Простой молитвою хранимый

                НА  ПУТИ  НЕРАВНОДУШИЯ

Читаю стихи Бориса Виленского. Слог лёгкий, естественный, нет ложной многозначительности и зауми, но есть желание разобраться, осмыслить историю, нынешнее время, познать движения человеческих душ. Глядя на икону Богородицы, автор произносит:

                И этот взгляд печально-строгих,
                Таких усталых женских глаз,
                У матерей я видел многих,
                Растивших и любивших нас.

Отсюда – святость матери, святость женщины-родительницы, святость родной природы, земли-кормилицы. Через глубокое духовное чувство поэт стремится познать мир. В «Поэме о Севере» лирический герой пытается воскресить в себе генетическую память и воссоздать картины древнего прошлого. Его ведут мысли о Гиперборее:

                Как маятник, качнутся полюса,
                В движение придут материки,
                И там, где были рощи и леса,
                Прокатят волны огненной реки.
                А после всё поглотит океан,
                Нагромоздив надгробие из льдов,
                И скроет всё забвения туман,
                Не оставляя никаких следов.

      И тут читатель невольно видит параллели с сегодняшним днём, когда глобальное потепление на планете вызывает множественные катаклизмы. Но автор знает, что «тем, кто молитвой душу греет, не страшен ветер перемен». Эта строка звучит афористично. Стремление к афористичности слышится и в других стихах:

                Чем память у людей короче,
                Тем больше в этом мире зла.




















Через размышления о родной истории, о природе, о смысле творчества, о любви и духовных поисках Борис Виленский приходит к болевому осознанию судьбы Отечества. И здесь его стих обретает гражданственное звучание:

                Предвижу кровавых событий приход.
                Откуда уверенность? Право, не знаю.
                Но знаю, что будет ограблен народ
                И к власти придёт ненасытная стая.
                И нет нам спасенья, прощенья нам нет,
                Когда в эти смутные, нищие годы
                Мы слышим не стоны, а звоны монет
                Среди умерщвлённой и чахлой природы.

         В последние годы в связи с утратой культуры издательского дела значительно снизился и уровень редактирования произведений. Отсюда в издаваемых книгах подчас множество неточностей, шершавостей и приблизительности. Только упорный труд оттачивания произведений позволяет достичь гармонии мыслей и слова. Хочется пожелать Борису Виленскому добрых трудов на избранном им пути любви и неравнодушия.

10.01.2011 г.                Евгений Юшин






























==================================               
 РОССИЯ – БОЛЬ МОЯ, НАДЕЖДА
==================================

       ХРАМ  ИОАННА  ПРЕДТЕЧИ

Мой храм затерян в закоулках
Московских улиц и дворов,
Где эхо отдаётся гулко,
Как средь затерянных миров.

Здесь, как туман в сыром распадке,
Век девятнадцатый застрял,
Ещё хранит свои порядки
Заветной памятью квартал. 

Здесь нет неоновых огней.
И говорю я: «Слава Богу,
Что есть хоть пара фонарей
Чуть освещающих дорогу».

Но есть другой природы свет –
Невидимый, неугасимый…
Иду за ним в потоке лет,
Простой молитвою хранимый.

                2001 г.













               










               
        БОГОРОДИЦА

Гляжу с надеждой на икону
И пристальный встречаю взгляд –
Тревогу всех ночей бессонных
Глаза задумчиво таят.

И этот взгляд печально-строгих,
Таких усталых женских глаз,
У матерей я видел многих,
 Растивших и любивших нас.

Так вечность смотрит на людей
В упор, сквозь дымку голубую,
Так взрослый смотрит на детей,
Прощая шалость им любую.
            
Я робким не был никогда.
Так почему под этим взглядом
Во мне и радость и беда
Неугасаемой горят лампадой?

И сквозь спирали и туманности
Молюсь я, как на образа,
На те, печальные до странности,
Давно знакомые глаза.

         1980 г.
























     ИКОНОПИСЕЦ

И были радость и надежда,
Что Бог явился в этот мир...
Сияли золотом одежды
И ангелы скликали пир.

Купались души в этом свете,
Звучали музыкой сердца,
Они вели себя, как дети,
Любовь познавшие Творца.

Как передать всё это словом –
Язык наш беден и убог,
А мы в упорстве бестолковом
Бредём, не ведая дорог.

Но где-то в полутёмной келье
Монах, забывший естество,
Всё краски смешивал, как зелье,
Верша святое волшебство.

Он про себя творил молитву,
О Божьей милости просил,
Чтоб поутру в незримой битве
Ему земных хватило сил.









    
















А сил понадобится много,
Ведь храм расписывать – не мёд.
С икон святые смотрят строго –
Им каждый век, как будто год.

Они уже не постареют,
Их долго не коснётся тлен.
Тем, кто молитвой душу греет,
Не страшен ветер перемен.

Монах постился сорок дней,
Он краски подбирал толково.
И добирался до корней,
Не говоря порой ни слова.

Ему молчанье – благодать,
Молитва тихая – услада.
В земных пределах не видать
Красу Божественного сада.

Всё будет так, как замышлялось,
Всё будет выполнено в срок.
Пройдут тревоги и усталость,
Прошелестев, как ветерок.
 
               2008 г.


























         *   *   *
 
Светла берёзовая роща
И говорлив ручей,
В нём солнце поутру полощет
Слепящий сноп лучей.

Вода искрится и поёт,
Ей птицы вторят в лад,
Стрижей отчаянный полёт
Не отпускает взгляд.

Мне тоже хочется взлететь
И в небесах парить,
Но как сильны - земная твердь
И притяженья нить.

И всё же трудно удержать
Стремления души –
Любить, дарить и возвышать…
И всё-таки грешить.
      
          2007 г.






























             *   *   *

Моя любовь всё безответней,
А осень так неотвратима.
И наши встречи незаметно
Растают тонкой струйкой дыма.

Но предаваться тихой грусти
Или упрёкам не намерен –
Любовь подержит и отпустит,
Мой путь и срок давно отмерян,

Мне предстоят другие встречи
В чужих мирах, иных обличьях…
И потому я так беспечен
И лёгок, словно стая птичья.





































       КАЛЕНДАРЬ
 
Замечаю, что дни
                навсегда пропадают куда-то,
Истощал календарь,
И на шее долги.
И усталая осень
                роняет последнее злато
В эту серую хмарь,
Где не видно ни зги.

Я давно научился
              понимать и читать между строчек,
Только двойственность мне
Не была по нутру.
Напиши мне письмо
               из одних неразгаданных точек,
Словно звёзды в окне,
Исчезающие поутру.

Я устал от вранья
                в толкотне суетливого века,
Знаю цену речам
И всё чаще молчу,
Изболелась душа
                и хромает, как старый калека,
Но своим палачам
Я ещё отплачу.
























Сколько светлых голов
                преклонило пред веком колени,
Что не хватит свечей,
Или жизни самой.
И повсюду за ними
                неотступные следуют тени,
Сквозь безумье ночей,
Провожая домой.

Я порву календарь –
                остановится времени круг.
И запахнет полынь,
Лист расправив резной.
И в траву упаду
                на раздольный, нескошенный луг –
Будет вечная синь
Надо мной, надо мной…

         1986 г.

































       ПАНТЕИСТИЧЕСКОЕ

Из города, где дым и сталь,
Где целый день снуют машины,
Я унесу свою печаль
В поля, в туманные лощины,
На берега больших озёр,
В непроходимые лесные чащи,
Где тихо радуется взор,
Где филин из ветвей таращит
Свои огромные глаза
И, ухнув весело и страшно,
Ворвётся в небо, как гроза,
И воздух крыльями распашет.
А где-то деловитый ёж
Зафыркает от возмущенья,
Сороки учинят галдёж
И целый лес придёт в движенье.
Подняв ветвистые рога,
Олень застынет осторожно,
Потом ударится в бега,
Как вездеход по бездорожью.
Лесная жизнь полна забот:
Гнездо, дупло, нора, берлога…
А в них всегда раскрытый рот
И затаённая тревога.
Здесь нет ни денег, ни интриг
И никому не светит слава –
Здесь каждый день и каждый миг
На жизнь отстаивают право.

              2007 г.





















     СОБРАТУ  ПО  ПЕРУ

Давай поговорим о сущем.
Нам есть о чём поговорить,
Пока нам срок ещё отпущен
Любить, надеяться, творить.

Давай искать пределы истин
И ставить на алтарь свечу…
И мы свою отыщем пристань
По путеводному лучу.

Пусть наши судьбы непохожи,
Но нас ведёт одна стезя –
Сдирать с обыденности кожу.
И по-другому жить нельзя:

Нельзя любить наполовину,
Быть благодушным в дни беды
Или, толкаясь в чьи-то спины,
Стремиться в первые ряды.

Поэтому живи и помни –
Нам петь дано и воспевать
Не рабские каменоломни,
Ни в темноте сундук укромный,
А всё же Божью благодать.

          2005 г.
























                *   *   *
               
Как много в памяти событий,
Что преподнёс двадцатый век,
И как распутать эти нити,
Где каждый узел – человек?

История – судеб сплетенье,
Эпох смешенье и времён,
Пристрастий, мод и прегрешений
Под шелест множества знамён.

Но как бы ни менялись флаги,
Эмблемы, гимны и герба,
Не на мелованной бумаге
Творилась русская судьба,

А на полях больших сражений,
Где в бесконечности снегов
Легло немало поколений
Родных и близких, и врагов.



    










 
















Порой, проигрывая битвы,
Мы всё же брали верх всегда
Словами искренней молитвы,
Строкой духовного труда,

Бессмертной кистью богомаза
Или прорывом в небеса,
Где звёзд горячие алмазы –
Разящей вечности глаза.

И если нам не лгут пророки,
И если вера в нас сильна,
Из прошлого возьмём уроки,
Как чашу полную вина,

И выпьем до последней капли,
И в голову не стукнет хмель –
Земля, наш голубой кораблик,
Не сядет никогда на мель.
               2008 г.




































                *   *   *

Сворачивать с дороги поздно,
Когда в полжизни пройден путь…
Я продолжал идти по звёздам
И ветры холодили грудь.

В заботах увязали ноги,
Случался в мыслях кавардак,
Я спотыкался о пороги,
Но избежал смертельных драк.

Я видел истинные цели
Сквозь морок разобщений, смут.
И мысли далеко летели,
Освобождённые от пут –

Пут заблуждений и вражды,
Пут недоверия и страха,
Что нам навеяли вожди,
Порой встающие из праха.

И если мне в конце пути
Дано пройти сквозь боль и муку,
Пускай любимая простит
И не отпустит мою руку.

           2007 г.























                *   *   *

На полке сборники стихов,
Автографы друзей,
Живут, как птицы под стрехой,
Чтоб на меня глазеть.
Кого-то нет уже в живых,
А кто ушёл в запой,
Кого-то била жизнь под дых
Безжалостной рукой.
И если кто-то счастлив был,
Так это не они –
Они себя вгоняли в пыл
И не считали дни.
У них и вечность за душой
И вечная душа,
Двух родин, малой и большой,
Враги не сокрушат.
И эти родины для нас,
Как самый главный тыл,
Как детский смех, как Божий глас,
Как те, кого любил.
Берёзок стройные ряды,
Пахучий сенокос,
Боёв кровавые следы,
Родная прядь волос…
Всё это помнить и любить
Завещано судьбой.
И будут вечно звёзды плыть
Над дымкой голубой.
      
      2008 г.





















           ПРОЩАНИЕ

Мы ничего друг другу не сказали –
Ведь так легко запутаться в словах.
На этом неприкаянном вокзале
Пустые мысли бродят в головах.

На этом обезличенном вокзале
Лишь ожидание царит и суета,
Где время наши судьбы не связало –
Лишь затаилось складкою у рта.

А поезд уносил меня в столицу
И между нами пропастью легли
Другие дали и чужие лица,
Машины, самолёты, корабли…

А после – время, страны и границы…
Живём по обе стороны стены.
Перелетают стену только птицы –
Глашатаи непрошенной вины.

             2007 г.



      

























          *   *   *

Подсвеченное изнутри
По небу облако плыло.
И краски утренней зари
До горизонта размело.

Ещё не проявился лик
В слепящей золотой короне,
Уж по реке гуляет блик
И в зябкой глубине не тонет,

Ещё бродяга-ветер дремлет
И не колышет лист кленовый.
Рассвет является на землю
И возвещает цикл новый.

Щебечут бойкие синицы,
Ворона, важная как лорд,
На стайку воробьёв косится:
Мол, публика – не первый сорт.

Но воробьям плевать на это –
Они купаются в пыли…
И это всё в разгаре лета.
А облако плывёт вдали…

              2007 г.























              *  *  *               
               
Среди забытых деревень
И покосившихся заборов
Блуждаю тихо, словно тень,               
Чуждаясь  праздных  разговоров.
Я здесь, как золото в пыли,
Что блеском никого не греет.
И от того душа болит,
Но станет лучше и добрее.
Известно: бедность – не порок.
Но нищи здесь двором и духом.
И не опишешь в пару строк,
Какая здесь царит разруха.
Земля пустеет и скорбит,
Когда в неё не ляжет семя.
Живя среди людских обид,
На всякий вздор мы тратим время.
А что-то главное проходит,
Не задевая скудных душ,
И зло над миром хороводит,
И нас заводит в темь и глушь.
Уйду на холм над полем ржи,
Вдыхая трав пьянящий запах,
Усну – приснятся миражи.
И облака на мягких лапах
Бегут легко куда-то, мимо,
За горизонт, в чужую даль.
Уносят тихо и незримо
Мою тревогу да печаль.

          2000 г.




















   ПОСЛЕДНИЙ  ЛАГЕРНИК               

                Посвящение А. Апостолову
      
Жара достала до печёнок –
Ни холодка, ни ветерка…
Вид оголившихся девчонок
Не удивляет старика.

Он сам бы сбросил всё, что мог:
Очки, одежду, полстолетья.
Жара и время валят с ног,
А он один на целом свете.

А дома ждёт облезлый кот,
Такой же, как хозяин, древний,
Живёт, не ведая забот,
Как первый парень на деревне.

Ему всегда сходило с рук:
Клочки оторванных обоев,
На шторах верхолазный трюк,
С котом соседским мордобои…

Теперь живёт, остепенясь,
Всё больше спит, не тратя силы,
Старик же, с палкой, накреняясь,
Всё бродит по земле постылой.




               


               

 














И ничего его не держит
Там, где потерь полным полно –
ГУЛаг любой сгибает стержень,
Какой бы ни был он стальной.

Но выжил в страшную войну
И хоронил друзей-героев,
Потом не за свою вину
Вкусил нелёгкий труд изгоев.

Всё начинать пришлось с нуля:
Любить, прощать и в правду верить.
Она ведь вертится, Земля,
И люди на земле – не звери.

И у зверья немало прав.
Без них неведомы границы
Добра и Зла, где Явь и Навь
Лишь крылья чёрно-белой птицы.

Без птиц и небо, как пустыня.
Там звёзды прячутся во мгле.
И потому в небесной стыни
Они, как искорки в золе.




























В лесных урочищах глухих
Зверьё питается не хлебом,
А что добудет на своих
Проворных лапах на потребу.

А человеку – жить в труде:
Пахать и сеять, или строить,
Друг другу помогать в беде,
Напрасно брови не суровить…

Так часто размышлял старик,
Последний лагерник эпохи:
«У нас любой сидеть привык,
От жизни урывая крохи.

Отец сидел – и нам велел…»
Увы, плохое повеленье,
Когда на воле столько дел…
А мы – полжизни на коленях.

               2007 г.































              *   *   *

Отодвинулось детство в незримую даль,
Как во сне пролетело полвека.
Если ржа сокрушает калёную сталь,
Что же время творит с человеком.
Сколько в памяти разных событий и дат,
Словно кожа, менялись эпохи,
Что осталось теперь, не считая утрат?..
Только прошлого жалкие крохи.
Будто резвые кони, наши годы бегут,
Всё сильней притяженье земное,
Рвёмся птицами мы из невидимых пут
В это синее небо сквозное.
Этой жизни кино отмотать бы назад,
Но состарилась лента… и рвётся…
Это время подъёма сменилось на спад
И обратно уже не вернётся.

                2001 г.
































          ДЕНЬ  РОЖДЕНИЯ

Мир жить не может без движенья.
И в этом – мирозданья суть.
И человек в свой миг рожденья
Пускается в далёкий путь.
Пусть нелегка его дорога
И на плечах тяжёлый груз,
Но он идёт, по воле Бога,
И жизнь пробует на вкус.
А вкус – то сладок, а то горек,
Душа – то рвётся в небеса,
А то, стремглав, срываясь с горок,
Летит быстрее колеса.
Но если выправить движенье,
То есть надежда на подъём…
И пусть она твой день рожденья
Объявит самым светлым днём.

                2010 г.
































           *   *   *

Размежевала нас гордыня.
По обе стороны стены
Живём в обидах мы отныне,
Своей не чувствуя вины.

Как оглушительно молчанье,
Как беспредельна пустота…
Так наступает одичанье,
И ты один, как сирота.

Бок о бок мы с тобой в разлуке,
Обида, словно яд в крови…
И почему так стынут руки,
Всегда искавшие любви.

       2011 г.


































            *    *    *
            
Ещё не спят ночные сторожа:
Кто водку пьёт, кто тискает подругу…
И мчится жизнь по заданному кругу,
И  этот круг, как вечная межа,
Что отделяет ночи ото дня,
Добро от зла и серебро от злата.
За всё на свете существует плата.
Какою она станет для меня?
Я падаю в объятья пустоты
И некому остановить паденье…
Причудливое это сновиденье
Кончается с уходом темноты.
Рассвет – спасенье от безумных снов,
Он исцеление и новая надежда.
Какой бы модной ни была одежда,
Нельзя от старых отступать основ.
Их выстрадали предки за века,
Доверили нам и язык, и славу,
Построили огромную державу,
Что так влечёт врагов издалека.
Пусть в этом мире зло неутолимо.
И всё же – твёрже ипостась добра.
Пусть говорят, что истина стара…
Так почему же все проходят мимо?

           1999 г.
























               СНЫ  РОССИИ

Россия спит. Ей снится страшный сон.
Двадцатый век, как опухоль, как грыжа…
И в поднебесье рвутся боль и стон,
И небо опускается всё ниже.

Никто его не сможет подпереть –
Ушли атланты и гипербореи,
Уходит жизнь, но не уходит смерть –
Ей всё равно: евреи, не евреи…

Так не рубите под собою сук.
Коль рухнет Русь, то рухнет вся планета.
Подставьте плечи, миллионы рук,
Да сгинет тьма, да будет Царство Света!

                2011 г.




































                *   *   *

Колокольные звоны плывут по Руси:
Собирайтесь, миряне – молиться приспело.
Есть одно и у всех неотложное дело.
Боже, правый, детей охрани и спаси.

Боже, правый, ты видишь – Россию терзают,
Стервенеют с кровавою пеной у рта,
Своим задом державные греют места,
Словно бесы в неё свои когти вонзают.

Разбудите же Русь, не давайте ей спать!
Этот сон, словно смерть, как зараза для мира,
Так звени и бунтуй, неумолчная лира,
Ведь сказал же поэт: «Время Русь собирать!»

           1998 – 2011 г.


































    ПОЖЕЛАНИЕ  СЕБЕ … И  ДРУГИМ

В море мрака, в житейских невзгодах
Отыщи тот единственный лучик,
Что сквозит с поднебесного свода,
Может станет от этого лучше.

Восхитись ясным взглядом ребёнка,
Пред иконой застынь изваяньем,
Бухнет колокол длинно и звонко,
Призывая людей к покаянью.

Глядя в хмурые лица прохожих,
Улыбнись, чтобы стало им легче.
Если день был без радости прожит,
Значит, кто-то задул в душах свечи.

Будь мудрее и выше желаний.
Пред лицом Всемогущего Бога
Не ищи для себя оправданий…
И других не суди слишком строго.

              1997 г.





























      РОЖДЕСТВО

Ночь. Рождество. Горит лампада.
Час песнопений и молитв.
Должно быть, лучшая награда,
Когда за всё душа болит.

Горит звезда над Вифлеемом –
Нет в мире ярче ни одной.
Тебя, о Господи! Приемлю
Душой греховной и земной.

И в час, когда склоня колени,
Мы Истины узреем свет,
Молиться будем о спасенье
России от жестоких бед.

            1997 г.
































                *   *   *

И трижды ворон прокричит
На позабытом пепелище…
Здесь не зажгут огня в печи
И перед Образом свечи –
Лишь ветер одиноко свищет.

Здесь обветшавшие погосты
Не ждут ни мёртвых, ни живых.
И обгоревшей церкви остов,
Как одинокий в море остров,
Уже отплакал всех святых.

А раньше колосились нивы,
Вскипали белые сады
И кони, вскидывая гривы,
Неслись привольно, горделиво,
Ещё не ведая беды.

Огонь даёт тепло и свет,
Но выйдя из повиновенья,
Труды людей за сотни лет
Сведёт к золе, оставив след
Безмолвия и запустенья.



























Здесь птицы не совьют гнезда:
Где дым и пепел – запах тлена.
Лежит пустая борозда –
Над нею тусклая звезда,
Как обескровленная вена.

О, сколько русских деревень
Сожрал огонь и мор, и войны.
А в них печаль моя, как тень,
Из года в год, из ночи в день
Всё бродит, бродит беспокойно.

              2006 г.







































             *   *   *

Любовь с годами потускнеет,
Как полированный металл,
И что тогда тебя согреет
И призовёт в немую даль?

Стихи, лишь только от пера
Стекут на лист последней строчкой,
Забудут, кем ты был вчера,
Кого любил и что пророчил.

Стихи исходят из души
И разбредаются по свету,
А ты по-прежнему крушишь
Виденья, канувшие в Лету.

Ты вспоминаешь всех любимых
И всех, обиженных тобой:
Весёлых, грустных и гонимых –
Толпою, временем, судьбой…

И всё сплетается в клубок:
Любовь, вина и долг Отчизне…
И получившийся лубок
Почти неотличим от жизни.

       2006 г.
























                *   *   *
               
Погас экран, и стало тихо.
Рассеялась куда-то ложь.
Спит элитарная Барвиха
И отставной кремлёвский вождь,
Уснули думные бояре,
Уснул измученный народ.
Спят божьи и не божьи твари
И время замедляет ход.
Бессонница, как боль сквозная,
Гляжу на звёздный небосвод...
Эх! Мать-Россия, ширь земная,
Где твой невиданный полёт!?
И кто тебе подрезал крылья,
Заставив охать и хромать?
Ведь были молодость и сила,
И несгибаемая стать.
Была ты Скифией Великой,
Гиперборейской стороной
И пред твоим склонялись ликом -
Кто ныне чванится казной.
Но ты не станешь на колени
Перед заморским алтарём.
Страницы наших поражений
Сгорят невидимым огнём.
               
               2003г.













 










             *   *   *

Как быстро вырастают дети
И улетают из гнезда.
Для них и солнце ярче светит
И вдаль уносят поезда…
А мы надолго остаёмся
Картинки прошлого листать,
Хоть старости не поддаёмся,
Но и моложе нам не стать.
Ну, что ж, пускай приходит осень.
И у неё есть все права:
И неба выцветшая просинь
Или пожухлая трава,
Иль тихий шорох листопада,
Костров осенние дымки…
Есть и у старости отрада –
Срывать у вечности замки.

               1998 г.
































                *   *   *

Звенит по перелескам лето
И солнце золотит стога,
Какое время для поэта
Природа бросила к ногам –
Дыши на воле полной грудью,
Пиши, влюбляйся, пой беспечно,
Другого времени не будет
Пока тебя качает вечность,
Пока не слышно листопада
И завыванья снежных вьюг,
Пока пастух выводит стадо
В цветущий разнотравный луг,               
Где пахнет чабрецом и мятой,
Где речка по камням шуршит…
Где всё вокруг светло и свято
Для нерастраченной души.

         2011 г.
































              *   *   *

На тонну лжи – всего два грамма
Той самой правды, что чиста,
Как синь небес и святость храма,
Да заповедные места.

На бочку мёда – ложка дёгтя.
И вот уже испорчен мёд…
А лютый зверь всё точит когти
И, затаясь, в засаде ждёт.

Я знаю, что ему добыча
Не по когтям, не по зубам.
Но терпеливо ждёт, набычась,
Когда объект ослабнет сам.

Тогда он и запустит в дело
Всё то, чем наградила тьма,
И будет рвать живое тело
Без жалости и без ума.































Проснись, скорей проснись, Россия!
И разбуди своих сынов,
И дай им мужества и силы
Отринуть тяжесть этих снов.

Ведь в забытьи слабеет воля,
Дряхлеют мускулы и стать.
На раны сыпьте больше соли,
Чтобы не спать, не спать, не спать…

                2005 г.









































     ДЕДУ  И  ЕГО  ТОВАРИЩАМ

Февраль не зря прозвали лютым.
Как в этот день мороз лютел…
И словно годы шли минуты,
Пока бесился артобстрел.

Здесь жизнь не стоит и полушки,
Здесь хлебу – горькая цена…
Свою кровавую пирушку
Справляла третий год война.

Да, плоть слаба, когда металлом
Её терзают на куски.
Был человек – и, вдруг, не стало…
И сжалось небо от тоски.

Пусть дед не дожил до Победы,
Но Вера посильней, чем смерть…
Мы сорок лет искали деда,
Вгрызаясь в прошлое, как в твердь.































Он лёг в февраль, под Ленинградом,
В земле промёрзшей, навсегда…
Там пули осыпались градом,
Там не сдавались города.

Там сила Духа – против смерти,
Там воля – твёрже, чем гранит…
Потомку трудно будет верить,
И пусть не верит – пусть хранит,
Поскольку Память – это свято,
Мы без неё, как без руля.
Пусть бережёт покой солдата
Навеки Русская Земля.

          2010 г.





































              К  ИУДЕЯМ    

- Распни, распни!.. – толпа кричала.
Безумцы, нет на вас огня!
Вы словно вышли из подвала
На свет пылающего дня.
Вам солнце ослепило очи,
А злоба разум унесла.
Чем память у людей короче,
Тем больше в этом мире зла.
Вы не противились насилью,
Зато противились Любви…
С тех пор по свету вас носило,
Топило в горе и в крови.
Вас ничему не научили
Простые истины Христа -
В богатстве видели вы силу,
Искали хлебные места,
Но находили боль и страх,
В чужих краях позор гоненья,
С какой молитвой на устах
Вы лгали до самозабвенья.
Безмолвен Гефсиманский сад
И камни Иерусалима,
Там руки умывал Пилат
И шествовал Христос незримо.
С тех пор немало утекло
Веков и вод, эпох и стилей.
Песком пустыни занесло
Ветхозаветные могилы.

        2010 г.





















                Посвящение Ивану Бунину
          *   *   *

В чужой земле чужие лица,
Цветы, деревья, города...
О, Боже! Сколько будет длиться
В наш дом пришедшая беда?

Так сердце русское томится
Среди того, что не понять,
И только чистая страница
Поможет эту боль унять.

Проявятся неспешно строки,
Воспоминанья лягут в ряд...
Россия, где твои пророки,
Чей дух высок и ясен взгляд?

Россия, где твои поэты,
Чьё слово поострей ножа?..
Бредут из тьмы к потокам света,
И нет в карманах ни гроша.

         2011 г.



























             *   *   *

Архивы  памяти глубоки –
Не суждено достигнуть дна.
Мы в лучших чувствах одиноки.
И жизнь дана всего одна.
И как прожить её - не знаем,
А тот, кто знает – просто лжёт.
Снег выпадет и вновь растает,
А память постоянно жжёт:
Жжёт от того, что нам даны
Любовь и ненависть, и твёрдость,
И чувство меры и вины,
И человеческая гордость.

                2000 г.


       

      

 















 













                Посвящение Юрию Власову

              *   *   *

Не горы мышц тупых,
           а сила духа...               
Взлетала штанга высоко,
           как хлопья пуха.
И зал уже рукоплескал,
           помост лишь ухнул.
Рекорд побит. Нет, не побит – 
           он просто рухнул.

Лишь виноватая улыбка:
           «Прости, соперник,
За мной Россия и народ –
            я просто верил,
Мне покорилась высота,
            но суть не в силе,
А в том, что много есть таких,
             как я, в России».

                2011 г.





























                СФИНКС

Дремлет Сфинкс, иссеченный песками,
На пустыню лапы положив.
Свою тайну стережёт веками.
И неясно: мёртв он или жив.
И каким богам хранит он верность?
Что скрывают от людей жрецы?
Может быть Вселенной многомерность,
Где живут иные мудрецы?
Что им человечий муравейник,
Есть ли дело до людских страстей?
Может мы пристали, как репейник,
На одежде внеземных гостей.

             2001 г.









 


               















 







                *   *   *
               
Я видел храмы разных стран,
Дивился их архитектуре.
Но русской свойственно натуре
Почуять фальшь или обман
В чужом немом великолепье,
Где льют торжественные мессы,
А по стенам всё скачут бесы
И холодно, почти как в склепе.
Я проверял себя стократно,
Я в дебри лез средневековья,
Но словно умывался кровью,
С трудом выныривал обратно.
Увы, там Богу места нет –
Всё выставлено на продажу...
И этот быт давно отлажен,
Как траектории планет.
Нас часто манит заграница
Слепящей роскошью витрин,
Но равнодушье чьих-то спин
Страшней, чем пропитые лица.

            2000 г.





 









 








 

 

              *   *   *

Среди друзей, среди подруг
Мне стало одиноко вдруг.
Мир без тебя теряет цвет.
А ты молчишь, молчишь в ответ.

Ты – за границей, я – в делах.
Встречаемся лишь только в снах.
А наяву я вновь один –
Себе слуга и господин.

Коль так судьба распорядилась,
Не уповаю я на милость
Её капризов и щедрот.
Но где же к счастью поворот?

         1994 г.

















         
















              *   *   *

С любовью прошлое храня,
В грядущее иду без страха –
Россия выйдет из огня,
Как феникс восстаёт из праха.

С любовью прошлое храня,
Заветам предков буду верен,
Ведь это Русь хранит меня,
Хотя мой путь уже отмерян.

С любовью прошлое храня,
Душа предстанет перед Богом...
Колокола, вовсю звеня,
Проводят в вечную дорогу.

            2011 г.


 































          ЛЕНИНГРАД

Ещё не прорвана блокада
И голод душит горожан,
И брошены все силы ада
На стойкость новых китежан.

Здесь познавали цену хлебу,
Здесь жатву собирала смерть,
Под серым неприглядным небом
Война вершила круговерть.

Но город жил трудом и битвой,
Скорее выживал, чем жил,
Спасался искренней молитвой
И над потерями тужил.

Но прогрохочет канонада,
Порвётся сжатое кольцо,
И сквозь слепое пламя ада
Проступит Божие Лицо.

      2010 г.













         









 



 

                Жене моей Гале

         *   *   *

Зимним вечером вьюга билась
В разузоренное стекло.
Что ей надо, скажи на милость,
Что с ума её так свело:
Одиночество в мраке ночи
Или злоба нездешних сил,
То ли что-то пропеть нам хочет
Под биенье морозных крыл?
Невдомёк. Мы в тепле, в уюте
Пьём рубиновое вино,
Старый «ящик» пластинку крутит,
Что из моды ушла давно.
Уж часы показали полночь,
Уж погасли в домах огни.
Мы осушим с тобой по полной,
Вспоминая прошедшие дни.
Много было у нас такого,
Что годам не стереть никак.
Что могли мы просить у Бога:
Чтобы свет отодвинул мрак,
Чтоб растаяли все невзгоды,
Что над миром сплетали тень,
Чтобы дети, вкусив свободы,
Не скатились в пустую лень?
























Нас давно не пугают зимы.
И болезням не одолеть
Мир божественный, мир незримый,
Где размыто понятье «смерть».
Пусть позёмки шуршат, как змеи,
Нет лазеек для них в дому.
Мы живём с тобой, как умеем,
Свои скорби копим в суму.
Мы вдвоём. Мы с тобой – едины:
Годы прожитые за спиной,
Не печалят уже седины
И зимы заунывный вой.
Есть тепло и уют до срока,
Есть в бокале ещё вино...
Это вьюге там одиноко,
Потому и стучит в окно.

         2011 г.





















               












          *   *   *

Слова любви не прозвучали...
Да и зачем тебе они?
Зачем мне прошлые печали,
Как звёзд угасшие огни?
Пустых надежд на свете много,
Ты новых мне не прибавляй.
У нас расхожие дороги,
Ты ран моих не растравляй.
С собою как-нибудь я слажу,
Когда в делах ты и вдали,
У сердца я поставлю стражу,
Чтоб одиночество блюли.
Все наши встречи-расставанья –
Игра без правил. Бог ты мой!
Во мне горел огонь желанья –
Желанья обрести покой.
Не тот холодный, безразличный,
Не тот под гробовой доской,
А тот, что в мире гармоничном
Зовётся сладкою тоской.
Ты вся – земная. Я ведь знаю.
Но не корю тебя за то.
Моё же место в птичьей стае,
Навстречу солнцу, на восток...

                2011 г.























 
        ИВАН  ФЁДОРОВ

Отшельник иль простой мирянин,
Что чувства плотские гасил,
Он веру в Бога выше знаний
Своим искусством возносил.

Он знал, он ведал силу Слова
И потому верстал набор
Самозабвенно и сурово,
Порою ночью, словно вор.

За ним недремлющее око
Поставил тайно Ватикан,
Чтоб грамоту пресечь с востока,
Где правил грозный царь Иван.

С Московией давнишни споры
Всегда враждебных латинян,
Они бросали жадно взоры
На земли древние славян.

О! Пуще пушек и стрельцов
Они боялись просвещенья –
Его не победишь свинцом,
Ведь Слово рождено священным.

Но их усилья бесполезны,
Чтоб русский дух перебороть.
И слово русское из бездны
Вдруг обретало кровь и плоть.

          2011 г.



















      *   *   *

Ложатся слова на бумаге
И мыслям послушна рука.
В окне, как сигнальные флаги,
По небу скользят облака.

В моей полутёмной квартире,
Где форточкой выстужен быт,
Бренчит ненавязчиво лира
И чайник на кухне кипит.

И пальцы почти обжигая,
Я в кружку себе заварю
Забористо крепкого чая,
Как лагерному блатарю.

Запрыгает сердце, как мячик,
И снова строка за строкой
По белому полю поскачут,
Ведомые твёрдой рукой.

         1978 г.





























       ВЫСОЦКИЙ

Как он пел: тяжело и с надрывом,
Словно в горле кипела смола.
Мчались кони его над обрывом,
Закусив удила.

Куполов золочёные выси –
Где-то там бродят души людей.
На плите кто-то с горечью высек:
«Человек – не злодей».

Он рождён был для вечного спора,
словно силу черпал от земли,
Но надёжную эту опору
Из-под ног увели.

Может сердце изношено было,
Может быть роковая звезда.
И холодная держит могила,
Как стальная узда.

Только слово свободно, как птица,
Что ему пыль прошедших веков,
Упорхнёт – и на воле кружится
Посреди облаков.

           1986 г.
























               *   *   *

Средина лета. Холода.
И с неба падает вода
На наше скромное жилище,
И ветер так протяжно свищет,
Что даже страшно иногда.

Какой печальный неуют,
У непогоды норов крут,
Он в пытку превращает ночь,
Никто не может мне помочь.
Часы устали – отстают.

Быть может лето к нам вернётся,
Когда рассветный час взовьётся,
Как знамя энского полка...
Пусть в чьём-то сердце отзовётся
Моя последняя строка.

        1986 г.































         ГОРОД  ДОЖДЕЙ

В этом городе дожди, дожди, дожди...
Ни зимы здесь нет, ни лета, ни весны,
Ни любви здесь нет, ни дружбы, ни вражды –
Лишь дожди безумные, как сны.

И не выйти никуда – кругом вода,
И отчаянье безбрежное вокруг
Разлилось, как серая беда,
Влажный воздух тяжек и упруг.

Этой влагою пропитаны дома,
Эта сырость гасит искорки души.
Нет, не город это, а тюрьма –
Лишь страдать здесь можно и грешить.

Мне бы только проблески огня,
Мне бы луч рассветный – хоть глазком,
Чтобы сырость отступила от меня,
Чтоб в душе зашевелился тёплый ком.

Если это только страшный сон,
Дай мне, Господи, проснуться поскорей,
Распахни бескрайний горизонт
И Любовью сердце обогрей.

         2006 г.

























           *    *    *

Сиротский хлеб тяжёл и горек.
Глаза затравленных волчат...
Повиснув, молча, на заборе,
На внешний мир они глядят.

И в этих взглядах укоризна:
За что приговорили нас?
Молчит суровая отчизна,
Не отводя печальных глаз.

Кто сможет детям объяснить
Про совпаденья и причины,
Что мир, натянутый как нить,
Завис над страшною пучиной.

           1985 г.

































           *   *   *

Иной – и казнокрад, и бабник,
А то и вовсе – душегуб...
Я вглядываюсь в морды жабьи,
В пиявки ненасытных губ.

Как отвратительны и мерзки
Личины этих корольков –
И улыбаются по-зверски,
Хоть и играют добряков.

Они всё время на экранах,
Они гламурят в кабаках.
А у народа – шиш в карманах
Или журавль в облаках.

Чиновник важен, словно барин,
И депутат ему подстать.
Про них не скажешь «божьи твари»,
За ними злобных бесов рать.































Но ходят в церковь, ставят свечи,
Лгут перед Ликами Святых,
И в казино на ночь, на вечер
Ведут девчонок молодых.

Они не ведают, не знают –
Доколе можно грех копить.
Но их «дела» уже листают
И Судей тех – не подкупить.

             2009 г.









































           ОПОЗДАНИЕ

Как поздно ты вошла в мой дом,
Что строил я из вечных истин.
Я прошлое своё почистил
И лишнее пустил на слом.

Себе оставил я не много:
Всего лишь медный крест нательный,
Чтоб грел меня в ночи метельной,
Когда все заметёт дороги.

А ты с любовью опоздала
Почти на двадцать долгих лет.
И мой ты не отыщешь след –
Порвалась нить, что нас связала.

            2008 г.


































          *   *   *

Беру уроки у природы -
Она мудрее всяких книг,
Она даёт глоток свободы
И единенья сладкий миг.
Она зовёт к своим корням.
Но мы к её призывам глухи –
Мы осквернили этот храм,
Предав забвенью и разрухе.

          1989 г.



              *   *   *

По ухабам дорог, что раскисли,
Я иду, спотыкаясь, скользя,
Но тревожные, трезвые мысли
Говорят: расслабляться нельзя.

Я и так напряжён до предела:
Только тронь – зазвеню, как струна…
Видно веком мне душу задело,
Да изранило сердце сполна.
 

























                *   *   *

Всю жизнь меня ведёт дорога
Навстречу вёрстам и ветрам.
На выбор нам даётся много:
Далёкий путь и Божий храм,
И лес грибной, и луг цветущий,
И степь хмельная до небес,
И голос Бога, ввысь зовущий,
И вкрадчивый, коварный бес.
Как распознать в огромном хоре
Того, кто не собьёт с дороги?
Вот на коне Святой Егорий –
Сосредоточенный и строгий...
Пойду за ним – уж он-то знает
Куда идти, куда скакать...
А он копьё своё вонзает
В закат, где бьётся с тьмою рать.

                2011 г.
































             РАЗГОВОР  О  СЕВЕРЕ

- Да что ты всё: на север и на север...
На юге вон какая благодать.
На севере лишь белый цвет и серый,
Да солнца по полгода не видать...

Я улыбнулся, не спеша с ответом.
Что знает он о севере, чудак?
Каким неизъяснимым горним светом
Сменяется там заполярный мрак.

Там столько ягод и грибов – не счесть,
Ковёр цветов от края и до края.
Лишь комарьё свою свершает месть
За то, что зришь земные виды рая.

Там тысячи озёр, проток и рек,
Там серебром играет в водах рыба,
Вдали от города там счастлив человек,
Тучны стада кочующих карибу.

Там ни интриг, ни зависти, ни злобы,
Для путника всегда открыта дверь.
И нет замков – лишь накидные скобы,
Чтоб не зашёл случайно дикий зверь.


























Там человек к богатству не привык –
Живёт лишь тем, чем одарит природа.
И сохраняет пращуров язык,
И не ворчит на жизнь и на погоду.

Вот всё, что знаю, хоть и знаю мало.
Огромен мир, Россия велика.
Но северная Русь в себя вобрала
Всё то, что недопонято пока.

           2011 г.














 


























            *   *   *

Дом и семья, постылый быт,
Где во главе угла – достаток.
И ты уже всем этим сыт,
А жизни – небольшой остаток.

Что сделал ты, каков итог?..
Задав вопрос, прими ответы.
Не для тщеты распятый Бог
Покинул грешную планету,

А чтоб вернуться и спросить:
«Как вы Моё приняли Слово?»
Но мы не научились жить –
Лишь мира потрясать основы.

            2011 г.









 











 












            ВЕНЕЦИЯ

Венецианский воздух влажен,
В нём и величье, и порок.
Канал, что вёслами приглажен,
Лениво стелется у ног.

Как живописны гондольеры,
Вплывая медленно в туман...
Но цены за проезд – сверх меры,
Опустошат любой карман.

Да, гондольеры всем берут –
Высоким ростом, крепкой статью,
Они легко веслом гребут,
Как девы поправляют платье.

Но всё обманчиво для глаза:
Грести веслом – тяжёлый труд.
Но хмурость на лице ни разу
Я у людей не видел тут.

И мы, доверившись ногам,
По узким улочкам бродили,
Названья улиц по слогам
Со словарём переводили.



























Здесь восхищали нас дворцы
Восточной роскошью деталей.
Венецианские купцы
Не зря по миру торговали.

Возили хлопок, сталь, вино,
Слоновью кость и бриллианты.
Стеклом прославились давно
Венецианские таланты.

Здесь Возрожденье расцвело
Под вечной кистью Тициана,
Здесь Тинторетто и Белло,
И Веронезе, и Боссано

Оставили свой яркий след,
Незабываемый в искусстве,
Их красок не тускнеет цвет,
Подогревая наши чувства.

К Венеции прикован взор
Средьземноморского пиратства –
Они давно вершили спор
За власть на море и богатства.



























Но с флотом дожей совладать
Непросто и лихим корсарам –
Умели дожи потрясать
Своею мощью и ударом.

Не зря разбит османский флот
В жестокой битве при Лепанто...
История сквозь кровь и пот
Проводит жертвы и таланты.

Что ж, экскурс в прошлое неплох,
Когда ты сыт и рядом с домом,
Но мы уже валились с ног,
Глядя на здешние хоромы.

В то время были мастера –
Ломбардо, Риццо, Донателло...
Достойны кисти и пера
Их жизни, вложенные в дело.

Архитектура – высший класс.
Здесь всё сплелось – Восток и Запад.
И красота разила нас,
Но, впрочем, донимал и запах.




























Здесь на домах осела плесень.
Мостов, мостков – не сосчитать.
Плывущий город слишком тесен,
Чтоб мировой столицей стать.

А раньше был он так велик,
Что угрожал почти полмиру,
А ныне  - ветхий, как старик,
В ряду поверженных кумиров.

        1991 – 2011 г.

 







































                И.Е.
                *   *   *

Ах, эта женщина-подросток...
В глазах нездешней глубины,
Ей богу, утонуть так просто
И не испытывать вины –
Вины за то, что дома ждут,
Что есть долги и нет удачи,
Что годы резво вдаль бегут –
И кто там по тебе заплачет.
А женщине – уже под сорок...
Ну, как же с детскою душой
Она идёт сквозь этот морок
И кажется себе большой.
Очнись, избавься от иллюзий –
Все принцы за морем давно.
У них и виллы, и джакузи,
И португальское вино.
Да им же ничего не надо –
Самодовольны и глупы,
И что им рай иль муки ада,
Или проклятия толпы.





























А ты умна, а ты красива,
Талантом Бог не обделил,
В тебе есть колдовская сила
И творческих немало сил.
И дочь твоя уже взрослеет:
Годок-другой и выйдет в свет...

Гляди – там наш закат алеет,
Но будет для других рассвет.

            2011 г.









































                *   *   *

«А судьи кто?» - так Чацкий вопрошал...
Но до сих пор не слышится ответа.
Посередине, между тьмой и светом,
Как брошенная вещь, ответ лежал.

А люди шли, незряче спотыкаясь,
Запутавшись между добром и злом.
Они пустили старое на слом,
А новое – никак не получалось.

Кто им судья? И скажут люди – Бог.
Лишь Он один всё взвесит и осудит...
Пусть ветер странствий нам чело остудит,
Когда с виной мы ступим на порог.

                2011 г.







 
 


 




















         

         ================================
     ЛИСТАЯ  СТАРЫЕ  СТРАНИЦЫ
================================

                Посвящение Н. Рубцову
   
         *   *   *

Где ты, Русь берестяная,
С родниковою водой,
Разнотравная, степная,
Удалая и хмельная,
Окроплённая бедой?

Есть у нас такие песни,
Что слезой расплавят твердь.
Я прошу тебя: воскресни!
Ничего нет бесполезней,
Чем без Веры умереть.

           1999г.
































          МОНОМАХ

Всё было на Руси: топор и плаха,
И годы войн, и лихолетья смут...
Но были «Поученья Мономаха»,
Что поколеньям отданы на суд.

Казалось, Бог водил его рукою.
И, перед небом грешен или чист,
Он открывался вдумчивой строкою,
Очередной исписывая лист.

Нам мудрости порой не достаёт.
В достатке - зла, безверия и страха.
Наступит время и народ придёт
К забытым поученьям Мономаха.

                1998г.


   
                *   *   *

Случайные мысли, как пули шальные,
Случайные мысли - больные и злые
За что вы казните меня по ночам
И тяжесть моим придаёте плечам.

    Я совесть не пропил, не продал за грош,
    Я верил в Россию, как матери верил,
    Но вера моя угодила под нож -
    Что может быть горше, чем эта потеря.

Хотел бы не думать, но - неисполнимо,
А сны пролетают всё мимо и мимо.
Родиться бы деревом, камнем, рекою
И тысячу лет предаваться покою.

    Но нет же. Какое коварное семя
    Внутри прорастает и рвётся наружу?
    И надо нести это тяжкое бремя,
    А мысли, как вороны, кружат и кружат.

Забыв о насущном, читаю молитву,
Виток бытия отрезая, как бритвой.
Все в доме уснули. И мне бы уснуть,
Но больно предчувствия давят на грудь.

                1999г.
               




 


















        *   *   *

Я трогал стены Колизея...
Не сон ли это? Нет, не сон -
Я ехал из страны-музея,
Как из Колхиды плыл Ясон.

Я вёз обратно груз печали,
Что не могу забрать с собой
Тот воздух сладостный Италии -
Невыносимо голубой.

Так по гнезду тоскует птица
И всё ж куда-то вдаль летит...
Куда душа моя стремится
И сердце от чего болит?

        1995г


































            *   *   *

Власть тьмы простёрлась над страной,
Из всех щелей повылезала,
А царь земной с пустой казной
Веселье правит в тронном зале.

Он издаёт законов тьму,
Что так приличествуют сану.
Теперь встречают - по уму,
А провожают - по обману.

Царю - почёт, боярам - слава,
А к славе - полны закрома.
Хиреет, рушится держава,
Когда нет чести и ума.

Восстал бы Пётр из могилы
Да батогами - тех господ,
Что славу русскую зарыли
И обокрали весь народ.

         1992г.





























             *   *   *

Наверно зря затеял тяжбу с веком -
Не дотяну до Справедливого суда.
Иду по улице и подаю калекам,
Скорбя о том, что где-то есть беда.

И понимаю, что моей вины здесь нет,
Но сердце обмануть смогу едва ли...
Весь мой багаж на перекрестке лет
Таможенники века отобрали.

            1996г.




           *   *   *

Богохульствовали греки,
Богохульствуем и мы.
Что такого в человеке,
Что лежит под властью тьмы.

Почему так мало света
Исторгаем из души...
У кого спросить совета
В нашей каменной глуши?

              1997г.






















                *   *   *

В цыганском вихре плясовом
Под звон страдающей гитары
Взмахнёт цыганка рукавом
И закружится, как в угаре.

Вся в кольцах тонкая рука
Ударит в бубен ошалело,
Взлетят цветастые шелка
И скрипка запоёт «чавелло».

Сквозь этот пёстрый балаган
Летят века, скрипят кибитки.
Гаданий ласковый обман
И с предсказанием открытки.

Но мне почудится порой
Во всей цыганской круговерти
Тоскливый одинокий вой
И близкое дыханье смерти.

            1985г.





























      РАССВЕТ  НА  ПОДОЛЕ

Смешаю речь украинскую с русской.
По двум стихиям заболит душа.
По мостовой Андреевского спуска
Иду, воспоминанья вороша.

Здесь детство, отзвонив в колокола,
Ушло. Но ощущенье давней смуты
Смывает повседневные дела,
Жизнь спрессовав в короткие минуты.

Ловлю мгновения распахнутой душой,
Во сто цветов любой предмет окрашен.
И мир, до необъятности большой,
Своею бесконечностью не страшен.

Но, приземлён заботой о земном,
Рассвет встречаю на седом Подоле,
На языке забытом, но родном,
Я говорю, послушный чьей-то воле.































Чтоб не нарушить эту благодать,
Ступаю тихими, упругими шагами.
Как смею я всем этим обладать:
Добром и злом, друзьями и врагами.

Так, не спеша, дойду до поворота:
Вот дом Булгакова, объятый тишиной.
Остановлюсь. И словно жду чего-то,
Пусть не происходящего со мной.

И вниз уже не хочется идти,
А повернусь и взглядом высь отмерю,
Где на холме скрестились все пути,
Где храм стоит и обитает Вера.

И я стою: ни имени, ни цели...
И время, как застывшая река.
И вижу как творение Растрелли
Торжественно взлетает в облака.

              1986г.































               *    *    *

Неизмерима боль чужих утрат.
Куда стремится мнимое величье?
Я вижу подлости и пошлости парад,
И скрытое тупое безразличье.

Мне ранит душу сумасшедший век.
Так вид урода отвращает взор.
Зачем живёшь на свете, человек,
Являя Небу собственный позор?

Грех первородный можно искупить -
Взойти на крест, претерпевая муки,
И всех своих мучителей простить...
И даже тех, кто умывает руки.

                1982 г.


































             *   *   *

Земля впитала кровь и пот,
В ней остывал металл горячий.
Но жизнь всегда своё возьмёт
И цену каждому назначит.

Когда-нибудь умру и я.
И на краю дороги пыльной,
Как прах земного бытия,
Я лягу под холмом могильным.

Он порастёт потом травой,
В себя мои, впитавши соки,
И будет небо над землёй
Таким же синим и высоким.

А ночью упадёт звезда -
Для неба малая потеря -
И дата Страшного суда
Придёт как плата за безверье.

             1982г.





























        *   *   *

Был снег с дождем ... И вся погода.
Вокруг серо, вокруг уныло.
И нет ни выхода, ни входа,
Душа ледышкою застыла.

Чем отогреется бедняга -
Нет слова доброго в помине,
Как нет ни благости, ни блага
Для дров, сгорающих в камине.

Вокруг зола и запустенье,
И вырождения следы.
И к покаянью - ни движенья...
Зато полшага до беды.

      1997г.
 
    СТАРОСЛАВЯНСКИЙ

И буквы как будто знакомы,
Но слов разобрать невозможно.
И древнею тайной влекомый,
Бреду наугад осторожно
Сквозь мифы, легенды и время.
Под звуки родного напева
Ищу я заветное семя,
Из коего выросло древо.
Я даже не ветка из кроны -
Всего лишь листок запоздалый.
Ветрам отбиваю поклоны,
Но этого, кажется, мало.
Я так высоко расположен,
Я так вознесен над корнями,
Что в прошлое взгляд невозможен...
А ветер играет страстями.

                1997г. 
































             *   *   *

Мерцает море в лунном свете
И звезд колючие цветы
Дурманят неземным покоем
Мозг, раскаленный суетой
Былого дня. Мерцает море
И что-то шепчет, как дитя,
Так доверительно и нежно,
Что хочется его обнять.
И музыка всего переполняет,
Вздыхает море, как орган,
И ввысь устремлена душа,
Навек расставшись с телом,
Которое сидит у моря
И больше ничего не ждет.

         1987г.
 
                *   *   *

В преддверии двухтысячного года
Земле пророчат страшные концы.
Живи, поэт, покуда есть свобода
Носить свои терновые венцы.

Живи, поэт, и радуйся до срока,
Не забывая даже в светлый час,
Что где-то длань невидимого рока
Уже готова припечатать нас.

Но все ж твоя звезда неугасима
И с нею тьма не может совладать,
Пока твое прибежище - Россия,
А с нею и Господь, и благодать.

              1999г.



















 














                *   *   *

Истирается время в песок.
Вот и жизнь на весах перевешена.
И холодным металлом висок
Обжигает, как мыслями грешными.

Суетится наш атомный век,
Весь погрязший в крови и коррупции.
Где тот мудрый, прославленный грек
И мадонна с моей репродукции?

              1982г.


           *   *   * 

Проклятый век, где столько крови,
Где жизнь не стоит ни гроша.
И чёрный ангел души ловит
И от досады хмурит брови,
Когда вдруг сорвалась душа...

                1989г.





















               
            *   *   *

Уехать бы за тридевять земель
В мир сказочный Иванов и Емель,
В прекрасный мир Марий и Василис
И от души, как можешь, веселись.
Там Змей Горыныч - вот уж враг так враг,
А тут устал от ежедневных врак,
Где президенты да премьеры рай сулят,
Но, что ни слово, то притворства яд.
Всё потонуло в грязной пене склок.
Отсюда добру молодцу урок:
Не жди, когда чего-нибудь дадут,
А сам твори свой справедливый суд.
Бог не осудит, а свинья не съест,
Когда восстанут все из разных мест
И двинут к стенам древнего Кремля,
Чтоб загудела русская земля.

         1995г.


 
         МОСКВА

Москва, как россыпь светляков,
С холмов Крылатских открывалась,
Свою баюкая усталость,
На склоне девяти веков.

В ней часто вызревала смута,
Цареубийство и раздор -
Судьба замешивалась круто
И вырывалась на простор.

К ней обращали взор народы,
Чья воля попрана кнутом,
Она страдала год от года,
Чтоб краше выглядеть потом.

Всё пережив, позор и славу,
Войну и трудность перемен -
Венчает всё-таки державу
Короной из кремлёвских стен.

     1999г.
       


 
       МОЛИТВА

Поставлю свечу за Владимира,
Поставлю Свечу за Андрея
И помолюсь за мертвых,
Чтоб стали живые добрее,
Чтоб соблюдали заповеди,
Чтобы любили ближних.
Я знаю, что нет у Бога
На этой земле лишних.
Каждому свое дело
Отыщется по уменью.
Необходимо в жизни
Выучиться терпенью.
Терпенье - удел сильных
Не применять силу.
Ненависть всех засасывает,
Подобно речному илу.
Чтоб не увязнуть в топи,
Надо искать дорогу,
Но только одна дорога
Всех нас приводит к Богу.
Я помолюсь за мертвых
И о живых не забуду.
Чтоб сотворилось чудо -
Надо поверить чуду.

      1990г.
 
           *   *   *

Ещё я с прошлым не порвал,
А в будущее дверь закрыта.
Зияет времени провал.
И кто успел - наворовал
Себе из общего корыта.

Я драться в свалке не мастак -
Избрал другое поле битвы.
Мне стыдно драться за пятак,
Когда владеет миром мрак
И бытие острее бритвы.

Нас ждёт разруха и война:
Все силы тьмы уж наготове.
Мы их узнаем имена,
Когда хлебнём беды сполна
И поплывём по морю крови.

                1992г.
 
              *   *    *
             
Как жаль, что нет такой деревни,
Где я на свет родиться мог,
Где у просёлочных дорог
Забрался бы в пахучий стог,
Иль слушал леса шёпот древний.

А по утрам хор петушиный
И колоколец тихий звон
Ввергал бы душу в сладкий стон...
Но мне достался город-слон,
Бездушный, как его машины.

Как жаль, как жаль... И все же корни
Выносят соки из глубин
В простор заоблачных вершин,
Где чёткий журавлиный клин
И ласточек полёт проворный.

Мы все для неба рождены,
Но связь потеряна с землёю
И неизведанной тропою
Идём и тащим за собою
Мы чувство тяжкое вины.

       1999г.

























       КРИТИКАМ

Ругать поэта - мало чести.
И без того он одинок.
Он на своём законном месте
Законный отбывает срок.

Его легко обидеть словом,
Поскольку он не глух к словам.
И критикам яйцеголовым
Хочу ответить: стыдно вам

Ещё в живом копаться теле.
Вы на себя примерьте боль,
Что носит он. И в этом деле
Недальновидна ваша роль.

Поэта голос - голос неба,
Он небожитель на земле.
И потому не ради хлеба
Алмазы ищет он в золе.

      1995.
 
               *   *   *

Наш век бессмыслен и жесток,
Наш путь извилист и неясен.
Закрыты двери на замок
И крик о помощи напрасен:
Кому кричать и кто кричит -
Не все ль равно. Чужая воля
Как тяжесть на плечах висит,
Язвит чело и в ребра колет.
Застывший взгляд, застывший крик.
Века спрессованы в мгновенья:
Родился - и уже старик.
И снова темнота забвенья.
Как различить где свет, где тьма,
Когда колеблются устои.
Наш дом - огромная тюрьма,
Где жизнь ничего не стоит.
Но стоит жить наперекор
Тому, кто нас толкает в яму,
Не отворачивая взор,
За горизонт глядеть упрямо.
Да, жизнь дается только раз
Несовершенной оболочке.
И ты используй этот шанс
До самой до последней точки.

         1996г.










          













           *   *   *

Страна сошла с ума:
Случается такое
Не только с теми,
Над кем природа
Пошутила зло.
Да, это так -
Страна сошла с ума.
Никто не знает
Чем лечить больного
И от чего.
И где конец
Словам бесплодным,
И где начало делу?
Никто не знает.
И только Он
Всё знает и молчит,
Поскольку не в его привычках
В земных пределах
Наводить порядок.

         1990г.



 

























         РАССКАЗ  РУССКОЙ  БЕЖЕНКИ

Озверевшей толпой мать убита с отцом,
Рвали косы мои и одежду.
Я лежала в пыли онемевшим лицом,
Вместе с кровью теряя надежду.

А когда опустилась холодная ночь -
Побрела наугад по просёлкам.
Так болела душа, что и плакать невмочь,
Если люди страшнее, чем волки.

За кольцо золотое и пару серёг
Довезли, как смогли, до Урала.
Даже кто-то мне дал зачерствелый пирог,
Но и есть не могла  - так устала.

Неужели Россия не помнит меня.
Мы - её пострадавшие дети.
Слово «беженка» жжёт посильнее огня,
Бьёт больнее, чем тонкие плети.

Я ещё молода: может счастье найду.
Только боль не унять, не забыть...
Видно Родина крепко попала в беду.
Так о чём же мне Бога молить?

           1999г.
























                *   *   *

Быть может боги зря мудрили
Творя безумный этот мир,
Когда из холода и пыли
Случайно чудо сотворили,
Чтоб превратить в ракетный тир.
       
           1983г.
 



                *   *   *

Излейте душу забулдыге,
Коль станет вам невмоготу,
Или заройтесь глубже в книги,
Подобно тихому кроту,
И докопайтесь в них до смысла,
Будь он наивен иль жесток.
В календаре мелькают числа,
Но жизни не указан срок.

      1989г.






 




















             *   *   *

Сквозная рана заживёт,
Сквозная боль перекорёжит,
Куда-то память позовёт,
В ночи сомнение изгложет.

Должно - покой не для меня.
И гонит вечный дух скитаний.
И лижут языки огня
Живую плоть воспоминаний.

Уйми же, время, эту боль,
Дай мне уснуть или забыться,
Или другую дай мне роль,
Не воскрешай былые лица.

Дай мне подумать, не спеша,
О том, какие будут встречи
И чем взволнуется душа,
И что вдруг взвалится на плечи.

В какие дальние края
Заманит в поисках удачи,
Когда придёт любовь моя
И путь последний обозначит.

             1983г
























                *   *   *

Над крышами антенны, как кресты,
И с высоты - вокзал, как на ладони,
Вот по асфальту ветер быстро гонит
Позёмку и газетные листы.

Мертвящий свет вокзальных фонарей
Высвечивал пустынные перроны
И в тупиках облезлые вагоны
Покорно ждали участи своей.

Вот чей-то шаг раскатисто и гулко
Ночную взбудоражил пустоту
И, уходя куда-то в темноту,
Терялся в лабиринте переулка.

Я всё гляжу в замерзшее окно,
Перебирает память наши встречи:
Прощальный взгляд, опущенные плечи...
Но прошлое растаяло давно.

          1981г. 
 
        *   *   *

Глядим на пьяных немцев:
Oktoberfest  в разгаре.
Мы словно оккупанты
Гуляем по бульвару.
Попьем немного пива,
Покритикуем моду,
Хоть денег, кот наплакал,
Но чувствуем свободу.
И рассуждаем трезво,
Что жизнь здесь скучна,
Когда в избытке зрелищ
И хлеба, и вина.
И все же не хватает
Радушия сердец:
Что хорошо для немца -
Для русского - конец.
Прошёл короткий отпуск -
Москва встречает нас.
Сырой, прохладный воздух
Или сырой «Пегас»
Покажутся роднее
Заморских всех чудес...
Махнём-ка за опятами
Мы в подмосковный лес.

          1999г.
























                МЮНХЕН

Цепляет взгляд асфальта чистота.
Здесь глазу больше не за что цепляться.
Архитектурных линий прямота,
Увы, не позволяет восхищаться.

Ну, что ж, поищем что-нибудь в домах:
Там садики ухожены, как дети,
Там златорыбки водятся в прудах,
В ветвях резвятся белки на рассвете.

А днём залётный дятел простучит
И тишина... висит, как паутина.
Но что-то гложет и душа болит –
Ей не по нраву здешняя рутина.

Она привыкла к бурности Отчизны,
Где бедность, как известно, не порок.
Без багажа легко шагать по жизни
И не копить себе на старость впрок.

Но я сюда приехал не судить –
Они по-своему милы и простодушны –
А просто понял – как не надо жить,
Но до сих пор не знаю я – как нужно.

               1997 г.
























*   *   *

Мне жизнь богатства не сулит.
А что сулит? Поди узнай-ка.
Так отчего душа скулит,
Как в подворотне попрошайка?

Чего ей хочется, что надо,
Куда влечет, зачем живет,
Какая выпадет награда,
В какое небо уплывет.

Кого на помощь ни зови -
Вокруг тупик и гаснут звуки...
Ей просто хочется Любви,
А без Любви - тоска и мука.

       1996г.
 
         *   *   *

Дорога к морю.
Караул из тополей,
Одетых в золото
Осеннего мундира,
Явились мне,
Как из другого мира,
Где всё гораздо чище
И светлей.

И я шагал,
Вдыхая свежий ветер,
И разносился
Звук моих шагов,
И отражался он
От облаков,
И звонко рассыпался
По планете.

   1980 г.































              *   *   *

В прореху из полночных облаков
Проглядывало небо тёмной синью
И свет звезды из глубины веков
Переливался, как перо павлинье.

Я вглядывался в эту полынью:
Что там сокрыто от людского взора?
Как предок, поклонявшийся огню,
Я поклоняюсь звёздному узору.

Но в этом свете не было тепла –
Просеянный сквозь пустоту и холод,
Он падал на земные купола –
Большой Вселенной маленький осколок.

              1992 г.


































            НОЧЬ

Ночь, как парное молоко,
Тепла,
Зарницы тлеют далеко
Дотла,
Неутомимые трещат
Сверчки
И звёзд холодные горят
Зрачки.
На небе синь густа –
До черноты,
Метнулась тень из-за куста
В кусты,
В ночное небо полыхнул
Костёр
И где-то филин хохотнул
В простор.
Блаженна тишь, венчающая
Ночь,
Как будто мать, качающая
Дочь.
             
             1979 г.




























            *   *   *

Когда сплетает мыслей кружево
Один из суматошных дней,
Как много выплывет ненужного
Из верной памяти моей.

Зачем, вторгаясь в мой покой,
Косноязычный говор улиц
Течёт назойливой рекой,
Как в пору ливней и распутиц.

Средь тысяч разных голосов
Твой голос, как у водопада,
На мой не отзовётся зов
Сквозь эту шумную громаду.

          1983 г.








 

























        ШЕСТИДЕСЯТЫЕ

В окне знакомая картина,
Где нет и тени перемен,
Лишь чистый голос Робертино
На волю рвётся из-за стен.

Замшелый быт убог и тесен –
Исподтишка он душит нас:
То текстом пошловатых песен,
То фальшью выученных фраз.

Я открываю томик Блока –
Печаль прозрачна и легка...
Но что же мне так одиноко
И писем нет издалека.

     1985 г.


































           *   *   *

Сколько раз представлял нашу встречу,
Сколько раз пребывал, как в бреду...
Но однажды случилось под вечер,
Что тебя повстречал я в саду.

Не нашёл горьких слов для упрёка –
Это только фантомная боль.
Всё до срока, конечно, до срока...
Я уже отыграл свою роль.

Отыграл. И уже не жалею.
Я взошёл на другую ступень:
Есть другая любовь и за нею
Я иду неотступно, как тень.

          1995 г.




















 
 












       ОДИНОКИЙ  СТАРИК

Вот квартира в четыре угла,
Телевизор со старенькой трубкой.
Жизнь меж пальцев давно утекла,
Да и пальцы, почти как обрубки.
Ноют ноги, болит голова,
Даже сердце иссечено шрамом.
Только в памяти, как острова,
Возникают душевные драмы.
Сколько их пережить довелось,
Скольких в путь проводил без возврата,
Всё в единую массу слилось:
Жизнь, работа, любовь и утрата.
Доживая постылый свой век,
Смерть пугая бледнеющим ликом,
Врос в четыре угла человек
Со своим затаившимся криком.
И глухая тоска на заре,
И немая тоска на закате...
Тихо умер старик в январе,
В Рождество, в опустевшей палате.
И вдова не стояла в слезах,
Безутешно не плакали дети...
Все встречали его в небесах
В золотом и пронзающем свете.

              1999 г.
























        ПРЕОДОЛЕНИЕ

Я боль свою унял, как пса,
Коротким окриком, не стоном.
И, словно едкая роса,
Струился пот и ел глаза,
Но раскололся мир со звоном...

Я приходил в себя со скрипом
Тележной высохшей оси...
А за окном качалась липа
И дождик часто-часто сыпал –
Гуляла осень по Руси.

Я вырывался из болезни,
Как из болота старый конь:
Но чем сильней – тем бесполезней.
Как будто карою небесной
Мне душу пожирал огонь.

Я  сто смертей переборол
И сто чудовищ обезглавил,
Мне кто-то сердце распорол,
Но я, неуязвим и зол,
Своё оружие прославил.



























Кто мне помог в той трудной сече:
Молитва, воля, Дух святой?..
Но я уже расправил плечи,
Победные готовя речи,
Пред медицинскою сестрой.

Когда я всё переживу
И в красках жизнь вернётся снова,
Открою новую главу –
И не в бреду, а наяву –
Как помогает Божье слово.

Пройдут года, я всё забуду,
Но жить нельзя, как раньше жил.
К добру ли это или к худу,
Я вновь готов поверить чуду...
Быть может оттого и жив.

               1999 г.


























 







================================
    И  ГРУСТНО,  И  СМЕШНО  ПОРОЙ
================================


        *    *    *
      
Поэт порой беспечен,
Как малое дитя,
Готов весь мир на плечи
Взвалить себе, шутя.
И так шагать по свету,
Дразнить свою судьбу,
Ведь по плечу поэту
Со злом вести борьбу.
А зло боится Слова,
Поскольку Слово – Бог.
Путь к Истине суровый,
Но не жалейте ног.
Пускай через столетье,
Страницами шурша,
Вас прочитают дети…
И воспоёт душа,
И озарится светом,
Наполнится добром,
Отвеся всё поэту -
Посмертно, серебром…

         1998 г.






















           *   *   *

Чтоб обезвредить мудрецов,
К ним сто приставили глупцов –
Следить, наушничать, мешать,
Чтоб не могли народ смущать.
Но сколько б ни было глупцов,
Не одолеть им мудрецов:
Идеи не посадишь в клети –
Они пройдут и через сети.

         1997 г.

           *   *   *

Зачем ты ворошишь былое,
Когда все страсти улеглись,
Когда и доброе, и злое
Давно в единое сплелось?

Любовь, конечно, не игрушка.
А ты любила поиграть.
Увы, закончилась пирушка.
Но как с похмельем совладать?

               2009 г.

                А. Тарковскому
               *   *    *

Простите мне мою неспешность
И леность праздного ума:
Одним дарована безгрешность,
Другим - дорога и сума.

Мне не дано ни то, ни это -
Живу на Бога положась.
Хотел считать себя поэтом,
Да с Музой не наладил связь.

          1989г.

 








 
             *   *   *

В твоих глазах притворства нет.
Но, боже, как они лукавы,
Какой чарующий в них свет
И сладкий вкус хмельной отравы.
Ты знаешь, как ты хороша,
Умело пользуясь кокетством,
В глаза ты смотришь, чуть дыша,
Но мне знакомо это средство.
Я тоже применял дурман,
Умел окутывать словами,
Держа в руках девичий стан,
Тянуться жаркими губами
К таким же жаждущим губам.
Что приключилось вдруг со мною:
Ханжою стал не по годам
Иль мучаюсь какой виною?
Увы, я сильно повзрослел,
Со мною повзрослели дети.
Я раньше весел был и смел,
Теперь не расставляю сети.
От знаний – скорби на чело,
От мыслей – ночью нет покоя,
Лишь беспокойное стило
Всё манит душу за собою.
Я на бумаге – бог и царь,
Могу повелевать мирами,
И всякая земная тварь
Ко мне приходит за дарами...
Но, боже, как приятен взгляд,
Тебя чарующей красотки.
- Ах, вы оставьте этот яд.
Официант! – бутылку водки...

           2011 г.
















        ДАЧНАЯ  ХАНДРА

Распутица, сумятица...
Такая эта пятница.
Мне хочется попятиться,
Да время утекло.
И вот в окно из спальни я
Гляжу в просторы дальние –
Осенние, печальные,
Где небо, как стекло,
До холода прозрачное,
А лето неудачное
И жизнь моя – невррачная,
Да только нет другой.
И что теперь корёжиться:
Не склеится, не сложится,
Когда уже не можется
И Там одной ногой.
И всё ж на этой улице,
Где молодёжь целуется,
Где юная распутница
Напрасно друга ждёт,
Законам неподвластная,
Жизнь протекает праздная...
Но слякоть непролазная
С ума меня сведёт.

         1998 г.
























      ОЖИДАНИЕ

Между стёкол бьётся муха
Вот уж третий час подряд.
За окном тепло и сухо,
Ветер носит тучи пуха,
Заметая старый сад.

Здесь в глуши такая скука,
Что зевает даже кот.
Я с тобою день в разлуке:
Не лежат к работе руки,
Целый день – как целый год.

Я бы мог пойти к соседке
За оврагом у реки,
Неуёмной в страсти Светке,
Зазывной сорокалетке,
Всем злословьям вопреки.

У неё хмельная брага
И сама она сладка:
Всё кукует у оврага,
А в глазах – желанья влага,
Груди, словно два катка.



























Только что мне эта Светка,
Хоть и жаль её подчас.
Я мечусь, как тигр в клетке,
Электрички ходят редко
Вдалеке от шумных трасс.

Время тянется резиной,
Время вязкое, как мёд.
Где же ты, моя Мазина,
Я, как сжатая пружина,
Целый день, как целый год.

Вот и вечер за окошком,
Даже муха не жужжит.
У меня во рту ни крошки,
На душе скребутся кошки
И совсем неважный вид.

Скрип калитки, шелест платья,
Ты шагнула за порог.
Закружу тебя в объятьях
И, напрасно слов не тратя,
Опущусь у твоих ног.

             2006 г.


       
























        *   *   *

Растает прошлое вдали,
Как снег в апреле.
Когда-то крепкие рубли -
Подешевели.
Но и за тысячи монет
Не купишь волю,
Как не отыщешь санный след
В цветущем поле.
И нет у времени границ,
Как нет возврата.
И чередой знакомых лиц
Встаёт утрата.
И я скорблю о них порой,
Хоть время лечит.
Всё вдруг покажется игрой
В чёт или нечет.
И, забывая обо всём,
Плывёшь, как в лодке,
Таким премудрым карасём...
На сковородке.

       1997г.
























 



           *   *   *

Из глубины души дремучей,
Из жгучей тайны Бытия
Я выделен как частный случай
Из бесконечно-разных «я».

И осознать себя не в силах
Я в омут бросился наук,
Но мимо истина скользила,
Как рыба из неловких рук.

Но я сдаваться не приучен -
Во мне бродила кровь с огнём.
Шутили люди: чёрт везучий!
И я смеялся: долг вернём.

Познанье - горечь пораженья,
Не смакование заслуг.
Что Время? - вечное движенье,
Вселенной бесконечный круг.

            1991г
         
 












      














            МУЗЫ

Как все на свете женщины
                капризны наши музы:
Придут, уйдут, когда хотят,
                никто им не указ,
То расширяют горизонт,
                а то внезапно сузят,
А то и вовсе перекроют
                дорогу на Парнас.
То заведут в такую глушь,
                как некогда Сусанин,
То перекроют кислород
                и посмеются всласть.
Очнёшься где-нибудь во тьме
                и без гроша в кармане.
Упал бы в чью-нибудь постель,
                да некуда упасть.
Когда с похмелья голова
                трещит, как лёд весенний,
Приходит муза и ворчит –
                ни капли состраданья,
И так ехидно говорит:
                ты, дескать, не Есенин
И для тебя закрыта дверь
                в глубины мирозданья.
И хочется обматерить её,
                но зная цену слову,
Проглотишь все обиды –
                и будто в горле ком,
Откроешь новую тетрадь
                и повторяешь снова
Ту ненавистную строку,
                застрявшую, как лом.

         2008 г.















           СВЕРСТНИКАМ

Заботы тянем, словно ноту,
Однообразно и уныло.
Сдувает ветер позолоту
С того, что дорого и мило,
Сдувает ветер заблужденья
Беспечной молодости нашей,
Пустых соблазнов наважденья...
Мы им, ушедшим, вслед помашем.
Мы чаще пьём – но лишь трезвеем,
На бренный мир глядим с улыбкой.
Мы догмы старые развеем,
Признаем прежние ошибки.
Простим предавших в прошлом женщин
И пожелаем им удачи.
И пусть на сердце много трещин –
Нас не заставят жить иначе.
Не удалось нам сделать быль
Всё то, что читывали в сказках.
Мы станем придорожной пылью
И побледнеют наши маски,
Что мы носили в лихолетья,
Хотя  отцам досталось боле,
Но и для нас свивали плети,
Лишив Отечества и доли.
И всё же среди тьмы вселенской
К лучам Божественного Света
Идём с душою деревенской...
И песня до конца не спета.

        2011 г.


















                ====================
                ПОЭМЫ
                ======================== 





         ПОЭМА  О  СЕВЕРЕ
               

Жилось как всем – не густо и не пусто:
Работа есть и кров над головой,
Не где-нибудь в далёком захолустье -
Под долгоруковской тяжёлой булавой.
Мир сложный затерялся где-то в быте,
Конфликты тлели вкруг оси земной…
Душе хотелось неземных открытий,
Дышать и наслаждаться новизной.
- Закис в столице? - усмехался друг, -
Возьми недельку и встряхнись немного,
Махни, хотя бы, за полярный круг –
Тебя излечит дальняя дорога.

Ну что ж, дорога – верное лекарство
От всех болезней, суеты и лени
Лежат дороги сквозь земные царства,
Покрытые следами поколений.

               




























                *   *   *
Казалось мне, что север – край земли,
Где заколачивают «длинные» рубли,
Где день – полгода и полгода – ночь…
Но воду в ступе незачем толочь –
Пора узреть всё то, о чём читал,
Пока ещё от жизни не устал.

И вот в кармане у меня билет…
Над облаками льётся яркий свет,
И, словно над пустыней ледяной,
Плыву я над заоблачной страной.
Как дивно золотятся облака,
Как будто чья-то щедрая рука
Присыпала их пудрой золотой,
Над всем царил божественный покой –
Покой и тишь небесной высоты,
Где можно быть со звёздами на «ты».

Вдруг самолёт нырнул, как в молоко,
Пронзая слой неспешных облаков,
И я увидел край больших озёр,
Сплетённые с протоками в узор
Славянских рун, арабского письма,
При том, витиеватого весьма.




























Не разгадать мне ни письма, ни рун
И не коснуться сокровенных струн,
Что могут мне поведать обо всём:
Зачем, когда и для чего живём?

А самолёт пространство бороздил,
Неутомимый серебристый «Ил»,
Покачивая крыльями слегка.
Его вела надёжная рука.

Сочилось время каплями минут.
А пассажирам грезился уют
Своих домов под сенью плоских крыш:
Пусть Мурманск, пусть Архангельск – не Париж…
Но всё равно в них радость и тепло,
Пейзаж знакомый с детства за стеклом,
Где сопки, скалы, море-студенец,
Начало жизни и её конец,
Простые будни северных широт…
Там трудно жить, но жизнь своё берёт.

Поглядываю, молча, на часы.
Опять судьба бросает на весы -
И жизнь мою, и к этой жизни страсть:
Легко взлететь, да только б не упасть.



























Вот задрожал в натуге самолёт,
Когда, кренясь, пошёл на разворот.
И тут сосед мне весело мигнул,
И, перекрикивая самолёта гул,
Сказал: - Приехали! Вот это край земли –
За край выходят только корабли.
Вон, видишь, краны грузят ледокол?
Сюда зимой он встанет на прикол,
Ну а сейчас готовится в поход,
Пока ещё некрепок в море лёд.
Там ждёт меня команда ворчунов,
Завзятых балагуров, молчунов…
Но все они трудяги-моряки…
У нас не выживают слабаки.

Сосед уверенно-правдив в своих речах,
Но шумен, словно ветер в кедрачах,
Он мощью голоса перекрывал мотор,
Выплёскивая боцманский напор.
Я предложил соседу белого вина.
- Да ты, видать, не знаешь ни хрена –
Здесь водка или спирт в почёте,
Тем более на ледокольном флоте.

Он стал рассказывать про дальние походы
В суровые арктические воды,
Про Белый, про Колгуев, про Вайгач,
Где по ночам песцов протяжный плач
Вгоняет душу в трепет и тоску
До одури и до сведенья скул.






















Да, он суров, полярный этот край,
Где по легендам был когда-то рай:
Там реки образовывали крест,
Слетались птицы из далёких мест,
А где сходились ветры на юру,
Гора стояла вещая – Меру.
Народы там не знали смут и войн,
Земля не уставала от щедрот,
И люди зрели звёзды над собой,
Не ведая, что рухнет этот свод,
Как маятник, качнутся полюса,
В движение придут материки,
И там, где были рощи и леса,
Прокатят волны огненной реки.
А после всё поглотит океан,
Нагромоздив надгробие из льдов,
И скроет всё забвения туман,
Не оставляя никаких следов.
И  лишь в нетленной памяти народов,
В названьях рек, озёр или морей,
Минуя все преграды и невзгоды,
Потомкам донесёт гиперборей
В легендах, мифах истины зерно,
Горчащее, как старое вино.




























От мыслей вновь отвлёк меня сосед:
- Вон, видишь в сопках этот белый след?
Здесь проутюжил, говорят, метеорит –
Он под землёю до сих пор горит.
Про то мне старый рассказал саам…
- Хорош травить, ведь ты не видел сам.
Да мало ль что саамы наплетут:
Народ отсталый – на санях живут.
- Ох, зря ты, эдак, парень, про народ.
 Они-то не глупы. Наоборот –
В них мудрость и наивность чистоты,
Они всю жизнь с природою на «ты».

Я не нашёлся, что сказать в ответ,
Но разговор в душе оставил след.

- Всем пристегнуть ремни! – раздалось кратко.
- На этот раз окончилось всё гладко, -
Сказал сосед, - а в прошлый раз садились,
Как будто бы о кочки долго бились.


























 




             *   *   *

Всё позади. И я почти у цели…
Хотя в полёте ноги онемели,
Мне не терпелось город посетить.
В гостинице, где предстояло жить,
Забросил в номер небольшой багаж
И, не вникая в местный антураж,
Взглянув на карту, к морю поспешил…

Над городом Архангел Михаил
Невидимо простёр свои крыла -
На порт, на острова, на купола,
Даруя людям Божью благодать,
А кораблям – торжественную стать.
И я бродил вдоль Северной Двины,
Вдоль Новодвинской крепостной стены,
И зримо представлял себе Петра,
Стоящего здесь с трубкой, до утра,
Державным взором проникая ввысь,
Откуда судьбы мира разошлись.

Да, Пётр был непостижимый человек,
Опередивший свой жестокий век,
Но, плоть от плоти, сам он был жесток,
Смотрел на запад, торопился на восток,
То бороды, то головы рубил,
Россию славил и её губил.
























В любом деянье спрятан дуализм.
Но нам один навязывают «изм»,
И как бы «измами» ни устилали путь,
Они не скроют истинную суть.
Как много разных мыслей в голове:
Бегут, бегут, как муравьи в траве,
И преодолевают все пороги…
Хоть мыслей много – ни одной о Боге.
Мы всуе все о Боге забываем,
По жизни – вскачь, как будто за трамваем,
Летим, спешим, боимся опоздать…
А вслед за нами бесов вьётся рать.

Вот также и Петром владели бесы:
Ведомый ли державным интересом
Или грехом, что служит тенью власти,
Он вёл Россию к бедам и напастям.

История, как заповедный лес,
Но если домолиться до небес,
Она откроется, как некогда «сезам»,
И не поверишь ты своим глазам –
Такая высь, такая глубина,
Что захмелеешь, словно от вина.




























А солнце свой очерчивало круг:
Забылся сном неугомонный Юг,
Спокойно спал незыблемый Восток
И нервно Запад потирал висок.

Я шёл по улицам и память ворошил.
На гулких тротуарах ни души –
Спят северяне, отдыхая от забот,
Лишь я бродил, как одичавший кот.
Здесь, как в Венеции, каналы, острова,
Пусть мало шика, но весомее слова –
Они понятны всем, кто знает труд,
Лишённый праздности и всяческих причуд.

Здесь не увидишь мраморных дворцов,
Столичных прощелыг и наглецов,
Зато суровых стен монастыря
Касалась нежная полярная заря.
И в этой первозданной тишине,
Как будто в полудрёме, в полусне,
Я брёл по улицам, беспечен, одинок,
И набирался впечатлений впрок.

В гостинице проспал я до обеда.
И мне приснился разговор с соседом,
О чём, проснувшись, тут же позабыл.
Но чувствами я вовсе не остыл,
И чтобы зря не прозябать без дела,
Решил поехать в Малые Корелы.























                *   *   *

Автобус старенький трясло и колыхало,
В нём пассажиров ехало немало:
Теснились люди, исподволь кряхтя,
На всё беззлобно иногда шутя.
Я вспоминал в Москве такую давку,
Где перебранка шла, как у прилавка,
Где люди зло толкались, егозили,
Как будто бы враги друг другу были.
Ах, это вечное столичное нытьё,
Боязнь не опоздать куда-то в спешке,
А здесь народ весь негатив в усмешке
Гасил, не сетуя на тяжкое житьё.
   
И я подумал: как мы обмелели,
Нам застит быт незрячие глаза,
Должны же быть возвышенными цели
И чистыми, как детская слеза.
А мы упёрлись в добыванье благ,
А мы природу ставим на колени,
И молимся на полосатый флаг,
Не ведая терзаний и сомнений.
Эх, русичи, возвысьтесь над собой!
Ужель всегда внимать заморским дядям –
Их не было на том святом Параде,
Когда простой солдат швырял, не глядя,
Штандарты на булыжной мостовой.


















 





Так ехал я и думал обо всём.
И постепенно опустел автобус.
А мы катились: спуск, опять подъём…
Земля – волнистая, а не кругла, как глобус,
Она кристалл, где постирались грани:
Какой метеорит её таранил
Каким кометам разметал хвосты…
Глубины космоса безмолвны и пусты.

Моя судьба, что капля в океане,
Но в каждой капле – чувства, мысли, боль…
И потому так непрестанно манит
Сыграть свою единственную роль.
Ах, мысли, мысли… Нет от вас покоя,
Но голова без них – пустой предмет.
Я, молча, по виску провёл рукою,
Где седина оставила свой след.

А между тем, автобус мчался, мчался…
Земле российской не было конца…
И даже пьяный пассажир проспался
И хмель сошёл с опухшего лица.





























 
Моя судьба, что капля в океане,
Но в каждой капле – чувства, мысли, боль…
И потому так непрестанно манит
Сыграть свою единственную роль.
Ах, мысли, мысли… Нет от вас покоя,
Но голова без них – пустой предмет.
Я молча по виску провёл рукою,
Где седина оставила свой след.

А между тем, автобус мчался, мчался…
Земле российской не было конца…
И даже пьяный пассажир проспался
И хмель сошёл с опухшего лица.
Петляла бесконечная дорога,
Хотелось есть, да и устал немного.
Вдали мелькала тусклая река,
Над нею собирались облака.
Пустел автобус с  каждым перегоном,
Мрачнел и опускался небосвод.
Я стал разглядывать оставшийся в салоне

От скуки иззевавшийся народ:
Две тётки, что похожи на матрёшек,
Девицы, словно с глянцевых обложек,
Да пара-тройка беспокойных лиц,
Напоминающих нахохлившихся птиц,
Вот вся компания. Да я – нездешний житель,
Покинувший столичную обитель.












 











И всё-таки до цели я добрался.
Автобус далеко уже умчался,
А я остался на пустой дороге,
Как в выселенном доме на пороге.
Мне некого спросить, куда идти.
В который раз сработала смекалка –
И я пошёл, не торопясь, вразвалку,
Где до меня протоптаны пути.

Тропинка привела меня к ограде.
Я шёл сюда не развлечений ради,
Но обрести покой в душе усталой,
Которого в столице слишком мало.
Там, за оградой, громоздились ели –
Казалось, в небеса взлететь хотели.
Увидел я как средь густых ветвей
Вонзались в небо маковки церквей.
Тишь заповедная сначала оглушила,
Лишь под ногой похрустывал песок.
Меня влекла неведомая сила
В берёзовый, за елями, лесок.
Я словно оказался в детской сказке,
Где каждый миг уже неповторим.
Так на бумаге оживают краски,
Когда мы с вдохновением творим.
Ах, детство – восприятья чистота,
Полёт мальчишеских безудержных мечтаний
И время неосознанных желаний,
Мучительных, как в доме пустота.























Легко дышать в берёзовом раю,
Ласкают взгляд нехитрые строенья…
Как часто в этом северном краю
Художники искали озаренья.

Сюда свезли из дальних мест
Мезени, Пинеги, Онеги -
Огромный деревянный крест,
Овины, избы и телеги,
Часовни, мельницы, амбары
И всякой утвари из быта,
Что уцелела от пожаров,
Иль в суматохе позабыта.

Музей под небом ждёт гостей.
Там надышаться можно вволю,
Смириться с застарелой болью
И отрешиться от страстей.

Всё хорошо, но вот досада,
Дождь зачастил, срывая планы,
Над лесом разлилась прохлада
И клочья бледного тумана,
Что наплывал со всех сторон,
Запутались в верхушках крон.

Я брёл по лестницам и трапам,
Дорога шла то вверх, то вниз,
И мелкий дождь уныло крапал,
Не предвещая компромисс.





















               
Я весь промок, но не сдавался,
Хотелось есть, но я терпел…
Вдруг, мрачный полог разорвался
И лес вокруг заколыхался,
Заполыхал огнём, запел
Под гроздьями небесных стрел
Всеослепляющего солнца…
Тут я услышал слово «стронцо» -
Да, итальянцы – не японцы,
Не перепутаешь ни с кем.
Я повернулся, а затем
Прислушался к их разговору –
Был разговор семейным спором,
Я многих слов не разобрал,
Запас словарный видно мал,
Но понял: что-то о еде,
Что ресторана нет нигде,
А до Архангельска не близко…
Но я здесь не напрасно рыскал
И знал где по пути трактир
И магазинчик «Сувенир».
Мне не составило труда
Сплести по-итальянски фразу,
Хотя и поняли не сразу,
Но это, право, не беда.



















 
 






Мы объяснялись, как сумели –
Руками, пальцами, словами,
Порой кивая головами,
Но всё же достигая цели.
А пар струился от земли,
Мы словно плыли в этой дымке,
Где наши тени-невидимки
Всё проявиться не могли.

Мне в руки дали разговорник
И я листал его проворно:
Работать с текстами не ново –
И нужное всплывало слово,
Как рыба из глубин пруда.
Стихия слов, как та вода,
Светла, текуча, тяжела,
Наполнена оттенком смысла,
Сложнее, чем любые числа,
Она движением жила.

Но вот мы подошли к трактиру,
Где повстречали пса-задиру –
Тот лаял, скалился, грозился,
Как будто бес в него вселился,
Но лишь рукою я махнул,
Задира тут же улизнул.


















 
 






Трактир нас встретил пустотой -
Там просто отключили свет,
И выход нужен был простой,
Иначе «плакал» наш обед.
Я стал буфетчицу «ломать»:
Бил на сознательность и жалость,
На красоту её и стать,
На дождь, дорогу и усталость…

Хвала живому красноречью,
Она смягчила свой отказ
И даже выставила свечи,
И быстро обслужила нас.
Мы взяли сок, по три блина,
Увы, холодные котлеты
И сели в зале у окна
Играть в «вопросы и ответы».
Наш разговор, немного странный,
Из русских слов и иностранных
Был непонятен для других,
Но только не для нас троих.
И как понять оттенки речи
При первой же случайной встрече.
Я в разговорник тыкал пальцем,
Как будто вышивал на пяльцах.
Мы проболтали целый час,
Но время торопило нас.















 









В Архангельск я вернулся ночью,
Хоть ночь была светла, как день.
Черкнул в блокноте пару строчек,
Усталость отогнав и лень.
Коль мысли сразу не запишешь,
Уйдут, как в омуты лещи,
Их и на дне уже не сыщешь –
Потом хоть за уши тащи.

Я провалился в сон, как в яму,
Прильнув к подушке головой,
И там, во сне, увидел маму –
Она манила за собой.
Я точно знал: во сне ли, в яви
Нельзя идти на этот зов.
И я видение отправил
Обратно в царство вечных снов.
Нам что-то предвещают сны,
Но затемнённое сознанье
Под гнётом истин прописных
Всё понимает с опозданьем.






























 
Я утром в церковь поспешил,
Зажёг свечу, подал записки,
Всех помянул – родных и близких,
И словно камень снял с души.

Я вышел из-под строгих сводов
К обычной суете мирской,
Где важно пыхали заводы
Да свежий ветер дул морской.
Как хорошо, что я здесь летом –
Зимой бы замело следы,
Несёт по набережной ветром
Пух тополиный вдоль воды.
Вода темна от бурой глины,
Гуляют волны по реке
И чайки, падая в пике,
Седлают волн крутые спины.
Глазеть на чаек надоело,
К тому же, ветер то и дело
Швырял в глаза песок колючий
Да нагонял на небо тучи. 
Мне почему-то захотелось
Музейной гулкой тишины,
Где экспонаты вдоль стены
Хранят времён окаменелость.



























Тогда я расспросил мальчишку
С нелепою, по моде, стрижкой
И он мне указал рукой
Туда, где ждал меня покой.

Музей таился во дворе
Под серою облезлой крышей –
И явно не с гравюр Доре,
И выглядел почти как нищий.
Внутри царила полумгла -
Здесь будто никого не ждали,
Но тень возникла из угла
И вспыхнул свет в переднем зале.
Музей безмолвно пустовал.
Переходя из зала в зал,
Минуя разные эпохи,
Я урывал познанья крохи.
Хвала хранителям музеев –
Для нас, залётных ротозеев,
Они собрали, сберегли
Не «деревянные» рубли,
Не пригоршни пустого злата,
Намытого на перекатах,
А  мудрость прошлых поколений
И мужество преодолений
Угрюмых северных стихий…
Историю не сдашь в архив,
Как пожелтевшие отчёты,
Она таится в наших генах
И, не смотря на перемены,
Способна заполнять пустоты,
Как мёдом заполняет соты
Трудолюбивая пчела.
Хвала хранителям, хвала!








 









Мне открывалась жизнь поморов.
О них немало было споров:
Считать ли русскими, иль кем?
Тут много интересных схем.
Порой не ведают народы
С какого вышли огорода,
Какою почвой вскормлены:
С Днепра ли, С Волги ли, С Двины?..
Кто видит африканский след,
А кто упёрся в Гималаи…
Ученье, как известно – свет,
Но где тот свет – никто не знает.
Теперь, когда всё позабыто,
История прошла сквозь сито,
А что просеялось, сокрыто -
Навечно или до поры
Земля хранит свои дары.
Лишь для пытливого ума
Свои откроет закрома.

Здесь корабельщики ценились
Поболе злата-серебра,
И ремеслом своим гордились,
Как остротою топора,
Которым ладили лодьи,
Карбасы, кочи крутобоки
И были вольными людьми
В краю суровом и жестоком.
























Дивились за морем купцы
Сноровке русской и уменью:
И плотники, и кузнецы,
Морепроходцы-храбрецы,
А пуще – гении терпенья.

Терпенья нам не занимать –
Веками всякое терпели:
Пришлось и строить, и ломать…
И, как всегда, во имя Цели.
Но были цели далеки
От нужд народных и от Веры,
Не зря ворчали старики
Про новомодные манеры,
Про подражанье чужакам…
В цепях бессмысленного гнёта
Бессильно сжатым кулакам
Не стать крылами для полёта.

Но русский дух неукротим,
Он склонен к бунту и побегу.
И снова смерть, и снова дым,
Следы кровавые по снегу…
Дороже жизни только воля:
Узоры звёзд над головой,
Просторы моря или поля,
Леса, шумящие листвой.
На севере не знали рабства,
Там действовал другой закон:
Взаимовыручка и братство
К деньгам не ходят на поклон.





















Помор не суетится зря –
И взгляд прямой, и смотрит смело…
Над ним полярная заря
Роняет радужные стрелы.
Он с морем непрестанно спорит
И льды его не устрашат,
Лишь парус трепетный проворит,
Да трубку курит не спеша.
Вздыхали бабы у причала,
Завидя парус далеко.
О сколько раз они встречали
Своих усталых рыбаков:
Добыча есть – и, слава Богу,
Добычи нет – ну, хоть живой…
Уж лучше в море, чем в остроге
Скудать с поникшей головой.
Не отстают от мужиков
В своей сноровке поморянки:
Узор из глубины веков
Наносят на свои зырянки,
Ткут полотно и шубы шьют,
Тачают пизы-легкоступы
И дома создают уют,
Как говорится, всё до купы.
А песни, песни… как поют!
Душа грустит и веселится,
Как будто Богу воздают
И просветляют чьи-то лица.
























Неодолима связь времён,
Дух прошлого живёт и ныне
Среди прославленных имён,
Среди народов и племён…
И кровь горчит, как лист полыни.
Попробуй эту связь отринуть.

Очнулся я в последнем зале.
Глаза смотреть уже устали,
От мыслей пухнет голова
И на ногах стою едва.
Кем вышел я из этих стен?
Пред Вечностью - тысячелетья 
Всего лишь неизбежный тлен,
Дождём исхлёстанный, как плетью,
Всего лишь череда событий,
Безвестно канувших во тьму,
Где грозный в бытности правитель
Уже не страшен никому,
Где кровь и пот – одно и то же,
Поскольку требует затрат,
Где души отравляют ложью,
Где брата убивает брат.

История темна, как бездна,
Летишь в неё, не видя дна,
Там кто-то поступью железной,
С лицом белее полотна,
С холодными, как лёд, очами,
С таким же сердцем ледяным
Идёт из тьмы, звеня мечами,
И солнце чёрное над ним.




















Пусть тени прошлого тревожат
Неравнодушные сердца,
А совесть спрашивает строже –
Да так, чтобы мороз по коже,
Чтоб кровь отхлынула с лица,
Чтоб скулы были сведены
До помрачения, до боли…
Судьба распределяет роли,
Но мы для воли рождены.

«Умом Россию не понять…»
Сказал однажды Фёдор Тютчев.
Никто уже не скажет лучше,
Но пыл поэтов не унять.
Россия, Русь, Гиперборея…
Для всех заветные слова.
Они в чужой дали согреют,
Когда тоска всего острее,
И в тяжких думах голова.
Но где бы русским ни пришлось
В достатке жить иль горе мыкать,
Родной язык, как боль насквозь,
Как свет Божественного Лика.
Он как связующая нить,
Русь составляющих народов,
В нём сила, как в самой природе,
И эту силу не избыть.

























Мне Север многое открыл.
Не зря сюда стремятся птицы,
Хоть предпочтительнее Крым
Или лазурный берег Ниццы,
Тунис, Марокко, Индостан…
Но птицы выбирают север,
Где тайны древние во чреве,
Как оберег, как талисман,
Хранят покой родного края
От жадных глаз, нечистых рук.
И не случайно миф о рае
В народах вызревал не вдруг.

Кто я такой? Кто мы такие
На самой лучшей из планет?
Древнее Новгород иль Киев?
Где суждено найти ответ?
Но будет время, час не знаю,
Когда мальчишка вдруг найдёт
Сундук, где азбука резная –
Таинственный небесный код,
Гиперборейские скрижали,
Не арамейских толмачей,
Напоминающих грачей,
А те, что подо льдом лежали
Пятнадцать, двадцать тысяч лет…
И, кажется, потерян след.
Но он найдётся, ох, найдётся,
И гулким эхом отзовётся
Среди миров, среди планет.






















Пусть кто-то скажет: «Небылицы,
Плод воспалённого ума,
Такое может лишь присниться,
История давно пылится
На полках в тёмных закромах…»
Но лучше ладить терема,
Чем строить мрачные темницы.

Мне Север стал гораздо ближе,
Манили Соловки и Кижи,
Хоть кто-то говорит «Кижи»,
Но как ты это ни скажи,
Они уже не станут хуже.
Но с удареньями я дружен,
Бывают иногда сомненья,
Но под рукой есть словари:
Листай и нужное бери.
А, впрочем, это отступленье.

Суть времени необъяснима,
Как всё подвластное Творцу…
Мой отпуск подходил к концу,
И время так неумолимо
Скользило тенью по лицу.




























И день отъезда наступил.
Прощай, поморская столица,
Где Пётр над Двиной застыл,
Где ночь почти полгода длится,
Где быль предстанет небылицей
Для тех, кто прошлое забыл,
Где Ломоносов, русский гений,
В цепи учёных рассуждений
Немаловажное звено.
Сюда вернусь в другое лето,
Где на границе тьмы и света
Познаю истины зерно,
Весной, зимой ли – всё равно:
Так будет, если решено.
И Север мне откроет дали,
Как заповедные скрижали,
Лежащие под спудом льда…
Я всё-таки вернусь сюда.

    1982 – 2010г.
































      СЛОВО  О  МОСКВЕ
         (отрывок из поэмы)

Москва всегда спешит куда-то:
То по делам, то просто так…
Звенит в метро колёс стаккато
И с ними сердце бьётся в такт.

Мы все привыкли к расстояньям,
Для нас и сотня вёрст – не крюк:
Попробуй-ка без опозданья
Проехать с севера на юг.

Приезжим часто невдомёк:
Как можно выжить в этой гонке,
Где нервы собраны в комок,
А грани бытия так тонки?

Но привыкаешь ко всему,
Москвич – живучая порода,
Сквозь городскую кутерьму
Спешит в любое время года
И, как ни странно, успевает
Любить, работать и… творить,
Когда полночные трамваи
Устали рельсы бороздить.


























По выходным вперегонки
Народ спешит на электрички,
В руках «Вечорки», «Огоньки»,
В корзинках маются щенки,
Свои забыв от страха клички.

Они дрожат, они скулят,
Для них дорога непривычна.
Ловлю я их тоскливый взгляд
И жалость – в сердце, как отмычка.

Везут рассаду, тяпки, грабли
И что ещё – не разберёшь.
Здесь не пробьёшься даже с саблей,
Хоть проори «Едрёна вошь!»

Москвич не только крепкий дачник,
Он и учёный, и актёр,
Школяр, терзающий задачник,
Строитель, дворник, полотёр.

Здесь пробежаться по музеям
Не хватит времени и сил:
И вот гуляют ротозеи,
Как в мутной речке караси,
По новым мостовым Арбата,
По светлым залам бутика…
Здесь лязг мечей со звоном злата
Сливался в давние века.























Москва всегда гостей встречала
То калачом, то пирогом,
Хотя, бывало, в дни печали
Могла поддать и сапогом.

Москва – огромная держава,
Что застит свет чужим краям,
Её могущество и слава
К глубоким тянутся корням.
Она сгорала. И не раз.
Но вновь из пепла восставала.
И каждый день, и каждый час
Она не забывала нас
И в лихолетье помогала.

Здесь были сорок сороков –
Москва сияла куполами,
Вовсю звеня колоколами,
Вся, как пасхальное яйцо,
В ней Вера дедов и отцов
На протяжении веков
Вела Россию и спасала.
Но стая подлых дураков
Всё сокрушила и сломала.
Они, как злая саранча,
Что съела всё в долинах Нила…
Боль и поныне не остыла,
Как поминальная свеча.
 























Москва – не только москвичи:
Здесь ярославцы и смоляне,
Кто из Твери, кто из Рязани,
Здесь северяне и южане,
Да иностранцы, как грачи…

Народ уральский и донской,
Станичный, сельский, городской
Сюда тянулся век за веком –
Так море наполняют реки
Под Долгоруковской рукой.
Здесь Вавилон, здесь пестрота –
В почёте самовар и пряник,
А также белорусский драник,
Борщи, пельмени и долма…
И всюду, всюду кутерьма.

И всё же на разброд в умах
Влияли – мудрый Мономах
И Православные Святыни,
И Сергий, Муромец, Добрыня…
Пожалуй, всех не перечтёшь.
Но нам подсовывают ложь
Чужих злокозненных пророков…
Но зрит на всё Небесным Оком
Тот, перед Кем держать ответ,
И Кто из тьмы являет свет.

























Пусть не по сердцу перемены
И глупость разбитных реклам,
Москва стоит, как гордый храм,
Храня намоленые стены.

Москва всегда спешит куда-то,
И всё вокруг гремит, стучит…
Нет больше старого Арбата,
Но неизменны москвичи.

             2008 г.





               



































       ПОСВЯЩЕНИЕ  ОТЦУ

Я мог бы жить бездумно и беспечно –
Придумать оправдание легко.
Но жизнь коротка и быстротечна –
И ты уже на станции конечной,
За нею даль бела, как молоко.

Что в этой белизне: снега, туманы,
Где души бродят слепо, наугад...
А может там неведомые страны,
Где человек залечивает раны,
Где нет границ или других преград?

Нас гложет любопытство с юных лет:
Что мы увидим за последнею чертою,
Когда за нами оборвётся след
И полетим, как мотыльки на свет,
Межзвёздною звенящей пустотою?

Неведомое будоражит разум,
Реальность опрокидывает в быт.
Но где-то звёзды россыпью алмазной,
Купаясь в волнах раскалённой плазмы,
Срываются с проторенных орбит.

А мы грешим, как и грешили прежде.
Какие беды могут нас пронять?
Меняем убежденья, как одежды,
На боль, на мерзость закрываем вежды…
Лишь остаётся на судьбу пенять.





















И нет креста, что не снести любому,
Ведь Бог по силам каждому даёт –
Изгнаннику даёт тоску по дому,
Прозренья дар достанется слепому,
Не могущий летать, да запоёт.

Живу по совести, как завещал отец,
Он был житейским опытом богатый,
Непоказной умелец и мудрец,
Он для меня был долга образец,
И путь его – нелёгкий путь солдата.

«Не унижайся, не завидуй, не проси…»
Так говорил отец, глядя нестрого.
Он был из тех, кто часто на Руси
Всю жизнь трудился, не жалея сил,
Не выбирая ровные дороги.

Он не любил рассказов о войне
И боль свою носил почти полвека,
Но не топил воспоминания в вине,
И, обожжённый в гибельном огне,
Сберёг достоинство простого человека.

Я на отца смотрел, раскрывши рот,
Но лишь с годами понял основное,
Что для меня отец и был народ –
Несокрушимый, как небесный свод,
Хранящий под собою всё земное.























Да, мы гордились подвигом отцов,
Перебирали трепетно медали,
Наивно вглядывались в каждое лицо,
Чьи судьбы исковерканы свинцом…
Они не дрогнули тогда и не предали.

А наши дети выбирают «пепси»,
Могилы рушат, с тупостью быка,
Болеют рьяно за какой-то «Челси»,
То «ирокезами» трясут, то крутят пейсы,
То бреют головы, как турки или персы,
На прошлое взирая свысока…

Так в общем теле вызревает сепсис…
И нет противоядия пока.
               
           2008 г.



































                СЛОВО  ОБ  АВТОРЕ

Горацию принадлежит меткое изречение: «Когда суть дела обдумана заранее,
Слова приходят сами собой». Оно вполне применимо к творчеству Бориса Виленского, человека незаурядного, наделённого как многими талантами, так и прекрасными человеческими качествами. Об этом я уже говорил и готов подтвердить сказанное. За 30 лет нашего общения он никогда не менял своей жизненной позиции, не мимикрировал при сменах власти. Требовательный правдолюб, непримиримый к выскочкам и проходимцам, Борис Виленский нелегко обретал своё место под солнцем. Истоки его характера происходили из семьи офицера-фронтовика, его службы на флоте и многолетнего увлечения парашютным спортом. В Москву он приехал с Украины по комсомольской путёвке на строительство олимпийских объектов. Его привлекал театр, актёрское искусство. Как актёр-любитель он вошёл в состав филармонического театра «Лукоморье», где более половины актёров были профессионалы. Ставили «Лесную песню» Леси Украинки, «До третьих петухов»
Василия Шукшина. Мы познакомились на одном из выступлений. В разговоре выяснилось, что Борис Виленский пишет стихи, и я пригласил его в свою литературную студию. Любовь к поэзии перевесила его любовь к театру, к тому же, театральное закулисье не подходило к его прямому, рабочему характеру. Так он стал членом литстудии «Звезда». Его творческий рост проходил все эти годы на моих глазах. Тогда мне казалось, что он относится к поэзии как к одному из увлечений, так думал и сам Борис. Он часто говорил, что Россия одарена такими Великими Именами, что его имя – всего лишь имя. Иные студийцы, неплохо начинавшие тогда, бросили писать стихи: увлеклись бизнесом, ушли в свою профессию или спились, а то и попросту деградировали, не имея за душой личностного начала, но зато много амбиций. К Борису Виленскому, устоявшему в пору этих проверок на прочность, благодаря его духу, вернулась тяга к слову, которая, по-настоящему, никогда его не отпускала. Его стихи стали полновеснее, глубже и многограннее, в них стала закладываться философская основа. Очень часто он говорит то, что думает, вызывая недоумение людей, кто исповедует двойную мораль. Он не входит ни в какие обоймы, течения, группировки. Подобная независимость присуща казацкой вольнице, поэтому он не ходит по редакциям и не выпрашивает публикаций. Иногда о том, что где-то вышла его публикация, автор узнавал последним и случайно.
















Борис Виленский пишет не только стихи. Его привлекают и проза, и публицистика. Пишет он только о том, что интересно самому, но так, что это становится интересно и читателю. Его роман полгода пролежал в ЭКСМО без движения и был почти утерян. Когда в стране пропадают тысячи людей без следа, бюджетные миллионы, когда природа стонет от деятельности человека, когда горят леса, пропажа романа кажется пустяком. Но это часть жизни автора, которую он вкладывает в своё произведение. Статьи Бориса Виленского написаны не журналистским клише, а вполне художественно, остро, со знанием деталей. В его рассказах очень часто звучат где-то услышанные истории, мимо которых прошли, не глядя, другие авторы. Но всё-таки поэтическое настроение всецело владеет им. Это настроение он вкладывает и в свои резные работы по дереву. Это ещё одна творческая грань Бориса. Он режет по дереву, реставрирует мебель, конструирует предметы мебели, делает макеты военных крейсеров. Его резные шкатулки и панно разошлись не только по Москве, но и в Италию, Францию, Германию, не принося автору ни дохода, ни славы, зато он дарит радость своим мастерством. А этому нет денежного эквивалента.
            Умение работать со словом автору даётся не только на бумаге – он хорошо читает со сцены. В этом ему пригодилась актёрская школа. Он с удовольствием читает и цитирует стихи друзей, поэтов-классиков. Разумеется, для чтения он предпочитает русскую поэзию. Дух соперничества ему чужд, он считает, что каждый автор по-своему индивидуален. Зависть и честолюбие ему непонятны. Он умеет дружить, не с полезными людьми, а с людьми близкими ему по духу. В своё время у него дома часто бывали иностранцы-филологи, переводчики, которым он помогал понять смысл русских пословиц, идиом, выражений, которые заводили их в тупик при переводах. 
          На критику автор реагирует спокойно: благодарит за конструктивные замечания, но если дело касается идеи или его убеждений, то будет твёрдо стоять на своём. Борис никогда не переносит личное отношение к какому-либо автору на его произведения. У него особое пристрастие к исторической теме, особенно к истории Древней Руси – он считает, что настоящая история Руси ещё не написана.
     Хочу пожелать читателю войти в мир Бориса Виленского, проникнуться его любовью к России, понять его философию. Особенно желаю этого молодым, потому что они наиболее уязвимы в борьбе со всем русским, они теряют основы русского языка, общаясь в повседневности на языке Интернета или другого сленга. А автору хочется пожелать реализации всех его творческих замыслов.

                2011 г.
                Сергей Каратов
               
 










                ОГЛАВЛЕНИЕ

НА  ПУТИ  НЕРАВНОДУШИЯ........................... 3
РОССИЯ – БОЛЬ МОЯ, НАДЕЖДА
ХРАМ  ИОАННА  ПРЕДТЕЧИ............................. 5
6
7
Светла берёзовая роща............................................ 9
Моя любовь всё безответней.................................10
ПАНТЕИСТИЧЕСКОЕ..........................................13
СОБРАТУ  ПО  ПЕРУ............................................14
Как много в памяти событий.................................15
Сворачивать с дороги поздно................................17
На полке сборники стихов.....................................18
Подсвеченное изнутри............................................20
Среди забытых деревень.........................................21
ПОСЛЕДНИЙ  ЛАГЕРНИК...................................22
Отодвинулось детство в незримую даль...............25 
ДЕНЬ  РОЖДЕНИЯ................................................26
Размежевала нас гордыня.......................................27
Ещё не спят ночные сторожа.................................28
СНЫ  Колокольные звоны плывут по Руси.....................30
ПОЖЕЛАНИЕ  СЕБЕ … И  ДРУГИМ..................31
И трижды ворон прокричит...................................33
Любовь с годами потускнеет.................................35
Погас экран, и стало тихо.......................................36
Как быстро вырастают дети...................................37
Звенит по перелескам лето.....................................38
На тонну лжи – всего два грамма..........................39
ДЕДУ  И  ЕГО  ТОВАРИЩАМ.............................41
К    
В чужой земле чужие лица.....................................44
Архивы  памяти глубоки.........................................45
Не горы мышц тупых, а сила духа.........................46

Я видел храмы разных стран..................................48
Среди друзей, среди подруг...................................49
С любовью прошлое храня.....................................50
Зимним вечером вьюга билась...............................52
Слова любви не прозвучали...................................54
ИВАН  ФЁДОРОВ..................................................55
Ложатся слова на бумаге.......................................56
Средина лета. Холода............................................58
ГОРОД  ДОЖДЕЙ.................................................59
Сиротский хлеб тяжёл и горек.............................60

Иной – и казнокрад, и бабник.............................61
Беру уроки у природы.........................................64
По ухабам дорог, что раскисли..........................64
Всю жизнь меня ведёт дорога............................65
РАЗГОВОР  О  СЕВЕРЕ.....................................66
Дом и семья, постылый быт...............................68
Ах, эта женщина-подросток..............................73
«А судьи кто?»....................................................75
ЛИСТАЯ СТАРЫЕ СТРАНИЦЫ
Где ты, Русь берестяная.....................................76
        Случайные мысли, как пули шальные..............78
Я трогал стены Колизея......................................79
Власть тьмы простёрлась над страной..............80
Наверно зря затеял тяжбу с веком.....................81
Богохульствовали греки......................................81
В цыганском вихре плясовом.............................82
РАССВЕТ  НА  ПОДОЛЕ...................................83
Неизмерима боль чужих утрат...........................85
Земля впитала кровь и пот..................................86
Был снег с дождем...............................................87
СТАРОСЛАВЯНСКИЙ.......................................88
 Мерцает море в лунном свете............................89
 В преддверии двухтысячного года....................90
Истирается время в песок...................................91
Проклятый век, где столько крови.....................91
Уехать бы за тридевять земель...........................92
Ещё я с прошлым не порвал...............................95
Как жаль, что нет такой деревни.......................96
Наш век бессмыслен и жесток...........................98
Страна сошла с ума.............................................99
РАССКАЗ РУССКОЙ БЕЖЕНКИ...................100
Быть может боги зря мудрили.........................101
Излейте душу забулдыге..................................101
Сквозная рана заживёт.....................................102
Над крышами антенны, как кресты................103
Глядим на пьяных немцев...............................104
Мне жизнь богатства не сулит........................106
Дорога к морю..................................................107
В прореху из полночных облаков...................108
109
Когда сплетает мыслей кружево.....................110
ШЕСТИДЕСЯТЫЕ...........................................111
Сколько раз представлял нашу встречу..........112


ОДИНОКИЙ СТАРИК......................................113
ПРЕОДОЛЕНИЕ .......................................114
И ГРУСТНО, И СМЕШНО ПОРОЙ
Поэт порой беспечен.........................................116
Чтоб обезвредить мудрецов..............................117
Зачем ты ворошишь былое................................117
Простите мне мою неспешность......................117      
В твоих глазах притворства нет.......................118
ДАЧНАЯ ХАНДРА...........................................119
Растает прошлое вдали....................................122
Из глубины души дремучей............................123
ПОЭМЫ
ПОЭМА  О  СЕВЕРЕ.......................................126
СЛОВО  О  МОСКВЕ......................................153
ПОСВЯЩЕНИЕ  ОТЦУ..................................159
СЛОВО  О  АВТОРЕ.......................................162