С любовью прошлое храня

      СЕВЕР

Нас поезд мчал через Хибины
Навстречу северным ветрам
И, как натруженные спины,
Вставали горы здесь и там.
Нет острых пиков и ущелий -
Давно их причесал ледник.
И две стальные параллели
Вели нас к цели напрямик.
Сквозь серый мрак полярной ночи,
Под стук назойливый колес
Наш поезд, словно быстрый росчерк,
Летел меж елей и берез.
И, как ямщик лихой упряжки,
Я в мыслях время подгонял
И не давал себе поблажки,
И на дорогу не пенял.
Вот, наконец, мелькнула кромка
Морской дымящейся воды
И льдов блуждающих обломки,
Буксиров стройные ряды.
Когда к заснеженным перронам
Причалит поезд - кончен путь -
Покинем мы свои вагоны,
Чтоб воздух севера вдохнуть.


*   *    *
Ты верь в себя и верь в своих друзей,
И пой, когда на сердце туго.
Пусть косяки осенних журавлей
Перекричать стараются друг друга.

Ты верь в себя, когда идут дожди
И по стеклу сползают капли-слезы.
Ты эту непогоду пережди.
Проходит все - пройдут и эти грозы.

Ты верь в себя, когда бушует вьюга
И голый тополь стынет на ветрах,
Ты не завидуй теплым ветрам с юга -
На юге тоже холодно в горах.

И не кляни судьбу за непокорство -
Ты сам кузнец своих счастливых дней.
Нам покоряется судьба в единоборстве
И ты попробуй потягаться с ней.

ДЕТСТВО  У  МОРЯ

Я вырос у моря, у моря мечтал,
Я видел, как волны дробились у скал
И берег песчаный лизали шурша...
Мне взрослые льстили: морская душа.
Тельняшка в плечах мне была широка,
В длине рукава утопала рука,
Но с гордостью я ту тельняшку носил.
Отец улыбался и часто шутил,
Что форма морская мне, дескать, к лицу.
Я шутки не понял - я верил отцу.
От истины он был совсем не далек -
Служил я на флоте положенный срок.
Я часто рассветы над морем встречал
И видел, как вдруг оживает причал -
Буксир-работяга, как жук-скарабей,
Под звуки сирены и грохот цепей
Нелегкую вахту морскую несет:
Он тоже, хоть малый, но все-таки флот.
Здесь нет суеты - все расписано в срок -
Над палубой белый взовьется дымок,
Лишь стронутся стрелки настенных часов,
Пройдет перекличка утробных басов
И в море стальные громады уйдут,
Туда, где ветра штормовые ревут.
А я остаюсь на родном берегу
И снова я в школу с портфелем бегу -
По старой булыжной бегу мостовой
И крылья растут у меня за спиной.

 *   
• *   *
*   *   *

А море плещется у ног.
И мир по-прежнему греховен.
Мне где-то слышится Бетховен
Сквозь стук подкованных сапог.

Он так чеканен, этот шаг,
Как будто поступь Командора...
И вот уже расплата скоро,
И обратится все во прах.

И боль, и ужас исказят
Лицо небесного Владыки
И термоядерные блики
В нем капли пота отразят...

И время перестало течь,
Сковало тело напряженьем -
Закон земного притяженья
Стал ощутимее для плеч.

Я просыпаюсь в темноте.
Все ощущенья бренной плоти,
Шальные мысли на излете
В ночной растают пустоте.

Кто мне навеял этот сон,
Какой тревогой мир недужен?..
И до предела в горле сужен
Ночной не вылившийся стон.

Да, так бывает только в снах:
Ни закричать, ни шевельнуться...
Но если вовремя проснуться -
Мгновенно исчезает страх.

Я распахну свое окно:
Ночным покоем море дышит,
Луна посеребрила крыши
И город спит уже давно.

Пусть наступает утро в срок,
Проснется мир в таком размахе...
И постепенно тают страхи.
И лишь под сердцем холодок.


*   *   *

Покуда держат власть над нами
Владыки наших душ и тел,
Еще какими Именами
Заплатим мы за свой удел.

Удел - быть просто человеком,
Не картой в чьей-нибудь игре,
Чтобы на равных спорить с веком,
А не сидеть в своей норе.

Так зверь, затравленный охотой,
Желает втиснуть тело в грунт,
Чтобы потом сквозною нотой
В ночное небо вылить бунт.

Я поклонюся  старым пням,
Что были лесом полным жизни.
К каким неведомым огням
Идет-бредет моя Отчизна?

Есть в этом мире перекос.
Он приведет к огромным бедам...
И вечный мучает вопрос,
Рожденный совестью иль бредом.

С ума сойти не мудрено:
Такое с многими случалось,
Когда предрешены давно
И смерть, и радость, и усталость.


*   *   *
Наш век бессмыслен и жесток,
Наш путь извилист и неясен.
Закрыты двери на замок
И крик о помощи напрасен:
Кому кричать и кто кричит -
Не все ль равно. Чужая воля
Как тяжесть на плечах висит,
Язвит чело и в ребра колет.
Застывший взгляд, застывший крик.
Века спрессованы в мгновенья:
Родился - и уже старик.
И снова темнота забвенья.
Как различить где свет, где тьма,
Когда колеблются устои.
Наш дом - огромная тюрьма,
Где жизнь ничего не стоит.
Но стоит жить наперекор
Тому, кто нас толкает в яму,
Не отворачивая взор,
За горизонт глядеть упрямо.
Да, жизнь дается только раз
Несовершенной оболочке.
И ты используй этот шанс
До самой до последней точки.
Февраль 96г.

*   *   *

Земля впитала кровь и пот,
В ней остывал металл горячий.
Но жизнь всегда свое возьмет
И цену каждому назначит.

Когда-нибудь умру и я.
И на краю дроги пыльной,
Как прах земного бытия,
Я лягу под холмом могильным.

Он порастет потом травой,
В себя мои впитавши соки,
И будет небо над землей
Таким же синим и высоким.

А ночью упадет звезда -
Для неба малая потеря -
И дата Страшного суда
Придет как плата за безверье.

Февраль 82г.

*   *   *

Век двадцатый уже на исходе.
Стал крикливым уютный Арбат.
Из Таганки уходит Володя,
Из Арбата уходит Булат.
Мы уходим из доброго детства
В мир жестокий потерь и тревог.
Все, что впитывали с малолетства,
Стало грязью и прахом у ног.
Как горьки они - наши потери.
Поминальную чашу нальем,
Свои лучшие чувства доверим
Только тем, с кем сегодня мы пьем.
И залетные, чуждые моды
Нас не смогут уже сокрушить -
Мы немного глотнули свободы
И познали как следует жить.

Июнь 97г.

*   *   *

Растает прошлое вдали,
Как снег в апреле.
Когда-то крепкие рубли -
Подешевели.
Но и за тысячи монет
Не купишь волю,
Как не отыщешь санный след
В цветущем поле.
И нет у времени границ,
Как нет возврата.
И чередой знакомых лиц
Встает утрата.
И я скорблю о них порой,
Хоть время лечит.
Все вдруг покажется игрой
В чет или нечет.
И, забывая обо всем,
Плывешь , как в лодке,
Таким премудрым карасем
На сковородке.

Июль 97г.

*   *   *

И каждый прав по существу.
Со всеми спорить не сумею.
Скажи, какому божеству
Мне подливать теперь елею.

А, впрочем, этого добра
В былые годы столько лили
И столько напустили пыли,
Что протрезветь давно пора.

Но видимо не сладок мед,
Что нам готовят медовары:
Еще безмолвствует народ,
Всего лишь стравливанье пара.

Многострадальный наш народ,
Творец истории великой,
Себе ты затыкаешь рот
И все глядишь из-за ворот
В своей великости безликой.

*   *   *

В твоих глазах немой вопрос
И свет былых воспоминаний...
Прости, что я тебе принес
Всю горечь разочарований.

Моя любовь давно ушла
Туда, куда уходит юность,
И на весах добра и зла -
Одна душевная сутулость.

      1982г.

        *   *

Слова обкатаны, как камни,
Всей поэтической водой
И заколышет мыслей плавни
Залетный ветер молодой.

Он весь в делах, он весь в заботах,
Он - музыка среди ветвей,
Он - дерзновение полета
И конь горячечных кровей.

И слово порождает слово,
И в поисках за ним иду...
А сзади цокает подковой
Пегас, бредущий в поводу.
1982г.

*   *   *

Хожу по карнизу, по краю
Со страхом - один на один -
И длинной лопатой сбиваю
Куски нависающих льдин.

Нога поскользнется неловко:
Здесь можно и шею свернуть.
Но крепкая держит веревка
И я продолжаю свой путь.

Иду по карнизу, по краю
И щеки от ветра, как мел.
Себя я за страх презираю,
А люди считают, что смел.

1985г.

*   *   *
Тоска, как отрава, а память - как яд.
И мысли шальные бегут невпопад.
И сквозь расстоянье твой голос летит:
- Зачем мы расстались? - он мне говорит.

Ну что я отвечу? Свалю на судьбу.
Мне душно и тесно, как будто в гробу,
Но я не могу этот мир изменить -
Не лучше ли все поскорее забыть.

От мыслей к утру заболит голова,
Напрасно пытаюсь найти я слова -
Они не приходят, как старый напев.
А годы сгорают, ничем не согрев.

1985г.

  *   *   *

В цыганском вихре плясовом
Под звон страдающей гитары
Взмахнет цыганка рукавом
И закружится, как в угаре.

Взлетят цветастые шелка,
Ударит в бубен ошалело
Вся в кольцах тонкая рука,
И скрипка жалобно запела.

Сквозь этот пестрый балаган
Летят века, скрипят кибитки.
Гаданий ласковый обман
И с предсказанием открытки.

Но мне почудится порой
Во всей цыганской круговерти
Тоскливый одинокий вой
И близкое дыханье смерти.

1985г.

*   *   *

Страна сошла с ума:
Случается такое
Не только с теми,
Над кем природа
Пошутила зло.
Да, это так -
Страна сошла с ума.
Никто не знает
Чем лечить больного
И от чего.
И где конец
Словам бесплодным,
И где начало делу?
Никто не знает.
И только Он
Все знает и молчит,
Поскольку не в его привычках
В земных пределах
Наводить порядок.

1990г.





















                Борис Виленский               

      РАССВЕТ  НА  ПОДОЛЕ

Смешаю речь украинскую с русской.
По двум стихиям заболит душа.
По мостовой Андреевского спуска
Иду, воспоминанья вороша.

Здесь детство, отзвонив в колокола,
Ушло. Но ощущенье давней смуты
Смывает повседневные дела,
Жизнь спрессовав в короткие минуты.

Ловлю мгновения распахнутой душой,
Во сто цветов любой предмет окрашен.
И мир, до необъятности большой,
Своею бесконечностью не страшен.

Но приземлен заботой о земном,
Рассвет встречаю на седом Подоле,
На языке забытом, но родном,
Я говорю, послушный чьей-то воле.

Чтоб не нарушить эту благодать,
Ступаю   тихими, упругими шагами.
Как смею я всем этим обладать:
Добром и злом, друзьями и врагами.

Так не спеша дойду до поворота:
Вот дом Булгакова, объятый тишиной.
Остановлюсь. И словно жду чего-то,
Пусть не происходящего со мной.

И вниз уже не хочется идти,
А повернусь и взглядом высь отмерю,
Где на холме скрестились все пути,
Где храм стоит и обитает Вера.

И я стою: ни имени, ни цели...
И время, как застывшая река.
И вижу как творение Растрелли
Торжественно взлетает в облака.

1986г.








































*   *   *

От Евы и Адама мы все живем в изгнании.
Построена История на войнах и страдании.
И нет единой Истины, чтоб нас объединила.
Какая движет нами неведомая сила?

На тысячи вопросов - ни одного ответа.
И мы глядим все пристальней и щуримся от света,
А ночью сны-предчувствия дурманят наши головы
И утром просыпаемся с глазами цвета олова.

Грызем гранит науки, но к цели - ни на шаг.
Какой у человечества коварный тайный враг?
В каком сидит он логове и разум наш мутит?
Мы согрешили, Господи! Но кто же нас простит?

1990г.

*   *   *

Власть тьмы простерлась над страной,
Из всех щелей повылезала,
А царь земной с пустой казной
Веселье правит в тронном зале.

Он издает законов тьму,
Что так приличествуют сану.
Теперь встречают - по уму,
А провожают - по обману.

Царю - почет, боярам - слава,
А к славе - полны закрома.
Хиреет, рушится держава,
Когда нет чести и ума.

Восстал бы Петр из могилы
Да батогами - тех господ,
Что славу русскую зарыли
И обокрали весь народ.

  1992г.

*   *   *

Я трогал стены Колизея...
Не сон ли это? Нет, не сон -
Я ехал из страны-музея,
Как из Колхиды плыл Ясон.

Я вез обратно груз печали,
Что не могу забрать с собой
Я воздух сладостный Италии -
Невыносимо голубой.

Так по гнезду тоскует птица
И все ж куда-то вдаль летит...
Куда душа моя стремится
И сердце от чего болит?

1995г.

*   *   *
Случайные мысли, как пули шальные,
Случайные мысли - больные и злые
За что вы казните меня по ночам
И тяжесть моим придаете плечам.

    Я совесть не пропил, не продал за грош,
    Я верил в Россию, как матери верил,
    Но вера моя угодила под нож -
    Что может быть горше, чем эта потеря.

Хотел бы не думать, но - неисполнимо,
А сны пролетают все мимо и мимо.
Родиться бы деревом, камнем, рекою
И тысячу лет предаваться покою.

    Но нет же. Какое коварное семя
    Внутри прорастает и рвется наружу.
    И надо нести это тяжкое бремя,
    А мысли, как вороны, кружат и кружат.

Забыв о насущном, читаю молитву,
Виток бытия отрезая, как бритвой.
Все в доме уснули. И мне бы уснуть,
Но больно предчувствия давят на грудь.

1999г.

*   *   *

Вся будущность моя покрыта пеленой.
И словно жуткий сон витает над страной.
Но все происходящее реально:
Не так нарядно- празднично-пасхально,
А мертвенно-убийственно-темно,
Как будто обнажилось дно
Вселенской преисподней.
Так вижу я сегодня.

А завтра, завтра... Будет ли оно?
Когда вступает принцип домино -
Все рушится вокруг неудержимо,
Летят осколки мимо, мимо, мимо
И выбивают, словно град, Россию...
Но есть еще надежда на Мессию.
И на себя немного,
Коль дальняя дорога.

1998г.

*   *   *
Наверно зря затеял тяжбу с веком -
Не дотяну до Справедливого суда.
Иду по улице и подаю калекам,
Скорбя о том, что где-то есть беда.

И понимаю, что моей вины здесь нет,
Но сердце обмануть смогу едва ли...
Весь мой багаж на перекрестке лет
Таможенники века отобрали.


1996г.


*   *   *

Из глубины души дремучей,
Из жгучей тайны Бытия
Я выделен как частный случай
Из бесконечно-разных «я».

И осознать себя не в силах
Я в омут бросился наук,
Но мимо истина скользила,
Как рыба из неловких рук.

Но я сдаваться не приучен -
Во мне бродила кровь с огнем.
Шутили люди: черт везучий!
И я смеялся: долг вернем.

Познанье - горечь пораженья,
Не смакование заслуг.
Что Время? - вечное движенье,
Вселенной бесконечный круг.


1991г.
         *   *   *

РАБЫ  РИМА


Каменоломни, штреки, штольни.
С рабов катился градом пот.
Прими судьбу свою, невольник,
Смерть избавляет от забот.

Так на костях вздымались храмы,
Росли и множились дворцы.
Незаживающие раны
Носили на себе творцы.

А плеть хлестала и хлестала
По новым спинам и бокам
И возводились пьедесталы
Царям в угоду и богам.
1982г.

*   *   *

Все было на Руси: топор и плаха,
И годы войн, и лихолетья смут...
Но были «Поученья Мономаха»,
Что поколеньям отданы на суд.

Казалось, Бог водил его рукою.
И, перед небом грешен или чист,
Он открывался вдумчивой строкою,
Очередной исписывая лист.

Нам мудрости порой не достает.
В достатке - зла, безверия и страха.
Наступит время и народ придет
К забытым поученьям Мономаха.

1998г.

*   *   *

Глядим на пьяных немцев:
Oktoberfest  в разгаре.
Мы словно окупанты
Гуляем по бульвару.
Попьем немного пива,
Покритикуем моду,
Хоть денег, кот наплакал,
Но чувствуем свободу.
И рассуждаем трезво,
Что жизнь здесь скучна,
Когда в избытке зрелищ
И хлеба, и вина.
И все же не хватает
Радушия сердец:
Что хорошо для немца -
Для русского - конец.
Прошел короткий отпуск -
Москва встречает нас.
Сырой, прохладный воздух
Или сырой «Пегас»
Покажутся роднее
Заморских всех чудес...
Махнем-ка за опятами
Мы в подмосковный лес.

1999г.

РАССКАЗ  РУССКОЙ  БЕЖЕНКИ

Озверевшей толпой мать убита с отцом,
Рвали косы мои и одежду.
Я лежала в пыли онемевшим лицом,
Вместе с кровью теряя надежду.

А когда опустилась холодная ночь -
Побрела наугад по проселкам.
Так болела душа, что и плакать невмочь,
Если люди страшнее, чем волки.

За кольцо золотое и пару серег
Довезли, как смогли, до Урала.
Даже кто-то мне дал зачерствелый пирог,
Но и есть не могла так устала.

Неужели Россия не помнит меня.
Мы - ее пострадавшие дети.
Слово «беженка» жжет посильнее огня,
Бьет больнее, чем тонкие плети.

Я еще молода: может счастье найду.
Только боль не унять, не забыть...
Видно Родина крепко попала в беду.
Так о чем же мне Бога молить.

1999г.

               
   
*   *
Где ты, Русь берестяная,
С родниковою водой,
Разнотравная, степная,
Удалая и хмельная,
Окропленная бедой.

Есть у нас такие песни,
Что слезой расплавит твердь.
Я прошу тебя: воскресни!
Ничего нет бесполезней,
Чем без Веры умереть.

           1999г.

      *   *   *

Сверкая перьев белизной,
Которого мне явился Ангел мой.
Он был со мной не очень строг,
Он только ангел, а не Бог,
И лишь спросил меня: «Готов
Оставить груз земных оков?»
И я кивнул ему в ответ.
Тут ярко вспыхнул горний свет,
Как лампа в кабинет врача,
И я собрался сгоряча
Уже шагнуть за окоем,
Где не нужны ни кров, ни дом...
Но чуть споткнулся: вспомнил вдруг...
И разорвал из света круг,
Что душу обнял, как рукой.
• Постой! Мне рано на покой.
• Ведь у меня жена. И дочь.
• Еще я должен ей помочь
• Вступить в тревожный этот мир,
• Где каждый так убог и сир,
• Где все нуждается в тепле...
• Еще побуду на земле.
И Ангел крыльями взмахнул...
Я: то ль проснулся, то ль уснул,
Не понимая - гдея есть,
За что от неба эта честь.
Но только горний свет пропал,
Тут кто-то снизу застучал
И зазияла страшно дверь,
Где ужас всех земных потерь
Тяжелым камнем шел на дно...
И я был камнем заодно.
Мелькнула в мраке чья-то тень,
Где все равно - что ночь, что день,
И кто-то грозно вопрошал:
• Зачем ты смерть свою позвал!
Я трепыхнулся, как скворец:
• Помилуй душу, о Творец!
• Не дай мне плыть по морю зла,
• Куда кривая занесла.
• Пускай я грешен, но не так,
• Чтоб надо мною вился мрак.
• Будь милосерден, о Творец!
• Ты из шипов носил венец
• И знаешь, что такое боль.
• Я не готов на эту роль.
• Есть на земле мои друзья,
• У нас давно одна стезя
• И мне без них тусклее свет,
• Я с ними связан много лет,
• Делил и радость и беду...
• Ну как же я от них уйду?
И внял Господь моим мольбам.
А кровь сочилась по губам:
Ее я видно прокусил,
Когда хватать не стало сил.
Я молча вытер кровь с лица.
У ночи не было конца.
И бил озноб, и пот - ручьем...
Теперь все было нипочем -
Я пережил тот тайный страх
И даже стал прямей в плечах.
Все стало снова на места.
На яркой белизне листа
Теснились строки вкривь и вкось...
Еще мне долго не спалось.
1995г.

*   *
Неизмерима боль чужих утрат.
Куда стремится мнимое величье?
Я вижу подлости и пошлости парад,
И скрытое тупое безразличье.

Мне ранит душу сумасшедший век.
Так вид урода отвращает взор.
Зачем живешь на свете, человек,
Являя Небу собственный позор.

Грех первородный можно искупить -
Взойти на крест, претерпевая муки,
И всех своих мучителей простить...
И даже тех, кто умывает руки.

1995г.




      СЕВЕР

Нас поезд мчал через Хибины
Навстречу северным ветрам
И, как натруженные спины,
Вставали горы здесь и там.
Нет острых пиков и ущелий -
Давно их причесал ледник.
И две стальные параллели
Вели нас к цели напрямик.
Сквозь серый мрак полярной ночи,
Под стук назойливый колес
Наш поезд, словно быстрый росчерк,
Летел меж елей и берез.
И, как ямщик лихой упряжки,
Я в мыслях время подгонял
И не давал себе поблажки,
И на дорогу не пенял.
Вот, наконец, мелькнула кромка
Морской дымящейся воды
И льдов блуждающих обломки,
Буксиров стройные ряды.
Когда к заснеженным перронам
Причалит поезд - кончен путь -
Покинем мы свои вагоны,
Чтоб воздух севера вдохнуть.


*   *    *
Ты верь в себя и верь в своих друзей,
И пой, когда на сердце туго.
Пусть косяки осенних журавлей
Перекричать стараются друг друга.

Ты верь в себя, когда идут дожди
И по стеклу сползают капли-слезы.
Ты эту непогоду пережди.
Проходит все - пройдут и эти грозы.

Ты верь в себя, когда бушует вьюга
И голый тополь стынет на ветрах,
Ты не завидуй теплым ветрам с юга -
На юге тоже холодно в горах.

И не кляни судьбу за непокорство -
Ты сам кузнец своих счастливых дней.
Нам покоряется судьба в единоборстве
И ты попробуй потягаться с ней.

ДЕТСТВО  У  МОРЯ

Я вырос у моря, у моря мечтал,
Я видел, как волны дробились у скал
И берег песчаный лизали шурша...
Мне взрослые льстили: морская душа.
Тельняшка в плечах мне была широка,
В длине рукава утопала рука,
Но с гордостью я ту тельняшку носил.
Отец улыбался и часто шутил,
Что форма морская мне, дескать, к лицу.
Я шутки не понял - я верил отцу.
От истины он был совсем не далек -
Служил я на флоте положенный срок.
Я часто рассветы над морем встречал
И видел, как вдруг оживает причал -
Буксир-работяга, как жук-скарабей,
Под звуки сирены и грохот цепей
Нелегкую вахту морскую несет:
Он тоже, хоть малый, но все-таки флот.
Здесь нет суеты - все расписано в срок -
Над палубой белый взовьется дымок,
Лишь стронутся стрелки настенных часов,
Пройдет перекличка утробных басов
И в море стальные громады уйдут,
Туда, где ветра штормовые ревут.
А я остаюсь на родном берегу
И снова я в школу с портфелем бегу -
По старой булыжной бегу мостовой
И крылья растут у меня за спиной.

 *   
• *   *
*   *   *

А море плещется у ног.
И мир по-прежнему греховен.
Мне где-то слышится Бетховен
Сквозь стук подкованных сапог.

Он так чеканен, этот шаг,
Как будто поступь Командора...
И вот уже расплата скоро,
И обратится все во прах.

И боль, и ужас исказят
Лицо небесного Владыки
И термоядерные блики
В нем капли пота отразят...

И время перестало течь,
Сковало тело напряженьем -
Закон земного притяженья
Стал ощутимее для плеч.

Я просыпаюсь в темноте.
Все ощущенья бренной плоти,
Шальные мысли на излете
В ночной растают пустоте.

Кто мне навеял этот сон,
Какой тревогой мир недужен?..
И до предела в горле сужен
Ночной не вылившийся стон.

Да, так бывает только в снах:
Ни закричать, ни шевельнуться...
Но если вовремя проснуться -
Мгновенно исчезает страх.

Я распахну свое окно:
Ночным покоем море дышит,
Луна посеребрила крыши
И город спит уже давно.

Пусть наступает утро в срок,
Проснется мир в таком размахе...
И постепенно тают страхи.
И лишь под сердцем холодок.


*   *   *

Покуда держат власть над нами
Владыки наших душ и тел,
Еще какими Именами
Заплатим мы за свой удел.

Удел - быть просто человеком,
Не картой в чьей-нибудь игре,
Чтобы на равных спорить с веком,
А не сидеть в своей норе.

Так зверь, затравленный охотой,
Желает втиснуть тело в грунт,
Чтобы потом сквозною нотой
В ночное небо вылить бунт.

Я поклонюся  старым пням,
Что были лесом полным жизни.
К каким неведомым огням
Идет-бредет моя Отчизна?

Есть в этом мире перекос.
Он приведет к огромным бедам...
И вечный мучает вопрос,
Рожденный совестью иль бредом.

С ума сойти не мудрено:
Такое с многими случалось,
Когда предрешены давно
И смерть, и радость, и усталость.


*   *   *
Наш век бессмыслен и жесток,
Наш путь извилист и неясен.
Закрыты двери на замок
И крик о помощи напрасен:
Кому кричать и кто кричит -
Не все ль равно. Чужая воля
Как тяжесть на плечах висит,
Язвит чело и в ребра колет.
Застывший взгляд, застывший крик.
Века спрессованы в мгновенья:
Родился - и уже старик.
И снова темнота забвенья.
Как различить где свет, где тьма,
Когда колеблются устои.
Наш дом - огромная тюрьма,
Где жизнь ничего не стоит.
Но стоит жить наперекор
Тому, кто нас толкает в яму,
Не отворачивая взор,
За горизонт глядеть упрямо.
Да, жизнь дается только раз
Несовершенной оболочке.
И ты используй этот шанс
До самой до последней точки.
Февраль 96г.

*   *   *

Земля впитала кровь и пот,
В ней остывал металл горячий.
Но жизнь всегда свое возьмет
И цену каждому назначит.

Когда-нибудь умру и я.
И на краю дроги пыльной,
Как прах земного бытия,
Я лягу под холмом могильным.

Он порастет потом травой,
В себя мои впитавши соки,
И будет небо над землей
Таким же синим и высоким.

А ночью упадет звезда -
Для неба малая потеря -
И дата Страшного суда
Придет как плата за безверье.

Февраль 82г.

*   *   *

Век двадцатый уже на исходе.
Стал крикливым уютный Арбат.
Из Таганки уходит Володя,
Из Арбата уходит Булат.
Мы уходим из доброго детства
В мир жестокий потерь и тревог.
Все, что впитывали с малолетства,
Стало грязью и прахом у ног.
Как горьки они - наши потери.
Поминальную чашу нальем,
Свои лучшие чувства доверим
Только тем, с кем сегодня мы пьем.
И залетные, чуждые моды
Нас не смогут уже сокрушить -
Мы немного глотнули свободы
И познали как следует жить.

Июнь 97г.

*   *   *

Растает прошлое вдали,
Как снег в апреле.
Когда-то крепкие рубли -
Подешевели.
Но и за тысячи монет
Не купишь волю,
Как не отыщешь санный след
В цветущем поле.
И нет у времени границ,
Как нет возврата.
И чередой знакомых лиц
Встает утрата.
И я скорблю о них порой,
Хоть время лечит.
Все вдруг покажется игрой
В чет или нечет.
И, забывая обо всем,
Плывешь , как в лодке,
Таким премудрым карасем
На сковородке.

Июль 97г.

*   *   *

И каждый прав по существу.
Со всеми спорить не сумею.
Скажи, какому божеству
Мне подливать теперь елею.

А, впрочем, этого добра
В былые годы столько лили
И столько напустили пыли,
Что протрезветь давно пора.

Но видимо не сладок мед,
Что нам готовят медовары:
Еще безмолвствует народ,
Всего лишь стравливанье пара.

Многострадальный наш народ,
Творец истории великой,
Себе ты затыкаешь рот
И все глядишь из-за ворот
В своей великости безликой.

*   *   *

В твоих глазах немой вопрос
И свет былых воспоминаний...
Прости, что я тебе принес
Всю горечь разочарований.

Моя любовь давно ушла
Туда, куда уходит юность,
И на весах добра и зла -
Одна душевная сутулость.

      1982г.

        *   *

Слова обкатаны, как камни,
Всей поэтической водой
И заколышет мыслей плавни
Залетный ветер молодой.

Он весь в делах, он весь в заботах,
Он - музыка среди ветвей,
Он - дерзновение полета
И конь горячечных кровей.

И слово порождает слово,
И в поисках за ним иду...
А сзади цокает подковой
Пегас, бредущий в поводу.
1982г.

*   *   *

Хожу по карнизу, по краю
Со страхом - один на один -
И длинной лопатой сбиваю
Куски нависающих льдин.

Нога поскользнется неловко:
Здесь можно и шею свернуть.
Но крепкая держит веревка
И я продолжаю свой путь.

Иду по карнизу, по краю
И щеки от ветра, как мел.
Себя я за страх презираю,
А люди считают, что смел.

1985г.

*   *   *
Тоска, как отрава, а память - как яд.
И мысли шальные бегут невпопад.
И сквозь расстоянье твой голос летит:
- Зачем мы расстались? - он мне говорит.

Ну что я отвечу? Свалю на судьбу.
Мне душно и тесно, как будто в гробу,
Но я не могу этот мир изменить -
Не лучше ли все поскорее забыть.

От мыслей к утру заболит голова,
Напрасно пытаюсь найти я слова -
Они не приходят, как старый напев.
А годы сгорают, ничем не согрев.

1985г.

  *   *   *

В цыганском вихре плясовом
Под звон страдающей гитары
Взмахнет цыганка рукавом
И закружится, как в угаре.

Взлетят цветастые шелка,
Ударит в бубен ошалело
Вся в кольцах тонкая рука,
И скрипка жалобно запела.

Сквозь этот пестрый балаган
Летят века, скрипят кибитки.
Гаданий ласковый обман
И с предсказанием открытки.

Но мне почудится порой
Во всей цыганской круговерти
Тоскливый одинокий вой
И близкое дыханье смерти.

1985г.

*   *   *

Страна сошла с ума:
Случается такое
Не только с теми,
Над кем природа
Пошутила зло.
Да, это так -
Страна сошла с ума.
Никто не знает
Чем лечить больного
И от чего.
И где конец
Словам бесплодным,
И где начало делу?
Никто не знает.
И только Он
Все знает и молчит,
Поскольку не в его привычках
В земных пределах
Наводить порядок.

1990г.





















                Борис Виленский               

      РАССВЕТ  НА  ПОДОЛЕ

Смешаю речь украинскую с русской.
По двум стихиям заболит душа.
По мостовой Андреевского спуска
Иду, воспоминанья вороша.

Здесь детство, отзвонив в колокола,
Ушло. Но ощущенье давней смуты
Смывает повседневные дела,
Жизнь спрессовав в короткие минуты.

Ловлю мгновения распахнутой душой,
Во сто цветов любой предмет окрашен.
И мир, до необъятности большой,
Своею бесконечностью не страшен.

Но приземлен заботой о земном,
Рассвет встречаю на седом Подоле,
На языке забытом, но родном,
Я говорю, послушный чьей-то воле.

Чтоб не нарушить эту благодать,
Ступаю   тихими, упругими шагами.
Как смею я всем этим обладать:
Добром и злом, друзьями и врагами.

Так не спеша дойду до поворота:
Вот дом Булгакова, объятый тишиной.
Остановлюсь. И словно жду чего-то,
Пусть не происходящего со мной.

И вниз уже не хочется идти,
А повернусь и взглядом высь отмерю,
Где на холме скрестились все пути,
Где храм стоит и обитает Вера.

И я стою: ни имени, ни цели...
И время, как застывшая река.
И вижу как творение Растрелли
Торжественно взлетает в облака.

1986г.








































*   *   *

От Евы и Адама мы все живем в изгнании.
Построена История на войнах и страдании.
И нет единой Истины, чтоб нас объединила.
Какая движет нами неведомая сила?

На тысячи вопросов - ни одного ответа.
И мы глядим все пристальней и щуримся от света,
А ночью сны-предчувствия дурманят наши головы
И утром просыпаемся с глазами цвета олова.

Грызем гранит науки, но к цели - ни на шаг.
Какой у человечества коварный тайный враг?
В каком сидит он логове и разум наш мутит?
Мы согрешили, Господи! Но кто же нас простит?

1990г.

*   *   *

Власть тьмы простерлась над страной,
Из всех щелей повылезала,
А царь земной с пустой казной
Веселье правит в тронном зале.

Он издает законов тьму,
Что так приличествуют сану.
Теперь встречают - по уму,
А провожают - по обману.

Царю - почет, боярам - слава,
А к славе - полны закрома.
Хиреет, рушится держава,
Когда нет чести и ума.

Восстал бы Петр из могилы
Да батогами - тех господ,
Что славу русскую зарыли
И обокрали весь народ.

  1992г.

*   *   *

Я трогал стены Колизея...
Не сон ли это? Нет, не сон -
Я ехал из страны-музея,
Как из Колхиды плыл Ясон.

Я вез обратно груз печали,
Что не могу забрать с собой
Я воздух сладостный Италии -
Невыносимо голубой.

Так по гнезду тоскует птица
И все ж куда-то вдаль летит...
Куда душа моя стремится
И сердце от чего болит?

1995г.

*   *   *
Случайные мысли, как пули шальные,
Случайные мысли - больные и злые
За что вы казните меня по ночам
И тяжесть моим придаете плечам.

    Я совесть не пропил, не продал за грош,
    Я верил в Россию, как матери верил,
    Но вера моя угодила под нож -
    Что может быть горше, чем эта потеря.

Хотел бы не думать, но - неисполнимо,
А сны пролетают все мимо и мимо.
Родиться бы деревом, камнем, рекою
И тысячу лет предаваться покою.

    Но нет же. Какое коварное семя
    Внутри прорастает и рвется наружу.
    И надо нести это тяжкое бремя,
    А мысли, как вороны, кружат и кружат.

Забыв о насущном, читаю молитву,
Виток бытия отрезая, как бритвой.
Все в доме уснули. И мне бы уснуть,
Но больно предчувствия давят на грудь.

1999г.

*   *   *

Вся будущность моя покрыта пеленой.
И словно жуткий сон витает над страной.
Но все происходящее реально:
Не так нарядно- празднично-пасхально,
А мертвенно-убийственно-темно,
Как будто обнажилось дно
Вселенской преисподней.
Так вижу я сегодня.

А завтра, завтра... Будет ли оно?
Когда вступает принцип домино -
Все рушится вокруг неудержимо,
Летят осколки мимо, мимо, мимо
И выбивают, словно град, Россию...
Но есть еще надежда на Мессию.
И на себя немного,
Коль дальняя дорога.

1998г.

*   *   *
Наверно зря затеял тяжбу с веком -
Не дотяну до Справедливого суда.
Иду по улице и подаю калекам,
Скорбя о том, что где-то есть беда.

И понимаю, что моей вины здесь нет,
Но сердце обмануть смогу едва ли...
Весь мой багаж на перекрестке лет
Таможенники века отобрали.


1996г.


*   *   *

Из глубины души дремучей,
Из жгучей тайны Бытия
Я выделен как частный случай
Из бесконечно-разных «я».

И осознать себя не в силах
Я в омут бросился наук,
Но мимо истина скользила,
Как рыба из неловких рук.

Но я сдаваться не приучен -
Во мне бродила кровь с огнем.
Шутили люди: черт везучий!
И я смеялся: долг вернем.

Познанье - горечь пораженья,
Не смакование заслуг.
Что Время? - вечное движенье,
Вселенной бесконечный круг.


1991г.
         *   *   *

РАБЫ  РИМА


Каменоломни, штреки, штольни.
С рабов катился градом пот.
Прими судьбу свою, невольник,
Смерть избавляет от забот.

Так на костях вздымались храмы,
Росли и множились дворцы.
Незаживающие раны
Носили на себе творцы.

А плеть хлестала и хлестала
По новым спинам и бокам
И возводились пьедесталы
Царям в угоду и богам.
1982г.

*   *   *

Все было на Руси: топор и плаха,
И годы войн, и лихолетья смут...
Но были «Поученья Мономаха»,
Что поколеньям отданы на суд.

Казалось, Бог водил его рукою.
И, перед небом грешен или чист,
Он открывался вдумчивой строкою,
Очередной исписывая лист.

Нам мудрости порой не достает.
В достатке - зла, безверия и страха.
Наступит время и народ придет
К забытым поученьям Мономаха.

1998г.

*   *   *

Глядим на пьяных немцев:
Oktoberfest  в разгаре.
Мы словно окупанты
Гуляем по бульвару.
Попьем немного пива,
Покритикуем моду,
Хоть денег, кот наплакал,
Но чувствуем свободу.
И рассуждаем трезво,
Что жизнь здесь скучна,
Когда в избытке зрелищ
И хлеба, и вина.
И все же не хватает
Радушия сердец:
Что хорошо для немца -
Для русского - конец.
Прошел короткий отпуск -
Москва встречает нас.
Сырой, прохладный воздух
Или сырой «Пегас»
Покажутся роднее
Заморских всех чудес...
Махнем-ка за опятами
Мы в подмосковный лес.

1999г.

РАССКАЗ  РУССКОЙ  БЕЖЕНКИ

Озверевшей толпой мать убита с отцом,
Рвали косы мои и одежду.
Я лежала в пыли онемевшим лицом,
Вместе с кровью теряя надежду.

А когда опустилась холодная ночь -
Побрела наугад по проселкам.
Так болела душа, что и плакать невмочь,
Если люди страшнее, чем волки.

За кольцо золотое и пару серег
Довезли, как смогли, до Урала.
Даже кто-то мне дал зачерствелый пирог,
Но и есть не могла так устала.

Неужели Россия не помнит меня.
Мы - ее пострадавшие дети.
Слово «беженка» жжет посильнее огня,
Бьет больнее, чем тонкие плети.

Я еще молода: может счастье найду.
Только боль не унять, не забыть...
Видно Родина крепко попала в беду.
Так о чем же мне Бога молить.

1999г.

               
   
*   *
Где ты, Русь берестяная,
С родниковою водой,
Разнотравная, степная,
Удалая и хмельная,
Окропленная бедой.

Есть у нас такие песни,
Что слезой расплавит твердь.
Я прошу тебя: воскресни!
Ничего нет бесполезней,
Чем без Веры умереть.

           1999г.

      *   *   *

Сверкая перьев белизной,
Которого мне явился Ангел мой.
Он был со мной не очень строг,
Он только ангел, а не Бог,
И лишь спросил меня: «Готов
Оставить груз земных оков?»
И я кивнул ему в ответ.
Тут ярко вспыхнул горний свет,
Как лампа в кабинет врача,
И я собрался сгоряча
Уже шагнуть за окоем,
Где не нужны ни кров, ни дом...
Но чуть споткнулся: вспомнил вдруг...
И разорвал из света круг,
Что душу обнял, как рукой.
• Постой! Мне рано на покой.
• Ведь у меня жена. И дочь.
• Еще я должен ей помочь
• Вступить в тревожный этот мир,
• Где каждый так убог и сир,
• Где все нуждается в тепле...
• Еще побуду на земле.
И Ангел крыльями взмахнул...
Я: то ль проснулся, то ль уснул,
Не понимая - гдея есть,
За что от неба эта честь.
Но только горний свет пропал,
Тут кто-то снизу застучал
И зазияла страшно дверь,
Где ужас всех земных потерь
Тяжелым камнем шел на дно...
И я был камнем заодно.
Мелькнула в мраке чья-то тень,
Где все равно - что ночь, что день,
И кто-то грозно вопрошал:
• Зачем ты смерть свою позвал!
Я трепыхнулся, как скворец:
• Помилуй душу, о Творец!
• Не дай мне плыть по морю зла,
• Куда кривая занесла.
• Пускай я грешен, но не так,
• Чтоб надо мною вился мрак.
• Будь милосерден, о Творец!
• Ты из шипов носил венец
• И знаешь, что такое боль.
• Я не готов на эту роль.
• Есть на земле мои друзья,
• У нас давно одна стезя
• И мне без них тусклее свет,
• Я с ними связан много лет,
• Делил и радость и беду...
• Ну как же я от них уйду?
И внял Господь моим мольбам.
А кровь сочилась по губам:
Ее я видно прокусил,
Когда хватать не стало сил.
Я молча вытер кровь с лица.
У ночи не было конца.
И бил озноб, и пот - ручьем...
Теперь все было нипочем -
Я пережил тот тайный страх
И даже стал прямей в плечах.
Все стало снова на места.
На яркой белизне листа
Теснились строки вкривь и вкось...
Еще мне долго не спалось.
1995г.

*   *
Неизмерима боль чужих утрат.
Куда стремится мнимое величье?
Я вижу подлости и пошлости парад,
И скрытое тупое безразличье.

Мне ранит душу сумасшедший век.
Так вид урода отвращает взор.
Зачем живешь на свете, человек,
Являя Небу собственный позор.

Грех первородный можно искупить -
Взойти на крест, претерпевая муки,
И всех своих мучителей простить...
И даже тех, кто умывает руки.

1995г.






 















      СЕВЕР

Нас поезд мчал через Хибины
Навстречу северным ветрам
И, как натруженные спины,
Вставали горы здесь и там.
Нет острых пиков и ущелий -
Давно их причесал ледник.
И две стальные параллели
Вели нас к цели напрямик.
Сквозь серый мрак полярной ночи,
Под стук назойливый колес
Наш поезд, словно быстрый росчерк,
Летел меж елей и берез.
И, как ямщик лихой упряжки,
Я в мыслях время подгонял
И не давал себе поблажки,
И на дорогу не пенял.
Вот, наконец, мелькнула кромка
Морской дымящейся воды
И льдов блуждающих обломки,
Буксиров стройные ряды.
Когда к заснеженным перронам
Причалит поезд - кончен путь -
Покинем мы свои вагоны,
Чтоб воздух севера вдохнуть.


*   *    *
Ты верь в себя и верь в своих друзей,
И пой, когда на сердце туго.
Пусть косяки осенних журавлей
Перекричать стараются друг друга.

Ты верь в себя, когда идут дожди
И по стеклу сползают капли-слезы.
Ты эту непогоду пережди.
Проходит все - пройдут и эти грозы.

Ты верь в себя, когда бушует вьюга
И голый тополь стынет на ветрах,
Ты не завидуй теплым ветрам с юга -
На юге тоже холодно в горах.

И не кляни судьбу за непокорство -
Ты сам кузнец своих счастливых дней.
Нам покоряется судьба в единоборстве
И ты попробуй потягаться с ней.

ДЕТСТВО  У  МОРЯ

Я вырос у моря, у моря мечтал,
Я видел, как волны дробились у скал
И берег песчаный лизали шурша...
Мне взрослые льстили: морская душа.
Тельняшка в плечах мне была широка,
В длине рукава утопала рука,
Но с гордостью я ту тельняшку носил.
Отец улыбался и часто шутил,
Что форма морская мне, дескать, к лицу.
Я шутки не понял - я верил отцу.
От истины он был совсем не далек -
Служил я на флоте положенный срок.
Я часто рассветы над морем встречал
И видел, как вдруг оживает причал -
Буксир-работяга, как жук-скарабей,
Под звуки сирены и грохот цепей
Нелегкую вахту морскую несет:
Он тоже, хоть малый, но все-таки флот.
Здесь нет суеты - все расписано в срок -
Над палубой белый взовьется дымок,
Лишь стронутся стрелки настенных часов,
Пройдет перекличка утробных басов
И в море стальные громады уйдут,
Туда, где ветра штормовые ревут.
А я остаюсь на родном берегу
И снова я в школу с портфелем бегу -
По старой булыжной бегу мостовой
И крылья растут у меня за спиной.

 *   
• *   *
*   *   *

А море плещется у ног.
И мир по-прежнему греховен.
Мне где-то слышится Бетховен
Сквозь стук подкованных сапог.

Он так чеканен, этот шаг,
Как будто поступь Командора...
И вот уже расплата скоро,
И обратится все во прах.

И боль, и ужас исказят
Лицо небесного Владыки
И термоядерные блики
В нем капли пота отразят...

И время перестало течь,
Сковало тело напряженьем -
Закон земного притяженья
Стал ощутимее для плеч.

Я просыпаюсь в темноте.
Все ощущенья бренной плоти,
Шальные мысли на излете
В ночной растают пустоте.

Кто мне навеял этот сон,
Какой тревогой мир недужен?..
И до предела в горле сужен
Ночной не вылившийся стон.

Да, так бывает только в снах:
Ни закричать, ни шевельнуться...
Но если вовремя проснуться -
Мгновенно исчезает страх.

Я распахну свое окно:
Ночным покоем море дышит,
Луна посеребрила крыши
И город спит уже давно.

Пусть наступает утро в срок,
Проснется мир в таком размахе...
И постепенно тают страхи.
И лишь под сердцем холодок.


*   *   *

Покуда держат власть над нами
Владыки наших душ и тел,
Еще какими Именами
Заплатим мы за свой удел.

Удел - быть просто человеком,
Не картой в чьей-нибудь игре,
Чтобы на равных спорить с веком,
А не сидеть в своей норе.

Так зверь, затравленный охотой,
Желает втиснуть тело в грунт,
Чтобы потом сквозною нотой
В ночное небо вылить бунт.

Я поклонюся  старым пням,
Что были лесом полным жизни.
К каким неведомым огням
Идет-бредет моя Отчизна?

Есть в этом мире перекос.
Он приведет к огромным бедам...
И вечный мучает вопрос,
Рожденный совестью иль бредом.

С ума сойти не мудрено:
Такое с многими случалось,
Когда предрешены давно
И смерть, и радость, и усталость.


*   *   *
Наш век бессмыслен и жесток,
Наш путь извилист и неясен.
Закрыты двери на замок
И крик о помощи напрасен:
Кому кричать и кто кричит -
Не все ль равно. Чужая воля
Как тяжесть на плечах висит,
Язвит чело и в ребра колет.
Застывший взгляд, застывший крик.
Века спрессованы в мгновенья:
Родился - и уже старик.
И снова темнота забвенья.
Как различить где свет, где тьма,
Когда колеблются устои.
Наш дом - огромная тюрьма,
Где жизнь ничего не стоит.
Но стоит жить наперекор
Тому, кто нас толкает в яму,
Не отворачивая взор,
За горизонт глядеть упрямо.
Да, жизнь дается только раз
Несовершенной оболочке.
И ты используй этот шанс
До самой до последней точки.
Февраль 96г.

*   *   *

Земля впитала кровь и пот,
В ней остывал металл горячий.
Но жизнь всегда свое возьмет
И цену каждому назначит.

Когда-нибудь умру и я.
И на краю дроги пыльной,
Как прах земного бытия,
Я лягу под холмом могильным.

Он порастет потом травой,
В себя мои впитавши соки,
И будет небо над землей
Таким же синим и высоким.

А ночью упадет звезда -
Для неба малая потеря -
И дата Страшного суда
Придет как плата за безверье.

Февраль 82г.

*   *   *

Век двадцатый уже на исходе.
Стал крикливым уютный Арбат.
Из Таганки уходит Володя,
Из Арбата уходит Булат.
Мы уходим из доброго детства
В мир жестокий потерь и тревог.
Все, что впитывали с малолетства,
Стало грязью и прахом у ног.
Как горьки они - наши потери.
Поминальную чашу нальем,
Свои лучшие чувства доверим
Только тем, с кем сегодня мы пьем.
И залетные, чуждые моды
Нас не смогут уже сокрушить -
Мы немного глотнули свободы
И познали как следует жить.

Июнь 97г.

*   *   *

Растает прошлое вдали,
Как снег в апреле.
Когда-то крепкие рубли -
Подешевели.
Но и за тысячи монет
Не купишь волю,
Как не отыщешь санный след
В цветущем поле.
И нет у времени границ,
Как нет возврата.
И чередой знакомых лиц
Встает утрата.
И я скорблю о них порой,
Хоть время лечит.
Все вдруг покажется игрой
В чет или нечет.
И, забывая обо всем,
Плывешь , как в лодке,
Таким премудрым карасем
На сковородке.

Июль 97г.

*   *   *

И каждый прав по существу.
Со всеми спорить не сумею.
Скажи, какому божеству
Мне подливать теперь елею.

А, впрочем, этого добра
В былые годы столько лили
И столько напустили пыли,
Что протрезветь давно пора.

Но видимо не сладок мед,
Что нам готовят медовары:
Еще безмолвствует народ,
Всего лишь стравливанье пара.

Многострадальный наш народ,
Творец истории великой,
Себе ты затыкаешь рот
И все глядишь из-за ворот
В своей великости безликой.

*   *   *

В твоих глазах немой вопрос
И свет былых воспоминаний...
Прости, что я тебе принес
Всю горечь разочарований.

Моя любовь давно ушла
Туда, куда уходит юность,
И на весах добра и зла -
Одна душевная сутулость.

      1982г.

        *   *

Слова обкатаны, как камни,
Всей поэтической водой
И заколышет мыслей плавни
Залетный ветер молодой.

Он весь в делах, он весь в заботах,
Он - музыка среди ветвей,
Он - дерзновение полета
И конь горячечных кровей.

И слово порождает слово,
И в поисках за ним иду...
А сзади цокает подковой
Пегас, бредущий в поводу.
1982г.

*   *   *

Хожу по карнизу, по краю
Со страхом - один на один -
И длинной лопатой сбиваю
Куски нависающих льдин.

Нога поскользнется неловко:
Здесь можно и шею свернуть.
Но крепкая держит веревка
И я продолжаю свой путь.

Иду по карнизу, по краю
И щеки от ветра, как мел.
Себя я за страх презираю,
А люди считают, что смел.

1985г.

*   *   *
Тоска, как отрава, а память - как яд.
И мысли шальные бегут невпопад.
И сквозь расстоянье твой голос летит:
- Зачем мы расстались? - он мне говорит.

Ну что я отвечу? Свалю на судьбу.
Мне душно и тесно, как будто в гробу,
Но я не могу этот мир изменить -
Не лучше ли все поскорее забыть.

От мыслей к утру заболит голова,
Напрасно пытаюсь найти я слова -
Они не приходят, как старый напев.
А годы сгорают, ничем не согрев.

1985г.

  *   *   *

В цыганском вихре плясовом
Под звон страдающей гитары
Взмахнет цыганка рукавом
И закружится, как в угаре.

Взлетят цветастые шелка,
Ударит в бубен ошалело
Вся в кольцах тонкая рука,
И скрипка жалобно запела.

Сквозь этот пестрый балаган
Летят века, скрипят кибитки.
Гаданий ласковый обман
И с предсказанием открытки.

Но мне почудится порой
Во всей цыганской круговерти
Тоскливый одинокий вой
И близкое дыханье смерти.

1985г.

*   *   *

Страна сошла с ума:
Случается такое
Не только с теми,
Над кем природа
Пошутила зло.
Да, это так -
Страна сошла с ума.
Никто не знает
Чем лечить больного
И от чего.
И где конец
Словам бесплодным,
И где начало делу?
Никто не знает.
И только Он
Все знает и молчит,
Поскольку не в его привычках
В земных пределах
Наводить порядок.

1990г.





















                Борис Виленский               

      РАССВЕТ  НА  ПОДОЛЕ

Смешаю речь украинскую с русской.
По двум стихиям заболит душа.
По мостовой Андреевского спуска
Иду, воспоминанья вороша.

Здесь детство, отзвонив в колокола,
Ушло. Но ощущенье давней смуты
Смывает повседневные дела,
Жизнь спрессовав в короткие минуты.

Ловлю мгновения распахнутой душой,
Во сто цветов любой предмет окрашен.
И мир, до необъятности большой,
Своею бесконечностью не страшен.

Но приземлен заботой о земном,
Рассвет встречаю на седом Подоле,
На языке забытом, но родном,
Я говорю, послушный чьей-то воле.

Чтоб не нарушить эту благодать,
Ступаю   тихими, упругими шагами.
Как смею я всем этим обладать:
Добром и злом, друзьями и врагами.

Так не спеша дойду до поворота:
Вот дом Булгакова, объятый тишиной.
Остановлюсь. И словно жду чего-то,
Пусть не происходящего со мной.

И вниз уже не хочется идти,
А повернусь и взглядом высь отмерю,
Где на холме скрестились все пути,
Где храм стоит и обитает Вера.

И я стою: ни имени, ни цели...
И время, как застывшая река.
И вижу как творение Растрелли
Торжественно взлетает в облака.

1986г.








































*   *   *

От Евы и Адама мы все живем в изгнании.
Построена История на войнах и страдании.
И нет единой Истины, чтоб нас объединила.
Какая движет нами неведомая сила?

На тысячи вопросов - ни одного ответа.
И мы глядим все пристальней и щуримся от света,
А ночью сны-предчувствия дурманят наши головы
И утром просыпаемся с глазами цвета олова.

Грызем гранит науки, но к цели - ни на шаг.
Какой у человечества коварный тайный враг?
В каком сидит он логове и разум наш мутит?
Мы согрешили, Господи! Но кто же нас простит?

1990г.

*   *   *

Власть тьмы простерлась над страной,
Из всех щелей повылезала,
А царь земной с пустой казной
Веселье правит в тронном зале.

Он издает законов тьму,
Что так приличествуют сану.
Теперь встречают - по уму,
А провожают - по обману.

Царю - почет, боярам - слава,
А к славе - полны закрома.
Хиреет, рушится держава,
Когда нет чести и ума.

Восстал бы Петр из могилы
Да батогами - тех господ,
Что славу русскую зарыли
И обокрали весь народ.

  1992г.

*   *   *

Я трогал стены Колизея...
Не сон ли это? Нет, не сон -
Я ехал из страны-музея,
Как из Колхиды плыл Ясон.

Я вез обратно груз печали,
Что не могу забрать с собой
Я воздух сладостный Италии -
Невыносимо голубой.

Так по гнезду тоскует птица
И все ж куда-то вдаль летит...
Куда душа моя стремится
И сердце от чего болит?

1995г.

*   *   *
Случайные мысли, как пули шальные,
Случайные мысли - больные и злые
За что вы казните меня по ночам
И тяжесть моим придаете плечам.

    Я совесть не пропил, не продал за грош,
    Я верил в Россию, как матери верил,
    Но вера моя угодила под нож -
    Что может быть горше, чем эта потеря.

Хотел бы не думать, но - неисполнимо,
А сны пролетают все мимо и мимо.
Родиться бы деревом, камнем, рекою
И тысячу лет предаваться покою.

    Но нет же. Какое коварное семя
    Внутри прорастает и рвется наружу.
    И надо нести это тяжкое бремя,
    А мысли, как вороны, кружат и кружат.

Забыв о насущном, читаю молитву,
Виток бытия отрезая, как бритвой.
Все в доме уснули. И мне бы уснуть,
Но больно предчувствия давят на грудь.

1999г.

*   *   *

Вся будущность моя покрыта пеленой.
И словно жуткий сон витает над страной.
Но все происходящее реально:
Не так нарядно- празднично-пасхально,
А мертвенно-убийственно-темно,
Как будто обнажилось дно
Вселенской преисподней.
Так вижу я сегодня.

А завтра, завтра... Будет ли оно?
Когда вступает принцип домино -
Все рушится вокруг неудержимо,
Летят осколки мимо, мимо, мимо
И выбивают, словно град, Россию...
Но есть еще надежда на Мессию.
И на себя немного,
Коль дальняя дорога.

1998г.

*   *   *
Наверно зря затеял тяжбу с веком -
Не дотяну до Справедливого суда.
Иду по улице и подаю калекам,
Скорбя о том, что где-то есть беда.

И понимаю, что моей вины здесь нет,
Но сердце обмануть смогу едва ли...
Весь мой багаж на перекрестке лет
Таможенники века отобрали.


1996г.


*   *   *

Из глубины души дремучей,
Из жгучей тайны Бытия
Я выделен как частный случай
Из бесконечно-разных «я».

И осознать себя не в силах
Я в омут бросился наук,
Но мимо истина скользила,
Как рыба из неловких рук.

Но я сдаваться не приучен -
Во мне бродила кровь с огнем.
Шутили люди: черт везучий!
И я смеялся: долг вернем.

Познанье - горечь пораженья,
Не смакование заслуг.
Что Время? - вечное движенье,
Вселенной бесконечный круг.


1991г.
         *   *   *

РАБЫ  РИМА


Каменоломни, штреки, штольни.
С рабов катился градом пот.
Прими судьбу свою, невольник,
Смерть избавляет от забот.

Так на костях вздымались храмы,
Росли и множились дворцы.
Незаживающие раны
Носили на себе творцы.

А плеть хлестала и хлестала
По новым спинам и бокам
И возводились пьедесталы
Царям в угоду и богам.
1982г.

*   *   *

Все было на Руси: топор и плаха,
И годы войн, и лихолетья смут...
Но были «Поученья Мономаха»,
Что поколеньям отданы на суд.

Казалось, Бог водил его рукою.
И, перед небом грешен или чист,
Он открывался вдумчивой строкою,
Очередной исписывая лист.

Нам мудрости порой не достает.
В достатке - зла, безверия и страха.
Наступит время и народ придет
К забытым поученьям Мономаха.

1998г.

*   *   *

Глядим на пьяных немцев:
Oktoberfest  в разгаре.
Мы словно окупанты
Гуляем по бульвару.
Попьем немного пива,
Покритикуем моду,
Хоть денег, кот наплакал,
Но чувствуем свободу.
И рассуждаем трезво,
Что жизнь здесь скучна,
Когда в избытке зрелищ
И хлеба, и вина.
И все же не хватает
Радушия сердец:
Что хорошо для немца -
Для русского - конец.
Прошел короткий отпуск -
Москва встречает нас.
Сырой, прохладный воздух
Или сырой «Пегас»
Покажутся роднее
Заморских всех чудес...
Махнем-ка за опятами
Мы в подмосковный лес.

1999г.

РАССКАЗ  РУССКОЙ  БЕЖЕНКИ

Озверевшей толпой мать убита с отцом,
Рвали косы мои и одежду.
Я лежала в пыли онемевшим лицом,
Вместе с кровью теряя надежду.

А когда опустилась холодная ночь -
Побрела наугад по проселкам.
Так болела душа, что и плакать невмочь,
Если люди страшнее, чем волки.

За кольцо золотое и пару серег
Довезли, как смогли, до Урала.
Даже кто-то мне дал зачерствелый пирог,
Но и есть не могла так устала.

Неужели Россия не помнит меня.
Мы - ее пострадавшие дети.
Слово «беженка» жжет посильнее огня,
Бьет больнее, чем тонкие плети.

Я еще молода: может счастье найду.
Только боль не унять, не забыть...
Видно Родина крепко попала в беду.
Так о чем же мне Бога молить.

1999г.

               
   
*   *
Где ты, Русь берестяная,
С родниковою водой,
Разнотравная, степная,
Удалая и хмельная,
Окропленная бедой.

Есть у нас такие песни,
Что слезой расплавит твердь.
Я прошу тебя: воскресни!
Ничего нет бесполезней,
Чем без Веры умереть.

           1999г.

      *   *   *

Сверкая перьев белизной,
Которого мне явился Ангел мой.
Он был со мной не очень строг,
Он только ангел, а не Бог,
И лишь спросил меня: «Готов
Оставить груз земных оков?»
И я кивнул ему в ответ.
Тут ярко вспыхнул горний свет,
Как лампа в кабинет врача,
И я собрался сгоряча
Уже шагнуть за окоем,
Где не нужны ни кров, ни дом...
Но чуть споткнулся: вспомнил вдруг...
И разорвал из света круг,
Что душу обнял, как рукой.
• Постой! Мне рано на покой.
• Ведь у меня жена. И дочь.
• Еще я должен ей помочь
• Вступить в тревожный этот мир,
• Где каждый так убог и сир,
• Где все нуждается в тепле...
• Еще побуду на земле.
И Ангел крыльями взмахнул...
Я: то ль проснулся, то ль уснул,
Не понимая - гдея есть,
За что от неба эта честь.
Но только горний свет пропал,
Тут кто-то снизу застучал
И зазияла страшно дверь,
Где ужас всех земных потерь
Тяжелым камнем шел на дно...
И я был камнем заодно.
Мелькнула в мраке чья-то тень,
Где все равно - что ночь, что день,
И кто-то грозно вопрошал:
• Зачем ты смерть свою позвал!
Я трепыхнулся, как скворец:
• Помилуй душу, о Творец!
• Не дай мне плыть по морю зла,
• Куда кривая занесла.
• Пускай я грешен, но не так,
• Чтоб надо мною вился мрак.
• Будь милосерден, о Творец!
• Ты из шипов носил венец
• И знаешь, что такое боль.
• Я не готов на эту роль.
• Есть на земле мои друзья,
• У нас давно одна стезя
• И мне без них тусклее свет,
• Я с ними связан много лет,
• Делил и радость и беду...
• Ну как же я от них уйду?
И внял Господь моим мольбам.
А кровь сочилась по губам:
Ее я видно прокусил,
Когда хватать не стало сил.
Я молча вытер кровь с лица.
У ночи не было конца.
И бил озноб, и пот - ручьем...
Теперь все было нипочем -
Я пережил тот тайный страх
И даже стал прямей в плечах.
Все стало снова на места.
На яркой белизне листа
Теснились строки вкривь и вкось...
Еще мне долго не спалось.
1995г.

*   *
Неизмерима боль чужих утрат.
Куда стремится мнимое величье?
Я вижу подлости и пошлости парад,
И скрытое тупое безразличье.

Мне ранит душу сумасшедший век.
Так вид урода отвращает взор.
Зачем живешь на свете, человек,
Являя Небу собственный позор.

Грех первородный можно искупить -
Взойти на крест, претерпевая муки,
И всех своих мучителей простить...
И даже тех, кто умывает руки.

1995г.






 

















      СЕВЕР

Нас поезд мчал через Хибины
Навстречу северным ветрам
И, как натруженные спины,
Вставали горы здесь и там.
Нет острых пиков и ущелий -
Давно их причесал ледник.
И две стальные параллели
Вели нас к цели напрямик.
Сквозь серый мрак полярной ночи,
Под стук назойливый колес
Наш поезд, словно быстрый росчерк,
Летел меж елей и берез.
И, как ямщик лихой упряжки,
Я в мыслях время подгонял
И не давал себе поблажки,
И на дорогу не пенял.
Вот, наконец, мелькнула кромка
Морской дымящейся воды
И льдов блуждающих обломки,
Буксиров стройные ряды.
Когда к заснеженным перронам
Причалит поезд - кончен путь -
Покинем мы свои вагоны,
Чтоб воздух севера вдохнуть.


*   *    *
Ты верь в себя и верь в своих друзей,
И пой, когда на сердце туго.
Пусть косяки осенних журавлей
Перекричать стараются друг друга.

Ты верь в себя, когда идут дожди
И по стеклу сползают капли-слезы.
Ты эту непогоду пережди.
Проходит все - пройдут и эти грозы.

Ты верь в себя, когда бушует вьюга
И голый тополь стынет на ветрах,
Ты не завидуй теплым ветрам с юга -
На юге тоже холодно в горах.

И не кляни судьбу за непокорство -
Ты сам кузнец своих счастливых дней.
Нам покоряется судьба в единоборстве
И ты попробуй потягаться с ней.

ДЕТСТВО  У  МОРЯ

Я вырос у моря, у моря мечтал,
Я видел, как волны дробились у скал
И берег песчаный лизали шурша...
Мне взрослые льстили: морская душа.
Тельняшка в плечах мне была широка,
В длине рукава утопала рука,
Но с гордостью я ту тельняшку носил.
Отец улыбался и часто шутил,
Что форма морская мне, дескать, к лицу.
Я шутки не понял - я верил отцу.
От истины он был совсем не далек -
Служил я на флоте положенный срок.
Я часто рассветы над морем встречал
И видел, как вдруг оживает причал -
Буксир-работяга, как жук-скарабей,
Под звуки сирены и грохот цепей
Нелегкую вахту морскую несет:
Он тоже, хоть малый, но все-таки флот.
Здесь нет суеты - все расписано в срок -
Над палубой белый взовьется дымок,
Лишь стронутся стрелки настенных часов,
Пройдет перекличка утробных басов
И в море стальные громады уйдут,
Туда, где ветра штормовые ревут.
А я остаюсь на родном берегу
И снова я в школу с портфелем бегу -
По старой булыжной бегу мостовой
И крылья растут у меня за спиной.

 *   
• *   *
*   *   *

А море плещется у ног.
И мир по-прежнему греховен.
Мне где-то слышится Бетховен
Сквозь стук подкованных сапог.

Он так чеканен, этот шаг,
Как будто поступь Командора...
И вот уже расплата скоро,
И обратится все во прах.

И боль, и ужас исказят
Лицо небесного Владыки
И термоядерные блики
В нем капли пота отразят...

И время перестало течь,
Сковало тело напряженьем -
Закон земного притяженья
Стал ощутимее для плеч.

Я просыпаюсь в темноте.
Все ощущенья бренной плоти,
Шальные мысли на излете
В ночной растают пустоте.

Кто мне навеял этот сон,
Какой тревогой мир недужен?..
И до предела в горле сужен
Ночной не вылившийся стон.

Да, так бывает только в снах:
Ни закричать, ни шевельнуться...
Но если вовремя проснуться -
Мгновенно исчезает страх.

Я распахну свое окно:
Ночным покоем море дышит,
Луна посеребрила крыши
И город спит уже давно.

Пусть наступает утро в срок,
Проснется мир в таком размахе...
И постепенно тают страхи.
И лишь под сердцем холодок.


*   *   *

Покуда держат власть над нами
Владыки наших душ и тел,
Еще какими Именами
Заплатим мы за свой удел.

Удел - быть просто человеком,
Не картой в чьей-нибудь игре,
Чтобы на равных спорить с веком,
А не сидеть в своей норе.

Так зверь, затравленный охотой,
Желает втиснуть тело в грунт,
Чтобы потом сквозною нотой
В ночное небо вылить бунт.

Я поклонюся  старым пням,
Что были лесом полным жизни.
К каким неведомым огням
Идет-бредет моя Отчизна?

Есть в этом мире перекос.
Он приведет к огромным бедам...
И вечный мучает вопрос,
Рожденный совестью иль бредом.

С ума сойти не мудрено:
Такое с многими случалось,
Когда предрешены давно
И смерть, и радость, и усталость.


*   *   *
Наш век бессмыслен и жесток,
Наш путь извилист и неясен.
Закрыты двери на замок
И крик о помощи напрасен:
Кому кричать и кто кричит -
Не все ль равно. Чужая воля
Как тяжесть на плечах висит,
Язвит чело и в ребра колет.
Застывший взгляд, застывший крик.
Века спрессованы в мгновенья:
Родился - и уже старик.
И снова темнота забвенья.
Как различить где свет, где тьма,
Когда колеблются устои.
Наш дом - огромная тюрьма,
Где жизнь ничего не стоит.
Но стоит жить наперекор
Тому, кто нас толкает в яму,
Не отворачивая взор,
За горизонт глядеть упрямо.
Да, жизнь дается только раз
Несовершенной оболочке.
И ты используй этот шанс
До самой до последней точки.
Февраль 96г.

*   *   *

Земля впитала кровь и пот,
В ней остывал металл горячий.
Но жизнь всегда свое возьмет
И цену каждому назначит.

Когда-нибудь умру и я.
И на краю дроги пыльной,
Как прах земного бытия,
Я лягу под холмом могильным.

Он порастет потом травой,
В себя мои впитавши соки,
И будет небо над землей
Таким же синим и высоким.

А ночью упадет звезда -
Для неба малая потеря -
И дата Страшного суда
Придет как плата за безверье.

Февраль 82г.

*   *   *

Век двадцатый уже на исходе.
Стал крикливым уютный Арбат.
Из Таганки уходит Володя,
Из Арбата уходит Булат.
Мы уходим из доброго детства
В мир жестокий потерь и тревог.
Все, что впитывали с малолетства,
Стало грязью и прахом у ног.
Как горьки они - наши потери.
Поминальную чашу нальем,
Свои лучшие чувства доверим
Только тем, с кем сегодня мы пьем.
И залетные, чуждые моды
Нас не смогут уже сокрушить -
Мы немного глотнули свободы
И познали как следует жить.

Июнь 97г.

*   *   *

Растает прошлое вдали,
Как снег в апреле.
Когда-то крепкие рубли -
Подешевели.
Но и за тысячи монет
Не купишь волю,
Как не отыщешь санный след
В цветущем поле.
И нет у времени границ,
Как нет возврата.
И чередой знакомых лиц
Встает утрата.
И я скорблю о них порой,
Хоть время лечит.
Все вдруг покажется игрой
В чет или нечет.
И, забывая обо всем,
Плывешь , как в лодке,
Таким премудрым карасем
На сковородке.

Июль 97г.

*   *   *

И каждый прав по существу.
Со всеми спорить не сумею.
Скажи, какому божеству
Мне подливать теперь елею.

А, впрочем, этого добра
В былые годы столько лили
И столько напустили пыли,
Что протрезветь давно пора.

Но видимо не сладок мед,
Что нам готовят медовары:
Еще безмолвствует народ,
Всего лишь стравливанье пара.

Многострадальный наш народ,
Творец истории великой,
Себе ты затыкаешь рот
И все глядишь из-за ворот
В своей великости безликой.

*   *   *

В твоих глазах немой вопрос
И свет былых воспоминаний...
Прости, что я тебе принес
Всю горечь разочарований.

Моя любовь давно ушла
Туда, куда уходит юность,
И на весах добра и зла -
Одна душевная сутулость.

      1982г.

        *   *

Слова обкатаны, как камни,
Всей поэтической водой
И заколышет мыслей плавни
Залетный ветер молодой.

Он весь в делах, он весь в заботах,
Он - музыка среди ветвей,
Он - дерзновение полета
И конь горячечных кровей.

И слово порождает слово,
И в поисках за ним иду...
А сзади цокает подковой
Пегас, бредущий в поводу.
1982г.

*   *   *

Хожу по карнизу, по краю
Со страхом - один на один -
И длинной лопатой сбиваю
Куски нависающих льдин.

Нога поскользнется неловко:
Здесь можно и шею свернуть.
Но крепкая держит веревка
И я продолжаю свой путь.

Иду по карнизу, по краю
И щеки от ветра, как мел.
Себя я за страх презираю,
А люди считают, что смел.

1985г.

*   *   *
Тоска, как отрава, а память - как яд.
И мысли шальные бегут невпопад.
И сквозь расстоянье твой голос летит:
- Зачем мы расстались? - он мне говорит.

Ну что я отвечу? Свалю на судьбу.
Мне душно и тесно, как будто в гробу,
Но я не могу этот мир изменить -
Не лучше ли все поскорее забыть.

От мыслей к утру заболит голова,
Напрасно пытаюсь найти я слова -
Они не приходят, как старый напев.
А годы сгорают, ничем не согрев.

1985г.

  *   *   *

В цыганском вихре плясовом
Под звон страдающей гитары
Взмахнет цыганка рукавом
И закружится, как в угаре.

Взлетят цветастые шелка,
Ударит в бубен ошалело
Вся в кольцах тонкая рука,
И скрипка жалобно запела.

Сквозь этот пестрый балаган
Летят века, скрипят кибитки.
Гаданий ласковый обман
И с предсказанием открытки.

Но мне почудится порой
Во всей цыганской круговерти
Тоскливый одинокий вой
И близкое дыханье смерти.

1985г.

*   *   *

Страна сошла с ума:
Случается такое
Не только с теми,
Над кем природа
Пошутила зло.
Да, это так -
Страна сошла с ума.
Никто не знает
Чем лечить больного
И от чего.
И где конец
Словам бесплодным,
И где начало делу?
Никто не знает.
И только Он
Все знает и молчит,
Поскольку не в его привычках
В земных пределах
Наводить порядок.

1990г.





















                Борис Виленский               

      РАССВЕТ  НА  ПОДОЛЕ

Смешаю речь украинскую с русской.
По двум стихиям заболит душа.
По мостовой Андреевского спуска
Иду, воспоминанья вороша.

Здесь детство, отзвонив в колокола,
Ушло. Но ощущенье давней смуты
Смывает повседневные дела,
Жизнь спрессовав в короткие минуты.

Ловлю мгновения распахнутой душой,
Во сто цветов любой предмет окрашен.
И мир, до необъятности большой,
Своею бесконечностью не страшен.

Но приземлен заботой о земном,
Рассвет встречаю на седом Подоле,
На языке забытом, но родном,
Я говорю, послушный чьей-то воле.

Чтоб не нарушить эту благодать,
Ступаю   тихими, упругими шагами.
Как смею я всем этим обладать:
Добром и злом, друзьями и врагами.

Так не спеша дойду до поворота:
Вот дом Булгакова, объятый тишиной.
Остановлюсь. И словно жду чего-то,
Пусть не происходящего со мной.

И вниз уже не хочется идти,
А повернусь и взглядом высь отмерю,
Где на холме скрестились все пути,
Где храм стоит и обитает Вера.

И я стою: ни имени, ни цели...
И время, как застывшая река.
И вижу как творение Растрелли
Торжественно взлетает в облака.

1986г.








































*   *   *

От Евы и Адама мы все живем в изгнании.
Построена История на войнах и страдании.
И нет единой Истины, чтоб нас объединила.
Какая движет нами неведомая сила?

На тысячи вопросов - ни одного ответа.
И мы глядим все пристальней и щуримся от света,
А ночью сны-предчувствия дурманят наши головы
И утром просыпаемся с глазами цвета олова.

Грызем гранит науки, но к цели - ни на шаг.
Какой у человечества коварный тайный враг?
В каком сидит он логове и разум наш мутит?
Мы согрешили, Господи! Но кто же нас простит?

1990г.

*   *   *

Власть тьмы простерлась над страной,
Из всех щелей повылезала,
А царь земной с пустой казной
Веселье правит в тронном зале.

Он издает законов тьму,
Что так приличествуют сану.
Теперь встречают - по уму,
А провожают - по обману.

Царю - почет, боярам - слава,
А к славе - полны закрома.
Хиреет, рушится держава,
Когда нет чести и ума.

Восстал бы Петр из могилы
Да батогами - тех господ,
Что славу русскую зарыли
И обокрали весь народ.

  1992г.

*   *   *

Я трогал стены Колизея...
Не сон ли это? Нет, не сон -
Я ехал из страны-музея,
Как из Колхиды плыл Ясон.

Я вез обратно груз печали,
Что не могу забрать с собой
Я воздух сладостный Италии -
Невыносимо голубой.

Так по гнезду тоскует птица
И все ж куда-то вдаль летит...
Куда душа моя стремится
И сердце от чего болит?

1995г.

*   *   *
Случайные мысли, как пули шальные,
Случайные мысли - больные и злые
За что вы казните меня по ночам
И тяжесть моим придаете плечам.

    Я совесть не пропил, не продал за грош,
    Я верил в Россию, как матери верил,
    Но вера моя угодила под нож -
    Что может быть горше, чем эта потеря.

Хотел бы не думать, но - неисполнимо,
А сны пролетают все мимо и мимо.
Родиться бы деревом, камнем, рекою
И тысячу лет предаваться покою.

    Но нет же. Какое коварное семя
    Внутри прорастает и рвется наружу.
    И надо нести это тяжкое бремя,
    А мысли, как вороны, кружат и кружат.

Забыв о насущном, читаю молитву,
Виток бытия отрезая, как бритвой.
Все в доме уснули. И мне бы уснуть,
Но больно предчувствия давят на грудь.

1999г.

*   *   *

Вся будущность моя покрыта пеленой.
И словно жуткий сон витает над страной.
Но все происходящее реально:
Не так нарядно- празднично-пасхально,
А мертвенно-убийственно-темно,
Как будто обнажилось дно
Вселенской преисподней.
Так вижу я сегодня.

А завтра, завтра... Будет ли оно?
Когда вступает принцип домино -
Все рушится вокруг неудержимо,
Летят осколки мимо, мимо, мимо
И выбивают, словно град, Россию...
Но есть еще надежда на Мессию.
И на себя немного,
Коль дальняя дорога.

1998г.

*   *   *
Наверно зря затеял тяжбу с веком -
Не дотяну до Справедливого суда.
Иду по улице и подаю калекам,
Скорбя о том, что где-то есть беда.

И понимаю, что моей вины здесь нет,
Но сердце обмануть смогу едва ли...
Весь мой багаж на перекрестке лет
Таможенники века отобрали.


1996г.


*   *   *

Из глубины души дремучей,
Из жгучей тайны Бытия
Я выделен как частный случай
Из бесконечно-разных «я».

И осознать себя не в силах
Я в омут бросился наук,
Но мимо истина скользила,
Как рыба из неловких рук.

Но я сдаваться не приучен -
Во мне бродила кровь с огнем.
Шутили люди: черт везучий!
И я смеялся: долг вернем.

Познанье - горечь пораженья,
Не смакование заслуг.
Что Время? - вечное движенье,
Вселенной бесконечный круг.


1991г.
         *   *   *

РАБЫ  РИМА


Каменоломни, штреки, штольни.
С рабов катился градом пот.
Прими судьбу свою, невольник,
Смерть избавляет от забот.

Так на костях вздымались храмы,
Росли и множились дворцы.
Незаживающие раны
Носили на себе творцы.

А плеть хлестала и хлестала
По новым спинам и бокам
И возводились пьедесталы
Царям в угоду и богам.
1982г.

*   *   *

Все было на Руси: топор и плаха,
И годы войн, и лихолетья смут...
Но были «Поученья Мономаха»,
Что поколеньям отданы на суд.

Казалось, Бог водил его рукою.
И, перед небом грешен или чист,
Он открывался вдумчивой строкою,
Очередной исписывая лист.

Нам мудрости порой не достает.
В достатке - зла, безверия и страха.
Наступит время и народ придет
К забытым поученьям Мономаха.

1998г.

*   *   *

Глядим на пьяных немцев:
Oktoberfest  в разгаре.
Мы словно окупанты
Гуляем по бульвару.
Попьем немного пива,
Покритикуем моду,
Хоть денег, кот наплакал,
Но чувствуем свободу.
И рассуждаем трезво,
Что жизнь здесь скучна,
Когда в избытке зрелищ
И хлеба, и вина.
И все же не хватает
Радушия сердец:
Что хорошо для немца -
Для русского - конец.
Прошел короткий отпуск -
Москва встречает нас.
Сырой, прохладный воздух
Или сырой «Пегас»
Покажутся роднее
Заморских всех чудес...
Махнем-ка за опятами
Мы в подмосковный лес.

1999г.

РАССКАЗ  РУССКОЙ  БЕЖЕНКИ

Озверевшей толпой мать убита с отцом,
Рвали косы мои и одежду.
Я лежала в пыли онемевшим лицом,
Вместе с кровью теряя надежду.

А когда опустилась холодная ночь -
Побрела наугад по проселкам.
Так болела душа, что и плакать невмочь,
Если люди страшнее, чем волки.

За кольцо золотое и пару серег
Довезли, как смогли, до Урала.
Даже кто-то мне дал зачерствелый пирог,
Но и есть не могла так устала.

Неужели Россия не помнит меня.
Мы - ее пострадавшие дети.
Слово «беженка» жжет посильнее огня,
Бьет больнее, чем тонкие плети.

Я еще молода: может счастье найду.
Только боль не унять, не забыть...
Видно Родина крепко попала в беду.
Так о чем же мне Бога молить.

1999г.

               
   
*   *
Где ты, Русь берестяная,
С родниковою водой,
Разнотравная, степная,
Удалая и хмельная,
Окропленная бедой.

Есть у нас такие песни,
Что слезой расплавит твердь.
Я прошу тебя: воскресни!
Ничего нет бесполезней,
Чем без Веры умереть.

           1999г.

      *   *   *

Сверкая перьев белизной,
Которого мне явился Ангел мой.
Он был со мной не очень строг,
Он только ангел, а не Бог,
И лишь спросил меня: «Готов
Оставить груз земных оков?»
И я кивнул ему в ответ.
Тут ярко вспыхнул горний свет,
Как лампа в кабинет врача,
И я собрался сгоряча
Уже шагнуть за окоем,
Где не нужны ни кров, ни дом...
Но чуть споткнулся: вспомнил вдруг...
И разорвал из света круг,
Что душу обнял, как рукой.
• Постой! Мне рано на покой.
• Ведь у меня жена. И дочь.
• Еще я должен ей помочь
• Вступить в тревожный этот мир,
• Где каждый так убог и сир,
• Где все нуждается в тепле...
• Еще побуду на земле.
И Ангел крыльями взмахнул...
Я: то ль проснулся, то ль уснул,
Не понимая - где я есть,
За что от неба эта честь.
Но только горний свет пропал,
Тут кто-то снизу застучал
И зазияла страшно дверь,
Где ужас всех земных потерь
Тяжелым камнем шел на дно...
И я был камнем заодно.
Мелькнула в мраке чья-то тень,
Где все равно - что ночь, что день,
И кто-то грозно вопрошал:
• Зачем ты смерть свою позвал!
Я трепыхнулся, как скворец:
• Помилуй душу, о Творец!
• Не дай мне плыть по морю зла,
• Куда кривая занесла.
• Пускай я грешен, но не так,
• Чтоб надо мною вился мрак.
• Будь милосерден, о Творец!
• Ты из шипов носил венец
• И знаешь, что такое боль.
• Я не готов на эту роль.
• Есть на земле мои друзья,
• У нас давно одна стезя
• И мне без них тусклее свет,
• Я с ними связан много лет,
• Делил и радость и беду...
• Ну как же я от них уйду?
И внял Господь моим мольбам.
А кровь сочилась по губам:
Ее я видно прокусил,
Когда хватать не стало сил.
Я молча вытер кровь с лица.
У ночи не было конца.
И бил озноб, и пот - ручьем...
Теперь все было нипочем -
Я пережил тот тайный страх
И даже стал прямей в плечах.
Все стало снова на места.
На яркой белизне листа
Теснились строки вкривь и вкось...
Еще мне долго не спалось.
1995г.

*   *
Неизмерима боль чужих утрат.
Куда стремится мнимое величье?
Я вижу подлости и пошлости парад,
И скрытое тупое безразличье.

Мне ранит душу сумасшедший век.
Так вид урода отвращает взор.
Зачем живешь на свете, человек,
Являя Небу собственный позор.

Грех первородный можно искупить -
Взойти на крест, претерпевая муки,
И всех своих мучителей простить...
И даже тех, кто умывает руки.

1995г.