседников? Нужно ли говорить, что ничего у него не получалось? А, если не нужно, тогда не будем отвлекаться.

– Свои отчёты и донесения будете отправлять не реже двух раз в неделю по  секретному каналу связи в виде невинных статеек и стишков. И помните: никакой конкретики и связности! Конспирация превыше всего! Не вздумайте изящной рифмой или  меткой метафорой привлечь излишнее внимание! Помните, враг хитёр и коварен. Он будет уговаривать  оставить борьбу, он будет настаивать, чтобы вы излагали свои мысли понятнее. Не поддавайтесь! Как только вы употребите что-то, выходящее за рамки пришедший-ушедший, всё пропало!
– Видите ли…
– Конечно видим! Мы видим, как впереди, в лучах солнца поднимается освобождённая, очищенная, ощипанная и освежёванная Культура, которая, подобно  Королю-Льву, держит на вытянутых руках Симбу, э-э-э-э, Великого Мэтра.
– А кому мне адресовать донесения? – Мэтр сумел, наконец, вставить вопрос.
– Прапорщик Ку…. э-э-э-э-э … Сельская Новелла знает все мои позывные.  Но от вас, мой друг, никаких секретов быть не может.  Зовите меня Парафренией*.  Этот псевдоним мой любимый.  Собственные донесения подписывайте настоящим именем, всё равно их содержание никто не поймёт. Совместные с Сельской Новеллой донесения будете подписывать «Метр-С-Хвостиком».

– Ку-ку восемь раз,– сообщила механическая кукушка.
– Нам пора. Пра… э-э-э-э-э…  Новелла свяжется с вами в ближайшее время…

Серой не потянуло. Никаких тактильных ощущений, никаких  перепадов освещённости, никаких звуков. Во рту поэта не горчило. В туалет не хотелось. Плакать, смеяться, чихать или петь тоже. Хотелось трудиться. Во благо и для великой цели. Назло и во устрашение. Денно и нощно. Отдавая всего себя нахлынувшему желанию, Мэтр вознёс руки над головой и неистово ударил по клавиатуре.
«Мистер Бздынь-Бздынь» появилось на мониторе.


_______________
* Значение этого слова любознательный читатель легко найдёт в Интернете.