Сказ о настоящем солдате и великих силах

Почти, что  сказочный  роман.

Глава 1

В  неком  царстве, говорят
Жил  да  был  один  солдат,
В  конной  гвардии  служил,
С  честью  воинской   дружил.
Тяжек  долгой  службы  труд,
Вот  уж  годы  спину  гнут,
Ведь с  военным  делом  он
Четверть  века  был  сроднён,
Потому решил  герой,
Что  пора  и  на  покой.
Царь его  благодарил,
Рубль  серебряный  дарил,
Подписал  указ  и  вот
Наш  герой  себе  идёт
По  дороге,  средь  полей,
К  старой  матушке  своей.

Солнце ясное сияет,
Птицы  лето  прославляют,
Пахнет  яблоневым   цветом,
Счёт   кукушки слышен  где-то.
От  свободы, ощущенья
Мира  в  мире и  цветенья
Голова  совсем  хмельная.
Для  солдата  жизнь  такая
Люба  сердцу  и  уму.
Это, братцы, я пойму.
Сбылось  давнее  хотенье
Вышло  в мире  замиренье.

Пахарь  ходит  вслед   за   плугом,
Борозду  ведёт  он   лугом,
Пот  ладонью  утирает
И  солдата   привечает
Хлебом  свежим  и  водицы
Из  ковша  даёт  напиться
И  при  этом  говорит:
Бог тебя   благословит.
Ни  войны,  иной  печали
Мы  давно  уж  не  встречали.
И за  это,  молвит он,
Благодарность  и   поклон».

А  солдат  ему  в  ответ
Говорит: «Да, много  лет
Был  на царской службе я.
И  сурова  жизнь  моя.
Мне  приятно  добро  слово.
Будь  твоя  семья  здорова.
А  скажи,  крестьянин,  мне,
С  благодарностью  вдвойне,
Далеко ли до села?
Там  ведь  ярмарка  была?
Сделать  я  хочу  подарок
Милой   матушке  своей,
Чтобы  был  красив  и  ярок
Плат  шелковый  до   бровей».               

На  его  вопрос  простой 
Пахарь  дал  ответ  такой:
«Ладно,  «служба»,  вон   смотри,
Ты   дойдёшь   до  той  горы,
Там  за  рощей  вековой 
И  село,  любезный  мой».
И  натруженной  рукой
Он  махнул  перед  собой.

Что  случилось  на  селе?
Толпы люда на дворе.
Крик, гульба, и торг,  и мена.
Может,  бунт  или   измена
Приключились  в  государстве,
Или  враг  в  соседнем  царстве
Воевать  идёт  страну?
Где  же  войско,  не  пойму?
Будь  спокоен  всяк   прохожий
Это  ярмарка,  похоже,
Разгулялась  здесь  на  диво:
Торовата,  и  красива,
И  цветаста,  и  шумна,
Люду  всякого  полна,
Под  хмельком  всегда  слегка
И  валяет   дурака.

Скоморошичьим  потехам
Рад  здесь  всякий,  а  пока
Враз дрожит толпа от  смеха,
Ухватившись за бока.

Парни  смотрят   горделиво,
Уж  померят  силу   силой
С  лучшим  здешним  силачом,
Синяки  им   нипочём,
Сбросят  сплин   крестьянской  доли,
Разгуляются  на  воле,
Чтобы   зимним   днём   опять
Было  б  что  им   вспоминать.

Пыль  столбом,  рубахи  рвутся
Шибко  парубки  дерутся,
Но,  как  мыслью  сражены
Среди уличной войны,
Пригвоздил  их  так  пригожий
Взгляд  красавицы  прохожей.
А  она  прошла  как  пава,
Посмотрев  на  них  лукаво,
Мир  в  сердца  бойцов  вдохнула
И  мгновенно  ускользнула.

А  вокруг  торговля  бойко
Заправляет  жизнью  стойко,
Ведь  на  ярмарке  всегда
Все  товары   хоть   куда.
Покупай, что хошь  на  ней
От   иголок   до   коней.

Наш  герой  в  ряду  шелковом
Плат  нарядный   присмотрел,
По  душе  найти  сумел
Милой  матушке  обнову.
Достает  он  рубль  к  расчету,
Чтоб  отдать  его  купцу,
Заплатить,  согласно  счёту,
За  покупку  молодцу.

Тут  откуда  ни   возьмись
Вдруг  цыганка  появись,
За  рукав  его  хватая,
Глазом   черным   рубль  считая,
Край  рубахи  теребит
И  лукаво   говорит:
«Дай,  медовый,  погадаю.
О  тебе  всю  правду  знаю.
Ручку   мне   позолоти,
Чтобы   доброго  пути
Я  тебе  наворожила,
Сглаз   тяжёлый   удалила.
То,  что  было  и  что  будет,
Расскажу  тебе,  а   люди 
Подтвердят,  что  я  не  вру
И   недорого  беру».

«Ни  к  чему  твоё  гаданье.
Хоть  и  говорит  преданье,
Что  цыганка  наворожит,
То  и  сбудется,  быть  может, -
Отвечает  ей  солдат,
На  неё  бросая   взгляд, -
Мне  известно  наперёд,
Что  со  мной  произойдет.
Тут  пройти  совсем  немного,
Через  день  моя   дорога
Мимо  леса   и   болот
Прямо  к   дому   приведет».

Темны  брови  сдвинув  хмуро,
Говорит  она  понуро:
«Коль  не  хочешь  правду  знать,
Ни  к  чему  тебе  гадать,
Но  замечу  я  тебе,
Что  подвластно  все  судьбе.
Хоть  уверен  ты,  но,  все  же,
Зарекаться  впредь  негоже,
Ведь  гордыня — это  грех,
Яд  «лукавого»  для   всех.
Ты   цыганки  помни  слово:
Ждёт   тебя   дорога   нова
Средь  нехоженых  путей
В  царство  духов  и  огней.
Где  оно — никто не  знает,
Лишь  молва  о  том  гадает.
Редкий  смертный  там  бывал.
Что,  солдат,  не  ожидал
Ты  такого  поворота?»

Воин   наш   главой  качает
И  цыганке  отвечает:
«Сочинять  тебе  охота
Глупу  небыль,  ерунду.
Как   домой   не   попаду,
Если   я   туда   иду?
Коль   я   к   матери   стремлюсь,
То  в  доме  отчем   появлюсь
И  скажу  с  порога  я:
«Здравствуй,  матушка   моя!»
И  откуда   ты   взяла
Эти   самые   дела?»

Усмехнувшись  краем   рта,
Говорит   гадалка   та:
«Научу  тебе  в  угоду,
Как   раскрыть   судьбы   колоду,
И  увидишь  ты   тогда,
Что   случится   и   когда.
Осмотри   свою   ладонь.
Пальцем   линии   не  тронь.
Эти   линии — дорога,
Нарисованная  Богом.
Жизнь  твоя   видна  на  ней
Без  изъянов  и  теней,
Надо  только  знать  наверно,
Как  увидеть  верно.
В  них  внимательней   всмотрись,
Да,  смотри,  не  шевелись.
Ты  глаза  прикрой  руками
И  представь  дорогу  к  маме,
Мысль  свою  сосредоточь,
Как  в  атаке,  ну  точь в точь,
На  конце  штыка  стального.
В  предсказании  нет  иного,
Более  верного  пути.
Лучший  способ  не  найти.
Мне  же  рубль  дай  подержать,
Чтоб  рукам  не  помешать.
Я  его  постерегу.
Что,  боишься,  что  сбегу?»

«Ничего  я  не  боюсь. Любопытно мне».

«Не трусь!»

Наш  солдат  кивнул  и  вот
Рубль  гадалке  отдаёт.
Но  лишь  он  глаза  прикрыл,
А  ведуньи  след   простыл,
Лишь  в  толпе  мелькнул  разок
Яркий  шёлковый  платок.

Мужики  солдата  вольно
В  бок  толкают  очень  больно
И  сердито  говорят:
«Ты  дурак,  а  не  солдат.
Не  смотри  на  нас  сурово,
Не  боимся,  право  слово.
Погляди,  цыганки  нет,
Вот  и  весь  тебе  ответ.
Лучше  вслед  ей  поспешай,
А  догонишь,  так  хватай.
К  старшине  в  казённый   дом
Волоки  её  потом,
Чтобы  помнила  тогда
На  воров  есть  суд  всегда».

«Ох,  простите  Бога  ради,
- Потеплел  герой  во  взгляде,
Где  она?  Куда  бежать?
Должен  я  её  догнать!»

«Вон, - махнул  рукой  мужик,
Через  площадь  напрямик.

Время  тот  терять  не  стал,
Что  есть  духу  побежал.
Но  нахальная  воровка
Улизнула  очень  ловко.
А  солдат  с  разбегу  вдруг,
Растолкав  народ  вокруг,
Налетел  на  старика.
Оба  пали  от  толчка.

Вот  сидят  они  в  пыли,
Оторваться  от  земли
Силы  нет,  как  будто  гром
В  голове  гремит  кругом.
Ну, а  праздный  люд  хохочет,
На  потребу  зрелищ  хочет.
Но  скоро  страсти  улеглись.
Надоело. Разошлись.

Оклемавшись,  старичок,
Потирая  правый  бок,
Потихоньку  поднялся
И  на  посох  оперся.
Головою  был  он  сед,
Видно,  много  деду  лет,
Прост  в  одежде,  неприметен,
А  вот  взор... Такой  на  свете
Вряд  ли  кто-нибудь  встречал.
Старче  очень  осерчал.

Хоть солдат прошёл  немало
Гор,  равнин  и  перевалов,
Как  участник  ратных  дел,
Он  немного  оробел.
А  старик  взглянул  устало,
Гнев  погас,  знать,  легче  стало,
На  упавший  туесок
Показал,  где  на  песок
Вся   рассыпалася  соль.
«Ты  поднять  его  изволь!
Видишь,  что  ты  натворил, —
Старый  воина  журил, —
Соль  рассыпал  всю  и  даже
Не  жалеешь  о  пропаже».

Встал  солдат,  глядит  вперёд,
Не  везёт,  так  не  везёт.
«Извини  меня,  старик,
К  царской  службе  я  привык,
Где  от   утра  до  утра
Лишь  военная  муштра.
Четверть  века  я  служил,
Жизнь  мирскую  позабыл,
Вольность  голову  вскружила.
Как   весной  приходит  в  силу
Вся  природа,  и  зверье
Время  празднует  своё,
Так  и  я,  стряхнув  серьёзность
Позабыл  про  осторожность,
Век  доверия  не  мерил,
Злой  обманщице  поверил.
Видно,  надо  быть  хитрее».

«Или  бегать  побыстрее,
Усмехается  старик, —
Ум   дороже,  чем  язык.
А  подумать  не  спеша —
Велика твоя душа.
Деньги — их  нажить  возможно
И  потратить. Совесть  сложно
Успокоить,  коли  ей
Тяжелей,  чем  зло  черней.
Ей   любой  обман  претит,
От  грехов  её   мутит.
Лишь  глупец  не  понимает –
Грешник  душу  убивает,
А  бессмертие,  оно,
В  руки  каждого  дано.
На  тебя  не  обижаюсь.
Так  случилось».

«Старче,  каюсь,
Что  убыток  причинил, —
Сам  себя  солдат  винил. —
За  случайную  утрату
Помогу  тебе,  как  брату.
Соль  солдатскую  свою,
Что  имею,  отдаю.
Всю  её   бери  сейчас».

«Что  ж,  спасибо,  коль  Бог  даст,
Свидимся  в  другой  разок».
Принимает  туесок,
В  очи  ясные  глядит,
Затем  снова  говорит:
«Если  в  жизнь  беда  примчится
Или  вдруг  нужда  случится,
В  благодарность  за   услугу
Сослужу  тебе,  как  другу.
Помни,  воин,  как  своё,
Слово  верное  моё.
А  теперь  пора  прощаться.
Путь  не  близкий.  Надо  статься
Мне  до  вечера  успеть
Лес  в  долине  посмотреть,
Подданных  своих  проведать,
Как   блюдут   наказ,   изведать.
Эвон — полдень   уж   настал!
Ну,  бывай,  я  поспешал».

Из-под  пальцев  осторожно
Смотрит  путник,  как  безбожно
Солнце жарит на беду.
Вся  природа,  как  в  бреду.
Землю  сушит.  Всяк  сверчок
Ищет  тени  хоть  чуток.
Даже  ярмарка  притихла:
Гомон  замер,  площадь  стихла,
И  народ  растёкся  там
По  прохладным  кабакам.
Да  уж,  в  летнее  ненастье
Каждой  твари  мало  счастья,
И  понять  немудрено
Кружит  голову  оно.

Коль  Ярило  занедужит,
На  земле  любой  затужит.
В  этой  общей  всем  беде
Каждый  молит  о  дожде:
«Вот  бы  ветер  хоть  какую
Придул  тучу  грозовую!»

Гнёт  стихии  не  любя,
Воин думал про себя:
«Видно,  старый  перегрелся.
Да  куда  ж   друг  ситный  делся?
Вишь,  сорвался,  убежал.
Что  про  подданных  болтал?
Будто  б  он,  как  князь  удельный
И  владетель  безраздельный,
Хоть  и  сед,  но  все  равно
Суд  чинит  уже  давно.
Видно,  старость  разум   метит,
И  такой  уж  коль  ответит,
Сразу  ты  не  разберешь
Правда  это  или  ложь.
Что  за  день?
Ведунью  встретил -
В  ней  воровки  не  заметил,
Старый  под  ноги  попался —
Сумасшедшим  оказался,
Плат  мамаше  не  купил,
Рубль  посеял,  что  пропил,
Соль  отдал  и  солнце  парит,
Словно  сотня  печек  жарит.
Как  нескладно  все  случилось.
Чтоб  беда  не  воротилась,
Надо  к  дому  торопиться,
Отоспаться,  причаститься,
И  земную  жизнь  опять
Словно  заново  начать».

Посох  взяв,  вздохнув  глубоко,
По  дороге  неширокой,
Жара  солнца  не  боясь,
В  путь  пустился  помолясь.

Глава 2

День  проходит,  вечереет.
Наш  герой  мечту  лелеет:
«Перед  сном  бы  сытный  ужин
Был  бы  мне,  однако,  нужен».

У  дороги  в  темноте
Огонёк  сверкнул  в  версте.
И  на  этот  огонёк
Он  подходит,  глядь -  шинок.
Слышен  шум  из  кабака:
Вопли,  песни,  музыка.
Приосанился  служивый.
Медовухи  или  пива
Он  отведать  был  бы  рад.
Дверь  толкнув,  вошёл  солдат.

Что за притча?  Вот  те  на!
За  порогом — тишина.
В  доме  мертво,  лишь  бойчей
Огоньки  дрожат  свечей.

Смотрит  в  красный  угол  он,
Но  не  видит  там  икон,
Лишь  среди  теней  неясных
Кошкин  глаз  блестит  опасно.

«Что  с  моею  головой?
Эй,  хозяин!  Кто  живой
Есть ли  здесь?!»  Из-за  угла
Тень  зловещая  легла.
Вроде  бы  из  ниоткуда,
Там,  где  свалена  посуда,
У  стола,  где  страха  тише
Сыром  ужинают  мыши
И  безмолвно  кто-то  плачет,
Появляется  кабатчик
Волосатый  и   хмельной
И  кивает  головой.
«Что  угодно  господину? –
Голос  льстивый  и  противный
Обратился  к  удальцу, —
Не  желаете  ль  винцу?»

«Так  устал,  что  нету  спасу.
Не  вина,  хозяин,  квасу
Нацеди  немного  мне,
Хоть  и  истина  в  вине, —
Говорит  солдат  ему, -
Мне  хмельное  ни   к   чему.
Завтра  снова  выйду  в  путь,
Надо  выспаться  чуть-чуть,
А  от  жажды  мне  сейчас 
Квас  холодный  в  самый  раз.
Да  подай  ты,  если  есть,
Мне  чего-нибудь  поесть».

А  хозяин  все  кивая,
Квас  из  бочки  наливая,
Что-то  в  кружку  подсыпает.
Ратник  пьет  и  засыпает.
И  сквозь  дрему  видит  он,
Как  из  низеньких  окон
Черти  разом  прискакали,
Из  дверей   повысыпали,
И  кабатчик  средь  своих,
Видно,  главный  черт  у  них.
Стук  копыт,  клыков  оскал.
«Вот  в  историю  попал!
Разогнал  бы  всю  ораву,
Да  нет  сил.  Видать,  отраву
В  чашу  бес  мою плеснул», —
Он  подумал  и  уснул.

И  тогда  увидел  он
Необычно  яркий  сон.
Он  попал  тотчас  в  одну
Очень  дикую  страну.
В  беспорядке  грозном  скалы
Разбросала  тьма  устало,
Светом  призрачных  теней
Камни  светятся  под  ней,
А  над  ними  неспроста
Мглы  висела  чернота.
Ни  людей,  ни  твари  грешной
Не  видать  в  стране  сей  здешней.
Даже  ветра  нет.  Одна
Здесь  царила  тишина.
Звук  шагов  неосторожно
Эхом  множился  тревожно,
И  песок  разбитых  скал
Тихо  путнику  шептал:
«Человек, остерегись,
Уходи  иль  берегись.
Здесь  опасность  ходит  вкруг».
Сильный  вихрь  поднялся  вдруг,
Нарушая  скал  покой.
Над  далекою  горой
Вспыхнуло  светлее  дня
Пламя  яркое  огня.
Наш  герой  глядит,  в  дыму
Страшный  змей  летит  к  нему.
Сам  огромный  и  зубастый,
Черный  телом,  гром  ужасный
Всюду  следует  за  ним,
Из  ноздрей — огонь  и  дым,
Взмахом  крыльев  скалы  рушит,
Всю  округу  рыком  глушит,
А  дыханием  своим
Жжет  все  то,  что  рядом  с  ним.

«Как  же  с  чудищем  сразиться?
Безоружным  трудно  биться
Против  адского  огня.
Вмиг  сожжет  злодей  меня», -
Думал  воин  про  себя,
Жизнь  прекрасную  любя.

А  ужасный  гул  все  ближе,
Страшный  зверь  все  ниже,  ниже.
Оглянулся  наш  солдат,
Всюду  пропасти  лежат
Или  скалы  недоступно
Вверх  поднялись  неприступно.
Негде  скрыться  и,  видать,
Здесь  придется  погибать.

Вдруг  увидел  он  карниз,
Что  с  уступа  вьется  вниз,
Сделал  шаг,  еще  один —
Вроде  цел  и  невредим.
Вновь  шагнуть  солдат  собрался,
Оступился  и  сорвался,
Крик  исторгнув  в  темноту,
И  проснулся  весь  в  поту.

Сквозь  тревогу  пробужденья 
Видит  дивное  виденье –
Глаз  огромных  синеву.
Словно  ангел  наяву
Тихо  в  комнату  спустился,
На  лежанке  примостился
И  с  участием  глядит:
«Голова,  чай,  не  болит?»
Утро  раннее  горит,
Русу  косу  золотит
И  прекрасные  ланиты
Нежным  отсветом  покрыты
Зорьки  алой.  Губ  цветки —
Точно  розы  лепестки.

Краше  всех  иных  обличий
Видит  воин  стан  девичий.
«Кто  ты,  дивное  дитя?»

«Твой спаситель, — не  шутя
Тихо  молвит  незнакомка, —
А зовут  меня  Аленка».

Хочет  встать  солдат,  но  стон
Из  груди  исторгнул  он.
Крепко  стянута  веревка.
Не  поможет  и  сноровка
Сбросить  груз  бесовских  пут.
Испытанья  снова  ждут,
Раз  удача  отвернулась.

Незнакомка  улыбнулась,
Нож  в  руке  ее  блеснул,
По  веревке  полоснул.
«Ты  опять  свободен,  дядя, —
Молвит  дева,  горько  глядя,
Саблю  остру  отдает. —
Скоро  ясный  день  придет.
Так  что,  Бог  тебя  спаси,
Быстро  ноги  уноси.
Мне  же  здесь  остаться  доля,
Злой  судьбы  святая  воля».
Тяжело  она  вздохнула,
На  щеке  слеза  блеснула,
Платом  быстро  утерлась,
Да  уйти  уж  собралась,
Но  солдат  тотчас  привстал,
За  рукав  ее  поймал.

«Не   могу  в  сердечной  боли
Бросить  здесь  тебя  в  неволе,
Убежим  с  тобой  вдвоем,
Жизнь   заново  начнем.
Будем,  как  одна  семья:
Ты,  да  я,  да  мать  моя,
Будешь  дочкой  иль  сестрою,
В общем, слово за  тобою».

«Я  б  ушла  сейчас  отсюда,
Только  знаю —- будет  худо
От  «нечистых».  Долг  большой
Числят  бесы  за  душой».
«Что  ж  ты,  девка,  натворила?
Чем  чертей  расшевелила? 
Как  святой  завет  могла
Ты нарушить?» 

«Приняла
Грех  чужой.  Всего  лишилась.
Слушай,  что  со  мной  случилось.
Девять  лет  тому  назад
Был  тогда  отец   богат:
Постоялый  двор,  извоз
И  трактир  имел,  всерьез
Думал  мельницу  купить,
Деньги  к  делу  приложить.
Той  далекою  порой
Мы  жили  дружною  семьей:
Мама,  я,  да  мой  отец —
Первый  в  волости  купец.
Но  в  тот  год  случился  мор.
Божий  суд  суров  и  скор.
В  общем,  мать  занемогла
И  к  Покрову  умерла.
Много  слез  мы  проронили,
С  честью  маму  схоронили,
Но,  как  ни  плакать, ни  тужить,
Надо  было  дальше  жить.
Мой  отец  душевной  боли
Излечить  не  мог  и  вскоре
К  водке,  картам  пристрастился,
Дело  бросил,  быстро  спился,
Все,  что  было,  прогулял 
Или  в  карты  проиграл.
Лишь  трактир  один  остался.
Он  с  тех  пор  ни  с  кем  не  знался
И  ему  уже  никто
В  долг  не  верил.  Но  зато,
Ночью  стали   заезжать
Черти  бражки  выпивать,
Чтоб  себе  устроить  там
Свой  бесовский  тарарам.
Коль  прохожий  в  тот  шинок 
Заходил  на  огонек,
То  в   карты  этого  «орла»
Обирали  догола.
Да  разве  может  быть  иначе,
Если  все  тузы  до  сдачи
У  бесенка  под  рукой?
Тут  уж   правды  никакой.
Вот  и  к  тяте  приставали,
Крупным  кушем  соблазняли,
Мол,  не  хочешь  сам  сознаться,
Что  желаешь  отыграться.
Коль  деньжат  на  это  нет,
Ты  поставь  взамен  монет
Свой  трактир.  Чем  выше  кон,
Больше  банк   сорвешь.  Резон?
Шесть  ночей  мозги  крутили.
Наконец   уговорили.
Он  решил  сыграть  немного,
Уповая  впредь  на  Бога,
Но  а  тот  за  грех  его
Отвернулся  от  него.

Карты  брошены.  Печальный,
Словно  каторжник  опальный,
Видит  мой  родитель — вновь
Проиграл. Взыграла  кровь.
Он  взревел  в  звериной  боли:
«Жить  не  стану  в  нищей  доле!
Отыграться  дайте  мне!
Ставку  сделайте  втройне!
Божью  заповедь  нарушу,
Против  денег  ставлю  душу!
Коль  верну  свое  я  вспять,
Зарекусь  тогда  играть».

Скалит  зубы  черт: «Возьми
Лист, перо,  да  не  тяни.
И  о  сделке  договор
Ты  напишешь.  Уговор
Кровью  скрепишь  и  тогда
К  картам  сядем,  господа».

Дело  слажено  и   вот
Хитрый  бес  опять  сдает.
А  отцу  б  понять  пора –
Эта  не  к  добру  игра.

И  нетрудно  догадаться,
Чем  все  кончилось. «Играться
Нам  с  тобою  недосуг», -
Баят  черти.  Тут  испуг
На  лице  отца  сказался.
Точка  в   жизни — проигрался!

«Что  молчишь?  Аль  онемел?
Побелел,  окаменел.
Дай  ему  воды  попить.
Может,  сможет  говорить, —
Главный  бес  чертенку  кажет, —
Отойдет,  так  пусть  расскажет,
Что  он  чувствует.  Не  рад
Перемене  сей?!  Как  раб
Будешь  жить  по  воле  нашей,
Зло  творить,  а  нет,  так  с  кашей
Я  сожру  тебя.  Навек
В  миг  исчезнешь,  человек.
Над  тобою  рок  висит.
Впредь  тебя  не  воскресит
Сила  проданной  души.
Как  умеешь  жить  спеши.
После  смерти  нам  дано
Мук  безвременье  одно.
Впрочем  можешь  попытаться
К  общей  пользе  расстараться
Для  меня  работу  сладить.
Коли  сможем  мы  поладить
За  ценой  не  постою.
Душу  грешную  твою
Возвращу  уж,  так  и  быть.
Что,  согласен  послужить?»

Отказаться  нету  духу.
Черт  приблизил  морду  к  уху,
Усмехаться  перестал,
Что-то  быстро  зашептал.

В  чем  они  могли  спознаться,
Можно  только  догадаться.
После  тех  переговоров,
Их  секретных  разговоров
Подошел  ко  мне  отец.
«Извини,  малыш. Конец
Вольной  жизни  наступил.
Виноват,  не  сохранил
Я  уклад  семьи  старинный.
Свод  морали  благочинный
Я  нарушил,  промотал
Состоянье. Если  б  знал,
Чем  все  это  обернется.
Да  уж  что  там,  не вернется,
Видно,  счастье  в  этот  дом.
Нам  не  быть  с  тобой  вдвоем.
Об  одном  молю  я  Бога,
Чтоб  легка  была  дорога
Для  тебя  в  миру  тревожном,
А  себе  прошу, коль  можно,
Не  отринул  чтоб  докуку,
Дал  мне  силы  встретить  муку».

«Отче,  милый,  коль  смогу,
Может,  чем-то  помогу?
Не  уйдет  в  несчастье  прочь
От  отца  родная  дочь!»

«Чем  сейчас  поможешь  мне?
Я  их  раб  теперь  вполне.
Их  теперь  писать  диктант.
Есть,  однако,  вариант.
Мне  от  нечисти  дано
Поручение  одно. 
Коль  словчусь  его  я  сладить,
Грех   тогда  смогу  загладить,
Душу  бедную  вернуть,
В  жизни  встать  на  новый  путь.
Но,  не  веря  мне  на  слово,
Уговора  ждут  другого
Злые  черти,  чтобы  тем
Я  себя  связал  совсем.
Чтоб  пойти  для  порученья,
Надо  дать  в  обеспеченье,
Записав  на  новый  лад,
Чью-то  душу  про  заклад».

«Нелегко  мне,  отче,  право,
Оставаться  на  расправу,
Но  должна  дочерний  долг
Я  исполнить.  Был  бы  толк.
Дочь  твоя  любить  умеет.
Помни  это.  Сердце  греет
Мысль  одна — надежда  в  ней,
Что  вернешься  ты  скорей.
Вот  возьми!  Я  словно  знала,
Этот  шарф  тебе  связала.
Пусть  мой  синий   амулет
Оградит  тебя  от  бед,
Чтоб  вернулся  ты  к  весне,
Храня  память  обо  мне».

Он  ушел.  Померкли  очи.
Голос  замер.  Дни   и  ночи
Воз  свой  тянут   чередой...
Год  прошел,  за  ним  другой.
Хоть  какая-то  примета
Появилась  бы. Ответа
Не  находит  мой  вопрос.
В  шуме  ветра,  в  громе  гроз 
Голос  чудится  порой 
Очень  близкий  и  родной.
Но  судьба  за  нас  решила,
Жребий  наш  не  изменила.
Поняла  недавно  я—
Жизнь  загублена  моя.
Без  следа  отец  пропал,
Будто  вовсе  не  живал.
Не  схоронишь  на  погосте
Бренно  тело.  Где-то   кости
Мочит  дождик,  студит  вьюга.
Не  увидим  уж  друг  друга.
Кто  теперь  поможет  той,
Что  осталась  сиротой?»

Сжал  кулак  солдат: «Не плачь!
Есть  секрет  от  неудач.
Вера  в  лучшее,  друг  мой,
Чудеса  вершит  порой.
Если  только  подкрепить
Веру  делом — чуду  быть!
А  чертячье  злое  племя,
Сатаны  худое  семя,
Коль  не  знают  слова  чести,
Накажу  я  их  на   месте:
Острой  сабелькой  пройдусь,
По-солдатски  разберусь.
Впредь  не  будут  псы  опять
Невиновных  притеснять».

Слово  сказано.  Берет
Ратник  саблю,  в  зал  идет.
Руку  гнев  его  крепит,
Сердце  яростью  горит,
Разум  нечисть  ненавидит.
Дверь  толкает.  Что  ж  он  видит?
Средь  бревенчатой  избы
Разбросались,  как  грибы
В  год  большого  урожая,
Черти.  Знать,  гульба  лихая
Пронеслась  здесь  и  скривила
Брагой  их  свиные  рыла.

«При  таком  простом  раскладе
Их  возьму  в  полон  не  глядя,
Коли  лишнего  хлебнули.
Ратной  службы  не  тянули:
Нет  поста  сторожевого,
Даже  нету  часового.
Выйдет  боком  до  кручины
Им  незнанье  дисциплины».
Со  сноровкой  быстро,  цепко
Вяжет  он  злодеев  крепко,
Мордой  к  морде  посадив,
И  по  двое  их  скрутив,
Пояс  кожаный  снимает,
На  руку  его  мотает
И  учить  берется  их,
Зная  дело,  за  двоих:
По  спине   стегал  и  тут,
Где   хвосты   у   них   растут.

Вой  поднялся  до  небес,
Вздрогнул  в  страхе  ближний  лес,
Над  вершинами  подняв,
Тучу  воронов  стремглав.
А  на  дальнем  на  погосте
В  колокольне  на  помосте
С  дремы  старенький  звонарь
Встрепенулся  будто  встарь,
Не  поняв,  что  за  дела,
Зазвонил  в  колокола.
И  подумал  мирный  люд,
Что  к  заутрене  зовут.

А  солдат  задачу  знает,
Да  работу  продолжает,
Бесов  потчуя  ремнем,
Говоря  для  них  притом:
«Прекращайте  всех  тиранить,
На  дорогах  хулиганить.
Право  слово,  не  дурю.
Не  поймете — запорю.
Извести  под  корень  надо
Всех  чертей.  Была  б  отрада
Для  людей  и  всех  святых.
Бог  бы  понял  радость  их.
Но  уж  коли  терпит  он,
Значит,  есть  к  тому  резон.
До  страданий  я  не  жаден 
И  совсем  не  кровожаден.
Слово  дайте  мне  о  том,
Что  исправитесь  потом.
И  девчонку,  что  морите,
Вы   сейчас  же  отпустите.
Вот  тогда  без  всех  преград
Будет  сразу  мир  и  лад».
Бес  один  солдату  бает,
Вкрадчиво  увещевает:
«Ты  не  можешь  нас  учить,
Что  нам  делать,  как  нам  жить.
Для  чертей  всегда  одна
Власть  на  веки — Сатана!
Ты  послушай,  как  хорош
Наш  хозяин.  Не  похож 
Он  на  бедного  Христа,
И  манера  жить  не  та:
Обольстителен,  весел.
Зол  бывает?   Кто  ж  не  зол?
Правда,  если  рассердить —
Сможет  он   испепелить,
Но  пока  слуга  живой,
Одарит  его  с  лихвой.
Он  богаче  всех  царей —
С  золота  хоть  ешь,  хоть  пей.
Все  услады  под  рукой,
А  заботы  никакой.
Будешь  с  нами  заодно —
Ешь  от   пуза,  пей  вино,
Выбирай  себе  подружек
Да  гуляй.  Не  счесть  пирушек
В  нашем  доме  и  утех
Здесь   достаточно  для  всех,
Ведь  у  нас,  поверь  мне,  право,
Каждый   день  гульба-забава,
Нет   молитв,  пустых  постов,
Нудных  дел  и  скучных  слов.
Можешь  просто  стать  задаром
Ты  чертовским  генералом,
Если  только  не  дурак.
Вот  увидишь — будет  так!
В  этом  рабстве  кайф  большой,
Коль  расстанешься  с  душой».

Про  себя  солдат  смекает:
«Часто  ложь  сладка  бывает,
Злой  обман  беду  творит».
Вслух  же  бесу  говорит:
«Хорошо  и  складно  врешь:
И  хозяин  твой  хорош,
И  живете  будто  в  холе,
Не  хотите  лучшей  доли.
Может,  скажешь  мне  в  ответ,
Сколько  вы  создали  бед,
Людям  горя  причинили,
Невиновных  обвинили,
А  подумал  ты  о  том —
Есть  ли  смысл  в  житье  таком?
Боль  чинить — ума  не  надо.
Только  в  этом  ли  отрада?
Лучше  в  мерзости  не  жить,
А  трудиться  и  любить.
И  вообще,  крещеный  я,
Потому  душа  моя
Сжилась  с  верою  в  Иисуса.
Никогда  змея  искуса
Не  осилит,  сколь  не  врать,
Так  что  мог  не  соблазнять.
Помню  Божеский  завет.
С  тем  хозяину  привет.
Нужды  нет  с  тобой  болтать.
Вам  ведь  это  не   понять,
Слово  ратное — кремень».
Вновь берется за ремень.

Бесы  тут  беду  смекнули,
Тотчас  хором  затянули:
«Помоги  нам,  господин,
Нас  связал  солдат  один!
Гнев  его  горит  огнем,
Портит  шкуры  он  ремнем!
Сила  буйная  его
Не  оставит  никого! 
Если  будет  дальше  бить,
То  не  сможем  впредь  служить
Мы  тебе  по  нашей  воле —
Изойдем  с  ума  от  боли!
Накажи  его  нахальство,
Пусть  заплатит  за  охальство!
Где  же  видано  такое,
Чтобы  не  было  покоя 
От  солдата?!  Сей  же  час
Убери  его  от  нас!»

Глава  3

Вопли  бесов  до  земли
Избу  старую  трясли.
Только  кончили  стонать,
Не  пришлось  напоминать
Им  хозяину  о  том,
Как  нужду  имеют  в  нем.

Солнце  летнее  погасло,
Утро  свежее  напрасно
Силилось  отбросить  тень
И  приблизить  светлый  день.
Легкий  воздух  лег  плотнее,
Стало  в  комнате  темнее,
Звуки  стихли  все... итак,
Воцарился  полумрак.
Жар  по  комнате  разлился,
Будто  воздух  испарился.
Тяжело  дышать. Тут  вдруг
Ярких  сполохов  вокруг 
Заплясали  огоньки —
Огненные  мотыльки.
Серы  запах  потянулся.
Лишь  служивый  обернулся,
В  вспышке  пламени  один
Появился господин.

Бесы  враз  залепетали,
Их  тела  затрепетали,
Путы  спали  с  них  совсем,
Все  упали  ниц  затем.

А  солдат  рукой  прикрылся,
От  огня  оборонился,
А  когда  ее  убрал,
С  удивленьем  увидал:
Комната  в  заметной  мере
Увеличилась  в  размере,
Деревянный  потолок
Будто  кто-то  уволок.
Там,  вверху,  нависла  цельность
Черной  бездны  беспредельность.
Пол —  из  темного  гранита. 
Часть  стены  плющом  увита.
В  зале  том  другие  стены
Украшали  гобелены,
А  вдоль  них  он  увидал
Весь  военный  арсенал.
Блеск  меча  играл  холодный
На  кольчуге  благородной,
Редкой  ковки  прочный  щит,
Тот,  что  в  сече  защитит,
Прикрывал  в  углу  собой
Лук  с  плетеной  тетивой.
Много  быстрых  арбалетов,
Палиц,  панцирей,  мушкетов
Ждали  часа  боевого,
Да  хозяина  живого.
Зло  собрало  здесь  немало
Смертоносного  металла.
Так  пред  воином  предстала
Грозно  рыцарская  зала.

В  зале  том  в  гигантский  рост
Драгоценный  встал  помост
Из  зеленого  нефрита.
Лестница  ковром  покрыта.
У  подножья  кожей  серы
Две  крылатые  химеры
С  любопытством  хищных  глаз
Пристально  глядят  на  вас,
Острый  клюв  о  камень  точат
И  по - своему  клекочут:
«Разорвать  тебя  сейчас
Не  позволит  нам  приказ,
Но  хотим  предупредить:
Без  доклада  не  входить».

Вид  у  той  охраны  грозный,
Знать,  хозяин  здесь  серьезный
И  к  нему  без  приглашения,
Без  его  на  то  решения,
Не  дай  Бог,  попасть  хоть  раз
В  не  приемный  день  и  час.

Сам  властитель  мрачных  дел
В  кресле  на  верху  сидел.
Средний  рост,  ни  толст,  ни  худ,
Он  в  сафьян  сапог  обут
И  в  одежде  знает  толк:
Тут  шагрень,  батист  и  шелк.
На  глаза  берет  натянут
Так,  что  даже  если  станут
Лик  разглядывать  его —
Не  увидят  ничего.
На  вопрос  о  нем — ответ:
«Царь  особых  он  примет».
В общем — темная  натура,
Необычная  фигура.
Сам  собой  непринужденный,
Он  держал  в  руке  холеной
Кубок  красного  вина,
Не  допитый  им  до  дна,
А  другой  рукой  ласкал
Он  чудовище.  Дремал
Этот  монстр  у  ног  его.
Сам  не  знаю,  отчего
Жуткий  зверь  сгибает  ниц
Силой  взгляда  из  глазниц.
С  тем  хозяин  заодно,
Пригубив  свое  вино,
Как  всесильный  феодал
За  солдатом  наблюдал.

Взгляд  героя  удивленный
Рыскал  всюду,  пораженный
Измененьями  вокруг.
Интерес,  немой  испуг
Отражались  явно  в  нем,
Но  и  мужество  при  том
Укрепилось,  как  тогда,
В  войн  давнишние года.

Трубный  глас  тотчас  раздался:
«Что,  служивый,  испугался?
Слуги  мне  сказали  так,
Будто  редкий  ты  смельчак.
Иль,  кивая  друг  на  друга,
Все  наврали  с  перепуга.
Бают,  ваши  мужики –
Страхом  очи  велики.
То,  что  ты  порол  чертей,
Я  прощаю  без  затей.
Впредь  урок  им  будет  знатный,
Как  радеть  о  службе  ратной.
Чтобы  бились  до  конца,
До  победного  венца».

«Он  же  пьяными  нас  взял!» —
Тут  кабатчик  словом  встрял.
«Ах  ты  мерзкая  скотина!
Возражаешь,  образина! -
Разозлился  господин, —
Здесь  вещаю  я  один!
Я  тебе,  тупой  вассал,
Вроде  слова  не  давал.
Чтоб  в  дальнейшем  не  перечил,
И  тебя  бы  искалечил,
Но  за  прошлые  заслуги,
За  твои  пред  мной  потуги
Наказание  скощу,
В  черну  птицу  превращу!»
Лишь  сказал,  рукой  взмахнул,
Желтый  луч  на  миг  сверкнул
От  его  руки  к  тому,
Кто  не  нравился  ему.
И  тогда  на  удивленье
Происходит  превращенье:
Где  стоял  дурной  нахал -
Ворон  крыльями  махал.
А  к  солдату  обращаясь,
Он  сказал:  «С  тобой  я  знаюсь
Лишь  за  то,  что  носишь  свойство
Необычное  геройство.
А  теперь  сказать  мне  можешь:
Слуг  почто  моих  тревожишь?
Что  замялся?  Отвечать!»

«Как,  не  знаю,  называть
Мне  тебя.  Сие  решим,
А  потом  поговорим».
«В  величании  моем
Много  разных  есть  имен,
Но  все  слуги,  как  один,
Называют — господин!»

«За  тебя  в  бою  не  биться,
Значит,  звать  так  не  годится.
Мне  ведь  совесть  дорога.
Я  не  раб  и  не  слуга
И  тебя  к  себе  не  звал,
И  служить  не  обещал.
А  потом  я  верю  в  Боже,
Мне  душа  моя  дороже».

Хмыкнул  сверху  господин:
«Как  же  ты,  простолюдин,
Не  боишься  в  слух  сказать,
Что  решился  возражать?!
Впрочем,  имя  лишь  названье,
Звуков  разных  содроганье.
Здесь  я  бог,  и  царь,  и  лорд.
Можешь  звать  меня  милорд.
Но  довольно  изъяснений,
Бесполезных  словопрений.
Ты  побил  мое  зверье,
Покровительство  мое 
Отвергаешь.  И  за  это
Я  могу  тебя  к  ответу
Притянуть.  Найду  управу,
Сам  начну  чинить  расправу –
В  этом  мне  не  привыкать.
Так  что  должен  сам  смекать,
С  кем  тебе  полезней  знаться,
Можешь  быстро  догадаться.
Мне  энергии  подвластны,
Тайны  сущего  все  ясны.
В  этом  мире  я  один
Полноправный  властелин.
Сила,  власть,  богатство,  слава –
Мои  милые  забавы.
Я  даю  их  и  лишаю,
Возвышеньем  искушаю.
Если  деньги,  сила,  власть
У  тебя — живешь  ты  всласть.
Этот  мир  устроен  так:
Кто  внизу,  тот  и  дурак.
Помня  истину  простую,
Можешь  спеть  мне  «аллилуйя».

«Ты,  милорд,  во  всем  силен,
Но  у  веры  свой  закон.
Иисусу  сердце  радо,
А  по  вере  и  награда.
Всем  делам  подробный  счет
Неуклонно  Бог  ведет.
Ведь  меня  учила  мать
Старших  с  детства  почитать,
Родину  свою  любить
И  с  соседом  в  мире  жить.
Ну,  а  коль  поспорим  в  чем,
Так  на  это  и  закон  Существует.
Кодекс  взяв,  Суд  решает,  кто  не  прав.
У  тебя  ж,  куда  ни  глянь
Нет  порядка.  Всюду  брань,
Пьянство,  подлость,  кавардак.
Как  же  вы  живете  так?
Неужели  в  этом  есть
Счастье,  разум,  совесть,  честь?»

«Ты,  солдат,  с  умом  не  дружишь,
Посмотри,  кому  ты  служишь!
Четверть  века  на  царя
Оттрубил.  Да,  видно,  зря.
Что  с  своих  трудов  имеешь?
Вошь  в  пустом  кармане  греешь.
Вот  и  весь  достаток  твой.
Рад,  поди,  что  сам  живой?
А  от  службы  лишь  лишенья.
За  какие  прегрешенья
Для  тебя  такая  данность?
Вот  царева  благодарность –
За  заслуги  перед  ним
Он  воздал  рублем  одним.
Разве  это  справедливо?
Богу  это  все  не  в  диво.
Что  он  сделал  для  тебя?
Чем  помог,  тебя  любя?
Защитил  от  ран  и  бед?
Войны  прекратил?  Ведь  нет!
Счастья  всем  раздал  по  чаше
Иль  решил  проблемы  ваши? 
Вижу  лишь  один  ответ — Нет!»

Лоб  нахмурил  наш  герой.
Яд  сомнения  порой
Эффективней,  чем  кинжал,
Разум  с   верой  поражал.
А  пытливый  соблазнитель,
Судеб  грешников  вершитель
Словно  мысли  прочитал,
Голос  мягче  зазвучал:
«Я  сомнения  твои 
Все  развею.  Вот  смотри!..»
Легким  взмахом  смуглых  рук
Он  меняет  все  вокруг.

Глава 4

Тут  же  рыцарская  зала.
В  вспышке  пламени  пропала.
И  химеры,  и  монстрюк
Испарились будто вдруг.
А  вокруг,  лаская   очи,
Берег  моря  в  южной  ночи
В  неге  сказочной  затих.
Легкий  бриз  и  свеж,  и  тих.
К  морю  спящему  он  нес
Запах  трав,  дождя  и  роз.
Ткань  из  пряных  лепестков
Он  накинул,  как  покров,
На  плечи  волн,  их  слегка  обняв,
И  тихонько  прошептав,
Что  влюбленный  царь  лесной
Шлет  привет  княжне  морской.

Здесь  и  дышится  привольно,
Все  живое  всем  довольно,
Красотою  мир  богат.
Сильный,  терпкий  аромат
От  тропических  цветов
Голову  кружить  готов.

«Посмотри  вокруг,  солдат!
Видишь  счастия  парад?
Здесь  печали  нет  совсем.
Разве  это не Эдем?
Дней  остаток  без  забот,
Без  особенных  хлопот
Проживешь,  не  зная  горя,
Здесь,  под  пальмами,  у  моря.
Только  слово  дай  свое.
Это  будет  все  твое.
Или,  может,  раб  амбиций,
Хочешь  быть  царем,  с  царицей 
Править  этим  южным  царством
Иль  соседним  государством?
Лишь  скажи.  Мое  влиянье 
Безгранично.  Почитанье
Обеспечено  от  слуг.
От  тебя  ж  хочу  услуг,
Чтобы  мой  приказ  любой
Ты  бы  выполнил  стрелой.
Что  тебе  твоя  душа?
Сила  власти  хороша.
Упоительна  она.  Ты  испей  ее  до  дна
И  с  желаньем  не  борись.
Соглашайся!  Вот  дивись!»

И  в  тот  миг,  внемля  указу,
По  незримому  приказу 
Ожил  лес. Тамтамы  бьют.
К  морю  огоньки  бегут.
А  вдоль  пляжа,  вот  дела,
Загорелись  факела.
В  их  мерцающих  огнях,
В  ночи  пляшущих  тенях,
Из  лесу  то  там,  то  тут
Выбегал   туземный  люд:
Телом  смуглы  и  здоровы,
Темноглазы,  полуголы,
Лишь  испуганны  немного.
На  солдата,  как  на  Бога,
Их  глаза  вовсю  глядят.
Все  по - своему  галдят
И  к  нему,  как  для  молений,
Подползают  на  коленях.

Их  почтенный  старый  князь
К  воину  вышел  не  таясь.
По  его  распоряженью
Началось  в  толпе  движенье.
Кто-то  яркую  циновку,
Проявив  свою  сноровку,
Пред  героем  расстелил,
Кто-то  фрукты  разложил.
Был  резной  из  пальмы  трон
На  циновку  водружен.
За  солдата  все  решили
И  на  трон  тот  усадили.

«Люди,  я  ж  простой  солдат,
Не  в  чинах  и  не  богат!
Ни  к  чему  такой  почет,
Не  по  праву;  Слышь,  народ!
Я  ведь  в  гости  не  просился!
Где  милорд,  куда  он  смылся?
Эк,  как  кашу  заварил.
Право  слово,  удивил.
Знать,  в  охоте  за  душой
Сатана  шутник  большой.
Чтоб  его  судьба  побила,
В  каждом  деле  пусто  было,
Чтоб  конец  его  деяньям
Наступил  для  покаянья.
Хоть  бы  кто-нибудь  помог,
Разъяснить  туземцам  смог.
Правды,  видно,  всей  не  знают.
За  царя,  что  ль,  принимают?
Гляньте  лучше!  Я  ж  прохожий!
Может,  внешне  и  похожий
Я  на  вашего  царя,
Но  суетитесь,  право,  зря!»

А  туземцы,  знай,  кивают,
Ничего  не  понимают,
Продолжают  голосить,
Да  подарки  подносить.
Ожерелья  из  ракушек,
Много  разных  побрякушек
Сложены  к  его  ногам,
Словно  это  дань  богам.
Две  изящные  девицы:
Полногруды,  смуглолицы
И  легко,  и  грациозно
Подбежали,  осторожно,
Не  помяв  стеблей,  листов,
Две  гирлянды  из  цветов
На  его  надели  шею.
Драгоценную  камею
Их  старейшина,  как  дар,
В  руки  воина  передал.
Там,  на  ней,  весьма  страшон
Черный  вырезан  дракон.

Между  тем  костер  огромный
Развели  туземцы.  Скромный,
Чинный,  тихий,  как  монах,
Наяву,  а  не  во  снах,
Восседал  солдат  на  троне,
Полон  важности,  в  короне
Из  прекраснейших  цветов,
К  приключениям  готов.

Вид  красив  на  море  здесь,
Пляж  людьми  наполнен  весь,
Кто  танцует,  кто  поет,
Встречу  празднует  народ.
У  туземцев  нет  различий,
Нудных,  чопорных  приличий.
Каждый  волен  сам  решать,
Где  и  с  кем  ему  гулять.

«Вот  ведь, —  думает  солдат, -
Счастьем  здесь  народ  богат.
Вон  как  весело  и  живо
Пляшут  женщины  красиво.
Коль  попасть  сюда  пришлось,
Гостем  здешним  довелось
Побывать,  такая  доля,
Ведь  на  все  есть  Божья  воля.
Попируем.  Что  такого?
В  этом  нет  греха  большого».

Тут  туземцы  преподносят
Чашу  с  брагою  и  просят
Знаком,  стало  быть,  испить,
Хоть  немного  пригубить.

Угощение  он  принял,
Тост,  как  водится,  сказал:
«Говорю  без  подхалимства –
Не  встречал  гостеприимства
Я  радушнее,  чем  здесь.
Вижу,  счастье  в  лицах  есть,
И  природа  для  души,
И  девицы  хороши.
Пожелаю  для  лесной
Я  компании  честной,
Чтобы  жизнь  была  полна
И  веселья,  и  вина!»

Залпом  брагу  выпивает,
Снова  чашу  наполняет
И  выходит  в  круг  плясать.
Коль  гулять,  так  всем  гулять.
А  туземцы  на  природе
Закружились  в  хороводе.

Подбоченившись,  солдат,
Словно  сокол,  аккурат,
Руки  уперев  в  бока,
Отчебучил  трепака,
В  вихре  танца  закружился,
Оступился,  повалился
И  под  хохот  громовой
Он  сидит,  как  чумовой.

Тут  туземцы  подбежали,
На  руки  его  подняли,
Аккуратно  отнесли
К  трону,  чашу  поднесли,
Чтоб,  напиток  сей  испив,
В  нем  печали  утопив,
Позабыв  свои  года,
Здесь  остался  навсегда.

Наш  герой  сидит,  как  встарь,
Полновластный  государь.
В  голове  его  сумбур,
Фраз  нестройных  каламбур.
Мысли  скачут:  войны,  лица,
Вспомнил,  как  служил  в  столице -
Чуть  не  умер  пару  раз
От  поветрий  и  зараз.
С  честью  Родине  служил,
А  наград  не  заслужил,
Жизнь  прожив,  ни  с  чем  остался.
Может,  просто  зря  старался,
И  от  честного  труда
Лишь  мозоли  да  нужда?

«Видно,  этот  Сатана
В  чем-то  прав.  Моя  ль  вина
В  том,  что  честность  не  в  почете,
Трудолюбие  в  работе
Вроде  все  должны  ценить
И  по  совести  платить.
А  на  деле  все  иначе -
Каждый  барин  строит  дачи,
А  работник  безотрадный
Жив,  работает,  и  ладно
И  его  в  момент  любой
Могут  выгнать  с  глаз  долой.
Есть  людишки - хитрованы,
Как  в  запечье  тараканы,
Лестью  низкой  не  гнушаются,
Пред  начальством  пресмыкаются.
И  глядишь,  из  ничего
Есть  карьера  у  него.
Я  ж  ловкачить  не  умею,
Мне  поклоны  ломят  шею,
И  как  много  лет  назад
Я  по - прежнему  солдат.
Жизнь  моя  —  одна  борьба.
Переменчива  судьба,
Но  она  к  дарам  не  склонна,
Редко  смотрит  благосклонно.
Тут  же  случай  выпал  мне.
Согласиться,  что  ль,  вполне?»
Мысль  шальная,  как  игла,
В  голову  к  нему  вошла
И  настойчиво  свербит
Душу,  раз  она  болит.

У  солдата  ощущенье
Нереальности. Волненье 
Происходит  явно  с  ним.
Вроде  кто  следит  за  ним.
Наваждением  охвачен,
Он  порядком  озадачен
Тем,  что  кто-то  очень  глухо,
Еле  слышно,  шепчет  в  ухо.
И  мыслишки  в  голове
Бродят  грешные  вполне.
Кто  ж  влияет  на  него?
Оглянулся — никого.
Тут  он  видит  ненароком
На  плече  своем  широком,
Как  оборванный  листок, 
Примостился  мотылек.
Взял  его  солдат  рукой:
«Уж  не  ты  ль  шалишь  со  мной?»
Про  себя  ж  подумал  так:
«Померещилось,  пустяк».
Чтоб  обман  не  повторился,
Он  тотчас  перекрестился.
Но  внезапно,  что  есть  сил,
Мотылек  заговорил.

Голос  очень  раздраженный
Слышит  ратник  пораженный:
«Отомри,  что  дурнем  встал?
Чуда,  что  ли,  не  видал?
Что  за  блажь  всегда  креститься
И  без  повода  молиться?
Незачем  для  новой  веры
Помнить  старые  манеры.
Лучше  прямо  мне  ответь,
Любо  князем  здесь  сидеть?
Как  понравились  тебе
Изменения   в  судьбе?»

«Это,  что  ли,  ты  милорд?
Напугал  и  этим  горд?
Все  же  должен  я  признаться –
Не  устану  поражаться
Необычным  чудесам.
Мотылек — ты  это  сам?
Как  же  это  так  возможно?»

«Можно,  если  осторожно.
Или  ты  забыл — кто  я?
Сатана — судьба  твоя!
Ткань  событий  и  желаний
На  станке  тку  мирозданий.
Я  могу  с  природой  слиться,
Хоть  в  кого  перевоплотиться.
Так  что  эта  ерунда
Мне  подвластна,  как  всегда».

Но  пока  он  говорил,
Ум  героя  мысль  родил:
«Редкий  случай,  повезло,
Махом  уничтожить  зло,
Без  сомнений,  к  вечной  чести,
Сатану  прибить  на  месте.
Пусть  изгладятся  несчастья,
К  людям  всем  вернется  счастье».

С  этой  мыслью  непреложной
Он,  в  движеньи  осторожный, 
Руку  поднял  для  удара.
«Да  свершится  эта  кара!»
Сам  служивый  еле  дышит,
Но  в  момент  последний  слышит:
«О  себе,  солдат,  подумай!
Даже  двинуться  не  думай.
Или  ты,  мужик,  решил, -
Дьявол  форменный  дебил?
Только  ты  о  том  помыслил,
Я  уж  знал,  что  ты  замыслил.
Злить  меня,  что  бурю  звать.
Не  пытайся  воевать.
Помни,  в  гневе  я  ужасен,
Так  что  гонор  твой  напрасен.
Или  смерти  захотел?»
Все  же  ворог  отлетел
От  него  на  всякий  случай.

Отвлечен  туземной  бучей,
Мельком  наш  герой  приметил
То,  что  местный  вождь  приветил
На  ладони  мотылька
И  им  любуется  пока.

А  туземцы,  разгулявшись,
От  веселья  не  унявшись,
Под  ритмичный  бой  тамтамов
Заорали  песню  рьяно.

Взглядом  полным  интереса
Смотрит  наш  герой — из леса
Десять  воинов  выходят,
В  такт  движенью  песнь  выводят.
Им  сейчас  важней  всего
Ритм,  и  больше  ничего.

Меж  себя  они  вели
В  платье  белом  до  земли
Деву  дивной  красоты.
Необычные  цветы
Нежной  прелестью  своей
Оттеняли  кожу  ей.
И  казалось,  средь  сиянья
Нимфа  шла  очарованья.
А  за  ней  четыре  война,
Парами  шагая  стройно,
Паланкин  большой  притом
На  плечах  несли. На нем
Серой  тенью  покрывало
Вещь  какую-то  скрывало.
Ритм  тамтамов  убыстрялся.
Стал  он  громче.  Вдруг  раздался
Дружный  вскрик  и  тут  же  стих.
Общий  гомон  в миг  затих.
Воины,  что  к  костру  явились
Рядом  с  ним  остановились,
Опустили  паланкин
И  остались  рядом  с  ним,
Руки  на  груди  скрестив,
И  как  статуи  застыв.

Из  толпы  тогда  худой
Вышел  в  круг  старик  седой.
Самый  главный  их  шаман —
Тверд  в  походке  и  не  пьян.
Он  подходит  к  деве  «сладкой»,
Руку  взяв  ее,  украдкой
На  нее  взглянув,  ведет
К  паланкину,  что  грядет –
Он  уж  знает.  Там  он  встал,
Ткань  защитную  сорвал.
И  под  вопль  толпы  тотчас
Из-под  ткани,  в  самый  раз,
Появилось  изваянье —
Страшных  снов  воспоминанье.
Черен  телом  и  страшен,
Мощно  высился  дракон,
Самых  рослых  воинов  выше.
Силой  скрытой  камень  дышит.
Пасть  в  оскале,  в  ней  клыки,
Как  кинжалы  иль  штыки.
Даже  в  сече  с  ним  гигантов –
Им  конец  без  вариантов.
Опасайся всякий! Он –
Жуткий  демон,  адский  сон.
У  него  глаза  сияли,
Как  рубины,  в  них  играли
Блики  пламени.  Такой
Он  казался,  как  живой.

Наш  герой  невольно  вспомнил
День  недавний.  Он  напомнил
Встречу  с  чудищем  в  стране,
Что  пригрезилась  во  сне.
Он  подумал:  «В  руку  сон?
Что  же  предвещает  он?
Здесь,  не  робкая  случайность,
Скрыта  здесь  событий  тайность...»

В  мысли  воин  погружен,
Вдруг  очнулся,  поражен
Тем,  что  очень  тихо  было.
У  костра  происходило
Не  плохих  актеров  действо,
А  реальное  злодейство.
Дева,  что  к  костру  явилась,
В  корчах  связанная  билась
Возле  идола,  за  ней
Колдовал  шаман - злодей.
Жертвенный  лаская  нож,
Он  царил  средь  диких  рож,
Исподлобья  наблюдая,
Как  туземцы,  ожидая
Жертвы,  на  песке  сидят
И  за  ним  вовсю  следят.
Он  о  кремневый  брусок
Кончил  нож  точить,  песок,
Встав,  с  колен  своих  стряхнул,
К  жертве  прямиком  шагнул.

К  воину  пришло  прозренье:
«Это  ж  жертвоприношенье!»
С  трона  вмиг  встает  в  свободном
Он  порыве  благородном.
Хочет  воин  заступиться
За  прекрасную  девицу
И  кричит  он  колдуну:
«Эй,  послушай,  ни  к  чему
Брать  огромный  грех  на  душу!
Совесть  ты  свою  послушай,
Гнева  в  мыслях  не  держи,
Человека  развяжи!
И  зачем,  скажи  на  милость,
Столь  суровая  немилость
Для  девицы.  Разве  кровь
Вам  вернет  богов  любовь?
Смерть  ведь  это  разрушенье,
А  не  всех  проблем  решенье!
Стой,  старик!  Хоть  не  ищу
Боя  я,  недопущу,
Чтоб  насилие  чинилось!»
Сердце  честное  забилось
И  в  порыве,  средь  огней,
Он  спешит  на  помощь  к  ней.

Но  охрана  не  спала.
Крепко  за  руки  взяла,
Не  давала  вырываться, 
По-солдатски  разбираться. 
Поглядеть  со  стороны —
Силы  больно  не  равны.
Смелость  лучшего  достойна,
Но  они  скрутили  воина.
И  под  дикий  шум  молчком
Он  предстал  перед  царьком.

Тот  от  злобы  так  и  пышет,
Криком  гневным  грудь  колышет,
Так  что  слуги  все  его
В  страхе  смотрят  на  него.

Понял  тут  служивый  наш:
«Жизни,  стало  быть,  шабаш.
Басурмане  не  простят,
Жертвы  новой  захотят,
Ведь  в  Писаньи — ни  бельмеса,
Коль  не  Бога  чтут,  а  беса».
С  жизнью  наш  герой  простился,
Молча  Богу  помолился...
Стал  он,  вспоминая  мать,
Скорой  смерти  ожидать.

Но  теченью  тех  событий,
Драматичных  перипетий,
Перейдя  на  новый  лад,
Дан  судьбой  другой  расклад.

Буйный  вождь  в  порыве  гнева
Замахал  руками  смело,
Так  хотел  он  показать,
Как  примерно  наказать
Он  солдата  собирался.
С  гневом  справиться  старался,
Но  тяжелая  рука
Раздавила  мотылька.

Вопль  вселенский  тут  раздался.
Он  крепчал  и  разрастался,
Слух  терзал,  о  землю  бился,
Ввысь  взлетел,  но  возвратился,
Словно  монстр,  взбешен  и  смел,
Бурей  черной  налетел,
Рвал,  и  корчил,  и  шатал.
Все,  что  можно,  разметал.
Пламя  яркое  костра.
Ошалевшие  ветра, 
Подхватив  углей,  на  травы
Их  кидали  для  потравы,
А  сухие  трав  стебли
Мигом  пламя  разожгли.
Лес  занялся,  запылал.
Ветер  пламенем  играл,
Поднимая  до  Стожар,
В  космос  рвущийся  пожар.

Бег  стихий  туземцев  косит,
Ужас  в  их  сердца  приносит.
Кто-то  в  панике  забился,
Кто-то  в  пьяном  сне  забылся,
Кто,  застыв  от  шока,  встал,
Как  безмолвный  пьедестал,
Кто  молился,  кто  стенал.
В  общем,  дел  и  чувств  обвал.
Среди  этих  потрясений 
Лишь  один  бесстрашья  гений,
Вождь  туземный,  как  скала,
Встал  средь  хаоса.  Была
Его  воля,  власти  знак,
Быстро  собрана  в  кулак.
Прочно  уперев  стопы
Средь  разметанной  толпы,
Он,  как  айсберг,  возвышался.
У  ног  его  шаман  валялся,
И  его  нутро  до  кожи 
Выворачивалось  в  дрожи.
Обхватив  царька  за  ноги,
Люди  выли  о  подмоге.
В  их  глазах  была  мольба  -
Как  сурова  их  судьба!

Вождь  испуг  и  удивленье
Прогоняет.  Есть  решение.
Резко  крикнул  он  туземцам:
«Взять  солдата-иноземца!
Чтоб  его  средь  дикарей
В  жертву  принести  скорей, -
Из-за  вражеских  проказ
Дьявол  сердится  на  нас!»
И  прислужники  хотели
Взять  солдата  —  не  успели.

Шум  подземный  вдруг  раздался.
Он  крепчал  и  разрастался,
А  земля  взбесилась  словно,
Выгибаясь  будто  волны.
Разрушительный  толчок
Вздыбил   острова  песок,
Камней  с  гору  наметал
И  обрушил  все  в  провал.
И  туда  же  идол  их
Рухнул  вниз,  подмяв  троих.
Там,  внизу,  вулкан  родился,
Лавой  огненной  ярился,
Напрягаясь  что  есть  сил, 
Вверх  забраться  норовил
На  земное  воеводство
Утвердить  свое  господство.

От  провала  отбегая,
Жизни  грешные  спасая,
Весь  народец,  с  ветром  споря,
К  лодкам  бросился  у  моря.
Лишь  два  главных  супостата
Били  взглядами  солдата.
Все  ж  решившись  кое-как,
Мужество  собрав  в  кулак,
Вождь  копье  с  земли  поднял
И  к   солдату  побежал,
А  за  ним  от  страха  пьян
Еле  двигался  шаман,
Но  в  руке  держал  он  тож
Обоюдоострый нож.

Видит  наш  герой  опять,
Что  придется  воевать.
Что  ж,  в  атаке  штыковой 
Был  не  раз — пока  живой.
За  себя  ль,  друзей,  иль  мать
Мог  всегда  он  постоять.
С  мыслью  ясною  такой
Саблю  он  берет  рукой.

И  кому  б  удача  пала -
Бабка  надвое  сказала.
Но  средь  огненного  бала
Возникает  из  провала
Не  мираж  большого  гада,
А  реальный  вестник  ада.
На  волне  горящей  лавы,
В  вихре  искр,  как  средь  оправы,
Предвестив  Армагедон,
Появляется   дракон.
С  каждым  шагом  потрясая
Недра  острова,  бросая
На  туземцев  злые  взгляды
Глаз,  не  знающих  пощады,
К  нашей  тройке  прямиком
Он  направился  пешком.

От  такого  потрясенья,
Их  кумира  воскресенья,
Вождь  с  шаманом,  где  стояли,
На  колени  так  и  пали,
А  солдат  лишь  крепче  сжал
В  пальцах  сабельный  металл.
Ни  к  чему  теперь  бояться,
Коли  некуда  деваться.
И  решил  он,  хоть  по  коже
Бьет  мороз,  продать  дороже
Жизнь  свою,  хотя,  конечно,
Не  хотел  он  пасть  навечно.

«Это  он  виновник  бед!» -
Закричал  шаманщик - дед.
На  солдата  он  притом
Тыкал  скрюченным  перстом.

Монстр,  молчавший  до  сих  пор,
Изрыгает  приговор —
Пламя  ринулось  на  них,
Накрывая  всех  троих.
Вот  он  жертвенный  венец!
Воин  думает: «Конец».
Завершая  путь  в  юдоли,
Люди  корчатся  от  боли.
В  вихре  пламени  они
Уж  не  люди,  а  огни.
Только  наш  герой  один
Был  и  цел,  и  невредим.
Видно,  огненная  сила
Лишь  солдата  пощадила.
С  шеи  пот  стирает  он,
Задевая  медальон.
«Вот,  наверно,  почему 
Жив,  хотя  и  весь  в  дыму.
Пусть  не  верится,  но  факт,
Что  волшебный  артефакт 
Спас  меня  от  злого  гада.
Вот  награда,  так  награда!»
Но  шестое  чувство  рьяно
Шепчет:  «Радоваться  рано.
Хоть  опасность  позади,
Что-то  будет  впереди?
Все  не  кончилось,  поверь».

Пламя  спало,  демон - зверь
Пасть  клыкастую  раскрыл
И  тотчас  заговорил,
На  бесовском  на  наречьи
Слово  молвил  человечье
Ведь  тогда,  давным-давно
Было  ясно  нам  оно:
«Залезай  на  спину,  воин,
Поскорей,  да  будь  спокоен!
Мой  хозяин  дал  наказ
Привезти  тебя  сейчас.
Торопись!  Через  мгновенье
Будет   светопредставленье!»

Посмотрел  вокруг  солдат –
Уж  не  рай  везде,  а  ад.
Кто  тут  станет  возражать,
Что  пора  уж  уезжать.
Прыгнул  он  на  спину  зверя,
Все  еще  глазам  не  веря.
Да,  таких  чудес  сто  лет
Не  увидит  белый  свет!

Монстр  же  взмахом  крыльев  смог
Бросить  землю  из-под  ног.
Тело  мощное  встряхнулось,
В  небо  грозное  рванулось,
Ветер  смея  превозмочь,
Он  стрелой  помчался  прочь.
За  его  большим  плечом
Даже  буря  нипочем.

Воин  взгляд  последний  кинул 
Вниз,  на  землю,  что  покинул.
С  высоты,  где  он  летел,
Вот  что  ратник  углядел:
Остров  весь  пылал  в  огне,
Леса  заросли — втройне,
А  вулкан,  что  вдруг  родился,
Пеплом  тлеющим  курился,
Изрыгая  лаву,  сам
Рос  навстречу  небесам.
И  над  той  картиной  страшной
Ветры  буйные  бесстрашно
В  вспышках   молний,  ну  и  ну,
Меж  собой  вели  войну.
Южный  крепнущий  пассат,
Как  разбойник  и  пират, 
Рвал,  и  резал,  и  метал
Шквалом  предваряя  шквал.
Коршун  северных  широт,
Брат  его,  наоборот,
Всем  напором  навалясь,
Захватить  пытался  власть
Над  бушующей  бедой,
Небом,  островом,  водой.
Два  других  разгульных  брата
Дружно,  с  яростью  солдата,
И  всесильны,  и  могучи,
В  смерчи  скручивали  тучи.
Их  решительная  рать
Не  хотела  отступать.

В миг  от  бешеной  борьбы
Встали  волны  на  дыбы,
Сбились  в  вольной  пляске  сами
И  обрушились  цунами
На  людей  и  их  пироги,
Остров,  джунгли,  гор  отроги,
Захватив  земель  не  мало.
Штурм — и  острова  не  стало.
Лишь  вулкан  не  покорился,
Под  водой  с  волнами  бился,
Так  же  грозен  и  силен,
Как  не  взятый  бастион.
Масса  водная  вскипела
Над  вулканом,  налетела
Кавалерией  своей,
Согнанной  со  всех  морей.
Но  отбитые  дружины
Паром  плотным,  словно  джины,
Поднимались  над  водой,
Закрывая  все  собой.
Даже  ветры  не  вольны
Сдуть  тяжелой  пелены
Пара  влажного  и  дыма.
Уж  и  море  невидимо,
И  туман,  как  покрывало,
Все  накрыл,  и  тихо  стало.

«Все  ж  геройский  я  солдат,
Все  прошел,  и  рай  и  ад.
Вот  солдатики - друзья
Посмотрели  б  на  меня,
Как  под  небом  я  лечу
И  дракон  мне  по  плечу».

Наш  герой  устало  очи
Закрывает.  Дело  к  ночи.
Хоть  волнений  очень  много,
Но  ведь  сон — посланник  Бога,
Обволакивает  разум
Он  без  спроса,  мягко,  сразу.

«Вот  ведь, — думает  солдат, —
Странный  выпал  мне  расклад...»
И  с  последней  мыслью  он
Погрузился в мягкий сон.

Глава 5

Зазвучал  мотив  приятный,
Словно  волн  прибой  невнятный,
Легкой  увертюрой  он
Разогнал  глубокий  сон.
 
Протерев  глаза  от  дремы,
Видит  воин  зал  знакомый,
Где  на  кресле,  по  всему,
Ночевать  пришлось  ему.
Здесь,  вокруг,  в  немой  тиши
Он  не  видит  ни  души.
Красной  скатертью  покрыт
Длинный  стол  пред  ним  стоит.
Но  на  нем  лишь  два  прибора.
Стол  роскошеством  убора
Не  уступит  на  пиру
И  имперскому  столу.
Вазы,  чаши — не  безделка,
Золотом  блестит  отделка,
А  заморских  явств  и  вин 
Собран  целый  магазин.
Блюд  различных  вкусный  ряд
Источает  аромат.
Кто  его  вдохнуть  рискнет,
Не  откушав,  не  уйдет.

«Вот  уж  есть  чему  дивиться!
Но  пора  бы  подкрепиться».
Этой  мысли  вняв  простой,
Воин  занялся  едой.

На  другом  конце  стола
Вдруг  бутылка  ожила,
Поднимаясь  вверх,  притом
Разлила  в  бокалы  ром.
И  один  из  них,  как  был,
Плавно  в  воздухе  поплыл,
К  воину  в  руку  опустился.

Тут  служивый  рассердился:
«Эй,  хозяин,  наш  обычай
Внешних  требует  приличий.
Принимаешь  гостя  коль,
Сам  за  стол  идти  изволь.
Ты  ж  хоронишься,  как  вор.
Принимаешь  мой  укор?!»

Тут  фанфары  зазвучали,
Барабаны  застучали,
Из  распахнутых  дверей
Толпы  монстров  и  зверей
В  зал  торжественный  ввалились
И  вокруг  стола  столпились,
Меж  собой  болтая  всяко.
Каждый  с  ратником,  однако,
Несмотря  на  грозный  вид,
Быть  любезным  норовит.
Но  оскалы  их  улыбок
Лживы,  как  блесна  для  рыбок.
Вот  бесовский  этикет!
И  кого  тут  только  нет!
Орк  с  гримасою  уродца,
Кожей  зелен,  как  болотце,
Безобразнейший  на  вид.
С  толстой  палицей  стоит,
Кость  глодая  от  обеда,
Тролль  с  ухмылкой  людоеда.
Остроухий  гоблин  мал
Рядом  с  тушей  орка  встал.
Его  лапа  сталь  сжимала
Копий  острых,  словно  жала.
А  за  ним  его  собратья,
Пуча  грудь,  хвалились  статью.
Это  грустно  и  смешно,
Но  другим  ведь  все  равно.
С  цепким  взглядом  волколаки,
Всех  толкая  ради  драки,
Рыскали  среди  гостей,
Им  мешая  ждать  вестей.
С  их  клыков  угрозой  тлена
Каплет  бешеная  пена.
Про  себя  иные  злятся,
Но  не  смеют  возмущаться.

Бесов  здесь  хоть  пруд  пруди:
Справа,  слева,  впереди.
Возле  ведьм  большая   давка,
Те  и  здесь  торгуют. Травка
Их  для  злого  естества,
Приворотов,  колдовства.

Вурдалак  бесшумной  тенью
Подлетел  и  стал  под  сенью
У  готических  колонн.

Кот - Баюн  ему  поклон
Отмеряет   и  бочком, 
Притворяясь  дурачком,
К   блюду  с  мясом  подобрался,
Цапнул  лапой.  «А,  попался! —
Каркнул  черный  ворон  громко,
Эй,  держите  постреленка!»
Кот  рвануться  не  успел,
Ворон  махом  налетел,
На  главу  его  спустился,
В  шерсть  мохнатую  вцепился
И  с  размаху  пару  раз
Клюнул  плута  между  глаз.
Тот  от  наглости  такой
Мявкнул  громко  сам  не  свой.
Среди  этого  скандала
Мясо  с  лап  его  упало.
Тут  уроды  во  всю  прыть
Мясо  бросились  делить.
Ведь  пословица  недаром
Говорит  преданьем  старым,
Это  ясно  тут  же  стало:
«Что  упало,  то  пропало».

На  хозяйском  на  столе
И  солонка  в  серебре,
А  любое  самовольство
Может  вызвать  недовольство.
Тут  без  спроса,  что  ни  взять,
Все  равно,  что  жизнь  отдать.

С  незапамятных  времен
Есть  у  нечисти  закон –
Чтоб  удачливым  прослыть,
Надо  пайку  ухватить.
Даже  если  есть  наказ, 
Но  не  зрит  хозяйский  глаз,
Надо  это,  стало  быть,
С  пользой  все  употребить.

Из-за  вкусного  куска
Нечисть  мнет  своим  бока.
В  драке  свился  тел  клубок.
Воин  слов  найти  не  мог,
Только  плюнуть  захотел,
Видя  этот  беспредел.

Все  смешалось  в  потасовке
В  этой  сказочной  тусовке —
В  хаосе  бесовской  драки
Лишь  раздор  да забияки.
Нечисть  и  сама  не  знает,
Кто  кого  за  что  ломает.

«Так,  так,  так!»  - раздался  глас.
Буча  кончилась  тотчас.
У  бойцов  помятый  вид,
Хоть  огонь  в  глазах  горит.

Только  шустрый  кот-проныра
Юркнул  под  стол  с  мясом  живо,
Оставляя  на  полу
Перьев  вырванных  гору.
Там,  под  ними,  тихо-тихо
Исцарапанное  лихо
Шевелилось  еле-еле.

«Вы,  что,  бесы,  очумели!
Как  посмели  вы,  уроды,
Псы  без  вкуса,  без  породы
В  первый  раз  за  много  лет
Мне  испортить  весь  банкет?!
Вон  отсюда!!»

Все  рванулись,
В  спешке  у  дверей  столкнулись
И  устроили  завал.
Кто  шустрее — не  зевал,
Через  головы,  как мог,
Выбирался  за  порог.
Но  милорду  без  конца
Надоело  ждать  конца,
И  раскрытою  рукой
Он  кидает  молний  рой
В  кучу  подданных  своих.
Вой  раздался,  но  затих.
В  шесть  секунд  шабаш  срамной
Укатился  с  глаз  долой.

В  зале  рыцарском  обнова –
Стол  накрыт  к  обеду  снова.
Скатерть  белая  была,
Как  архангела  дела.
Зал  повсюду  красотой
Засиял  и  чистотой.

Тут  милорд  и  говорит:
«Вот  что,  «служба»,  без  обид
Вместе  ладом  посидим,
О  делах  поговорим».

«Ты,  милорд,  кончай  забаву...»

«Не  шуми,  я  знаю,  право,
Все,  что  думаешь,  поверь.
Вот  об  этом  мы  теперь
Перемолвимся  всерьез
И  один  решим  вопрос.
Сильный,  вижу,  ты  мужик
И  сгибаться  не  привык.
Не  собьешь  тебя  вовек.
Уважаю,  человек! 
Но, как  дело  не  крути,
Хочешь  девицу  спасти?
У  проблемы  есть  решенье.
Дам  тебе  я  порученье.
Если  выполнишь  работу,
Награжу  тебя  без  счету
И  девчонку  возверну.
Верь,  тебя  не  обману!»

«Говори,  милорд,  по  делу.
Пустословье  надоело!»

«Ладно,  слушай.  Век  назад
Я  летал  с  проверкой  в  ад.
Слышал  ты  в  своем  краю
Весть  про  вотчину  мою?
Уж  служители  Христовы
Всем  рассказывать  готовы
Про  меня  и  слуг  моих,
Чтобы  все  боялись  их.
Ну,  да  это  их  работа.
Пусть  пугают,  коль  охота,
Тем,  что  жизнь  сплошная  драма.
Мне  поможет  их  реклама.
То,  что  вы  зовете  адом,
Мне  выдумывать  не  надо.
Я  служивый,  по  секрету
Расскажу,  где  место  это.
Вся  земля  и  ад,  и  рай.
Чего  больше —  сам  решай.
Ну,  а  чтоб  понятней  было —
Это  сени  в  доме  милом.
Можешь  в  горницу  войти
Иль  на  двор.  Как  не  крути,
Сам  решаешь,  где  тебе 
Быть  в  твоей  большой  судьбе.
Можешь  жить  на  чердаке,
В  чистом  поле,  в  сундуке,
Иль  в  светелке,  иль  в  печи,
Иль  в  подполье  без  свечи.
Понял?»

«Как  тут  не  понять. 
Каждый  волен  выбирать
Путь  земной.  И  по  делам
Бог  воздаст  по  смерти  нам.
Это  каждому  понятно.
Да,  болтаешь  ты  занятно.
Но  и  сам  я  не  дурак,
Понимаю,  что  и  как.
По  твоим  словам  выходит –
Мир  иначе  скроен  вроде,
Чем  мы  думаем  о  нем.
Кто  ж  подумать  мог  о  том?
Но  теперь  я  мыслю  шире.
Где  же  место  в  этом  мире
Для  меня  и  для  чего
Я  живу  и  для  кого?
Зря  ты  это  мне  сказал.
Я  спокойно  раньше  спал.
Вряд  ли  мне  закроет  очи
Мысль  об  этом  в  темной  ночи.
И  к  чему  ты  речь  ведешь?»

«Да,  тебя  не  проведешь.
Потому-то,  сударь  мой,
Я  еще  вожусь  с  тобой.
Ну  так  вот,  я  продолжаю.
Ад  не  место.  Я-то  знаю.
И  не  берег,  не  планета.
Состоянье  духа  это.
Впрочем,  место  есть  такое,
Где  ни  счастья,  ни   покоя
Не  найдет  страдалец  грешный.
Рад  бы  вырваться,  сердечный,
Но  безвременьем  полна
Вечной  муки  пелена.
Души  трусов,  например,
Кормом  служат  для  химер.
Для  воров  всех  стран,  времен
Есть  другой  аттракцион.
Их  душонки  еле-еле
Парю  в  плазменной  купели
До  тех  пор,  пока  от  бед
Изойдут  они  на  нет.
Их  пороки — моя  сила.
Так  за  них  судьба  решила,
Чтоб,  минуя  райский  сад,
Все  они  попали  в  ад.
Так  что  грешников  всех  в  нем
Ждет  горячий  мой  прием.
Видишь,  в  некотором  роде
Я  судья  в  своем  народе,
И  присяжный,  и  палач.
Сколько  у  меня  задач!
Но  скажу  я  без  стесненья,
Что  бывают  исключенья.
Нужен  мне  помощник  был,
Чтобы  преданно  служил,
Был  не  юношей  зеленым
И  не  старцем  убеленным,
Вежлив  был,  умом  богат,
Как  толковый  дипломат,
И  пороки  чтоб  в  зачете
Не  мешали  бы  работе,
Колдовство  чтоб  знал  немного,
Недолюбливал  бы  Бога,
Чтобы,  помня  про  Иуду,
Мне  полезным  был  повсюду.
И  такого  кандидата
Отыскал  я.  Будь  проклята
Его  хитрость,  и  коварство,
И  души  непостоянство.
Это  был  в  миру  людей 
Маг,  известный  чародей.
За  лихое  колдовство
Утопил  король  его.
Я  от  огненных  мучений
Отвратил  сей  злобный  гений,
Плотью  новой  одарил,
Тайны  магии  открыл.
Ну,  а  он,  неблагодарный,
Сын  ехидны,  червь  бездарный,
Возомнил  себе,  что  он
Всей  вселенной  игемон,
Повелитель  дня  и  ночи.
Круче  Дьявола  стать  хочет.
Попадется  он  ко  мне –
Жигу  спляшет  на  огне!»

«Не  пойму,  милорд,  я  что-то.
А  тебе,  что,  неохота
Взять  за  шкирку  колдуна,
Наказать его сполна?
При  твоей  великой  силе
Быть  ему  опять  в  могиле».

«В  корень  смотришь,  молодец.
В  том  и  дело,  что  наглец
Спер,  измену  затая,
Перстень  важный  для  меня.
И,  похоже,  хочет  тать
Трон  законный  мой  занять:
Перстнем  этим  он  храним,
И  не  властен  я  над  ним.
Ты,  служивый,  смелый  воин,
Лучшей  участи  достоин.
Помоги  мне.  За  старанья
Я  исполню  все  желанья
И  девчонку, что  неволю,
Отпущу  с  тобой  на  волю.
Что,  согласен?  По  рукам?»

«Право,  я  не  знаю  сам,
Для  чего  я  здесь  застрял?
Был  бы  дома — сладко  спал,
Сытым,  здравым  и  в  чести
Грел  бы  пузо  на  печи.
Но  от  совести  своей
Я  не  бегал. Ей-же-ей.
Ты,  милорд,  имей  ввиду,
Из-за  девушки  иду 
Я  на  дело.  Уяснил,
Что  меня  ты  не  купил?»

«Важно  лишь  одно  решенье,
А  твое  же  отношенье,
Хоть  к  моей  персоне  лично,
Мне,  вообще-то,  безразлично».

«Ладно,  будь,  что  будет  там.
Мы  ударим  по  рукам.
Подскажи-ка  только  ты,
Как  наладить  мне  мосты
В  ту  сторонку,  где,  как  тать,
Маг  скрывается.  Сыскать
Я  его  берусь  сейчас
И  кольцо  вернуть  тотчас.
Чтоб  поход  прошел  без  бед,
Я  приму  любой  совет».

«Слушай,  воин,  ту  камею,
Что  повесил  ты  на  шею,
Береги.  Сей  амулет
Оградит  тебя  от  бед.
Коли  ты  противник  скверны,
Не  оставит  Бог,  наверно,
И  сейчас  тебя  в  борьбе.
Ну,  а  нечисть,  я  тебе
Обещаю  это  тоже,
Где  б  ты  ни  был,  а  поможет:
Лишь  увидит  талисман,
Сразу  вспомнит,  кем  он  дан.
Ты,  солдат,  не  удивляйся,
Зло  с  добром,  как  ты  не  майся,
Во  вселенной  там  и  тут
Рука  об  руку  идут.
И  одно  уж  без  другого
Невозможно,  право  слово.
Ты  попробуй  разобраться,
Коль  не  плакал,  как  смеяться
Мог  бы  ты.  Иль  гордецом
С  постным  жизнь  прожил  лицом?
В  мире  зло  с  добром  витают,
И  друг  друга  дополняют,
И  поддерживают  вроде
Равновесие  в  природе.
Потому-то  этот  маг
Нам  не  нужен  здесь  никак.
Бог  и  сам  сказал  бы  смело:
«Мне  угодно  это  дело!»
Чтоб  был  легок  этот  путь,
Следопыта  не  забудь.
Да  его  ты,  верно,  знаешь.
Ворон  черный,  где  летаешь?!»

«Здесь,  хозяин,  я! Готов
Воевать  твоих  врагов!», —
Проронил  скрипучий  глас.
Ворон  подлетел  тотчас.
Он  на  спинку  кресла  сел
И  сердито  заскрипел,
Оперенье  оправляя,
Глазом  изредка  стреляя
Под  стол,  где,  урча,  жует
Добычу  драчливый  кот.

Все  милорд,  должно  быть,  знает
И  спокойно  продолжает:
«Вот  что,  бравый  удалец,
У  меня  есть  кот-хитрец.
Он  удачливый  проныра.
Дам  тебе  его  я.  Живо
Вылезай  из-под  стола!
Мало  мать  тебя  драла!
Как  обед  даю  я  даром,
Эта  хитрая  котяра
Тут  как  тут  наладит  мост,
Хоть  живет  за  сотню  верст.
В  мире  я  чутья  такого
Не  встречал.  Кого  другого
В  гости  нужно  приглашать,
А  кота,  признаться,  звать
Не  пытался  я  давно.
Он  примчится  все  равно.
Но  как  явится,  зараза,
Учиняет  бучу  сразу.
Шум  поднимет  хитрый  кот,
Между  тем  набьет  живот.
Долго  ждать  тебя  я  буду?!»

«Убираю  я  посуду
Под  столом.  Скажи  на  милость,
Сколько  тут  ее  разбилось?»
Кот  хвостом  своим  для  вида,   
Не  смиряя  аппетита,
Стал  осколками  греметь,   
Словно  в  лавку  влез  медведь
Демонстрируя  скабрезно,   
Будто  занят  он  серьезно.   
 
«Слушай,  тряпка  меховая, -
Говорит  милорд,  зевая, -
Исполняй  же  мой  приказ,
Вылезай  скорей  сейчас,
А  не  то   в  своем  зверинце
Я  лишусь  кота-любимца.
Превращу  тебя,  плутишка,
В  аппетитнейшую  мышку.
Будет  ворону  охота.
А  для  большего  почета 
Призову  кошачью  голь.
Хочешь  этого?  Изволь!»

«Нет,  нет,  нет!  Я  вылезаю!
В  самом  деле  сам  не  знаю,
Как  меня  могло  поднять
С  пола  мусор  убирать?
Я  ведь  рода  непростого.
Ты-то  знаешь.  Шли  другого
Хлам  весь  этот  разгр*****.
Надо  ворона  послать.
У  него  остаток  перьев
На  метлу  похож,  поверь  мне.
Я  ж  три  дня  не  пил,  не  ел —
Услужить  тебе  хотел!»

«Хватит  попусту  трепаться.
Должен  ты,  кошак,  стараться,
Чтоб  меня  не  рассердить,
В  каждом  деле  угодить.
Ты  ж  устроил  балаган
Из  приема.  Ресторан
Мой  разграбил...  Слушай,  кот,
Так  ведь  дело  не  пойдет!» -
Говорит  хозяин  грозно.
Испугался  кот  серьезно,
Вмиг  не  сер,  а  бледен  стал
И  бездыханным  упал.

«Ладно,  плут,  я  не  сержусь
И  простить  тебя  берусь,
Если  ты  труды  умножишь,
В  деле  важном  мне  поможешь».

Трепыхнулся  кот  и  враз
Приоткрыл  зеленый  глаз,
Вслед  за  тем  другой  открыл
И,  привстав,  проговорил:
«Слышал  я,  что  за  работа,
Только  мне  домой  охота.
Что-то  здесь  я  засиделся,
Понапрасну  натерпелся
От  недоброго  приема.
Шерсть  мне  выщипали  вона.
У  меня  от  всех  обид
Испарился  аппетит.
Как  же  я  без  аппетита?
Не  поесть  теперь  досыта.
И  вообще,  при  всем  при  том
Я  болею  животом.
Так  что  я  скорей  домой
Побреду,  пока  живой.
Ох,  как  ломит  мне  бока!
До  свидания.  Пока».

Этот  якобы  больной,
К  двери  шмыгнул  по  прямой
И,  явив  большую  прыть,
Захотел  ее  открыть,
Но  она,  как  издевалась,
И  совсем  не  открывалась.

На  кошачии  попытки
Зрил  хозяин  без  улыбки
И  потом  ему  сказал:
«Зря  комедию  ломал.
Знаешь  лучше  моего –
Положенье  таково,
От  хозяйского  решенья
Иль  какого  предложенья,
Даже  если  и  тревожно,
Отказаться  невозможно.
Тут  не  время  шутковать.
Собирайся  воевать!»

Кот  понятливо  смекнул,
Куда  ветер  повернул,
И  шутом  вскричал  в  экстазе:
«Кто  сказал,  что  я  в  отказе?!
Плюньте  этому  вруну,
Вралю,  плуту  и  лгуну
В  разбесстыжие  глаза,
Чтоб  пробила  их  слеза!
С  колыбели  я  мечтал,
Чтобы  случай  мне  попал,
Я  в  решении  этом  тверд,
Быть  полезным  вам,  милорд!»
И  тотчас  же  перед  всеми
Он  расшаркался,  как  в  сцене.

«Уморил  меня  ты,  кот.
Ты закончил?»

«Да».

«В  поход!»
Он   взмахнул   рукой,   и   вот
Зал   исчез   и   сам   милорд
В  одночасье  испарился,
Словно  в  сне  дурном  приснился.

Глава 6

Кот,  и  ворон,  и  солдат
Вместе  во  поле  стоят.
День.  Порхают  мотыльки. 
Видно  тропку  у  реки,
Что  среди  цветов  и  трав 
Убегает  в  сень  дубрав.

«Что  ж, — сказал  солдат,  вперед!
Снова  мне  идти  в  поход».
Шаг  ступил  он,  помолясь,
И   дорога   началась.

Ворон  впереди  летит,
Где  идти  им  говорит,
Так  указывает  путь,
Чтоб  с  него  им  не  свернуть.
Но  кота  он  не  простил,
Втайне  злобу  затаил
И  все  время,  что  был  рядом,
Жег  его  зловещим  взглядом.

А  коту  все  нипочем,
Жизнь  играет  в  нем  ключом.
Он,  как  истинный  эстет,
Собирал  цветов  букет
И,  нанюхавшися  их,
В  ус  мурчал  какой-то  стих.
То,  что  ворон  дрался  с  ним,
Мигом  он  забыл  одним.
Если  ворон  тугодум
И  по  нраву  сам  угрюм,
То  котяра  весельчак,
Балагур,  шутник,  смельчак.
Он  солдату,  как  из  жбана,
Байки  сыплет  непрестанно
Или  небыль  наплетет,
Интересный  анекдот
С  настроением  отмочит
И  без  удержу  хохочет.

В  разговорах,  суть  да  дело,
Время  быстро  пролетело,
А  дорога  нелегка
Оказалась  коротка.

Солнце  к  вечеру  с  небес
Сходит  на  ночь. Темный лес
Перед  путниками  встал.
Воин  молвил:  «Я  устал.
Да  и  вы  на  вид,  ей-богу,
Притомились  за  дорогу.
Вишь,  темнеет  быстро  как!
Разобьем  скорей  бивак
И  у  жаркого  костра
Заночуем  до  утра».

Черный  ворон  тут  вмешался:
«Я  до  сумерек  старался
Довести  вас  до  села.
Там  постель,  еда  ждала.
Да  и  рюмочка - другая
Для  солдата  как  родная.
А  задержка  вся  в  коте!
Он,  вишь,  рвал  цветы,  вон  те,
И  шипел,  как  бармаглот,
Что  без  них  он  не  уйдет».

«Ты  кабатчиком,  как  был
Так  и  будешь! —  кот  хамил, —
Жизнь  прекрасна,  только  пень
Может  хмуриться  весь  день!
Ты  ж  от  носа  до  хвоста
Туп,  как  пробка!  Беднота!»

«Ладно  лаяться,  зверье! 
Надоело!  Ё-мое!
Лучше,  ворон,  мне  ответь,
Сколь  до  выселок  переть?»

«Если  топать  сквозь  леса,
То  идти  нам  три  часа.
Правда,  есть  короткий  путь.
Надо  к  озеру  свернуть.
Через  топкое  болото,
Может,  хлюпать  не  охота,
Но  за  полчаса  тогда
Доберемся  мы  туда».

«Что  ж,  коль  так,  давай  пойдем
До  села  прямым  путем».
Ночь  настала.  Тишина.
Только  полная  луна
На  небе,  как  ведьмин  глаз,
Холодно  глядит  на   вас.
Пейзаж  в  болотной  дымке,
Как  на  призрачной  картинке:
И  зыбуч,  и  не  реален,
В  общем,  как-то  аномален.
В  окружении  болота
Пни  окутала  зевота,
Но  тревожна  их  дремота
В  ожидании  чего-то.

Ворон  воина  и  кота
В  глубь  болота  неспроста
Заманил  обманом  дерзким
С замыслом  совсем  уж  мерзким,
Чтобы  их  с  дороги  сбить
И  в  болоте  утопить.
Он  злопамятенен  был
И  совсем  не  позабыл,
Как  солдат  его  связал,
Как  хозяин  наказал,
Как  какой-то  кот  презренный
Мясо  свистнул  откровенно
И  побил  его  притом.
Месть  тотчас  взыграла  в  нем.
И  решил  он  обернуться -
К  магу  в  стан  переметнуться,
Экспедицию  сгубить
И  милорду  подкузмить,
Чтоб  коварный  маг  взошел
Сам  на  дьявольский  престол.
И  тогда  рукою  царской
Наградит  его  по-барски.

Крик  отбросил  тишину,
Взвился  сойкой  в   вышину .
И  рассыпался,  как  смехом,
Многократным  дробным  эхом.
Это  кот  в  трясине  бился,
А  над  ним,  как  вихрь,  носился
Тенью  хищной  черный  ворон.
Был  он  ненавистью  полон.
Он  врага  крылами  бьет,
Чтобы  сгинул  вредный  кот.

Тот  от  страха  одичал,
Что  есть  силы  закричал:
«Вытащи  меня,  солдат!!
Я  ж  тебе  помощник,  брат!
За  тебя  в  лихом  бою
Жизнь  готов  отдать  свою!
С  Богом  буду  я   дружить
И  мышей  тебе  ловить,
Откажусь  совсем  от  сальца!
Пожалей,  солдат,  страдальца!»

Воин  двинулся  к  нему.
«Пояс  на,  держи!  Тяну!
Я  товарищу  везде
Помогу  в  любой  беде».

Тут  болото  запыхтело,
Отпускать  их  не  хотело.
А  солдата,  словно  в  яму,
Кто-то  вниз  тянул  упрямо.
И  разбрызгивая  муть, 
Оба  начали  тонуть.

Видит  ворон,  то  не  сон,
Что  задумал,  сделал  он.
Вот  враги  в  болоте  канут,
На  пути  его  не  встанут.
Сделал  он  над  ними  круг,
К  магу  полетел  на  юг.

Плюнул  вслед  ему  солдат:
«Попадись  мне,  супостат!
Надо  ж  было  так  попасться,
Но  ведь  нужно  выбираться».

«Если  б  я, - мяукнул  кот, -
В  лес  сейчас  попал,  вон  тот,
То  бы  мог  подсуетиться,
За  подмогой  обратиться
Я  к  знакомцу  одному.
В  недалеком  терему
Он  живет  как  знатный  пан.
Здесь  он  главный  атаман.
Хоть  моей  не  рад  он  роже,
Ну,  да  что  там,  жизнь  дороже».

«Вот  что,  кот,  ты  телом  мал,
Я  б  тебя  на  руки  взял
И  с  замаху  б  сильно  бросил,
Может,  к  кочкам  и  добросил.
Ты  ж   болотною  дорогой 
Мчись  за  верною  подмогой».

Дело  сделано,  и  вот
В  лес  по  кочкам  скачет  кот.

Хоть  солдат  не  трепыхался,
В  топь  он  все  же  погружался.
Уж  белели  над  водой
Нос,  глаза,  да  чуб  седой.
Он  уж  с  жизнью  распростился
И  безмолвно  покорился 
Переменчивой  судьбе.
Что  тут  делать,  коль  тебе,
Несмотря  на  все  старанья,
Выпали  одни  страданья.
Лишь  надежды  огонек 
В  сердце  он  своем  берег.

Сколько  времени  промчалось –
Я  не  знаю,  но  осталось
Лишь  солдатику  молчать,
Да  подмогу  ожидать.

Сквозь  болотную  дремоту
Слышит  он,  что  по  болоту
Вроде  кто-то  прямиком
Шлепает  к  'нему  пешком.
Тут  сквозь  дымку,  словно  сон,
Незнакомца  видит  он.
Рядом   с   кочками  возник
Сгорбленный  седой  старик.
Покачавши  головой,
Он  .поднял   перед  собой
Посох  свой,  сказав  премило:
«Отпусти  его,  Топило!»
И  тотчас  же  из  болота
Появился  чудный  кто-то.
С  плеч  его  свисает  тина,
Кто  он " —  бес,  или  мужчина,
Или  дух  болот  окрест, .
Иль  хранитель  здешних  мест?
Нет,  о  том  молва  молчала,
Ничего  о   нем  не  знала,
Но,  по-видимому,  он
Очень  даже  был  силен.
Вот  он  длинною  рукою
За  ворот  берет  героя
И  в  один  прием  простой
Ставит  на  берег  сухой.

А  старик  и  кот  уж  тут.
За  собой  его  ведут.
Он  идет,  как  гость  желанный,
По  чащобе  первозданной
Без  дороги,  но  она
Между  тем  была  видна.
Рой  веселых  светлячков,
Светом  малых  огоньков,
Как  фонарики  с  гирлянды
Иль  небесных  звезд  брильянты,
Закружили  хоровод, 
Освещая  путь  вперед.
А  вокруг  дубы  большие,
Леса  стражи  вековые,
Облегчить  их  путь  старались,
Перед  ними  расступались,
Ветки  к  небу  поднимали,
Корни  в  землю  убирали,
А  трава  стелилась  так,
Чтоб  был  мягче  каждый  шаг.
И,  казалось,  не  идешь –
Плавно  по  воде  плывешь.

Долго  ль,  нет  свой  путь  вели,
Наконец  они  пришли.
Лес  раскрылся.  В  ту  же  пору
Очарованному  взору
Утомленного  солдата
Предстает  в  лесу  палата.
На  поляне  под  сосной
Терем  высится  резной –
Дом  солидный,  трехэтажный.

«Видно,  здесь  хозяин  важный
Проживает.  Дом  богат», -
Думает  себе  солдат.

Два  медведя - великана
У  крыльца  несли  охрану.
Вкруг  хоромины  с  надзором
Волки  рыскали  дозором.

«Как  ручные, - буркнул  кот, —
Только  кто  их  разберет».
И  на  всякий  случай  хватом
Он  запрыгнул  на  солдата.

А  старик  толкает  дверь.
«В  дом  пожалуйте  теперь», —

Пригласил  он  всех  домой.
Гости  входят  в  дом  лесной.

При  каминном  ярком  свете
Наш  герой  тотчас  приметил
И  достаток,  и  уют.
«Видно,  здесь  с  умом  живут».

Все  уселись  за  столом.
Наш  служивый  смотрит — он,
Тот  старик,  что  на  базаре
Повстречался  с  ним. Глазами 
Старче  на  него  глядит
И  с  усмешкой  говорит:
«Что,  узнал  меня,  солдат?
Я  тебе,  признаться,  рад.
Знал,  что  ты  сюда  заглянешь,
Ведь  судьбину  не  обманешь.
Помнишь  встречу  или  нет?»

«Удивил  меня  ты,  дед!
Думал  я,  что  ты  крестьянин.
Вроде  с  виду  ты  селянин.
Кто  ж  подумать  мог  о  том,
Что  ты  в  чине  непростом.
Как  же  звать  тебя,  старик?»

Тот  ответил:  «Лесовик.
Я  хозяин  здешних  мест.
Лес  с  болотом  мой  уезд.
Так  что  ты,  солдат,  поверь,
У  меня  в  гостях  теперь.
Помню  щедрость  я  твою.
Это  качество  ценю.
Редок  в  наш  практичный  век
Бескорыстный   человек.
Помогу  тебе  во  всем.
Долг  ведь  красен  платежом.
Ты  в  болоте  вымок  весь.
Подсушу  тебя  я  здесь».
И  рукою  узловатой
Он  касается  солдата.

Тут  приятное  тепло
В  тело  воина  вошло.
В  миг  его  воспрянул  дух.
Стал  он  разом  чист  и  сух.

«А  меня, - захныкал  кот, -
От  простуды  дрожь  дерет.
Как  за  помощью  бежать –
Норовят  кота  послать,
А  сушиться  как  решили,
Про  меня  и  позабыли».
Так  ворчать  он  долго  мог,
У  камина  грея  бок.

«Ладно,  серый,  не  журись,
С  нами  ужинать  садись», -
Лесовик  ему  сказал.
Раз  ты  в  деле  пострадал,
Я  тебе,  котяра,  дам
От  невзгод  один  бальзам
И  лечить  больного  стану
Тем,  что  пропишу  сметану».

Он  в  ладони,  без  потуги,
Громко  хлопнул.  Тут  же  слуги
Зайцы,  лисы  и  еноты
Быстро  стол  накрыли.  «Что  ты
Пьешь,  служивый?  Отвечай».

«Душу  мне  согрел  бы  чай».

На  столе,  пуская  пар,
Появился  самовар.
Сам  хозяин  чашку  взял
И  гостям  своим  сказал:
«Прошу  отведать  со  стола,
Что  природа  мне  дала».
И  рукою  хлебосольной
На  дары  он  машет  вольно.
Ягод,  фруктов,  овощей 
Полон  стол.  Тарелка  щей
Паром  трепетным  дымилась,
Вкусным  запахом  дразнилась.
Суп  казался  так  хорош,
Что,  не  скушав,  не  уйдешь.
Для  большого  аппетита
В  чарку  водочка  налита.
Рядом  с  нею  калачи
Пышут  жаром  от  печи.

Для  кота  большую  плошку
Со  сметаной  ставят.  Ложку
Слуги  ложат  перед  ним.
«Мы  радушие  ценим», -
Мявчит  кот,  поесть  алкая,
Ложку  в  бок  отодвигая.
Он  в  сомненьях  не  ломался,
Есть  сметану  сразу  взялся,
За  ушами  лишь  трещало.
Все  обжорище  умяло.

После  трапезы  солдат
Средь  узорчатых  палат
Встал,  совсем  приободрясь,
Старцу  в  пояс  поклонясь,
Он  с  улыбкою  сказал:
«Дело  б  доброе  желал
Я  тебе  исполнить,  дед,
В  благодарность  за  обед
И  за  помощь  в  трудный  час,
За  то,  что  ты  приветил  нас».

«Помню  я  подарок  твой.
Здесь  в  расчете  мы   с  тобой.
С  долгом  жить  я  не  привык», -
Молвил  воину  Лесовик, -
Я  хочу,  что  б  ты  всерьез
Дал  ответ  на  мой  вопрос.
Слышал  я,  ты  с  бесом  дружишь.
Правда  ль,  нет?  Кому  ты  служишь?
Без  утайки  и  преград
Мне  поведай  все,  солдат».

«Что  ж,  не  связан  я  секретом, 
Расскажу  о  деле  этом».
И  герой  наш  то,  что  знал,
Старцу  все  и  рассказал.

Думой  медленной  полна,
Дом  накрыла  тишина.
Лишь  сверчок  за  печкой  снова
Заиграл  на  скрипке  соло,
Да  трещат  дрова  в  камине,
Ходики  стучат  над  ними.
У  камина  кот  сопит,
Лапой  изредка  сучит,
Будто  он  во  сне  летает,
Иль  с  добычей   убегает,
Или  с  вороном  опять
В  бой   ввязался — не  разнять.

Двадцать  минуло  минут.
Уж  куранты  полночь  бьют.
Тут,  прервав  раздумий  нить,
Старче  начал  говорить:
«Ты  помочь  девчонке  рвешься,
С  делом  справиться  берешься,
Но  противника  не  зная,
Сил  своих  не  измеряя,
Ты  надеешься  побить
Злого  мага  и  во  всю  прыть
Сатане  бежишь  служить?
Тут  тебе  и   битым  быть!
Не  волшебник  ты,  не  маг.
Как  же  ты  собрался  так,
Без  умений  и  без  знаний,
Без  волшебных  заклинаний,
Лишь  напором  свергнуть  зло?
До  сих  пор  тебе  везло.
Маг,  к  которому  идешь,
Жизнь  твою  оценит  в  грош,
Ведь  стесняться   не  привык
Лучший  бесов  ученик.
Вызов  Дьяволу  тем  паче -
Это  что-нибудь  да  значит.
Даже  если  и  представишь,
Что  кольцо  ему  доставишь,
Но  ведь  зло  на  то  и  зло —
Чтоб  тебе  не  повезло.
Сатана  тебя  подставит,
В  муках  корчиться  заставит.
Он  объявит  без  кокетства:
«Цель  оправдывает  средства».
У  него  есть  власть  на  то,
И  обет  его  ничто».

«Что  ж  мне  делать,  как  тут  быть?
Ты  мне  сможешь  подсобить?
Ты  волшебник  или  бес
И  какой  твой  интерес?
Иль  замыслил,  что  коварно?»

«Объясняю  популярно,
Я  не  ангел  и  не  бес.
Стерегу  я  дикий  лес
От  людского  сумасбродства,
Небреженья  и  юродства.
Коль  людей  в  лесу  я  встречу –
Пропущу,  но  коль  замечу,
Что  они,  желая  бед,
Причинили  лесу  вред,
Иль  зверюшек  обижали,
Иль  пожаром  угрожали,
То  таких  лихих  бродяг
Заманю  в  трясину  так,
Что  они  уж  навсегда 
Сгинут  со  свету  тогда.
А  могу  к  своей  забаве
Закружить  их  по  дубраве,
День - другой  вокруг  водить,
Чтобы  дурь  у  них  отбить.
Вот  поэтому  людская
Обо  мне  молва  плохая.
Про  себя  ж  могу  сказать
То,  о  чем  ты  должен  знать,
Чтоб  в  раздумьях  не  мытарил:
Я  с  тобою  не  лукавил.

Это  было  так  давно, 
Что  припомнить  все  равно
Невозможно.  И  не  скрою,
Будто  это  не  со  мною
Было  все.  Мой  чуткий  ум
Воскрешает  много  дум.

Богу  в  давность  я  служил
В  званье  гордом  «серафим».
Много  славных  дел  с  Творцом 
Мы  создали  пред  лицом 
Бесконечности  вселенной,
Дух  подняв  рукой  нетленной
До  невиданных  высот.
Землю  создал  Бог,  и  вот
Неизбежное  свершилось –
Словом  благодать  явилась.
Воздух,  скалы,  синь  небес,
Воды,  живность,  ветры,  лес
Воплотил  в  реальность  Он,
Дав  библейский  тем  закон.
В  деле  том  Ему  помочь
Были  бы  мы  все  не  прочь.
Ангелам  Всевышний  внял,
Делом  важным   всех  занял.
 
Мне  достался  первозданный
Лес,  таинственный  и  странный.
Божье  слово  разумея,
Я  оттачивал  идею
О  природе  совершенства,
Крае  вечного  блаженства,
Где  гармония  во  всем
День  и  ночь  царила  б  в  нем.
Много  новых  трав,  зверей
Создал  я  в  пылу  затей.
Мир  лесной  прекрасен  был.
Похвалу  я  заслужил
От  Учителя,  и  рад
Был  Его  лучистый  взгляд.

В  те  чудесные  года, 
Ада  не  было  тогда.
Но  из  ангелов  один
Был  завистлив,  одержим
Он  идеями  величья
Своего  до  неприличья.
Нарушал  он  всякий  раз
Каждый  Божеский  наказ,
Но  расчетливо  хитрил
И  от  гнева  уходил,
Как  от  берега  волна.
Звался  ангел — Сатана.
Он  решил  учредить
Орден  зла,  чтоб  захватить
Над  землею  власть,  где  там
Безраздельно  б  правил  сам.
Стал  он  ангелов  смущать,
Лестью  грубой  отвращать
От  Создателя  и  дел,
В  жизнь  которые  хотел
Претворить  он,  яд  сомненья
Сея  в  душах  без  зазренья.
Мне  «лукавый»  нашептал:
«Все,  что  есть, - не  идеал.
Ведь  гармония  не  в  том,
Что  послушен  ты  во  всем.
Можно  свой  мирок  создать.
Богом  каждый  может  стать.
Возгордись  творец  идей,
Правь,  как  хочешь,  не  робей».

Мне  тогда  казалось,  он
В  чем-то  прав.  Звучал  резон
В  тех  словах.  И  потому
В  том  поверил  я  ему.
Было  ангелов  не  мало,
Что  решили:  «Вот  настало
Время  властвовать  самим
И  опеку  сбросить»: Дым
Мечтаний  так  приятен,
Но  аморфен  и  невнятен,
Полон  воздухом  измен
Их  дворцов  воздушный  плен.
Правда,  я  своих  затей 
Не  оставил.  Ряд  идей, 
Что  мне  бес наговорил,
Я  в  реальность  претворил.
Кровожадное  зверье 
Появилось,  и  мое 
Место  райское  пропало,
Будто  вовсе  не  бывало.
Здесь  законом  с  этих  пор
Стал  естественный  отбор.

Рассердился   Вседержатель,
Как  узнал,  что  он  потратил
Столько  времени  и  сил
Понапрасну.  С  нас  спросил,
Сбросив  всех  с  эдемских  нив,
Ангельских  чинов  лишив.
Нам  назначил  наказанье —
Всем  бессрочное  изгнанье
Присудил  и  остерег,
Чтобы  каждый  то  берег,
Что  он  создал  от  лица
По  желанию  Творца,
Чтоб  радением  таким
Искупить  свой  грех  пред  ним.
Так  и  стало  с  тех  времен.
Ты,  конечно,  удивлен?
Лес  беречь —  моя  страда
Ныне, присно  и  всегда.

Ну,  а  Дьявол  сбил  команду –
Отвратительную  банду,
Объявив  ее  притом
Императорским  двором.
И  настало  лихолетье.
Ни  одно  тысячелетье
Не  осталось  без  вниманья
Силы  дьявольской.  Старанья
Все  направили  они,
Чтоб  желанье  Сатаны 
Укрепить  и  приумножить,
Нечисть  разную  размножить,
Чтобы  Дьяволу  не  пасть,
А  захватить  над  миром  власть.
И  для  этого  Нечистый –
Враг  порядка,  ухарь  быстрый,
Богу  козни  стал  чинить,
Тем  надеясь  победить.
Да,  старался  он  недаром –
Еву  совратил  с  Адамом.
С  давних  тех  времен  зело
Населенье  в  рост  пошло.
И  со  временем  оно,
Страстей  нешуточных  полно,
Разрослось, призрев  покой,
Завладело  всей  землей.
Вот  тогда  предельно  ясно
Стало  нам,  что  ненапрасно
Душ  бессмертия  венец
Человеку  дал  Творец.
Сила мощная сполна
В  душах  тех  отражена.
Кто  ее  постичь  сумеет,
Тот  землей  и  завладеет.
Вот  за  это-то  влиянье
Вечное  соревнованье
Зло  с  добром  ведут  и  ныне.
Не  припомню  и  в  помине
Беспощаднее  войны
Бога  с  царством  Сатаны.

Как  добро  в  сердцах  людей
Побеждает,  то  по  всей
Планете  боль  стихает,
Непогода  исчезает,
Дни  несчастий  и  тревог
Отступают  за  порог.
С  каждым  вздохом  мир  ликует.
Войн  не  стало.  Всякий  чует,
Что  средь  радостных  забот
Золотой  век  настает.
Ну,  а  если  зло  взлетело,
Тайной  завистью  сумело
Подчинить  себе  людей,
Все  решает  —  кто  сильней.
Много  бед  снесла  планета
От  того,  что  злоба  эта
Войн  и  бедствий  длинный  счет
Породила  тем  в  зачет.
Войны  ликом  все  кровавы
Дань  сбирают  не  для  славы, -
Для  насилия  и  зла,
Страхом  чтоб  земля  жила
Пред  безумными  глупцами,
Чокнутыми  гордецами.
Им,  сатрапам,  не  понять,
Что  насилья  не  сдержать.
Молох   рано  или  поздно,
Серп  оттачивая  грозно,
Неизбежно,  прав  не  прав,
К  ним  вернется  для  расправ.

Зло  рождает  только  зло.
Вот  и  мага  принесло
Для  того,  чтоб  Сатана
Чашу  страха   пил  до  дна,
Чтобы  в   тайне  трепетал,
От  врага  удара  ждал.
Может,  он  тогда  поймет,
Путь  куда  его  ведет.
Так  по  жизни  и  идем.
Ну,  да  ладно,  отойдем
Мы  с  тобой  от  этой  темы.
Это  ведь  его  проблемы.

Спросишь  ты,  зачем   сейчас
Я  стараюсь  здесь  для  вас?
Оправдаться  я  хочу
Перед  Богом.  Не  шучу.
Вот  тебе  мое  признанье:
Приношу  я  покаянье
Пред  Всевышним.  По  делам
Он  дает  прощенье  нам.
Слушай!  Маг  не  глупый  малый.
В  точку  он  попал,  пожалуй,
Тайно  уперев  кольцо,
Вызов  бросив  тем  в  лицо
Сатане.  Ведь  в  перстне  том
Черный  камень  морион 
Сохраняет  бесу  силу
И  души  его  могилу.
Этот  камень  заколдован,
Черной  магией  окован,
Чтоб  муки  совести  душевной
Не  мешали  б  во  вселенной
Устанавливать  ему
Власть  над  миром,  злую  тьму.
Но  и  в  нем  душа  теплится.
Ведь  не  даром  говорится:
Кто  бездушным  стал  совсем,
Не  родится  в  мир  затем.
Чудо  вновь  не  повторится,
Зло  не   может  возродиться.
Тем  оно  обречено,
Что  в  себе  хранит  оно,
Мощи   яростной  полно,
Разрушение одно.
Перстнем  этим  кто  владеет,
Над  тем  власти  не  имеет
Дьявол,  более  того,
Он  зависим  от  него.
Но  чтоб  перстнем  управлять,
Надо  знаньем  обладать
И  магическою  властью
Большей,  чем  в  кольце  злосчастья.
В  волшебстве  хоть  маг  смекает,
Но  силой  той  не  обладает,
Чтоб  с  войной  иль  без  войны
Подчинить  все  силы  тьмы.
Бог  и  Дьявол  магу  тут
Эту  силу  не  дадут.

Правда,  есть  иная  сила:
Гармонична,  и  красива,
И  могуча,  и  всесильна,
Знанием  любым  обильна,
Бесконечна,  и  вольна -
Всеобъемлюща  она.
Кто  к  ней  сможет  приобщиться,
С  силой  этой  породниться
Со  стараньем  ненапрасным,
Тот  становится  всевластным.
Но  она  на  сохраненьи
В  тридевятом  измереньи
Навсегда  заключена
И  сокрыта  там  она.
Кем?  Никто  про  то  не  знает.
Каждый  сам  предполагает.
И  туда  один  лишь  путь
Пролегает  —  не  свернуть.
А  ведет  дорога  та
Через  звездные  врата.
Но  открыть  их  тот  сумеет,
Кто  ключом  от  них  владеет.
Ключ  тот  вовсе  необычен,
Человеку   непривычен.
Хочешь  верь,  а   хочешь  нет,
Он  похож  на  маков  цвет.
И  растет  в  стране  суровой,
Коль  сорвать  его,  то  новый
Путь  откроется  в  скале
К  власти  в  звездном  дефиле.
Неприступные  теснины,
Горы — стражи-исполины
Охраняют  место  это,
Оставляя  без  ответа
Твой  немой  вопрос,  солдат:  где  оно?
Без  координат  и  без  примет
Есть  оно.  Вот  мой  ответ.
Вот  туда-то  этот  маг
Путь  направит,  как  варяг,
Потому,  что  если  он,
Бросив  жизнь  свою  на  кон,
Власти  звездной  не  получит,
Рано  ль,  поздно  ли  проучит
Его  Дьявол.  Не  равны
Силы  мага  и  Сатаны.
Бес  и  ключик  подберет,
И  кольцо  уволокет.
Вот  тогда  уж  точно  статься,
Сможет  Дьявол  отыграться,
Нужный  улучив  момент,
Чтобы  сгинул  конкурент.

Потому-то  в  этой  схватке,
Беззаконно  в  беспорядке
Маг,  бессовестный  и  умный,
Будет  рваться,  как  безумный,
Ни  жалея,  ни  любя,
К  властной  тайне  для  себя.

Ключ  же  этот,  я  уверен,
На  дороге  не  потерян.
У  него  хранитель  есть.
Кто  он?  Коль  б  имел  я  весть
Или  сведенья  о  нем,
Рассказал  тебе  о  том.
Точно  знаю,  он  не  бес
И  не  ангел.  Тьма  чудес,
Слухов  разных  окружает
Сущность  эту.  Всякий  знает,
Кто  к  тем  раз  вратам  совался,
Уж  назад  не  возвращался.
Дьявол  уж  на  что  силен,
Свой  навязывать  закон
Во  владениях  его 
Не  рискует. Оттого
В  этом  месте  среди  гор
Скалы,  снег,  да  звезд  ковер,
Да  в  безмолвии  один
Ветер,  словно  муэдзин,
Песнь  свою  о  жизни  бренной
Голосит  для  всей  вселенной...»

В  разговоре,  суть  да  дело,
Время  быстро  пролетело.
За  окном  забрезжил  свет.
«Да, — сказал  солдат  в  ответ, —
Я  ведь  думал,  только  дети
Верят  байкам,  сказкам  этим.
А  сейчас,  как  не  взгляни,
Вижу,  правы  ведь  они.
Что  ж,  спасибо  теплу  дому,
Мы  теперь  пойдем  к  другому,
А  за  добрый  твой  прием
Низкий  от  меня  поклон.
Нам  уж  в  путь  идти  пора...»
Все  выходят  со  двора.

«Здесь  простимся.  Ты,  солдат,
Будь  здоров,  весел,  богат,
Силой  полон  будь  душевной,
А  уж  Бог,  Творец  бессменный,
Не  оставит  без  вниманья
Все  благие  начинанья.
Подожди!  Один  момент.
От  меня  прими  презент.
Мой  серебряный  рожок
Необычен.  Я  его  берег
Для  великих  начинаний
Созидательных  деяний.
В  давность  мне  его  Создатель
Подарил  за  то,  что  тратил
Я  энергию  без  счета
Для  того,  чтоб  шла  работа —
Лишь  по  замыслу  Его.
И  устройство  оттого
Лучше  стало  во  вселенной,
Плоть  сроднив  с  душой  нетленной.
Если  дунешь  в  тот  рожок,
Хлынет  в  сей  же  миг  поток
Звуков  мощных,  непрестанных,
Словно  хор  гласов  органных
Фуги  Баха  заиграет,
Будто  судный  день  настанет.
И  тогда,  где  б  ты  ни  был,
Сам  архангел  Михаил 
Приведет  себе  под  стать
Всю  Божественную  рать.
Если  будешь  ты  в  беде,
Защитят  они  везде.
Но  без  дела,  так  и  знай,
Ангелов  не  вызывай.
Ведь,  по  заповеди  Бога,
Можешь  быть  наказан  строго.
И  использовать  рожок 
Можешь  только  раз.  Усек?»

«Понял  я.  Спасибо,  друг!» 
И  они  пошли  на  юг.

Глава 7

Долго  ль,  нет  по  белу  свету
Шли  они.  О  том  ответа
Нет  в  предании  моем
И  молва  молчит  о  том.
Да  и  важно  ль  это? Ныне
Путь  привел  друзей  к  пустыне.
Кот  с  солдатом  смотрят — тут
Только  кактусы  растут
И  до  неба  лишь  песок.
Марева  ленивый  ток
Плавно  в  воздухе  кружится.

«Что  за  чудо?» - кот  дивится
И  мохнатой  лапой  сам
Машет  в  сторону  бархан.
Там  зеленый  и  манящий,
Тенью  ласковой  дразнящий,
Вдалеке  виднелся  сад.
Правду  ль  очи  говорят?

«Это,  кот,  природы  блажь.
Называется — мираж», -
Молвил  ратник,  улыбнулся,
Сделал  шаг,  но  вдруг  споткнулся
И,  как  брошенный  листок,
Повалился  на  песок,
Проворчав:  «Устал  с  дороги
Так,  что  уж  не  держат  ноги».
Глядь,  а  рядом  с  ним  лежит
Волк  матерый  и  глядит
На  него  печальным  взглядом.
Дескать,  сил  уж  нет,  а  надо
Из  песков  на  нужный  путь
Выбираться  как-нибудь.
«Эй,  котище! — крикнул  воин, -
Подь  сюда,  да  будь  спокоен.
Тут  нашел  я  кой - кого.
Может,  знаешь  ты  его?»

Кот  опасливо,  бочком
На  бархан  залез  тишком
И  оттуда  с  высоты
Говорит  солдату:  «Ты
Хоть  знаешь,  что  за  зверь
Пред  тобой  лежит  теперь?..
Нет?  Так  ведай!  Это  сам
Главный  волчий  атаман.
Не  возьму  я  только  в  толк,
Как  сюда  попал  сей  волк?
Со  своей  ватагой  дерзкой
Всех  пугал  повадкой  мерзкой,
Вопреки  всем  оберегам,
Подвергая  лес  набегам,
Никому  не  подчиняясь,
Лишь  с  волками  только  знаясь,
Сам  себе  король  и  кум,
Он  закон  не  брал  на  ум.
Лесовик,  на  что  уж  строг,
Сладить  с  ним  никак  не  мог.
Да  уж  с  год  я  волчьих  тем
В  сплетнях  не  слыхал  совсем.
А  он  вона  где!  Пока
Греет  серые  бока».

Тут  усатый  расхрабрился,
Хвост  поднял  и  вниз  спустился.
И  походкой  разбитной
К  волку  он  идет. «Такой
Ты  не  страшен,  милый  кум.
Где  удалость,  сила,  ум?»
Кот,   нагнувшись,  не  боясь,
В  нос  подул  ему,  смеясь.
У  того  лишь  слабый  рык
Из  горла  вырвался  и  сник.
Кот,  отпрыгнув,  зафырчал.
«Жив,  бродяга, - он  вскричал,
Но  на  свете  не  жилец.
Сдохнет  с  жажды — и  конец».

Говорит  тогда  герой,
Доставая  мех  с  водой:
«Истинный  христианин
Должен  поделиться  с  ним.
Как  узнаешь,  кто  и  где
Сможет  нам  помочь  в  беде?
Подсобим  ему  мы,  кот,
Он,  глядишь,  нам  долг  вернет,
Когда  случай  подвернется.
Верю  я  — добро  вернется».

Чудо  сделала  вода –
Волк  поправился. Тогда
Взгляд  его  яснее  стал,
Заблестела,  как  металл,
Шерсть  его,  и  силу  вновь
Разнесла  по  жилам  кровь.
Он  поднялся.  Стало  ясно,
Что  боялись  ненапрасно
Леса  жители  его.
Он  крупнее  льва  того,
Что  в  Немее жил (и  он
Был  Гераклом  побежден)
И  суровый  вид  имел.

«Я  обидеть  не  хотел, —
Оправдаться  кот  спешил, —
Не  подумав,  пошутил.
Шутка,  ваше  атаманство,
Благо,  а  не  хулиганство.
Лекарь  мне  один  сказал –
Смех  полезен.  Я  не  знал
То,  что  юмор  все  одно
Понимать  вам  не  дано.
Коль  обидел  —  извиняйте.
Нам  пора,  солдат!  Прощайте!»
И  чтоб  лихо  не  будить,
Он  собрался   уходить.

И  солдат  за  ним  поднялся.
«Вижу,  волк,  ты  оклемался.
На  прощание  скажу:
Хоть  тебя   я   не  сужу,
Но  ты   вправду  виноват:
В  том,  что  много  лет  подряд
По  лесам  террор  чинишь,
Беззаконие  творишь,
Тем  бравируя   несносно,
Что  сильнее  многих.  Поздно
Скоро  будет,  может  быть,
Покаянье  приносить.
И  к  тебе  придет  расплата.
Слушай  старого  солдата.
Ну,  пошли».

«Постойте  оба! 
Благодарен  я  до  гроба, -
Зверь  тут  вдруг  заговорил, -
За  спасенье.   Одарил
Я  бы  вас  добычей  знатной,
Пиром  вольным,  многократной
Данью  верности  моей —
Дружбой  волчьей,  хоть  людей,
А  тем  более  котов 
Не  люблю  я.  Да,  таков
Мой  характер.  Но  почту 
Долг  отдать  за  доброту.
Я  хочу  сейчас  признаться:
По  пути  мне  с  вами,  братцы.
Хоть  за  вас  я  не  держусь,
Но  помочь  вперед  берусь».

«Ты  откуда  можешь  знать,
Что  мы   встретимся  опять?» —
Свой  вопрос  задал  котище.

Желтый  глаз  прикрыл,  волчище
Призадумался,  привстал,
Быль  такую  рассказал:
«Моей  дерзкой,  дружной  стаи
Равных  не  было.  Едва  ли
Кто  сильнее  нас  бы  был
В  тех  краях,  где  я  бродил.
Для  моих  волков  один
Я  был  царь  и  господин.
В  удовольствие  свое
Жили  вольно  мы,  зверье
Все  держали  в  страхе  цепком,
Застолбив  удел  свой  крепко.
И  другие  волчьи  стаи
Перед  нами  трепетали.
Даже  злые  волколаки
Избегали  с  нами  драки
И  за  три - четыре  мили
Наши  земли  обходили.
Я  скажу  в  который  раз:
Нам  и  Дьявол  не  указ,
Да  и  сам  великий  Боже
Не  из  нашей  стаи  тоже.
Год  за  годом  так  и  жили,
Вместе  трудности  делили.
Сам  учил  волчаток  я:
«Стая,  как  одна  семья».

В  день  один  моя  ватага
На  пути  встречает  мага.
Был  он  стар  и  лыс,  но  видный,
Хоть  совсем  не  аппетитный
Вид  имел.  Веселым  пиром
Он  задобрил  нас.  «Я  с  миром
К  вам  пришел,  мои  друзья,
Как  радетель  ваш.  Ведь  я
К  вам  симпатию  питаю.
Вы  вольны,  сильны.  Я  знаю,
Что  почета  там  и  тут
Люди  вам  не  додают,
Хоть  все  знают,  скажем  в  тему,
Что  и  Ромулу  и  Рэму
Жизнь  спасла  людская  жрица -
Сердобольная  волчица.
Я  возвыситься  желаю
С  вами  вместе.  Вашу  стаю,
Как  архангельскую  рать,
Всех  заставлю  уважать.
Но  и  вы  в  моих  стараньях
И  великих  начинаньях
Безусловно  мне  должны
Помогать  в  трудах  войны».
 
И  ему,  поверив  сразу,
Лести  каверзной  заразу 
Распознать  мы  не  смогли –
Дети  вольные  земли.
И  поладили  мы  в  том.
Целый  год  мы  все  при  нем
Добросовестно,  как  в  дружбу,
Исполняли  верно  службу.

Посреди   пустыни  знойной,
Где  и  воздух  неспокойный,
И  песок  в  привычке  вечной
Разговор  ведут  сердечный
О  забытых  уж  преданьях
И  мифических  деяньях,
О  которых  в  наши  дни
Знают  только  лишь  они,
Там,  где  воздух  чист  и  сух
И  захватывает  дух
От  космического  вида,
Возвышалась  пирамида.
В  ней  мы  жили,  и  с  тех  пор
День  и  ночь  несли  дозор,
Сторожа  покой  и  сон  Колдуна.
Однако  он
Стал  криклив,  жестокосерден,
Жаден,  груб,  гневлив  и  вреден,
И  к  тому  же  он  забыл 
Клятву  ту,  что  нам  дарил.

Мы  решили,  что  довольно
Службу  несть.  Об  этом  вольно
Мы  поведали  ему.
И  за  это  он  в  тюрьму
Бросил  нас,  сковав  цепями,
И  предательство  меж  нами
Он  посеял,  взяв  в  приказ
Самых  худших  среди  нас.
Ну,  а  те,  презрев  родство,
Стали  как  рабы  его.

Все  ж  большая  наша  часть
Не  признала  мага  власть.
Мы  безмерно  презирали
Тех,  кто  предал  нас,  и  знали
То,  что  племя  волчье  их
Уж  не  числит  за  живых.
Ведь  предатель —  худший  враг,
Наш  закон  глаголет  так.
Беспощаден  он  и  груб:
Око  за  око,  зуб  за  зуб.

Я  ж  не  смог  стерпеть  обиды,
На  побег  имея  виды,
Притворился,  что  готов
Я  отречься  от  волков
И  от  принципов  своих,
От  традиций  родовых.
Но  лишь  только  цепи  спали,
Тут  предатели  узнали,
Как  остры  мои  клыки.
И  позорные  волки
К  магу  с  жалобой  бежали.
Я  же  вырвался.  Едва ли
Кто  меня  догнать  бы  смог,
Коль  ступил  я  за  порог.
Да  и  маг  решил  поспешно,
Что  в  пустыне  я,  конечно,
Сдохну,  жаждою  томим.
В  этом  я  поспорил  с  ним.
Где  б  другой  давно  погиб,
Выжил  я.  В  три  дня  достиг
Я  окраины  песков.
Если  б  надо,  я  готов
Был  еще  бежать,  ползти,
Лишь  свободу  обрести.
Но  иссякнул  сил  запас
Без  воды.  Призывный  глас
Мой  терялся  в  вышине.
Только  ветер  вторил  мне,
Передразнивая  воем.
Я  замолк  и  стал  спокоен,
В  лапах  дрожь  унять  не  смог –
Пал  на  жарящий  песок.
От  усталости  большой
Сон  накрыл  меня  собой
В  миг  один.

Но  вот  я  вижу
Лес  родной,  дерев  шум  слышу,
Трели  птиц  и  звон  ручья,
Рядом  стая  вся  моя.
Вместе  мы,  алкая  дичи,
Рыщем  в  поисках  добычи,
И,  учуяв  острым  нюхом,
Подтвердив  волчачьим  слухом,
Что  олени  топчут  лес,
Мчимся  им  на  перерез.
Удалась  моя  засада!
Мы  олениху  из  стада
С  олененком  отбиваем
И  всей  стаей  нападаем.
Но  на  помощь  им  спешит
Вождь  олений.  Он  трубит
Своим  воинам  атаку:
«Все  вперед,  назад  ни  шагу!»
Но  и  мы  не  лыком  шиты.
Мои  серые  джигиты
Вихрем  быстрым  понеслись,
Чтоб  олени  отвлеклись.
В  гневе  князь-олень  страшен,
Но  исход  уж  предрешен
Боя  этого.  Победа!
Наступает  час  обеда.
И,  зализывая  раны,
Мы  ликуем,  силой  пьяны,
И  клыки  в  крови  багрим
Жертв  своих,  и  пир  творим.

Но  внезапно  появился  Лесовик.
Как  он  схитрился
Незамеченным  попасть 
В  центр  стаи?  Вот  напасть!
Он  стыдить  нас  и  корить
Начал  тем,  что  мы  чинить
Продолжаем  повсеместно
Быт  неправый,  что  невместно
Божьим  тварям  жить  в  злобе.

«Хватит  нас  учить  тебе! –
Я  ему  тогда  ответил. —
Может,  ты  и  сам  заметил –
Без  набегов  нам  прожить
Невозможно.  Проще  слыть
Нам  разбойниками,  но
Травы  есть  нам  не  дано.
Ты  природы  не  изменишь.
Сам-то  ты  хоть  в  это  веришь?
Поученья  нам  давать —
Время  попусту  терять.
Уходи  и  не  смущай
Моих  воинов!  Прощай!»

«Я  хотел  помочь!»

«Пустое!
Убирайся!  Нас  в  покое
Всех  оставь.  А  волки  тут
Без  советов  проживут».

«Что  ж,  прощай,  ты  сам  дорогу
Выбрал  худшую.  Но  к  Богу,
Помни,  двери  навсегда
Не  закрыты  никогда».
И  исчез,  как  вздох  печальный.

В  это  время  ветер  дальний
С  юга  туч  нагнал  немало.
Солнце  скрылось  в  них.  Настало
Время  сумерек.  Мгновенно
Дождь  закапал  с  неба  ленно,
Постепенно  убыстряясь,
В  ливень  сильный  превращаясь.
Лес,  до  этого  прекрасный,
Неуютным  стал.  Неясный
Гул  послышался  вдали,
Отражаясь  от  земли.
С  каждым  мигом  он  крепчал,
Рос,  тревожил  и  дичал
Так,  что  шерсть  в  волчачьих  гривках
Встала  дыбом  на  загривках.
В  настороженности  ясность —
Стая  чувствует  опасность.

Гром  потряс  и  лес,  и  долы.
Наши  трепетные  взоры,
Как  струна,  напряжены.
В  вспышках  молний  видим  мы —
К  нам  несется  легион
Жутких  каменных  горгон.
На  стальных  своих  крылах
Всем  они  разносят  страх.
В  том,  кто  жертвой  станет  их,
Им  нет  различий  никаких.
В  их  глазах  и  лед,  и  пламень -
Взглядом  превращают  в  камень.

Лишь  мгновенье  пронеслось —
Предсказание  сбылось.
Мои  волки  все,  как  были,
В  позах  каменных  застыли.
Убежать  и  я  не  смог
И  свалился  на  песок.
Лесовик  открыл  мне  душу!
Почему  его  не  слушал?
И  с  последней  мыслью  я
Впал  во  тьму  небытия.

Я  почувствовал  во  сне:
Кто-то  дует  в  морду  мне,
И,  открыв  глаза  свои,
Вас,  спасители  мои,
Я  увидел.  В  добрый  час
Бог  послал  на  помощь  вас.
Вот  история  моя.
Все,  что  знал —  поведал  я.

Должен  я  теперь  бежать,
Рать  звериную  поднять
Против  мага,  чтоб  тиран
Поплатился  за  обман.
Долг  мой  защитить  в  бою
Стаю  верную  мою.
Вам  спасибо  за  подмогу.
Укажу  я  вам  дорогу
В  царство  мага  средь  песков,
Коль  вам  надо.  Я  таков,
Что  для  друга  расшибусь,
Только  свистни  он  —  примчусь
Я  на  помощь.  Вы,  друзья,
Положитесь  на  меня.
В  стан  врага  путь  верный  знаю.
Ну  так  вот.  Я  продолжаю.
Там,  где  родина  песков,
Есть  оазис.  Он  таков,
Что  средь  зыбких  миражей
Отыскать  его  трудней,
Чем  иголку  в  стоге  сена.
Лишь  гранитная  морена
Вам  укажет  место  это.
Вот  уж  верная  примета.
От  нее  через  пески
Путь  укажут  костяки
Цепью  сложенных  скелетов.
Иль  причуда  духов  это,
Иль  забава  мага,  я
Не  могу  сказать,  друзья.
Если  следовать  примете,
Через  два  денька  на  третий
Вы  увидите  вдали
Кущи  пальм.  Клочок  земли
Обнимает  там  бока
Голубого  озерка,
А  в  округе  никого.
Там  найдете  вы  его.
В  пирамиде  древней  тайно
Он  лелеет  не  случайно
Планы  дерзостной  войны
За  власть  и  царство  Сатаны.
Действуй,  воин,  осторожно,
Ведь  опасность  там,  возможно,
Не  однажды,  аки  тать,
Будет  вас  подстерегать».

И  на  том  они  расстались.
Воин  с  Баюном  подались
В  путь-дорогу,  где  едва  ли
Их  с  радушьем  ожидали.
Но  исполнить  обещанье,
То,  что  дал  он  на  прощанье
Деве,  воин  счел  за  честь.
В  этом  сила  духа  есть.

Глава 8

Ночь  идет  за  днем,  меняя
Время  суток,  прогоняя
Жар  пустынный,  скучный  вид,
От  которого  рябит
И  в  глазах,  а  от  песка
И  в  душе  царит  тоска.
Нуден  путь — не  счесть  минуток.
Отшагали  трое  суток
Наш  герой  и  серый  кот.
Ночь  прошла,  рассвет  встает.
В  этот  час,  встречая  утро,
Успокоенность  как  будто
Опустилась  на  страну.
Жизнь  застыла,  как  в  плену
От  мистической  подмены
Шума  ветра  на  песнь  сирены,
Что  своим  волшебным  словом
Очаровывает  снова.

Наши  путники  устало
На  бархан  восходят.  Мало
Сил  осталось.  Но  пред  ними
В  тот  же  миг  среди  пустыни 
Растворились  миражи.

«Глянь,  котище,  не  тужи!
Мы  дошли!» - солдат  вскричал.
Он  оазис  увидал.
Там,  средь  пальм,  неглубоко,
Засинело  озерко.
Плещут,  берег  омывая,
Волны,  нехотя  вздыхая,
Ударяют  без  старанья
В  пирамиды  основанье.
Ни  зверей,  ни  птиц  в  округе
Не  видать...  Поверьте,  други,
Что  все  это  необычно
И  безлюдье  непривычно
Поражает.  Я  ж  для  вас
Продолжаю  свой  рассказ.

С  дюны  наш  герой  спустился
У  пирамиды  очутился.
Оглянулся  он  в  смятеньи —
Всюду  было  запустенье:
На  одной  петле  висела
Дверь  и  тоненько  скрипела
От  порывов  ветерка,
Пыль  повсюду,  два  мешка
Кем-то  кинуты  в  углу,
Мусор  брошен  на  полу.
Но  ни  мага,  что  обидно,
Ни  следов  его  не  видно.

«Как  нам  быть! —  воскликнул  кот,
Может,  что  напутал  тот
Волк  иль  мы  с  дороги  сбились,
От  приметы  уклонились?»

«Нет,  не  думаю  я  так.
Пирамида  как - никак -
Это  верная  примета. -
Воин  вслух  сказал. — И  где-то
К  магу  тут  схоронен  вход.
Только  кто  его  найдет?
Разобраться  чтоб  сполна,
Тут  уж  магия  нужна.
Мы  ж  с  тобой  ни  в  зуб  ногой
И  ни  в  той,  и  ни  в  другой.
У  волшебников  есть  склонность
Насаждать  во  всем  условность,
Вот  поэтому  простым
Людям  вход  и  невидим.
У  селянина  ль,  солдата
Волшебства  хоть  небогато,
Но  зато  в  своих  делах
Не  останутся  впотьмах.
Вот,  я  помню,  на  селе
Встанешь  утром  на  заре
По  крестьянской  по  нужде,
Тут  понятно,  что  и  где.
Скажем,  надо  на  покос.
Я  впрягаю  Сивку  в  воз,
Чтоб  зимой   могла  легко
Дать  корова  молоко.
С  голодом  ты  не  знаком,
Коль  с  коровьим  молоком.
Из  него  я  сделать  мог
И  сметану,  и  творог.
Ну,  довольно  вспоминать,
Надо  нам  сейчас  понять,
Что  нам  делать,  как  нам  быть,
Чтоб  кольцо  то  раздобыть.
Что  ты  думаешь  об   этом?
Помоги  мне,  кот,  советом».

«Что  ж,  совет  мне  дать  несложно.
Повтори - ка,  если  можно,
Свой  рассказ.  Я  слушать  стану.
Как  ты  делаешь  сметану?»

«Веселишься,  кот?!  Поверь,
Не  до  этого  теперь.
Нам  с  тобой  найти  бы  мага.
Ты  ж  шуткуешь,  как   бродяга.
У  тебя  от  «вкусных»  тем
Мысли  спутались  совсем!»

Усмехнулся  кот  слегка:
«Обижаешь  едока.
Знай,  что  в  жизни  у  котов,
Кто  поел,  тот  и  здоров.
Коль  в  рот   неча  положить,
Свой  живот  заговорить
Лучше  разной  болтовней.
Так  обманем  мы  с  тобой
Голод  и,  забыв  про  путь,
Развлечемся  как-нибудь».

«Этих  мыслей  не  держи,
О  сметане  не  тужи.
Коль  спроворим  это  дело,
Мы  с  тобой  поедем  смело
В  дом  родной,  где,  так  и  быть,
Можешь  сколько  хочешь  жить.
Молока  там  и  сметаны
Ешь  от  пуза  без  обмана,
А  в  запруде  у  реки
Ходят  чудо - окуньки.
Ох,  вкусны  они.  Ты  слышишь?
Как  поджаришь  их,  оближешь
Пальцы,  усья,  бороду,
Вилку,  всю  сковороду,
Так  еще  захочешь. Точно.
И  ловить  помчишься  срочно».

«Я  в  деревне  жить  люблю.
И  теперь  тебя  ловлю
Я  на  слове. Отказаться
Выше  сил  моих.  Признаться,
Мне  понраву  предложенье.
Заявляю  без  сомненья,
Что  мечтал  пожить  всегда
Ближе  к  кухне.  Это  да! –
Кот  восторженно  вскричал,
Будто  разом  одичал, -
Ты  побудь,  служивый,  здесь.
Обегу  я  быстро  весь 
Оазис.  Испытаю,
Что  и  как  тут. Разузнаю,
Где  маг  бродит.  Ничего...
Разыщу  я  враз  его.
Иль  не  кот  лихой  я,  право!
Обо  мне  гуляет  слава
По  лесам,  где  не  спросите,
Как  о  первом  следопыте.
Дело  хорошо  пойдет.
Нас  давно  хозяйство  ждет.
И  зачем  на  стару  мать
Всю  скотину  оставлять?
Ведь  старушке  нелегко
Счесть  коровье  молоко!
В  этом  деле  я  знаток,
Хоть  гуляю  без  порток!»
И  довольный  сам  собой,
Хвост,  как  флаг,  подняв  трубой,
Потрусил  рысцою  кот
К  выходу  из  башни... 

Ход
Событий  вдруг стал  другой,
Все  наполнилось  бедой.
Небо  только  что  сияло
Чистотою —  темным  стало.
Легкий  ветер  взвыл  буяном
И,  явившись  ураганом,
Поднялся  песчаной  тучей,
Закрутив  ее  в  могучий
Смерч,  обрушив  эту  страсть
На  оазис. «Вот  напасть, -
Произнес  ворчливо  кот, -
Нечисть  снова  бал  дает».

И  как  будто  в  подтвержденье
Слов  его,  тотчас  виденье
В  вихре  бури  проявилось,
Возле  входа  закружилось.
Непогоды  ль  наважденье,
Иль  пустыни  приведенье,
Иль  тартара  существо 
Прилетело.  Вкруг  его 
Тела  саван  трепетал,
Будто  он  крылом  махал.
От  него  исходит  жуть,
Что  свободно  не  вздохнуть.
В  пирамиде  неспроста
Он  солдата  и  кота
Попытался  разглядеть,
Не  решаясь  внутрь  влететь.

«Кто  ты,  мерзкое создание?!» -
Крикнул   воин.  На  прощанье
Только  хохот  был  в  ответ.
Пять  секунд —  виденья  нет.

Но  из  смерча  в  тот  же  миг
Шесть  волков  к  порогу  прыг.
Шерсть  взъерошена.  Все  в  шрамах
Морды  их,  как  от  капканов.
Сразу  видно,  что  в  бою
Волчий  атаман  свою
Наложил  печать  расплаты.
Это  волки - ренегаты.
И  отныне  им  пути
Нет  назад,  как  ни  крути.
Им  осталось  во  всю  прыть
Лишь  у  мага  шестерить.
И  поэтому  они
Злы  на  целый  свет,  одни
В  этом  мире  из  песка.
Неизбывная  тоска
Неотвязно  им  вослед
Шла,  как  проклятая.  Нет
Исхода  в  их  юдоли.
Души  скорчились  от  боли,
И  добра  там  не  видать.
Лишь  желание  терзать
Всех  за  свой  позор  и  стыд
Их  сжигает  от  обид.
Их  рассудок  замутнен,
Лишь  послушен  магу  он.
И  теперь  они  готовы
Свой  разбой  наладить  снова.

«Ошалели,  что  ль,  ребята!
Отвяжитесь,  супостаты!» —
Кот  с  испугу  зашипел.
Он  держался  как  умел.
В  ноги  он  к  солдату  шмыгнул,
На  его  плечо  запрыгнул
И  разбойникам  оттуда,
Осмелев,  кричал  покуда:
«Лучше  вы  не  подходите!
С  лап  не  то  сейчас  слетите!
Не  смотрите,  что  я  мал,
Я  б  вам  в  драке  фору  дал,
Но  не  правилах  моих
Обижать  главой  больных!
Но  уж  коль  война  настала,
Не  покажется  вам  мало
От  когтей  моих  стальных!
Выковал  кузнец  мне  их,
Чтоб   врагов  на  коготь  брать!
Да  и  спутник  мне  подстать!»

Звери  тут  заколебались,
Нерешительно  замялись.
Тут  откуда  ни   возьмись
Черный  ворон  появись.
Он  над  ними  стал  летать
И  пронзительно  кричать:
«Что  замялись?!  Их  ведь  двое!
Вас  же  шестеро, герои! 
Взять!  Ату  их!  Всем  в  атаку!» -
Крикнул  он,  их  бросив  в  драку.

Наш  служивый  хоть  и  смел,
Саблю  вынуть  не  успел.
Под  ногами  у  него
Пол  разверзся.  От  того
Наш  герой  с  котом  сцепился,
Тут  же  вниз  и  провалился.

Лишь  очухались,  как  вдруг
Видят  оба,  что  вокруг
Очень  хмуро,  грозно  даже,
Встали  стены  вкруг  на  страже.
Им  сулят  века  безделья
Эти  стены  подземелья,
Потому  что  гнусный  маг
Западню  подстроил  так.

Посмотрел  вокруг  солдат –
Ни  души,  в   цепях  лежат
На  камнях,  в  тряпье  одеты,
Лишь  невольники - скелеты.
Видно,  маг  зловреден  был,
Душ  немало  погубил,
Ради  низкого  тщеславья
Многих  обманув. Каналья!

Темен  мир  глухой  темницы,
Блеклы  краски,  лишь  страницы
Дней,  текущих  в  бесконечность,
Перелистывает  вечность.

Среди  той  картины  грустной
Кот  с  героем  встали. Тусклый
Свет  неярко  сквозь  провал
В  узилище  проникал.
В  полутьме  один  случайно
Лучик  солнечный  нечаянно
Из  большого  озорства
Иль  живого  естества
Подземельный  мрак  пробил,
Угол  темный  осветил.
На  костях  там  окаянных
Средь  лохмотьев  тленных,  рваных
Череп  белый  прикрывал
Синий  шарф.

«Его  узнал! -
Воин  наш  вскричал  тотчас, -
Ведь  девчонка  в  прошлый  раз
Мне  о  нем  и  толковала,
Как  его  отцу  вязала.
Вот  где  сгинул  безвозвратно
Старый  грешник.  Мне  понятно,
Что  он  делал  здесь.  Видать,
Кинулся  он  выполнять
Порученье  злого  беса,
Да  не  понял  ни  бельмеса
В  тех  делах,  не  смерил  сил,
Да  совета  не  спросил.
И  теперь,  все  проиграв,
Жизнь  и  душу  потеряв,
Он  погиб  и  без  следа
Сгинул  в  вечность,  в  никуда.
Шарф  возьму,  чтоб  без  утайки
Возвратить  его  хозяйке.
Пусть  на  память  остается
Эта  вещь.  Коли  придется
Вспомнить  ей  о  дорогом
Об  отце  своем  родном, -
Сможет  девица  тайком
Слезы  высушить  шарфом».
Ровно  он  его  сложил,
Ближе  к  сердцу  положил,
Чтобы  он,  как  талисман,
Охранял  его  от  ран.

Глава 9

Ночь.  Пустыня  отдавала
Жар  дневной  и  отдыхала
От  сжигающих  лучей
Ра  великого.  Ничей
Вздох  иль  крик  в  стране  той  дальней
Не  тревожил  сон  печальный
Места  этого.  Никто
Не  движется,  но  зато
Месяц  сторожем  в  обход
Свой  ночной  дозор  несет.
Ветерок  холодный  стал
Воздух  загонять  в  провал,
Ведь  в  пустыне,  так  и  знай,
К  ночи  уж — не  месяц  май.
Хоть  друзья  друг  к  дружке  жались,
Но  совсем  не  согревались.
Им  в  тюремной  глубине
Стало  холодно  во  сне.

Наш  служивый  так  дрожал,
Что  зуб  на  зуб  не  попадал.
И  от  тряски  от  такой
Он  очнулся  сам  не  свой.
Стал  ходить  он  вдоль  стены,
Чтоб  согреться.  Уж  не  сны,
А  реальность,  как  была,
Им  владела  и  вела.

Вдруг  он  видит  наважденье, 
Непонятное  явленье  -
Засветились  в  сто  огней 
Ярко  стыки  меж  камней
На  одной  из  стен.  И  вот
Обозначился  проход.
Камни,  будто  жизни  полны,
Задышали,  словно  волны,
Желтым  светом  заискрились
И  мгновенно  растворились,
Открывая  за  собой
Скрытый  ход  за  той  стеной.
Там  в  неярком  белом  свете,
Как  на  призрачном  портрете,
Появился  силуэт,
Прохрипев  гортанно: «Сет
Меня  к  тебе  послал
И  пристрого  наказал,
Чтоб  до  первой  до зарницы
Я  помог  вам  из  темницы
Убежать,  но  до  того 
Волю  выполнить  его».

Сам  от  хлада  еле  жив,
На  саблю  руку  положив,
Как  вести  себя  решает
Наш  герой  и  вопрошает
Незнакомца  он:  «Скажи,
Кто  ты,  что  ты?  Подскажи,
Кто  таков  хозяин  твой
И  зачем  идти  с  тобой
Должен  я?  Мне  надо  знать,
Как  себя  с  тобой  держать?»

И  виденье  отвечало:
«Дух  жреца  я,  здесь  немало
Лет  провел,  служа  ему,
Господину  моему.
В  том  ему  я  дал  обет.
Для  меня  хозяин  Сет.
А  среди  других  племен
Много  у  него  имен.
Те,  кто  знать  его  желают,
Люцифером  величают,
Но  известнее  всего
Имя  первое  его –
Сатана».

«Такого  знаем.
Что,  котище,  удираем
Из  темницы?  Нас  зовут!»

Кот-Баюн  уж  тут  как  тут,
Отвечает:  «Ты  всерьез
Глупый  мне  задал  вопрос?
Коль  поселимся  мы  тут
Навсегда,  тогда  найдут
Лет  так  эдак  через  двести
Два  скелета  с  саблей   вместе.
Дух  поможет  нам  бежать,
А  чей  слуга  он — мне плевать».

Коридорами  пустыми,
И  дверями  потайными
Вот  уж  час  ведет  их  дух.
Звук  шагов  тяжел  и  глух.
Он  теряется  во  сводах,
В  лабиринте  переходов.
Долго  шли  они,  но  вот
Перед  ними  дверь  встает.

«Там,  за  нею,  без  сомненья,
Говорит  им  приведенье, —
Маг  со  свитою  своей
Спит,  устав  от  злых  затей.
Усыпил  двойным  заклятьем
Я  их  всех.  Моим  проклятьем
Стал  коварный  этот  маг.
Совладать  не  смог  никак
С  ним  я.  Был  сильнее  он
В  колдовстве  и  с  тех  времен
Завладел  и  пирамидой,
И  оазисом.  Под  эгидой
Власти  каверзной  своей
Править  стал  округой  всей.
А  жрецов  с  прислугой  вместе
Уничтожил  он  на  месте,
Гибельный  туман  наслав,
А  меня  меж  тем  сослав
Вниз,  в  подземную  темницу,
В  невозвратную  гробницу,
Где  от  холода  и  бед
Я  покинул  этот  свет.
Но  хозяин  мой  великий,
Прозорливый,  многоликий,
Не  забыл,  что  я  служил
Ему  преданно.  Вложил
В  гибнущую  душу  мне
Силу  темную.  Вполне
Воскресив  мой  дух,  чтоб  я,
Зло  на  мага  затая,
Незаметно  бы  следил
За  противником,  вредил
По  возможности  ему,
Был  бы  Дьяволу  к  тому
И  ушами,  и  глазами
В  стане  мага,  чтоб  за  врагами
Неусыпный  был  догляд.
Понял  ты  меня,  солдат?»

«Вижу  я,  милорд  от  скуки
И  воюет  по  науке:
Сам  шпионов  засылает
И  ловушки  расставляет, -
Думает  себе  солдат. —
Что  выходит  за  расклад?
Он  сторонника  найдет
И  на  мерзость  подобьет,
Всеми  судьбами  играет,
Козырей  определяет
И  играет  будто  в  них
И  за  тех,  и  за  других.
А  выходит  лишь  одно —
В  выигрыше  казино.
Ладно,  будем  жить,  прорвемся
И  с  милордом  разберемся.
А  пока  выходит  нам
Иль  свобода,  иль  капкан».
Духу  ж  говорит:  «Теперь
Открывай  скорее  дверь!»

«Не  спеши», — дух  отвечает
И  солдата  наставляет,
Как  ему  себя  вести,
Чтобы  драку  обойти.

Входят.  Посредине  зала
Ложе  царское  стояло,
А  на  нем  среди  шелков
Маг  застыл  в  оковах  снов
Недвижим,  того  не  зная,
Что  беда,   подстерегая,
Уж  давно  его  ждала
И  наконец  к  нему  пришла.
С  ним  у  ложа  волки  спали.
Стражи  серые  не  знали,
Что  пора  им  в  самый  раз
Сбросить  сон  с  закрытых  глаз.
Смежив  веки,  ворон  черный
Тут  же  спал,   судьбе  покорный,
Сонно  прикорнув  на  стул,
Через  клюв  рулады  дул.

На  руке  у  мага  лал
В  свете  факелов  мерцал
Камнем  темным  —  это  он,
Тот  волшебный  морион,
В  коем  злая  сила  скрыта.

Между  тем  солдат  и  свита
Тихо  к  магу  приближались,
Но  у  ложа  все  замялись.
В  мыслях  их  царит  неясность,
Каждый  чувствует  опасность.
Не  дай,  Бог,  что  сон  лишь  поза
Мага  хитрого.  Угроза
Здесь  и  в  воздухе  носится.

Кот  с  опаскою  косится
На  охрану.  Тихой  сапой
Мимо  них  скользит  он,  лапой
Между  тем  не  забывая
Проверять,  хвостом  играя,
И  закуску,  и  посуду,
Что  расставлена  повсюду
На  столах,  чтоб  маг  мог  здесь
И  попить  бы  и  поесть.
Кот  решил,  смотря  на  это,
Дать  ревизию  буфету
И,  увлекшись  этим  делом,
Он  забыл  о  мире  целом.

Дух  торопит  воина.  Тот
На  носках  вперед  идет,
Между  стражников   проходит,
С  перстня  глаз  своих  не  сводит
И  с  желанием  одним
Руку  тянет  он  за  ним.

В  это  время  сам  не  свой
Кот,  увидев  дармовой
Ужин,  тут  же  без  стесненья
Пробы  стал  без  промедленья
С  блюд  снимать,  впадая  в  раж,
Чревоугодья  раб  и  паж.
Им  нечаянно  со  стола
Чаша  сброшена  была.
Она,  громко  загремев,
Разбудила  разом  всех.

Тут  такое  приключилось,
Что  и  в  сне  дурном  не  снилось.
Пол  противно  задрожал.
Кот  в  испуге  побежал
К  той  спасительной  двери,
Чрез  которую  вошли
Пять  минут  тому  назад
Дух,  котяра  и  солдат,
Но  она  совсем  без  спроса
Враз  захлопнулась  у  носа.

Маг,  очнувшись,  рассердился,
Гневом  страшным  распалился,
Тайным  колдовством  силен,
Воина  отбросил  он
От  себя,  сковав  заклятьем
Недвижимости.  Проклятьем
Поражен  солдат  в  момент
И  застыл,  как  монумент.
А  свирепая  охрана
Уняла  кота - буяна,
В  угол  зала  отогнала,
У  стены  его  зажала
Так,  что  славный  наш  Баюн
Чуть  не  сделал  карачун.

Дух  жреца  смекнул  мгновенно,
Что  теперь-то  непременно,
Раз  уж  заговор  раскрыт,
Маг  его  не  пощадит.
Молниеносно,  со  стараньем
Он  волшебным  заклинаньем
Стену  скальную  воздвиг
Меж  собой  и  магом. Вскрик
Противника  его  - 
Был  сигналом, что того
Номер  этот  позабавил.
Силой  взгляда  пробуравил
Маг  и  камень,  и  врага.
Дух  ударился  в  бега
И  по  залу  заметался.
Но  колдун  не  собирался
Выпускать  его,  и  он
Бросил  молнию  вдогон
Сатанинскому  шпиону,
Разрядив,  подобно  грому,
Злость  свою,  врага  лишив
Жизни  подлой,  тем  свершив
Месть  свою,  его  развея
Вмиг  на  атомы  и  млея,
Свой  восторг  не  смея  скрыть,
От  того,  что  смог  явить
Он  могущество  свое.
Дух  же  пал  в  небытие.

Вот  пред  колдуном  лежат
Кот - Баюн  и  наш  солдат.
Оба  связаны  путами.

«Что,  бродяги!  Как  я  с  вами,
Шевельнув  одним  перстом,
Быстро  справился.  Притом
И  шпиона  уничтожил,
Чтоб  меня  он  не  тревожил.
Помотал  он  мне  нервишек,
Своих  пакостных  делишек
Паутину  плел,  как  тать,
Мне  пытаясь  досаждать.
Но  от   гнева  моего
Уходил  он  оттого,
Что  весь  здешний  уголок
Знал  и  вдоль  и  поперек.
Уж  он  задал  мне  заботы!
Я  открыл  сезон  охоты,
Но  поймать  его  не  смог.
Тут  же  случай  мне  помог.
Ваш  знакомец  стародавний
И  попутчик  нежеланный,
Мой  же  преданный  вассал –
Черный  ворон  мне  примчал
Весть  о  вашем  эпатаже,
Сумасброднейшем  вояже.
И  решил  я,  господа, 
Вас  использовать  тогда.
Мне  скажите  по  секрету —
Ловко  я  проделал  это?
Знайте,  верный  мой  слуга
Смыслил  встречу  для  врага.
Молодчага,  ворон  мой!
Нам  теперь  пора  с  тобой
Подготовкой  дел  заняться,
Чтоб  потом  не  окараться
В  той  интриге  непростой,
Что  наладим  мы  с  тобой.
Из  помощников  моих
Ты  хитрейший  среди  них.
Посоветуй,  как  мне  быть,
Что  с  врагами  учинить?»

И  в  ответ  холоп покорно
В  ухо  магово  приторно
Стал  нашептывать  тихонько 
Что-то  тайное,  легонько
Искоса  бросая  взгляд
На  пол,  где  лежал  солдат.

Усмехнулся  маг  скабрезно,
Пленникам  сказав:  «Серьезно
Я  сердит  на  вас,  но  гнев
Свой  готов  смирить.  Как  лев,
Вас  могу  я  растерзать,
Но  хочу  надежду  дать
Вам  на  жизнь,  коль  захотите
Мне  помочь.  Так,  что  решите?»

«Мы  согласны! -  крикнул  кот, -
К  нам  легко  найти  подход.
А  нельзя  ль,  великий  маг,
Развязать  нас?  Как - никак
Мы  служить  готовы,  точно,
А  в  путах  совсем  невмочно
Приказанья  выполнять».

«Ты  бы  мог  и  помолчать,
Зверь  болтливый,  -  маг  ответил,
Ты,  наверно,  не  заметил —
Мой   вопрос,   что   я   задал,
Я  солдату  задавал.
Ты  ж  при  нем,  скажу  я  слово,
Что-то  вроде  вестового.
Роль  твоя  во  всем  простая -
В  споре  очередь  шестая».

Кот  с  обиды  осерчал
И,  надувшись,  замолчал.

Тут  солдат  решил  вмешаться:
«Разве  так  дела  вершатся?
Если  хочешь  ты,  колдун,
Убедить  нас,  чтоб  без  дум
Помогли  в  твоих  заботах,
Постарались  на  работах,
То  скажу  тебе  с  укором,
Не  угрозой — уговором
Надо  было  уломать
Нас  на  дело,  чтобы  стать
Мы  могли  в  работе  скорой
И  надеждой,  и  опорой.
Ты  же,  бесов  ученик,
Всех  ловить  на  страх  привык.
Только  знай,  колдун  гневливый,
Что  солдат-то  не  пужливый.
На  войне  я  много  раз
Слушал  боевой  приказ
И,  круша  врагов  кольцо,
Смерти  я  смотрел  в  лицо.
Коли  рок  свершится,  что  ж,
От  судьбы  уж  не  уйдешь.
Что  дает  мне  жизнь  моя,
Принимаю  стойко  я».

«Ладно,  ладно.  Расходился.
В  плен  попавшись,  расхрабрился.
Я  теперь,  солдатик  мой,
Сотворю  хоть  что  с  тобой.
Так  что  не  ищи  несчастья,
Раз  в  моей  ты  полной власти,
И  характер  мой  не  правь,
И  условий  мне  не  ставь.
А  пути  иного  нет
У  тебя.  Иль  сотню  лет
Просидишь  в  тюрьме  сырой,
Злясь  на  камень  гробовой,
Или  жизнь  себе  спасешь,
В  дом  деньжонок  принесешь.
Все  в  округе,  точно  статься,
Захотят  с  тобой  якшаться.
Всяк  в  уезде  будет  знать,
Как  тебя  по  бате  звать.
В  курсе  я  твоей  судьбы,
Храбрый  воин.  Без  борьбы
Ты  ведь  счастья  не  найдешь.
Урожай  не  соберешь
Без  хлопот  и  без  труда.
Ты  поможешь  мне,  тогда
Я  тебе  в  ответ  услугу
Окажу,  как  будто  другу.
Без  наград  не  отпущу
И  девицу  возвращу,
Как  управлюсь  с  Сатаной.
Слово,  воин,  за  тобой.
Ну  а  перстень  оставляю 
Для  себя.  К  нему  питаю
Я  привязанность,  аж  жуть.
Так  что  ты  не  обессудь».

С  перстнем  руку  он  отводит,
С  камня  глаз  своих  не  сводит.
Им  любуясь,  говорит:
«Он  чудесен.  В  нем  сокрыт
Тайный  смысл,  большой  секрет
И  залог  моих  побед.
Так  что  ты  не  сомневайся
В  своем  выборе  и  знайся
Лишь  со  мной,  тогда  вполне
В  жизни  будешь  на  коне.
Посмотри,  как  я  силен!»
Тут  же  вид  меняет  он:
Стал  расти  он  вверх,  пока
Не  достал  до  потолка.
Тело  новое  его
Стало  темным  оттого,
Что  в  мгновенье  изменилось
Черной  шерстью  покрылось,
А  под  толстой  плотной  кожей
Мышцы  взбугрились  угрозой.
Так  пред  всеми,  как  гора,
Встал  Кинг-Конг  среди  двора,
Повергая  всех  в  округе
В  трепет  хохотом.  В  испуге
Слуги  замерли  безмолвно.
Лишь  герой  наш  непокорно,
Гордо  голову  подняв,
На  него  смотрел,  привстав.

А  гигантская  горилла
В  горсть  берет  солдата,  живо
Развязав  его  путы,
Говорит  солдату:  «Ты
Теперь-то  убедился,
Что  не  зря  я  так  хвалился.
Превращусь  в  кого  хочу.
Мне  любая  поплечу
Превеликая  задача.
Но  случилась  незадача.
Мой  соперник  на  беду,
Знаешь  ты,  кого  в  виду
Я  имею,  исхитрился,
Мне  напакостить  решился.
Мастер  всяческих  препон
Для  меня  воздвиг  заслон
В  той  стране,  куда  решил 
Я  направиться,  чтоб  сил
Накопить  и  опыт  новый
Приобресть,  к  всему  готовый,
Перед  битвой  с  ним  за  трон.
Монстра  хаоса  там  он
Стражем  бдительным  оставил,
Чтоб  меня  он  обезглавил,
Если  вдруг  да  я  решусь
И  в  стране  той  окажусь.
Стражник  тот  совсем  не  вошь –
На  арапа  не   возьмешь.
И  коварен,  и  силен
Демонический  дракон.
Я  уж  было  загрустил,
Но  внезапно  посетил
Ты  меня.  А  ворон  мой
Подсказал,  что  мы  с  тобой
Сможем  чудьненько  поладить,
Если  сможем  здесь  уладить
Дело  плевое  одно.
Так,  безделица  оно.

У  тебя,  солдат,  от  бед
Есть  волшебный  амулет.
Ты  владеешь  им  по  праву,
Но  и  мне  он  тож  по  нраву.
Он  от  монстра  упасет 
И  удачу  принесет.
Ты,  храбрец,  отдай  его.
Одарю  тебя  всего.
Говори  любую  цену.
Заплачу  сполна.  Иль  мену
Можем  тут  же  совершить.
Что  желаешь  получить?»

Воин  уж  хотел  ответить,
Но  не  мог  он  не  заметить,
Что  усатый  его  друг,
Позабыв  совсем  испуг
И  обиду,  развязался,
Расхрабрившись  вдруг,  вмешался
В  разговор  примерно  так:
«Почему  ж,  великий   маг,
Не  возьмет,  аль  силы  нет,
Этот  самый  амулет,
Раз  в  плену  мы  здесь  пока.
Иль  валяешь  дурака?»
Кот  свободу  мыслям  дал,
Свои  речи  продолжал,
Дескать,  выбор  мага  верен,
Лично  он  ему  намерен
Помогать,  по  мере  сил,
Лишь  бы  тот  не  позабыл
То,  что  будет  он  обязан
Им  за  помощь  и  что  связан
Обязательствами  он
С  ними — дружеским  свойством.
И  при  этом  ушлый  кот
Славословия  почет
В  адрес  мага  постоянно
Сыпал,  так,  что  очень  пряно
Лестью  сдобрил  речи  плов.

Но  колдун  был  не  таков,
Чтобы  чья-то  льстива  речь
На  такой  крючок   подсечь
Помогла  б  его  хоть  раз.
Так  случилось  и  сейчас.

«Надоел  ты  мне,  болтун, -
Прошептал  под  нос  колдун, —
Привяжу  тебе  язык,
Раз  молчать  ты  не  привык».

И  пока  кот  говорил,
Маг  заклятье  сотворил.
Тут  Баюн  на  полуслове
Замолчал.  Уж  точно  внове
Немота   была  его
Для  него  же  самого.
Пасть  безмолвно  разевает
Наш  котище,  как  зевает,
Но  оттуда  речь  не  льется,
Даже  писк  не  раздается.

Маг  довольно  рассмеялся:
«Зря,  Баюн,  ты  здесь  старался,
Мелкой  сапой  сыпя  лесть,
Впечатленье  произвесть».
И  притворно  сам  вздыхает:
«Вот  несчастье. Так  бывает,
Коль  зазря  язык  трепать,
Можно  голос  потерять.
Так  и  есть.  Не  уследил.
Извини,  не  упредил.
Посидишь  молчком  пока –
Все  урок  для  дурака..

Впрочем,  я  для  вас  чуть-чуть
Приоткрою  тайны  суть.
Дело  в  том,  что  много  лет
Этот  самый  амулет
Охраняет  лишь  того,
Кто  хозяином  его
Стал  по  сделке  добровольной
Или,  как  презент  невольный,
Был  подарен  он  кому.
Для  других  он  никчему.
Он  для  хитника  игрушка
И  простая  безделушка.
Потому-то  предлагаю
Все  добром  уладить».

«Знаю,
Маг,  что  грош  цена
Всем  посулам,  что  сполна
Сыплешь  ты,  того  желая,
Нетерпением  сгорая,
Артефакт  достать  любой,
Пусть  неправедной  ценой.
Я  же  нужен  до  того,
Не  отдал  пока  его».

«Что  же  ты  с  таким  умом
Все  еще  солдат  притом? –
Говорит  колдун  уныло,
Перебирая  торопливо
Желты  четки  янтаря,
Что  достал  он  втихаря. —
Ни  достатка,  ни  почета
Не  имеешь.  Без  расчета
Жизнь  живешь.  Другие  тут
Под  себя  добро  гребут».

«Подожди,  колдун,  не  лай
И  меня  не  перебивай.
В  ситуации  любой
Выход  есть.  И  мы  с  тобой
Сможем  все  ж   договориться.
Мне  вообще,  как  говорится,
Абсолютно  наплевать,
Кто  из  вас  повелевать
Будет  темным  царством  зла:
Ты  иль  Дьявол,  ведь  дела 
Ваши  добрыми  не  станут,
А  людей  опять  обманут
Слуги  ваши  и  притом
Будут  насаждать  содом.
Раз  я  впрягся  в  это  дело,
Надо  выбраться  умело
Из  ваших  с  Дьяволом  интриг.
Тяжесть  роковых  вериг 
Сбросить  и  вздохнуть  свободно,
Сдержать  слово  благородно
Пред  девицей,  чтобы  знать —
Жизнь  наладится  опять.
Амулет  не  продаю,
Не  меняю,  не  дарю.
Но  поняв  расклад  событий,
Оценив  сумбур  наитий,
Я  тебе,  великий  маг,
Предлагаю  сделать  так:
Я  тебе  в  аренду  дам
Медальон  мой. Ты  же  сам
Кровью  черною  своей,
Как  ведется  у  чертей,
Договор  со  мной  подпишешь.
Ты  меня,  волшебник,  слышишь?!»:

«Слышу,  слышу.  Продолжай!»

«Ну  так  вот,  пообещай
В  договоре  том  хранить
Верность  слову,  не  чинить
Неприятности  во  всем
И  что  выполнишь  притом
Все,  что  мне  пообещал.
Что  ответишь?»

«Ты  нахал,
Воин,  дерзкий!  Как  посмел
Ты  указывать!  Хотел
Навязать  свою  нужду?!
Под  твою  плясать  дуду
Думал  ты  меня  заставить!
Ан  не  выйдет.  Не  обманет
Благонравности  расчет. 
Вроде  ты  не  идиот.
Будь,  солдат,  послушен,  тих.
Жизнь  твоя  в  руках  моих.
Ты  ж  торгуешься  покуда.
Как  бы  ни  было  бы  худа! —
Голос  мага  распалился,
Видно,  злыдень  разозлился. –
Ты  не  царь,  не  пуп  земли,
А  неясный  крик  вдали,
Капля  малая,  песчинка,
Нуль  без  палочки,  соринка.
Быть  коль  хочешь  вправду  цел
Делай  то,  что  я  велел!»

А  солдат  ему  в  ответ:
«Мне  бояться  проку  нет.
В  жизни  видел  я  немало.
Много  пожил.  И  пристало
Не  о  бренном,  о  душе
Мне  заботиться  уже.
Договора  коль  не  дашь —
Нет  камеи,  и  шабаш!»

Маг  решил  сыграть  в  игру.
Он  ладонью  по  столу
Молча,  хмуря  лоб,  проводит,
А  когда  ее  отводит,
На  столешнице  резной
Появляется  большой
Ларчик  красочный  весьма,
Где  предметы  для  письма
Были  собраны  умело.
Маг  берет  кинжал  для  дела,
На  руке  надрез  творит.
Темной  струйкою  бежит
В  чашу  кровь  его,  стекая,
Светом  призрачным  играя.
Искры  сыпя  из  нее,
Колдовство  творит  свое.
Из  кровавой  той  купели
Прочь  две  капли  отлетели,
Как  волна  от  берегов,
Превратившись  в  пауков.
Сидя  наш  герой,  как  был,
Завороженно  застыл,
И  глазами  напряженно
Смотрит  он  завороженно.
Маг  же,  улыбаясь  мерзко,
Продолжал  заклятья  резко,
Повышая  глас,  читать,
Прекратив  совсем  писать.
Под  влияньем  колдовства
Пауки,  как  сор-трава
Очень  быстро  развивались,
И  росли,  и  наливались
Грозной  силой  их  тела,
Подчиняясь  воле  зла.
Маг,  издав  победный  крик,
Двинул  монстров  напрямик
К  той  скамье,  где  бел,  как  мел,
Замороженно  сидел
Наш  герой.  Но,  как  стрела,
Неожиданно  пришла
Помощь  в  этот  трудный  миг.

Кот-Баюн  на  мага  прыг
И    вцепившись  в  плешь  того,
Полоснул  когтем  его.
От  внезапности  такой
Маг  с  испугу  сам  не  свой,
Повалившись  на  живот,
Стал  трястись,  а  храбрый  кот
На  его  спине  воссев
Триумфатором,  как  лев,
Видом  всем  своим  бросая
Вызов  слугам  и  давая
Знать,  что  он  и  впредь  готов
Коготить  своих  врагов,
Гордым   взглядом  без  стесненья
Выражал  им  всем  презренье.
Шустрый  ворон  отлетел –
Он  сражаться  не  хотел.

Раз  уж  прервалось  заклятье
И  нарушилось  проклятье,
Мага  хитрого  тотчас
Волшебства  огонь  угас.
Тут  же  оба  паука
Стали  рост  терять,  пока
В  капли  вновь  не  обратились,
Те  ж  мгновенно  испарились.

Воин  в  тот  же  миг  очнулся,
Сильным  телом  встрепенулся
И,  отбросив  наважденье,
Подскочил  без  промедленья
К  колдуну  и  напрямки
Взял  злодея  за  грудки.
«Так-то  ты,  колдун  дурной,
Слово,  данное  тобой, 
Выполняешь!  Обманул?!»
Тут,  его  солдат  тряхнул
Так,  что  зубы  мага  в  тон
Сбряцали,  как  ксилофон.
Сам  же  претендент  на  трон
Стал  и  жалок,  и  смешон:
Весь  наряд  и  рван,  и  мят,
На  лице  ушибов  ряд
И  отметины  когтей,
В  общем,  словно  сто  чертей
Только  что  под  адский  джаз
Свой  бесовский  перепляс
Откаблучили  на  нем,
Выбивая  степ  притом.

Но  колдун  не  был   слабак,
Чтоб  его  вот  просто  так
Можно  было  запугать,
Подчинить  иль  зашугать.
Он  хитер  был.  Хоть  испуг
Был  реален.  Свой  недуг
Быстро  маг  преодолел
И  ответил:  «Правда,  смел
Оказался  ты,  солдат,
Этому  я  очень  рад.
Мужество  всегда  в  цене
И  сгодится  мне  вполне.
Не  тряси  меня,  герой!
Уж  уладим  мы  с  тобой
Неприятный  инцидент.
Раз  ты  хочешь  документ —
Получи  его».  И  вот
Он  солдату  отдает
Соглашение  о  том,
Что  они  теперь  во  всем
Отыскали  компромисс.
Договор-то  делал  «лис».

Между  тем  колдун  лукавый
Продолжает:  «Был  неправый,
Может  быть,  я,  но  хотел
Сам  проверить,  как  ты  смел.
Что  ты  видел,  милый  мой,
Это  только  сон  такой,
Фокус,  легкая  забава.
Что  тебя  взбесило,  право?
Понимать  ты  должен  шутку,
Фокус-покус  на  минутку.
А  коль  это  юмор,  то
Понимать  ты  должен,  что
На  забаву  грех  сердиться,
Обижаться  не  годится».

Оттолкнул  его  солдат:
«Не  балуй  впредь,  супостат,
И  свой  черный  юмор,  маг,
Придержи  пока  что  так,
Чтобы  к  встрече  с  Сатаной
Сохранить  его!  Такой
Юмор  он,  поди,  поймет,
Да  и  сам  тебе  ввернет
Острых  шуток,  что  любя,
Он  захватит  для  тебя.
Вот  вы  вместе  посмеетесь,
Коль  тогда  не  подеретесь.
Я  же,  глядючи  на  вас,
И  порадуюсь  тотчас,
Как  вы  будете  смеяться.
Ну,  довольно  изгаляться
Надо  мною  и  котом,
Да  верни  ему  притом
Голос, что  забрал,  колдуя!»

«Рад  не  слышать  обалдуя, -
Про  себя  подумал  маг, -
Но  что  делать?  Я  не  враг
Сам  себе.  Солдат,  поди,
Рассердился.  Впереди
Много  дел  и  помощь  точно
Мне  потребуется  срочно».
Вслух  солдату  говорит:
«Ладно,  ладно.  Без  обид.
Голос  я  верну.  Не  злись, -
Тихо  вставив, - «Берегись.
Не  прощу  тебе  диктата,
Накажу  потом  солдата».
Маг,  закончив  говорить,
Стал  заклятие  творить.

Миг — и  кот  запел  довольный
И  от  радости  невольной
Заскакал  по  зале  так,
Что  даже  желчный маг
Улыбнулся  в  пол-лица
Счастью  бурному  мальца.
А  когда  задор  угас,
Кот  вскричал:  «Готов  тотчас
Я  отправиться  с  хотеньем
Вновь  навстречу  приключеньям!»

Воин  свиток  принимает,
Амулет  с  себя  снимает,
Молча  в  горсть  его  берет,
Колдуну  его  дает.
Маг  доволен.  Он  камею
Вешает  себе  на  шею,
Плащ  магический  надев,
Отраженье  осмотрев
Свое  в  зеркале, решил,
Что  могуч  он,  да  и  сил
Предостаточно  теперь
У  него,  чтоб  демон - зверь
Был  повержен  навсегда 
Наконец-то.  И  тогда 
Он,  взмахнув  плащом  упруго,
Закрутил  его  по  кругу.
Недвижимый  до  сих  пор,
Резво  взяв  во  весь  опор,
Воздух,  взвихрившись,  завыл,
Захватив  всех  тех,  кто  был
В  зале  этом,  в  плен  стихийный
И  собрав  оброк  обильный,
С  дикой  силой,  словно  бес,
Вверх  рванулся  и  исчез.
Вместе  с  ним  в  сей  миг  пропали
Все,  кто  были  в  этом  зале.

Глава 10

Звезд  великий  хоровод
Воина  закружил. Полет
Был  стремителен  его.
Сердце  билось  до  того
Сильно,  мощно,  что  казалось —
Лишь  ничтожнейшая  малость
Не  дает  ему  мгновенно
Вырваться  на  зов  вселенной.
Ощущений  ярких  волны
Захлестнули  воина. Полны
Они  были  ярких  красок,
Странных  образов  и  масок,
Необычных  стран  и  мест,
Птиц,  зверей,  чудных  существ.
Словно  в  сон  волшебный  он
Был  счастливо  погружен.
Но  внезапно  эта  греза
Вдруг  рассыпалась  и  проза
Всей  действительности  враз
Развернулась  без  прикрас.
Он  попал  тотчас  в  одну 
Очень  дикую  страну.

В  беспорядке  грозном  скалы
Разбросала  тьма  устало.
Светом  призрачных  теней
Скалы  светятся  под  ней,
А  над  ними  неспроста
Мглы  висела  чернота.
Ни  людей,  ни  твари  грешной
Не  видать  в  стране  сей  здешней.
Даже  ветра  нет.  Одна
Здесь  царила  тишина.
Звук  шагов  неосторожно
Эхом  множился  тревожно,
И  песок  разбитых  скал
Тихо  путнику  шептал:
«Человек,  поберегись,
Уходи  иль  берегись.
Здесь  покоя  не  тревожь,
А  не  то  не  соберешь
Ты  костей  своих.  Беда
Приключится,  и   тогда
Успокоишь  здесь  свой  бег,
Беспокойный   человек».

Рядом  с  воином  был  и  маг.
На  плече  его  кой-как
Примостился,  как  сосед,
Ворон — колдуна  клеврет.
Шесть  волков,  поджав  хвосты,
Жались  ближе  к  магу. «Ты,
Солдат,  готов,  поди?
Дело  ждет  нас  впереди!
Где  же  кот  твой? - маг  спросил,
Разве  он  не  с  нами  был?»

«Здесь  я,  здесь! -  из-за  камней
Враз  откликнулся  котей, -
Ваша  милость,  маг  всесильный, -
Зачастил  кошак  умильный, —
Я  хочу  сказать  тебе,
Что-то  мне  не  по  себе.
У  меня  спина  болит,
Я  еще  схватил  бронхит.
Мне  режим  постельный  нужен.
А  коль  стал  я  так  недужен,
Ты  верни  меня  назад.
Я  же  кот,  а  не  солдат.
Чем  тебе  я  пригожусь?
Разве  что  мышей  возьмусь
Наловить.  Так  здесь  и  нет
И  мышонка  на  обед.
Коль  обидел —  извини,
Покаяние  прими,
Обругай,  намни  бока,
Но  не  злись  на  дурака».

Маг,  быть  может,  и  хотел
Что-то  молвить — не  успел,
Потому  что  без  потуг
Сильный  вихрь  поднялся  вдруг,
Нарушая  скал  покой.
Над  далекою  горой
Вспыхнуло  светлее  дня
Пламя  яркое  огня.
Наш  герой  глядит — беда,
Страшный  змей  летит  сюда.
Сам  огромный  и  клыкастый,
Черный  телом,  гром  ужасный
Всюду  следует  за  ним,
Из  ноздрей — огонь  и  дым,
Взмахом  крыльев  скалы  рушит,
Всю  округу  рыком  глушит,
А  дыханием  своим
Жжет  все  то,  что  рядом  с  ним.

Воин  вспомнил  давний  сон.
Верь — не  верь,  а  сбылся  он.
Тут  и  маг  приметил  монстра.
У  него  в  руке  приостро
Заблестели  жала  стрел.
Лук  магический  запел,
Плюнув  в  зверя  ледяной
Смертоносною  стрелой,
Но  она,  ударив  в  грудь,
Не  поранила  ничуть
Чудище,  а  лишь  от  тела, 
Как  былинка,  отлетела.

Змей  в  ответ  дыхнул  огнем.
Стало  светло,  словно  днем.
Пламя  захлестнуло  мага -
Тот  не  отступил  ни  шага.
Он  уверен:  был  раз  с  ним
Амулет — он  им  храним.

Между  тем  огромный  змей
Налетел  на  мага  всей
Мощью  сильных  крыл  своих,
Вихрем  колдуна  свалив,
И  готов  уж  был  затем 
Растерзать  его  совсем,
Но  колдун  не  собирался 
Погибать. Уж  постарался
Заготовленное  впрок
Колдовство,  что  приберег
Он  для  случая  такого,
Применить  сейчас. Другого
Вид  чудовища  тотчас
В  страх  поверг  бы,  маг  же  враз
Принял  облик  великана.
Он  с  усилием  титана
Скалы  быстро  стал  ломать
И  в  противника  метать.
Камнепад  заставил  змея
Отступить,  но  маг,  зверея,
Точно  сделанным  броском
Монстра  сокрушил. Потом
С  ловкостью  необычайной
И  отвагою  отчаянной
Быстро,  без  ненужных  дум,
К  змею  подскочил  колдун
И,  желая  победить,
Стал  чудовище  душить.
Тот  же  острыми,  клыками
Рвал  гиганта,  бил  крылами,
Но  заветный  амулет
Колдуна  хранил,  на  нет
Изводя  атаки  зверя.
Маг  же,  волшебством  владея
В  совершенстве,  как  знаток,
Вызвал  селевой  поток.
Две  великие  стихии,
Сбившись  вместе,  как  лихие
Жеребцы,  в  рывке  одном
Грудью  выбили  пролом
Среди  скал,  неотвратимо 
Сбросив  с  склона-исполина
Массу  вод,  камней,  песка,
Сжатых   с  силой  кулака,
На  главу  и  тело  змея.
Маг  отпрыгнул  поскорее
И,  довольный,  наблюдал,
Как  стихийный  дикий  вал
Цепко  ворога  схватил,
В  бездну  мрачную  стащил.
Он  уверен  был  —  на  свет
Из  земли  возврата  нет.

Вдохновленный  начинаньем
Столь   удачным,  со  стараньем
Он  иное  колдовство  сотворил.
От  ног  его  между  скал
Путем  неблизким
Камнем  тесаным  и  низким
Побежал,  мерцая  чуть,
Легким  светом  дальний  путь.

День  и  ночь  дорогой  длинной
Маг  со  свитою  звериной
Переходами  большими
Шел  вперед.  И  вот  пред  ними
Скалы  дружно  расступились.
Вздох  восторга.  Им  открылись
Мириады  звезд.  Они 
Все  сияли,  как  огни
Богатейших  и  прекрасных
Царских  россыпей  алмазных.
Их  холодное  мерцанье
Привлекало  все   вниманье
И  хоть  не  грело,  но  зато
Каменистое  плато
Тусклым  светом  освещало.
Ни  души.  В  ночи  витала
Напряженная  тревога. 
В  далеке  виднелся  строго
Неприступно  одинокий
Пик,  таинственный  высокий.
Вот  туда  свой  скорый  шаг 
Прямиком  направил  маг.
Там,  в  горе,  средь  скальных  круч,
Был  сокрыт  заветный  ключ.
Но,  чтоб  зря  не  рисковать,
Хитрый  маг  решил  послать
Авангардом  для  разведки
Стаю  волчью.  Не  редки
Средь  великих  колдунов
Хитрецы,  что  для  врагов,
Волшебством  своим  блистая,
И   заранее   предвкушая
Торжество  свое,  всерьез
Подготовят  целый  воз
Неожиданных  злодейств,
Неприятных  лицедейств.
Кто  коварств  всех  тех  не  знает,
Сам  себе  потом  пеняет.
Маг  же  ведал  все  о  всех,
В  этом  видя  свой  успех.
Помнил  верную  он  весть –
У  ключа  хранитель  есть.
Но  каков  он  по  обличью,
По  возможностям,  величью,
Этого  не  мог  он  знать,
Только  мог  предполагать.
Потому  свою  тревожность
Обратил  он  в  осторожность,
Слуг  своих  послав  вперед,
Сам  остался  ждать.  Но  вот 
Сорок  минуло  минут,
А  посланцы  не  идут.
Нервно  перстень  теребит
Маг  украдкой — он  сердит.
Но  внезапно,  прерывая
Нить  раздумий,  нарушая 
Сон  предгорий,  дикий  вой
Взмыл  над  темною  страной.
У  горы  сверкнули  сразу
Сотни  молний  вместе,  разом
И  погасли,  вздохом  став,
Вой  ужасный  оборвав.

Ворон,  воин,  кот  и  маг 
Ошалели  мигом.  Так,
Что  на  несколько  минут
Словно  бы  застыли  тут.
Но,  стряхнув  оцепененье,
Маг  тотчас  без  промедленья
Головой  тряхнул,  и  вот
Объявляет  вновь  поход.

Глава 11

Мир  вселенной  многолик,
Многогранен  и  велик,
Тут  есть  все,  что  может  быть,
Что  фантазия  родить
Сможет  с  пылким  вдохновеньем,
Гениальным  воображеньем.
Здесь  неведомого  новь
Разгоняет  нашу  кровь
До  бессмертных  озарений
Иль  предсмертных  потрясений,
Подливая  в  кровь  едино
Порцию  адреналина.

Да,  в  природе  много  есть
Тайн  великих.  Их  не  счесть.

Будет  странник  не  случайный,
И  пытливый,  и  отчаянный
С  уваженьем  молчаливым 
Постигать  неторопливо
Мощь  открывшихся  знамений,
Откровений  и  прозрений,
Силясь  дрожь  души  унять
И  пытаясь  разгадать
Тайный  смысл  естества
И  секреты  волховства.

Но  вернемся  вновь  к  преданью,
Нашему  повествованью.
Вот  уж  ночь  обход  обычный
Завершает  и  привычный,
Как  всегда,  миллионы  лет,
Загорается  рассвет.
Но  холоден  взгляд  светила,
И  лучи  его  насилу
Кое-где  лишь  рвут  покров
Темно-серых  облаков.
Но  и  этого  довольно,
Чтоб  они  притом  невольно
Осветили  пред  горой
Чудо  чудное.  Герой
Наш  со  спутниками  вместе
С  удивлением  на  месте
Застывает.  Поражен
Тем,  что  в  яви  видит  он.

Сотни  статуй-истуканов: 
Воинов,  монстров,  великанов
Свой  дозор  несли  немой
Пред  заветною  горой.
Их  застывшие  движенья
Выдавали,  без  сомненья,
Опыт  чувственный  шептал,
Что  скульптуры  создавал
Не  ремесленник  случайный,
А  ваятель  гениальный.
Маски  каменные  полны
Были  яростью. Как  волны,
Их  ряды,  что  сонмы  туч,
Шли  на  приступ  горных  круч.
Среди  первых —  шесть  волков
Замерли  среди  полков,
Недвижимы,  как  они,
Все  в  гранит  обращены.

В  трех  шагах  перед  волками
Громоздился  черный  камень,
Где  отчетливо  видна
Была  надпись. Письмена
В  языках  огня  живого
Очень  ясно  и  сурово
Развернули  пред  глазами
«Ргосul  еste  ргоfапу!»

Маг  с  опаской,  осторожно
Шаг  за  шагом,  хоть  тревожно
Было  на  сердце,  один 
Тихо  к  камню  подходил.
Но  лишь  только  нарочито
Он  притронулся  к  граниту,
В  подсознание  его
Кто-то  вторгся. Оттого
Маг  затрясся  весь  в  ознобе,
Как  мертвяк,  что  ожил  в  гробе.
Тут  отчетливо  глухой
Голос  в  мозг  проникнул: «Стой!»
В  замешательстве  большом
Озираться  начал  он,
Но  не  видя  никого,
Кто  угрозой  для  него.   
Мог  бы  стать,  вздохнув  затем,
Успокоился  совсем.
И  тогда  колдун  лукавый
Хитростью  решил  неправой
Выведать  себе,  каков
Здешний  страж,  и  снять  покров
Неприятного  незнанья,
Чтобы  выполнить  желанье,
Что  себе  он  загадал —
Власти  ключ  достать  из  скал,
А  хранителя  низвергнуть,
Колдовством  его  повергнуть
В  прах  иль  лучше  подчинить,
Чтоб  ему  он  мог  служить.
Вид  хитрец  принял  смиренный,
Тотчас  погасив  надменный
Взгляд,  решил:  «Пора  начать».
Стал  к  хранителю  взывать.
Но  сколь  долго  ни  старался,
Тот  на  крик  не  отзывался.
Только  эхо  громко  вслед
Множило  ему  ответ.

«Коли  так, — колдун  озлился,
Сам,  хранитель,  напросился
Ты  на  гнев  суровый  мой!
Разберусь  тотчас  с  тобой!
Я  и  сам  метать  умею
Вихри  молний  и  владею
Волшебством  получше  всех
И  не  вижу  здесь  помех
К  своему  я   возвышеныо,
Во  вселенной  воцаренью!
Ключ  отдай  мне!  Он  по  праву
Мой!  Запомни,  мне  по  нраву,
Кто  покорен!  Так  и  знай!
И  меня  не  раздражай!
Я  велик!!  Не  вздумай  биться!
Дьявол  сам  меня  боится!
Что,  надумал?!  Объявись!!»
Нет  ответа.  «Берегись! —
Вскрикнул  он  тогда  сурово, -
Что  ж,  мое  решит  все  слово».
Но  лишь  двинул  он  рукой,
Прозвучало  громко:  «Стой!!»
Небо  тут  же  помрачнело,
Грозной  тучей  зачернело
И  оттуда  в  ту  ж  минуту
Дождь  заплакал  по  кому-то.

Ворон  с  воином  и  котом
Быстро  скрылись  под  крылом
Недвижимой  птицы  Рух,
Напрягая  вместе  слух,
Да  и  зрение,  опять
Стали  дальше  наблюдать.

А  колдун,  проблемы  видя,
Бой  нешуточный  предвидя,
Чародейство  применил –
Десять  духов  сотворил,
Огненных  элементалей,
Что  убийственно  метали
Струи  пламени  вокруг.
Все  они  поднялись  вдруг
По  приказу  чародея
Над  горой  и,  пламенея,
Стали  свой  огонь  кидать,
Тучи  в  клочья  разрывать.

Но  сейчас  же  кто-то  смелый,
В  антимагии  умелый
Бросил  с  неба  ураган.
Он,  как  дерзкий  хулиган,
Духов  захватил  в полон
И  унесся  с  ними  вон.
Дождь  усилился,  и  тучи
Стали  более  могучи.
Из-за  них,  как  в  час  расплаты,
Грома  грозные  раскаты
Прогремели,  и  тотчас
Молнии  сверкнули  враз.
Это  неба  наважденье
Было  как  предупрежденье
Тем,  кто  вторгся,  как  Мамай,
В  этот  заповедный  край.

Но  колдун  не  испугался.
Он  совсем  не  собирался
Отказаться  от  борьбы
В  звездный  час  своей  судьбы.
Ведовством  своим  силен,
Отыскал  сейчас  же  он
Среди  скал  тот  тайный  грот,
Что  к  ключу  его  сведет.
Но  лишь  он   шагнул  ногой,
Трубный  крик  взорвался: «Стой!!!
Глупец,  остановись,  Да  назад  оборотись!»
Оглянулся  маг  и  вот  -
Ужас!  Перед  ним  встает
Тьма  оживших  истуканов,
Чудищ,  монстров,  великанов,
Рыцарей,  огромных  птиц,
Вид  один  которых  ниц
Бросит  в  страхе,  как  изгоев,
Даже  истинных  героев.
Все  застыли,  как  в  молитве,
И  готовы  к  страшной  битве.
Но  и  маг  не  растерялся,
Лишь  секунду  он  замялся,
Но  ему  ее  хватило,
Чтоб  собрать  тотчас  всю  силу,
От  сомнений  отрешиться
И  титаном  обратиться
С  грозной  палицей  притом,
И  предстать  перед  врагом.

Так  противники  стояли
Друг  пред  другом  и  молчали,
Тишину  боясь  прервать,
Не  решаясь  бой  начать.

Хоть  солдат  и  не  был  трусом
И  не  верил  он  турусам,
Что  досужие  дедки
Баят  детям  в  вечерки
О  невиданных  краях,
Где  бессмертная  в  боях,
Волею  одной  едина,
Охраняет  властелина
Армия  из  скальных  тел,
Он  немного  оробел.
В  схватке  львов  за  прайд  и  волю
Малый  львенок  поневоле
Должен  в  стороне  стоять,
Чтобы  жизнь  не  потерять.
И  солдат  решил  разумно,
Что  остаться  здесь  бездумно
Глупо  было  бы.  И  вот
Он  командует  отход.

С  тишиной  пришел  покой.
Дождь  утихнул  сам  собой.
Ветер  тучи  разогнал.
Снова  звездный  карнавал
Закружил  над  головой,
Освещая  под  собой
Замершее  в  ожиданьи
Грозное  противостоянье.

С  высоты  скалы  большой
Воин  видел  все.  Такой
Картины,  сколь  живал,
Он . ни  разу  не  видал.
И  ему  в  главу  пришла
Мысль  одна:  «Чудны  дела!»

Наконец   колдун   решился
И  за  палицу  схватился.
И  тотчас  без  промедленья
Армия  пришла  в  движенье,
Дружно  к  магу  устремясь.
Миг —  и  битва  началась.
Первых  каменных  зверей
В  пыль  разбил  титан  своей
Палицей,  но  их  не  мало
Снова  к  магу  подступало.
Сверху  на  него  в  атаку
Налетел,  бросаясь  в  драку,
С  жутким  воем  легион 
Страшных  каменных  горгон.
Громче  их,  терзая  слух,
Был  лишь  клекот  птицы  Рух.
И  она,  сама  отвага,
С  неба  кинулась  на  мага.
Он  же  лихо  отбивался,
Скалами  в  врагов  бросался,
Ловко  палицей  вертя,
Повергал  вокруг  себя
Нападающих  по  кругу
Наземь.  Но  они,  испуга
Не  испытывая,  вновь
Поднимались.  Стыла  кровь
От  ужасного  сраженья,
Воя  дикого,  трясенья
Земной  тверди,  прочных  скал.
Устрашающий  оскал 
Стойких  монстров  колдуна
Не  пугал.  И  он  сполна
С  ними  точно  б  разобрался,
Если  б  сверху  не  раздался,
Покрывая  общий  гром,
Клич  призывный,  слово  «ом».
И  тогда  без  промедленья
Прекратилось  наступленье.

Строгому  приказу  вняв,
Тайный  смысл  его  поняв,
Толпы  каменных  солдат
Отошли  чуть-чуть  назад,
Охватив  со  всех  сторон
Колдуна  кольцом  колонн.
Над  главою  мага  тучи
Потемнели,  и  могучий
Голос  тут  же  зазвучал:
«Я  тебя  сюда  не  звал!
Откажись  от  мыслей  вредных
И  раскайся.  В  пользу  бедных
Волшебство  свое  твори,
Честен  будь,  не  говори
Нечестивых   заклинаний,
Злых  не  множь  вперед  деяний!
Коль  клянешься  в  мире  жить,
Отпущу  уж,  так  и  быть!»

«Что?!  Учить  меня  задумал?!
Ты,  Хранитель,  не  подумал
То,  что  я  почти  что  бог!
Я  и  сам  вселенной  мог
Править  без  твоих  подсказок
И  ненужных  мне  указок!
Я  велик,  храним  судьбой!
Так  что  справлюсь  и  с  тобой!»

«Что  ж,  я  принял  твой  отказ».

«Мне  плевать  на   твой  приказ!»
Маг  совсем   разбушевался,
Колдовство  творить  принялся,
Не  желая  отступать,
В  тучи  стал  огонь  метать.

Но  Хранитель  не  шутил,
Ветром  пламя   захватил,
Сбив  его  в  один  заряд,
Он  послал  его  назад,
На  главу  врага.  Но  маг
Предпринял   ответный  шаг.
Он   укрылся,  как  гоплит,
За   большой   волшебный  щит.
А  огонь,  о  щит  разбившись,
Пламенным  ручьем  разлившись,
Стал  стекать  тотчас  же  вниз.
Струи  в  лужу  собрались,
И  оттуда,  смерть  тая,
К  магу  поползла  змея.
То,  чего  она  касалась,
Сразу  в   камень  превращалось.
Травы,  редкие  цветки
Каменели  вопреки
Смыслу  здравому  и  воле.
Все  мертвело  поневоле.

Маг  же  ждал  атаки  новой,
Еще  более  суровой,
И  хотя  главой  вертел,
Но  врага  не  углядел,
А  когда  увидел  змея,
Было  поздно.  Каменея,
Он  лишь  смог  воскликнуть  «ах»,
Встав  с  проклятьем  на  губах
И  застынув  навсегда.

Все  вокруг  пришло  тогда
На  круги  своя.  Беда
Унеслась  от  дол  и  гор
Вместе  с  бурей.  Звезд  ковер,
Как  и  прежде,  небосвод
Украшал.  Теченье  вод 
Стало   ровно  и  вольно,
Так,  как  в  старь  заведено.
У  горы  необыкновенной
Встали  стражей  неизменной
Существа  из  камня  в  ряд.
Их  воинственный  отряд
Вновь  по  первому  приказу
Броситься  готов  был  сразу
В  бой,  чтоб  видеть  поскорей
Смерть  непрошеных  гостей.

Среди  той  толпы  безмолвной
Истукан  стоял  огромный.
Тот,  кто  встал  навечно  так,
Был  великий  прежде  маг:
Тело,  волосы — гранит,
Серым  стал  цветок  ланит,
Лишь  на  каменной  руке,
Что  взметнулась  как  в  броске,
Хладный  блеск  на  фоне  скал —
Перстень  Сатаны  сиял.

Увидав  его,  солдат
Прошептал:  «Хорош  расклад».
И  направился  к  нему,
Чтоб   достать  его.  К  тому
Времени  и  Баюн-кот
Оклемался,  да  и  тот,
Кто  вместе  с  ними  был
И  друзьям   всегда  вредил.
Черный  ворон  —  вот  кого
Я  имел  в  виду.  Его
После  смерти   колдуна
Посетила  мысль  одна:
Перстень  дьявольский  забрать,
Самому  всесильным  стать,
Власть  к  рукам  прибрать  в  мирах
И  зажить,  как  падишах.
Ворон  так  и  порешил,
Крылья   быстро  распушил,
Вверх  рванувшись,  полетел,
На  руку  гиганту  сел
И  попробовал,  как  тать,
Драгоценность  с  пальца  снять.
Но  гранитная  рука
Не  давала  перстенька.
И  тогда  же  без  сомненья
Ушлый  ворон  без  зазренья
Клювом  прочным  стал  долбить
Палец  статуи,  добыть
Он  пытался  непременно
Артефакт  сей   драгоценный.

Кот  с  солдатом  не  дремали,
Тоже  счастие  пытали,
Вместе  силясь  вверх  забраться,
Чтоб  без  приза  не  остаться.
А  солдат,  хоть  был  герой,
Но  годами  пожилой,
Силу  он  отдал,  как  в  дружбе,
Всю  своей  военной  службе,
Потому-то  не  шутя
Он  держал  кота  кряхтя.
Тот  же  сколько  ни  старался,
Но,  скользя,  опять  срывался.

Ворон,  приложив  старанье,
Все  ж  закончил  начинанье,
Камень  твердый  раздробив,
Клювом  перстень  прихватив,
Попытался  тут  же  смыться,
Самому  чтоб  поживиться,
Но,  увидев,  что  забраться
Конкурентам  не  удастся,
Он  остался,  где  и  был,
Перстень  лапой  захватил
И  давай  себе  смеяться,
Над  друзьями  издеваться:
Дескать,  надо  им  смириться 
И  с  неволей  согласиться, 
Раз  силенок  и  ума
Не  хватает  им  сполна -
Он  берет  себе  заботу 
Подыскать  рабам  работу -
По  достоинствам  большим
Он  дела  назначит  им.
Вот  кота,  к  примеру,  он
Высечет  со  всех  сторон
И  за  дерзкие  манеры
На  кошачии   галеры 
Вышлет  котю,  чтоб  нахал
Там  на  веслах  отдыхал.
А  солдата  во  дворе
Прикует  он  к  конуре,
Чтобы  он,  как  пес  цепной,
Сторожил  его  покой.
Тут  все  темные  изъяны
Низменной  душонки  рьяно
Проявились  у  него
Словоблудьем  до  того,
Что,  забыв  про  осторожность,
Ворон  допустил  оплошность,
Закричав,  что  он  вершитель
Всех  судеб  и  сам  Хранитель
Должен  клятву  принести
В  том,  что  он  себя  вести
Будет  смирно,  как  слуга,
Коль  свобода  дорога.

Кот  до  сей  поры  молчал.
Тут  же  громко  закричал
В  небо  темное:  «Хранитель!
Ты  достойнейший  воитель,
Величайший  из  владык,
Грешный  мой  прости  язык!
Но  скажу  тебе  я  прямо
И  душой  кривить  не  стану,
В  том  в  свидетели  беру
Небо,  ветер  и  гору -
Этот  ворон — гость  незваный
И  помощник  постоянный
Твоего  врага  былого —
Мага! Верно  мое  слово!
Разве  ты  сейчас  не  слышал
Похвальбу  его.  Он  вышел
На  тропу  войны  с  тобой,
Угрожая,  и  разбой
Учинить  тебе  готов,
Коль  судить  с  его  же  слов!
Разве  можешь  ты  позволить,
Чтобы  он  тебя  позорить
Мог  бесстыдно  и  в  злобе
Подчинить  хотел  себе!»

Ворон  понял  непреложно,
Что  сказал  неосторожно
Мысли  в  слух  и,  может  быть,
Это  может  навредить.
Чтоб  о  том  не  пожалеть,
Захотел  он  улететь.
Но,  видать,  судьба  его
Отвернулась  от  него.

Молнии  сверкнул  зигзаг
И  ударил  точно  так:
Там,  где  только  что сидел
Черный  ворон — пепел  тлел.

Прямо  под  ноги  солдата
Перстенек  упал.  Тогда-то
Он  с  земли  его  поднял.
Перстень  тут  же  заблистал
Тем  мистическим  огнем,
Что  запрятал  демон  в  нем,
Обещая,  как  напасть,
Денег  призрачную  власть,
Завлекая  сказкой  счастья
Всех  глупцов  в  поток  ненастья.
«Вот  каков  ты,  перстень  зла.
От  тебя  лихи  дела
По  земле  бегут,  как  волны,
Сея  злобу,  смутой  полны.
Но  однажды,  может  быть,
Сможешь  к  пользе  сослужить
Ты  добру. Приму  тебя», -
Думал  воин  про  себя.

«Дело  сладилось,  кажись! —
Кот  воскликнул.  - Ты  молись,
Чтоб  теперь  домой,  солдат,
Воротиться  нам  назад!
Ведь  ни  ты,  ни  я  не  смыслим
В  магии  любой  и  мыслим,
Как  простые  существа.
Мы  ж  посредством  волшебства
Появились  здесь.  Сдается,
Что  вернуться  нам  придется,
Лишь  когда  изучим  сами
Волховство,  иль  будет  с  нами
Выдающийся  колдун,
Иль  волшебник,  иль  ведун,
Чтобы  он,  как  благодетель,
Благосклонный  к  нам  радетель
Разрешил  один  пустяк —
Подмогнул  нам  как-никак.
Эх,  найти  бы  нам  его!
Не  приметил  ты  кого?»

Отвечал  ему  солдат: 
«В  деле  ясен  мне  расклад.
Тут  Хранитель — властелин
И  волшебник  он  один.
Так  что  выбор  небольшой.
Коль  поклонимся  с  тобой
С  уважением  ему,
Может  быть,  он  потому
Нам  поможет».  И  герой
Тут  же  с  просьбою  такой
К  чародею  обратился.
В  пояс  низко  поклонился
Он  горе,  поскольку  там 
Обитал  Хранитель  сам.

Но  по-прежнему  в  природе
Никого  не  видно  вроде.
Нет  ответа.  Лишь  вокруг
Только  гор  безмолвный  круг.

Вышел  кот  тогда  вперед.
«Я  попробую». И  вот
Говорит  в  пространство  он:
«Я  ничуть  не  удивлен
Тем,  что  ты,  Хранитель,  нем!
Правда,  говорить  зачем,
Если  все  тебе  подвластно,
Да  и  ход  событий  ясно
Ты  предвидишь  наперед,
Зная  загодя  исход?!
Но  ведь  это  слишком  скучно
Век  из  века  безотлучно
Время   в  страже  проводить!
Ну,  да  ладно,  так  и  быть,
Развлеку!  Пари  держу!
Слушай,  байку  расскажу!
Как-то  брел  я  налегке
В  незнакомом  городке
По  булыжной  мостовой,
Радуясь  тому,  что  мой
Был   желудок  ублажен,
Веет  от  усов  «ожон»,
В  лапах  трость  и  котелок,
К  пиджаку  в  фасон  платок.
В  общем,  франт,  ни  дать  ни  взять.
И  в  природе  благодать.
Кошки  глазки  строят  мне,
И  доволен  я  вполне
Этим  днем  и  сам  собой.
В  далеке  шумит  прибой.
Там,  в  порту,  из  дальних  стран
С  клипера  сгружал  шафран
Люд  портовый,  а  вокруг
Были  лавочки,  где,  друг,
Ты  найти  бы  мог  тотчас
В  бочках  крепких  вин  запас,
Много  разных  пустяков
От  заморских  берегов,
Где  б  ты  смог  найти  предмет
На  любой  и  вкус  и  цвет.
Здесь  диковинки  не  раз
Поразят  досужий  глаз.

Я  зашел  тогда  в  один
Необычный  магазин.
Мне  хозяин  показал
Птах  различных  целый  зал.
И  кого  тут  только  нет —
В  клетках  был  весь  птичий  цвет.
Вот  павлин,  гуляя  чинно,
Хвост  расправил  свой  картинно.
Рядом  с  ним  с  достоинством  лорда
Шею  выгнул  лебедь  гордо.
А  напротив,  как  на  бале,
Птахи  яркие  порхали.

Тут  хозяин  захотел
Показать  мне  трех   корелл,
Что  в  углу  сидели  в  клетках,
Прыгая  на  толстых  ветках.
Он  при  этом  говорил,
Что  Создатель  одарил
Попугаев  этих  дивным,
И  забавным,  и  невинным
Всех  талантом.  Им  дано
Говорить,  как  мы,  вольно.
«Их  купи — не  пожалеешь,
Сплин  гнетущий  вмиг  развеешь,
Гостя  враз  развеселишь,
Всех  знакомых  удивишь.
Кто  хозяином  их  будет,
В  уважении  пребудет,
И  любой  его  собрат
Видеть  гостя  будет  рад.
Коль  сойдемся  мы  в  цене, —
Говорил  хозяин  мне, -
Всех  отдам,  возьму  немного.
За  такое  чудо  Бога
Должен  ты   благодарить.
Первый  стоит,  так  и  быть,
Сто  монет.  Ведь  он  свободно,
Очень  даже  бесподобно
Знает  англицкий язык.
И  хоть  я  к  нему  привык,
По  знакомству  уступлю.
Клетку  даром  подарю».

«А  другой?»

«Второй  не  хуже.
Англицкий  он  знает  дюже,
Русский,  фарси  и  иврит,
По-французски  говорит. 
За  него — пятьсот  монет.
Что,  согласен  или  нет?»

«Ну,  а  третий,  верно,  тот
Самый  лучший  полиглот,
Коли   просишь  за  него
Тысячу  монет  всего?
Знать,  тебя  он  удивил.
Может  ты  продешевил?»

«С  гостем  я  ловчить  не  стану,
Коль  торгую  без  обману.
Этот  попугай  таков,
Что  не  знает  языков».

«Да  за  что  ж   цена  такая
Неприемлемо  большая?»

«Что  молчит  он —  это  так,
Только  попка  не  дурак,
Коли  два  его  собрата
Шефом  величают  брата.
Им  виднее  меж  своих,
Кто  дороже  среди  них».
Кот  закончил  свой  рассказ.

Горы  все  пустились  в  пляс,
Задрожав  утробным  смехом,
Множа  шум  веселым  эхом.
В  смехе  том   сорвались  с  мест
Толпы  каменных  существ,
Оживая  в  превращеньи,
Словно  при  землетрясеньи.
И  солдату  показалось —
Вся  вселенная  смеялась.
Несколько  прошло  минут,
Сильный  глас  промолвил  тут:
«Ублажил  меня  ты,  кот.
Скажешь  новый  анекдот?»

«Почему  ж  не  рассказать?
Только,  знаешь,  здесь  стоять
Нам  уж  больно  неудобно,
Да  и  пейзаж  подобный
К  разговору  по  душам
Не  идет  ведь,  видишь  сам.
Ты  прими  нас,  как  гостей,
И  получишь  новостей»

В  тот  же  миг  пришло  в  движенье
Все  вокруг.  Без  промедленья
Солнце  ясное  зажглось,
Утро  тут  же  родилось,
Теплый  бриз  задул  слегка,
Разгоняя  облака.
А   под  ними  волны  моря
Шелестели,  в  беге  споря,
Совершая  свой  вояж
На  песчаный  чистый  пляж,
Где  тенистых  пальм  волненье
Всем  несло  отдохновенье.
Там,  в   тени  ветвистых  кущ,
Где  свободно  вьется  плющ,
Был  накрыт  обед   изрядный
На  ковре  и  парень  ладный
Встретил  воина  и  кота.

«Ах,  какая  красота!» —
Оживился  наш  коток,
Увидав  рыбца  хвосток.

Про  себя  солдат  дивясь,
В  пояс  парню  поклонясь,
Говорил:  «Так  вот  каков
Ты,  Хранитель.  Много  слов
Бают  люди  о  тебе,
Но,  признаться,  я  себе
Представлял,  что  ты  старик.
Мой   прямой  прости  язык».

И  в  ответ  ему  Хранитель
Отвечал:  «Могу,  воитель,
Я  предстать  перед  тобой
Как  угодно.  Вид  любой
Мне  доступен.  Глянь-ка  вот».
Пред  солдатом  предстает
Старец  скрюченный,  с  пенек.
«Что,  доволен,  гостенек?»

Угощенье  уминая,
Кот  вмешался:  «Я  мечтаю
Посмотреть,  как  волшебство
Изменяет  вид  всего».

«Что  ж,  за  ради  одолженья
Покажу  вам  представленье».
Тут  Хранитель  стал  котом,
Как  Баюн,  при  всем  при  том
Пародируя  обжору,
Он  сглотнул  рыбешек  гору,
Блюдо  жареных  цыплят
И,  причмокнув  невпопад,
Стал  расти  и  расширяться,
В  монстра  тут  же  превращаться,
Да  ужасного  такого,
Что  котяра  тут  без  слова
Замер  в  шоке,  с  перепугу
Выпустив  из  лап  белугу.

«Что,  кошак,  не  ожидал?
Ты  просил  —  я  показал.
Может  быть,  чего  покруче
Показать  тебе?» — Как  туча
Монстр,  нависнув  над  котом,
Вопросил его.

«Потом  как-нибудь, — пролепетал
Кот-Баюн. —  Не  ожидал
То,  что  это  так  серьезно.
Несравненно!  Грандиозно!»
Он  почти  пришел  в  себя.
«Это  ж  надо,  как  тебя
Так  раздуло  от  еды.
Так  не  долго  до  беды».
Кот  хоть  бодро  говорил,
Но  обжорство  прекратил.
От  себя  отодвигая
Блюдо  с  рыбой,  утирая
Лапой  морду  и  усы,
Он  откуда-то  часы
Вынул  и,  приложив  к  уху,
Стал  трясти  их  будто  муху
В  кулаке,  сказав  тогда:
«Я  доволен,  господа,
Этим  чудным  представленьем —
Поучительным  явленьем,
Но,  коль  мой  брегет  не  врет,
Нам  уж  надобно  в  поход.
И  потом,  хозяин  славный,
Наблюдая  вид  твой  странный,
Я  скажу:  с  таким  лицом
Трудно  зваться  красавцом.
Ты  прими-ка  лучше  вспять
Прежний  образ.  Мы  ж  опять
Вместе  посидим  втроем,
Потолкуем  обо  всем».

Тут  Хранитель  повернулся -
Образ  старика  вернулся.
Он  подсел  к  друзьям  тотчас.

Кот,  вздохнув,  повел  рассказ
О  преданиях  старинных,
Мифах  сказочно - былинных,
О  свершениях  людских
И  историях  смешных.
И  увлекшись  этим  делом,
Он  так  ладно,  и  умело,
И   картинно  вел  рассказ,
Что  все  слушатели  глаз
От  него  не  отводили,
Не  дыша,  слова  ловили...
Долго  кот  язык  чесал,
Передыху  не  давал.
Были  все  вокруг  притом
Очарованы  котом.

Час  за  часом   пролетал,
Месяц  молча  выплывал
На  высокий  небосвод.
Время  шло,  и  в  свой  черед
Солнце  сверху  напряженно
Вновь  смотрело  удивленно
Вниз  на  странное  кино,
Где  все  так  же  заодно
Три  престранных  существа
Все  сидели  у  костра.

Наконец  Хранитель  встал.
«Я  конечно  бы  желал,
Чтобы  вы  остались  доле
У  меня  в  гостях,  но  боле
Вас  не  смею  я  держать,
Коль  вам  надо  уезжать.
Все  дела  я  ваши  знаю
И  душевно  одобряю.
То,  что  вы  на  край  земли
Не  со  злом  ко  мне  пришли,
Я  ценю.  И  видит  свет,
Что  таких  почти  что  нет.
А  другие — тех   довольно.
Их  вы  видели  невольно:
Толпы  каменных  «богов» —
Что  осталось  от   врагов?
Ключ,  к  которому  они
Рвались,  планами  полны
Честолюбий  самых  вздорных,
Страстей  низменных  и  черных,
Он  при  мне.  Смотрите!  Вот!»
И  Хранитель  достает
Из-за   пазухи   цветок.
Тут  энергии  поток
Вырвался  навстречу  воле,
Осветив  и  пляж,  и  море,
Птиц,  парящих  в  высоке,
И  песчинки  на  песке.
Мир  вокруг  пришел  в  движенье.
Тотчас  вечное  цветенье
Началось.  В  природе  вновь
Охватила  все  любовь.
Звери  общими  стадами,
Не  боясь  других,  рядами
Шли  на  мирный  водопой,
Не  враждуя  меж  собой.
Кот  с  солдатом  ощущали,
Как  к  ним  силы  прибывали
И  моложе  на  пять  лет
Стали  оба.  Груз  тенет
Повседневности  унылой
Сброшен  был  волшебной  силой.
Чародейство  между  тем
Не  окончилось  совсем.
Перед  ними  расступился
Океан  и  в  нем  открылся
Путь  в  придонной  глубине
К  дальним  скалам,  где  во  тьме
Притягательно  манил
Светоч  разума.  Дразнил
Тайной  новой  он.  Друзья,
Зачарованно  смотря
На  него,  шагнули  вместе
По  дороге,  но  на  месте
Их  неведомая  сила
Будто  к  брегу  пригвоздила.
А  виденье  вдруг  пропало,
Будто  вовсе  не  бывало.
Перед  воином  и  котом
Лишь  Хранитель  был.  О  том,
Что  случилось,  все  молчали,
Про  себя  лишь  вспоминали.

Говорить  Хранитель  стал:
«Вот  я  вам  и  показал
Кое-что  из  тайных  знаний.
Я  от  всяких  притязаний
Ключ  волшебный  берегу.
Я  гармонию  могу
Сочетать  в  великом  браке
В месте  с  хаосом.  А  враки,
Что  слагают  обо  мне,
В  полуночной  тишине
Иногда  нашепчет  ветер.
Как  забавны  сказки  эти!
Кто  на  самом  деле  я? 
Эта  тайна  не  моя.
Может  быть,  когда-нибудь
Люди  к  ней  узнают  путь.
Вам  же,  гости,  напослед
Ценный  дам  один  совет.
Перстень  тот,  что  у  солдата,
Непростой.  Да  вы,  ребята,
Сами,  может  быть,  о  том
Догадались? » 

Кот хвостом
В  знак  согласия  мотнул,
Головой  своей  кивнул,
Вид  преумный  принимая,
Дескать,  он,  все  это  зная,
Из  учтивости  молчал.

А  Хранитель  продолжал:
«Если  к  камню  ты  приложишь
Руку  правую,  то  сможешь,
Что  угодно  загадать.
Коли  волей  обладать
Очень  сильной,  то  свободно
Можно  сделать  что  угодно.
Только  против  Сатаны
Он  бессилен.  Вы  должны
Это  помнить.  Я  для  вас
Кой-какой  презент  припас».
Старец  раз  в  ладоши  хлопнул,
Ножкой  маленькой  притопнул,
И  тотчас  крылатый  конь
Объявился.  Как  огонь,
Было  частое  дыханье
У  него. Как  звезд  сиянье,
Взгляд  его  горел,  и  он,
Видно,  очень  был  умен.
Чалой  масть  была  конька,
В  белых  яблоках  бока,
А  во  лбу  его  витой
Рог  искрился  золотой.
За  его  спиной  крыла
С  силой  мощною  орла
Унести  могли  отсель
Хоть  за  тридевять  земель.
Он  копытами  в  движеньи
Землю  рыл  и  в  нетерпеньи,
Как  беснующийся  шквал,
Удила  зубами  рвал.

«Вот  спасибо,  удружил! 
Так  уважил!  Услужил! —
Искренне  солдат  вскричал, —
Я  никак  не  ожидал
Получить  презент  такой,
Да  и  где — в  стране  чужой!
И  за  это  я  готов
Отслужить  тебе  без  слов!»
Глядь,  а  старца-то  уж  нет,
От  него  простыл  и  след.
«Что  ж,  продолжим  наш  парад,
Другу  говорит  солдат. —
Мне  и  конь,  смотри,  под  стать,
Вместе  будем  гарцевать».

Кот  ответил:  «Я  не  трус,
Но  коней,  ей-ей,  боюсь,
Но  с  тобой,  солдат,  всегда 
Поскачу  я  хоть  куда».

Сели  други  на  коня.
Он,  подковами  звеня,
Воздух  взвихрил  под  крылами
И  исчез  за  облаками.

Глава 12

Над  лесами  и  морями,
Над  большими  городами
Конь  крылатый,  как  гонец,
Нес  друзей  и  наконец,
Твердь  копытом  ощутив,
Их  на  землю  опустив,
С  гордым  взглядом  ожиданья
Он  встает  до  приказанья.

«Как  я  счастлив  оказаться
Вновь  на  Родине.  Признаться,
Где  бы  ни  был — всюду  я
Каждый  раз  скучал,  друзья,
По  лесам,  полям,  лугам,
Рощам  светлым  и  стогам,
Где  от  сенного  дурмана
Голова  кружится  пьяно.
Вот  моя  мечта  сбылась», —
Говорит  солдат  смеясь,
Стоя  вместе  с  Баюном
На  холме.  «Мой  милый  дом
Недалече. И пора
Приниматься  за  дела.
Вон,  смотри  туда,  коток,
Там,  за  лесом,  есть  шинок,
Где  начались  в  прошлы  дни
Приключения  мои.
Там  обмен  мы  честь  по  чести
Совершим  и  с  дочкой  вместе
Побежим  до  дома  к  маме,
К  теплой  печке  и  сметане».

Кот  за  ухом  почесал: 
«Знаешь,  воин,  я  искал
Место  славное,  где  мог
Я  б  построить  теремок.
Кошку  милую  себе
Я  нашел  бы   по  душе
И  в  довольстве,  может  быть,
Смог  до  старости  дожить.
Но,  сдается   мне,  теперь
Драка  будет.- Уж  поверь,
Бес  добычу  завсегда
Не  уступит  никогда.
Он  добра  не  понимает,
Честность  вовсе  презирает,
Ведь  девиз  его  таков:
«Договор — для   дураков».
Он  амбиций   не  скрывает,
Как  платки,  всех  слуг  меняет,
Тут  моральных  нет  преград –
Важен  только  результат.
Он  захочет  перстень  взять
И  девчонку  не  отдать.
Вот  и  мыслю:  нас  с  тобой
Скоро  ждет  последний  бой».

«Что  ж,  ты  вправе  выбирать.
Раз  не  хочешь  рисковать, -
Отвечал  ему  герой, -
Так  иди  себе  домой.
Не  держу  тебя  я  боле.
Ты   свободен.  Твоя  воля».

«Видно,  ты  совсем  не  знаешь
Мою  душу,  коль  считаешь,
Что  способен  я  сейчас
Бросить  друга  в  трудный  час,
Кот  с   обидой  пробурчал, -
Даже  если  б  я  желал
Убежать  тотчас  отсюда,
То  не  смог  бы.  Ты  покуда
Поскорее  встрепенись,
Да  назад  оборотись!»

Конь  заржал  тревожно  рядом.
Видит  воин:  из  засады,
Покидая  ближний  лес,
Мчится  к  ним  наперерез,
Хищно  взглядами  сверкая,
Волколаков  злобных  стая.
И  спустя  минуты  две,
Показались  на  холме
Вражьи  воины  и  в  запале
Подступать  к  солдату  стали.
Кот  ощерился  в  оскале,
Когти  выпустил,  и  встали
Все  шерстинки,  как  одна,
Дыбом  выгнулась  спина
И  чтоб  страх  преодолеть,
Он  ударился  шипеть.

Конь  волшебный,  благородно
Выгнув  шею,  ждал  свободно
Нападенья,  словно  он 
Был  в  победе  убежден.

А  солдат  рукой  привычной
Саблю  выхватил  и  личный
Счет  поверженных  врагов
Был  открыть  уже  готов.

Из  толпы  зверей  драчливых,
И  ворчащих,  и  кичливых
Вышел  главный  их  вожак —
Самый  крупный  волколак.
Он  гнусаво  прохрипел:
«Я  порвать  тебя  хотел,
Но  хозяин  приказал 
Вас  не  трогать.  Он  сказал,
Чтобы  ты  сейчас,  солдат,
Вещь  его   отдал  назад.
Хочет  он,  чтоб  ты  потом
По  добру  ушел  с  котом.
Можешь  и  коня  забрать,
Я  не  буду  возражать.
Ну,  а  если  ты  дурак –
Пропадет  за  просто  так
Жизнь  твоя.  А  перстень  тот
Вновь  к   хозяину  придет.
Ну  так,  что?  Отдашь?!»

«Пошел  ты
Со  своею  бандой  к  черту!
Смерти  я,  чай,  не  боюсь
И  с  тобой,  урод,  побьюсь!»

«Ты,  наверно,  очумел,
Раз  противиться  посмел,  —
Захихикал  волколак, —
Все,  конец  тебе,   мозгляк!»
Громогласным  рыком  он
Дал  приказ  - со  всех  сторон
Тройку  нашу  окружить,
Чтобы   насмерть  уложить.

Но  внезапно  воин  наш
Вспомнил  дальний  свой  вояж,
И  пришла  к  нему  нежданно
Мысль  про волка-атамана.
Тут  же  он  приободрился,
Свистнул  громко,  чтоб  явился
Тот,  кто  помощь  обещал.
Очень  близко  зазвучал
Вой  призывный.  Отовсюду
На  глазах,  подобно  чуду,
Быстро  серые  волки 
Прибывали  и  в  полки
Собрались,  горя  хотеньем,
Сокрушить  с  отважным  рвеньем
В  битве  давнего  врага.

Те  ударились  в  бега,
Как  трусливые  наймиты.
Но  волчары,  как  гоплиты,
Перекрыли  им  отход.
Атаман  волков  вперед
Вышел,  мышцы  напрягая,
Грозным  рыком  отгоняя
Волколаков  от  себя.
Кличь  военный  протрубя,
Вызвал  он,  гордясь  собой,
Их  вожака  на  смертный  бой.

Тот,  желая  показать,
Что  не  думал  отступать,
Завизжал  противно,  резко
Прыгнув  на   волчару  дерзко,
Чтобы  взять  его  на  клык
И  покончить  с  делом   вмиг.

Волк  был  опытный  боец.
Знал  —  противнику  конец.
Он  момент  не  прозевал,
Горло  вражье  поймал
И  сдавил,  что  было  сил.
Враг  тут  дух  и  испустил.
И  тотчас  бросаясь  в  драку
Он  повел  волков  в  атаку.
Но  не  долго  длился  бой.
Волколаки  меж  собой
Стали  в  панике  метаться,
Уж  не  думая  сражаться,
И  была  уже  сполна 
Участь  их  предрешена.

А  солдат  с  друзьями  вместе
Тоже  не  стоял  на  месте,
Он  геройски  поражал
Волколаков.  Враг  бежал.

«Путь  свободен!» —  атаман
Прорычал,  победой  пьян.
Он  от  счастья  весь  светился:
«Вот  и  я  вам  пригодился.
То,  что  я  скажу,  не  ново:
Крепче  братства  боевого
Ничего  на  свете  нет.
В  этом  я  держу  ответ.
То,  что  каждый  славно  бился,
Я  на  деле  убедился.
Я  теперь,  солдат,  друг  мой,
До  конца  пойду  с  тобой».

И  компания  честная,
Бой  минувший  обсуждая,
По  тропе,  что  шла  к  леску,
Дружно  двинулась  к  шинку.

Утомленное  светило
К  облакам  главу  клонило
И,  мигнув  в  последний  раз,
На  покой  ушло  тотчас.

Перед  путниками  встала
Ночь.  Луна  лишь  освещала
На  перекрестке  трех   дорог
Старый  брошенный  шинок.
Ни  души  вокруг,  ни  света,
Только  ставни  без  ответа
Вопрошали  скрипом  дом –
Почему  же  пусто  в  нем?

В  дверь  зашел  солдат  с  друзьями.
Темными  пройдя  сенями,
Все  зашли  в  питейный  зал,
Где  когда-то  он  бывал.
Слабый  свет  в  проем  окна
Посылала  им  луна.
Тут  царило  запустенье,
Только  ветра  дуновенье
Шевелило  на  полу
Прошлогоднюю  листву.

«Как  же  так?  Совсем  недавно
Здесь  все  было  очень  справно:
Свет,  очаг,  еда,  питье,
В  общем,  сносное  жилье.
Но  сейчас  не  узнаю
Этот  дом.  Себя  ловлю
Я  на  мысли  осторожно,
Что  ошибся  я  возможно», -
Тихо  воин  проронил.
Тут  он  свечку  засветил,
Чтобы  сразу  убедиться,
Что  не  мог  он  ошибиться.

Но  внезапный  грозовой,
Налетевший  шквал  шальной,
Сбив  огонь  свечи,  как  зверь,
Намертво  захлопнул  дверь,
Ставни  окон,  лавки  сдвинул
И  в  ночи  тотчас  же  сгинул.
Вместе  с  этим  все  вокруг
Изменилось.  Стены  вдруг
Отодвинулись,  и  вот
Пред  друзьями  предстает
В  желтом  свете  факелов
Зала  рыцарская  вновь.
Здесь  все  было,  как  и  прежде:
Стены  в  каменной  одежде
Безучастно  свой  дозор
Продолжали  до  сих  пор.
Их  все  так  же  без  подмены
Украшали  гобелены.
Зала  вся  плющом  увита.
Пол — из  темного  гранита.
Потолка  и  вовсе  нет. I
Сверху  лили  тусклый  свет
Звезды   и   давила  цельность
Черной  бездны  беспредельность.
В  пламени  огня  играл
Отсветом  стальным  металл
Арсенала  боевого,
Что  стоял  вдоль  стен  сурово,
Ожидая  схваток  бранных
И  героев  долгожданных.

В  том  огромном  зале  тронном
В  одиночестве  бессонном
На  нефритовом  помосте
В  кресле  мягком,  хмур  от  злости
Тьмы  властитель  восседал.
Брови  сдвинув,  он  сказал:
«Ты,  солдат,  не  уважаешь
Власть  мою,  коль  угрожаешь
Слугам  преданным  моим.
Не  доволен  я  твоим
Самочинством  беспримерным
И  характером  прескверным.
Я  тебя  давненько  ждал, 
Волколаков  посылал
Для  почетного  эскорта.
Так  скажи,  какого  черта
Изничтожил  ты  их  всех?!
Испытать  мой  хочешь  гнев?!»

«Ты,  милорд,  меня  послушай. –
Молвил  воин. — Сам  нарушил
Ты  со  мною  уговор!»

«Что  ты  ставишь  мне  в  укор?»

«То,  что  ты  послал  наймитов,
Всем  известных  здесь  бандитов,
Чтоб  они  в  который  раз
Твой  исполнили  приказ
И  доставили  тотчас
Перстень  и  убили  нас.
Раз  нечестен  ты  в  борьбе —
Нет  доверия  тебе.
Потому  давай  добром
Мы  обмен  произведем
И  расстанемся  навек».

«Ты  наивен,  человек, -
Отвечал  ему  властитель, —
Ведь  могу  я,  как  воитель,
Все  забрать  себе  сполна.
Или  я  не  Сатана?
Я  ж  использовал  тебя.
Ты,  простак,  добро  любя,
Очень  прытким  оказался
И  счастливо  постарался,
Чтоб  добыть,  и  это  факт,
Мой  чудесный  артефакт.
Я  тебя  живым  не  ждал,
Но,  видать,  судьба  финал
Приготовила  иной.
Что  ж,   удачен  жребий  твой.
Перстень  мне  теперь  отдай
И  домой  к  себе  ступай.
Если  хочешь  за  работу
Злата,  серебра,  без  счету
Дам  тебе.  Себе  наймешь
Батраков  и  заживешь
Паном  важным,  в  ус  не  дуя.
Вот  житье  для  обалдуя!
Ну,  доволен?  Дай его!»

«Не  получишь  ничего,
Коль  девчонку  не  отдашь!», -
Возразил  служивый  наш.

«Что  ж,  ты  сам  себе  хозяин.
Мог  бы  жить  как  важный  барин,
Но  теперь,  глупец,  в  бою
Потеряешь  жизнь  свою!»
Тут  милорд  чуть-чуть  подул.
Зал  мгновенно  утонул
В  том  мистическом  обмане,
Плотном  сказочном  тумане,
Из  которого  найти
Выход  трудно  без  пути.
Но  спустя   минуту  он
Вдруг  развеялся,  как  сон.

На  арене  Колизея 
Воин  наш  стоял,  немея
От  внезапных  превращений,
Необычных  проявлений
Волшебства.  И  этим  он
Был,  конечно,  потрясен.
Отойдя  от   удивленья,
Он  увидел,  что  спасенье
Лишь  в  его  теперь  руках,
Потому  что  дело  швах.

На  трибунах  восседали
И  шумливо  обсуждали
Свои  грешные  дела
Толпы  бесов.  И  была
Их  крикливая  ватага
Неприятна  для  варяга.
В  царской  ложе  восседал
Сам  милорд. Обозревал
С  видом  гордого  презренья
Он  приспешников.  Мгновенья
Пролетали.  Он  молчал.

Рядом  воин  увидал 
Ту,  которую  искал.
Из  златой  парчи  наряд
Был  ее, - но  кроткий  взгляд
Стал  печален  и  горюч,
Словно  плачь  осенних  туч,
Но  надежды  огонек
Взор  ее  в  себе  берег,
В  глубине  зрачков  сиял.

Воин  взглядом  отыскал
Тех,  с  кем  он  попал  сюда,
И  увидел,  что  беда
Пролетела  над  друзьями –
Скованы  они  цепями.
И  был  каждый  огорчен
Тем,  что  в  клетку  заточен.
В  гневе  воин  поспешил
К  царской  ложе...  Лишь  раскрыл
Он  уста  свои,  милорд,
Усмехаясь,  властью  горд,
Чуть  рукой  пошевелил,
Тут  же  гоблин  подскочил
К  краю  каменных  трибун
И,  перекрыв  бесовский  шум,
Напрягясь  в  холопском  рвеньи,
Громко  сделал  объявленье:
«Господин  наш  величайший,
Император  высочайший,
Да  живут  его  дела,
Дарит  всем  нам  праздник  зла!!»

Тут,  глуша  бесовский  вой,
Над   ареною  большой
Громко  трубы  зазвучали.
Вмиг  трибуны  замолчали.
Взгляды  дикие,  лихие,
Хитрые,  совсем   шальные
Обратились  к  ложе  царской,
Где  с  осанкой   господарской
Их  милорд  кальян  курил
И  за  ними  цепко  бдил.

Затянувшись  пару  раз,
Он  сказал  чертям:  «Сейчас
В  честь  победы  долгожданной,
Мной  ценимой  и  желанной,
Над  изменником  коварным,
Подлецом  неблагодарным,
Объявляю  я  турнир,
А  затем  шабаш  и  пир!
Слуги  мои  верные,
Твари  беспримерные,
Посмотрите  на  арену,
Там  солдат  стоит  и   мену
Требует  с  меня - расплату!
Дескать,  я  ему  когда-то
За  кольцо  пообещал 
Выдать  девку!  Я  соврал!
Для  меня,  солдат,  ты  вошь!
Что  надулся?!  Аль   побьешь?!»

«И  побью  за  ложь  твою!
Слава  Богу,  я  в  бою
Был  из  первых  завсегда.
Мне  угроза — не  беда», -
Наш  солдатик  отвечал, 
Саблю  остру  вынимал,
Чтоб  душой  не  поступиться,
Он  готов  за  честь  сразиться.

Дьявол  закричал  притворно:
«Раз  ты  носишь  непокорно
Свою  голову,  видать,
Ее  сможешь  потерять!»
Обратился  Дьявол  к  слугам,
Что  вокруг  стояли  кругом:
«Вот  преглупый  человек!
У  него  мой   оберег!
Кто  его  мне  принесет
И  солдатика  уймет,
Будет  мной   озолочен,
Награжден  и  наречен
Величайшим  бесом  зла,
Чтоб  о  нем  бы  слава  шла
От  земных  моих  владений
И  до  дальних  измерений!»

Не  успел  закончить  он,
Как  к  нему  со  всех  сторон
Бесы  в  раже  подскочили
И  тотчас  же  завопили,
Требуя  себе  лишь  дать
Право  бой  с  врагом  начать.
И  при   этом  каждый  бес
Так  старался,  словно  лез
Из  своей  дубленой  кожи,
И,  противно  корча  рожи,
Клич  военный  выкликал,
И оружием  бряцал.

Но  хозяин  горделиво
Жестом  рук  неторопливо
Их  воинственную  прыть
Смог  тотчас  же  притушить,
Прокричав:  «Молчите,  черти!
Ором  вы  почти  до  смерти
Оглушили  уж  меня!
Так  что  хватит!
Вы   полдня, 
Коли  вас  не  придержать,
Стали  б  горло  надрывать.
Лучше  сам  я  на  удачу
Поединыцика  назначу.
Скажу  прямо,  для  начала,
Выберу  кого  попало».
Тут  же  в  бесов  мечет  он
Золотой  двойной  дублон.
Те  же  сразу  во  всю  прыть
Ринулись  его  ловить.
И  как  прежде,  потасовкой
Все  закончилось. Со  сноровкой
Хитрый  гоблин,  хоть  и  мал,
Этот  приз  себе  урвал
И,  трясясь,  как  шут  на  сцене,
Появился  на  арене.

Он,  сжимая  в  лапах  цепких
Древа  копий  легких,  крепких
И  умея  их  метать,
Воина  стал  атаковать.
Но  недаром  боевой
Опыт  тот  имел  большой.
Четко,  словно  на  ученьи,
Воин  в  слаженном  движеньи
Быстрым  выпадом  клинка
Опрокинул  монстрюка.
Встав  на  все  четыре  лапы,
Гоблин  шустро  начал  драпать.

«И  откуда  прыть  взялась?» —
Вслух  сказал  солдат  смеясь.

Но  противника  другого
Выставил  милорд.  И  снова
Воин  был  готов  опять
Честь  и  правду  защищать.

Тот,  другой,  с  зеленой  мордой
Был  огромным  троллем. Хордой
Осторожно  он  шагал
И  к  солдату  подступал.
И  при  этом  над  собой
Он  огромной  булавой
Угрожающе  махал,
Чтоб  солдат  перетрухал.
Наконец  они  сошлись.
«Ну,  служивый,  берегись! –
Прорычал   бранливо   зверь, -
Растопчу  тебя  теперь!»
Клич  исторгнув  боевой,
Он  ударил  булавой.
И  удар  был  так  силен,
Что  сломал  мгновенно  он
Саблю  нашего  солдата.
Сам  герой  от  супостата
Точно  мячик  отлетел
И  пребольно  налетел
Он  на  клетку,  где  томились
И  о  прутья  в  гневе  бились
Его  верные  друзья.

«Самый  сильный  —  это  я!» —
Тролль  орал  под  шум  трибун.

«Браво,  браво,  мой  шалун! –
Похвалил  его  милорд, —
Твой  удар  и  быстр,  и  тверд.
Но  не  рано  ль  ты,  тупица,
Стал   победою  гордиться?
Надо  дело  завершить,
Чтоб  награду  заслужить».

Тролль,  ворча  себе  под нос,
Что  победа — не  вопрос,
Стал  трусцой  тяжеловатой
Добираться   до  солдата.

Лихорадочно  герой
Думал  умной  головой,
Где  б  оружием  разжиться,
Чтобы  с  чудищем  сразиться.
Взглядом  рыская  вокруг,
Смотрит  на  руку. Вдруг
Там  он  видит  перстень  зла.
Тут  припомнил  в  миг  слова
Он  Хранителя  о  том,
Как  использовать  потом
Силу  мощную  его,
И  взбодрился  оттого.
К  перстню  воин  прикоснулся,
Тут  же  холод  низвергнулся
Из  него  при  всем  при  том,
Став  сверкающим  мечом.
И,  взмахнув  им  с  восхищеньем,
Он  почуял  с  изумленьем,
Как  неведомая  сила
Тело  разом  охватила
И  наполнила  его
Мощью  яростной  всего.

Тролль,  увидев  это  дело,
В  бой  рванулся  очумело,
Поспешая  приз  добыть
И  расправу  завершить.

Тут  солдат  направил  меч
На  врага  с  желаньем  сжечь
Его.  Клинок  сверкнул,
Желтым  пламенем  стрельнул,
Выбросив  поток  огня
На  противника. Средь  дня
Будто  новое  светило
Всю  округу  осветило.
Тролль  мгновенно  был  объят
Весь  огнем,  вкушая  ад.
Не  желая  худшей  доли
Для  себя,  он  взвыл  от  боли,
Но  огонь  свое  забрал.
Миг — он  замертво  упал.

Потрясен  виденьем  рока,
Колизей  застыл  от  шока.
На  его  трибунах  звери
Будто  все  окаменели,
Став  в  мгновение  безмолвны,
Как  под  взглядом  у  Горгоны.

«Вот  история  какая, -
Думал  наш  солдат  моргая, -
Я  ведь  верил  лишь  чуток,
Что  волшебен  перстенек.
А  поди  ж  ты,  он  каков —
Может  все — без  дураков.
Но  коль  правда,  меч  силен,
То  и  мне  поможет  он».
И  недрогнувшей  рукой
Клетку  рушит  наш  герой.
Сталь  разрезалась  легко,
И  свобода  широко
Улыбнулась  для  друзей.

Лишь  милорд  сидел   мрачней
Тучи  черной.  Он  хотел,
Чтоб  в  великий  беспредел
Насладиться  пораженьем
И  бесславным   униженьем
Воина  гордого,  чтоб  он
Сам  признал,  что  побежден.

Но,  видать,  расклад  иной
Выбран  был  для  них  судьбой.
Победителем  стоял
Воин  и  рукой  сжимал
Руку  девушки  и  с  ним
Рядом,  звездами  храним,
Вместе  с  волком  и  конем
Кот-Баюн  горел  огнем
Гнева  праведного. Он
Очень  даже  был  взбешен
Тем,  что  Дьявол  их  дурил
И  так  мерзко  поступил.
Стал  поэтому  он  рваться,
Чтобы  с  бесом  разобраться.
Но  солдат  его  сдержал.
Сатане  меж  тем  сказал:
«Раз  нарушен  договор,
Вот  тебе  мой  приговор:
Я  девчонку  забираю
И  с  друзьями  покидаю
Твой  напыщенный  чертог.
Зло  нестрашно.  С  нами  Бог!
Так  что  уж  прощай  навек!»

«Эй,  послушай,  человек!
Подожди  чуток,  герой!
Не  закончил  я  с  тобой
Наше  дело  разбирать.
Ты  забыл,  солдат,  отдать
Перстень  мой.  Коль  честен  ты,
Коль  намерения  чисты,
Должен  вещь  мою  вернуть
Для  того,  чтоб  помянуть
Мог  добром  тебя  и  я,
И  вся  компания  моя.
Докажи,  солдат,  на  деле,
Что  ряды  не  поредели
Боговерцев.  Не  шучу.
Убедиться  в  том  хочу».

«Я  не  спорю. Вещь  твоя.
Дам  ее,  пожалуй,  я.
Только  впредь  меня  не  трожь
И  обманом  не  тревожь.
Что,  согласен?»

«Нет  проблем.
Что  отдать  тебе  взамен?»

«Без  твоих,  милорд,  наград
Будет  легче  мне  стократ.
На,  держи!»  И  дерзновенно
Бросил  наземь  он  презренно
Перстень.  Дьявол  в  тот  же  миг
Тигрищем  к  добыче  прыг
И,  схватив  его  рукой,
Поместив  на  палец  свой,
Внешне  тут  же  изменился —
Черным  рыцарем  явился.
И  эфес  меча  взяв  в  руку,
Он  повел  клинком  по  кругу.
Следуя  его  движенью,
Колизей  исчез. Мгновенье —
И  вокруг  другой  пейзаж
Развернулся.  В   этот  раз
Над  холмом,  среди  равнины,
Замка   древнего  руины
Возвышались,  а  над  ними
Волнами   предгрозовыми
Тучи  низкие  неслись,
И  клубились,  и  вились.
Всю  округу  потрясая,
Грянул  гром,  за  ним,  бросая
Молний  яростных  зигзаг,
Ветер  взвыл  призывно  так,
Как  будто  он  в  бою
Звал  в  атаку  всю  свою
Армию  стихийных сил,
Их  о  мужестве  просил.

Черный рыцарь  громогласно
Рассмеялся:  «Ты  напрасно
Верил  мне!  Я  слово  дал,
Но  и  я  его  забрал,
Потому  что  я,  как  барин,
Слову  своему  хозяин!
Я  привык,  чтоб  все  склонялись
Предо  мной  и  поклонялись
Мне!  Иного  не  терплю!
А  тебе  я  говорю:
Ты  за  Бога  уцепился,
От  меня  отворотился
И  перечил  мне  во  всем,
Оскорбив  меня  притом
Тем,  что  бросил  мне  под  ноги
Талисман  мой.  Что  ж   в  итоге?
Отпустить  тебя  при  этом —
Мне  не  быть  авторитетом
Здесь,  у  подданных  моих,
Веру  в  зло  разрушить  их.
Так  что  выбор  у  меня
Не  велик — убить  тебя.
Но  ведь  я  великодушен,
В  честь  победы  благодушен.
У  тебя,  друзей  твоих
Шансов  нету  никаких,
Но  должна  быть  иногда
Хоть  бы   видимость  суда.
Я,  как  главный  прокурор,
Прошу  смертный  приговор,
А  как  ловкий  адвокат
Я  смягчающих  преград
Вижу  много,  но,  друг  мил,
Ты   ведь  мне  не  заплатил.
Как  единственный  судья,
Осуждаю  я  тебя.
Пусть  судьба  решит  в  бою
Жизнь  солдатскую  твою.
Посмотри!  За  мной  стоят
Толпы  бесов  и  хотят
Отличиться  предо  мной.
Что  качаешь  головой?»

«Ты,  милорд,  совсем  бесчестно
Поступил.  И  мне  уместно
Плюнуть  в  сторону  твою,
Раз  тебя  не  признаю.
Злом  ты  платишь  за  добро.
Чтоб  тебя  разорвало!»

«Ха,  ха,  ха, — милорд  лукавый
Рассмеялся. — Я  здесь  правый!
Под  мою  плясать  дуду
Будешь  ты,  имей  в  виду!
Ну,  пора  уж  начинать!»

«Эй,  милорд!  Хочу  сказать! –
Кот  вмешался,  как  всегда, -
То  не  битва  —  ерунда.
Нас  тут  пятеро  на  круг,
Бесов — армия  вокруг.
Про  исход  готов  ответ:
Шесть  секунд,  и  наших  нет.
Но  и  ты,  милорд,  не  сможешь
Насладиться  сечей  тоже.
Дай  хоть  шанс  моим  друзьям,
Чтоб  был  стимул  биться  нам».

«Что  ты  хочешь,  балабол?
Чтобы  я  за  вас  пошел
Биться  насмерть?  Это,  кот,
Твой  последний  анекдот!»

«По  уставу  боевому
И  порядку  строевому
Мы  хотим  подать  сигнал,
Чтобы  каждый  нас  слыхал,
Может,  кто  и  отзовется
И  на  помощь  принесется.
Веря  в  это,  мы  же,  братцы,
Будем  до  конца  сражаться!»

«Что  ж, — милорд  махнул  устало,
Пусть  по  вашему  сигналу
И  начнется  этот  бой.
Кто  владеет  здесь  трубой?»

Кот  служивого  толкает,
Про  рожок  напоминает.
В  руку  тот  его  берет,
Боевой  сигнал  дает.

Бесы  уж  резню  хотели
Учинить,  но  не  успели.
Света  луч  пронзил  покров
Низких  черных  облаков.
Он  рассек  их,  как  коса,
И  разверзлись  небеса.
С  неба  вниз,  блистая  славой,
Белокрылой  конной  лавой
Златогривых  скакунов,
Мчались  всадники.  Без  слов
Все  вершилось.  В  легком  беге
Ангельский  отряд  в  набеге
Смял  бесчисленную  рать.
Бесы  стали  отступать,
В  страхе  под  ноги  бросая
Пики,  палицы.  Летая,
Ангелы  разили  их
Сотнями.  И  вот  живых.
Бесов  в  семь  минут  не  стало.
Суд  свершился  Божий,  правый.
Среди  боя  между  тем
Сатана  исчез  совсем.

И  когда  уже  казалось,
Что  победа  состоялась,
Он   явился  среди  дня
В  вспышке  адского  огня,
Как  дракон  зело  ужасный,
Семиглавый  с  кожей  красной.
На  главах  его  сияли
Диадемы.  В  них  сверкали
Драгоценные  огни
Бриллиантов.  И  они
Ослепляли  светом  странным
Ангелов  на  поле  бранном.
С  Дьяволом  была  опять
Монстров  жутких  злая  рать.
Супротив  их  рать  другая
Собралась,  броней  сверкая.

А  солдат  с  друзьями  был
Между  армий — там  застыл.
Он  не  мог  так  вдруг  решиться,
Чтобы  к  ангелам  явиться.
Вдруг  не  примут.  А  другая –
Вражья  армия,  чужая.

Дьявол  выступил  полшага:
«Эй,  солдат,  твоя  отвага
Мне  понраву!  Ты  прощен!
Коль  вернешься,  награжден
Будешь  мной.  И  мы  с  тобой
Вновь  задружимся,  герой!»

Тут  раздался  громовой
Глас,  великий  и  живой:
«Я — создатель  всех  миров!
Мое  имя  Саваоф!
Я  есть  альфа  и  омега,
Всего  сущего  от  века!
Мое  слово  есть  закон!
Что  ты  бесишься,  дракон,
Смуту  сея,  зверем  лаешь,
Договоры  нарушаешь?!
Иль  забыл  свою  ты  роль
В  мире  этом?! Так  изволь,
Я  напомню!»

«Я  могуч,
И  всевластен,  и  живуч!
А  на  все  твои  указы
Мне  плевать,  святейший,  разом!
Дьявол  возопил  в  ответ, —
Лучше  убирайся,  дед!
Захирела  власть  твоя
И  пришла  пора  моя!
Я  тебе  не  уступлю!
Слышишь,  что  я  говорю!»

«Ты  грубишь.  Видать,  забылся.
Сам   на  трепку  напросился.
Пусть  тебя  отсель  сто  лет
Не  увидит  белый  свет!
И  отныне  ты  червяк!
Я  сказал!  Да  будет  так!»
Тут  же  яркая  звезда
С  неба  понеслась  туда,
Где  средь  войска  был  дракон,
Поразив  его,  и  он,
Став  червем,  в  земле  исчез.

И  тогда  какой-то  бес
Попытался  бой  начать,
Дело  шефа  поддержать,
И,  взмахнув  перед  собой
Тяжеленной  булавой,
Бесов  он  хотел  увлечь
Всех  в  атаку.  Быстрый  меч
Положил  тому  конец
Пал  заносчивый  гордец
От  архангельской  руки.

Монстры  все  вперегонки 
С  воем  бросились  бежать.
Вслед  им  молнии  метать
Стали  ангелы.  Их  луки
В  этот  час  не  знали  скуки,
Гнали  вражью  орду,
Добивая  на  ходу.

Воин  наш  с  друзьями  вместе
Устоять  не  мог  на  месте
И  рванулся  помогать
Ангелам  врагов  бивать.
Все  рассыпались  в  сраженьи.
Глуше,  тише  в  отдаленьи
Исчезали  средь  холмов
Звон  тетив  и  лязг  клинков.

Отерев  со  лба  рукой
Пот  устало,  наш  герой
Молча  саблю  опустил.
Рядом  с  ним  копытом  бил
Конь  крылатый  под  седлом.
Амазонкою  на  нем
Дева  юная  сидела
И  с  улыбкою  глядела
Вниз,  туда,  где  меж  камней
Запыхавшийся  котей,
Вновь  себе  не  изменяя,
Шлем  железный  поправляя,
Что  с  ушей  его  съезжал
И  дорогу  закрывал,
На  себе  тащил  большой
Тюк  со  всякою  едой.
Видно,  очень отощал
Наш  кошак,  раз  побежал,
Озверев,  как  дикий  пес,
Полонить  врага  обоз.

Тут  и  волчий  атаман 
Появился.  Новых  ран
Боль  зализывая,  он 
Был  по-прежнему  силен.

Воин  молвил: «Богу  слава!
И  на  Дьявола  управа 
Все  ж  нашлась.  Не  так  он  крут,
Как  о  нем  легенды  врут.
Раз  теперь  все  завершилось,
Так  счастливо  разрешилось,
Не  мешало  б  нам  пока
Отыскать  проводника.
Только   где  его  найдешь?»

«Оглянись,  тогда  поймешь!» —
Кот  сказал,  махнув  слегка
Лапой  с  частью  балыка.
Там,  куда  он  указал,
Витязь  по  холмам  скакал.
Белый  жеребец  под  ним
Был  красив,  как  херувим.
Он  в  мгновение  домчал
Седока  до  них  и  встал.

Витязь  тут  заговорил:
«Я  архангел  Михаил!
А  к  тебе  меня  послал
Сам  Всевышний. Наказал
Он  вернуть  тебе  обратно,
Что  посеял,  вероятно,
Ты  по  глупости  своей.
На,  держи,  солдат,  скорей!»
И  бессмертною  рукою
Он  передает  герою
Плат  красивый,  а  на  нем
Рубль  серебряным  огнем
Яркой  искоркой  сверкал.

В  тех  вещах:  солдат  узнал
Плат,  что  матери  хотел
Он  купить,  да  не  успел,
И  рублевик  серебром,
Что  за  службишку  царем,
За  труды  подарен  был,
Чтобы  он  чего  купил.

Несказанно  удивившись,
В  ноги  низко  поклонившись
Витязю,  хотел  солдат
Благодарствовать  стократ,
Но  архангел  продолжал:
«Бог  вам,  воины,  даровал
Слово  доброе  свое
И  признательность. Ее
Вы  почувствуете  дале,
Сколько  б  вы  не  проживали
В  мире  этом,  и  она
Вам  помочь  теперь  должна
Справиться   со  злом  совсем
В  море  жизненных  проблем.
А  теперь  за  мной  ступайте.
Только,  чур,  не  отставайте.
Я  вас  выведу,  друзья,
В  вам  знакомые  края».

Он  поехал  по  холмам.
Други  по  его  пятам
Неотступно  поспешали,
С  удивлением  взирали,
Как  по  ходу  их  пути
Все  менялось:  в  тридцати
Метрах  появился  лес,
Древний  замок  вдруг  исчез
И  холмов  совсем   не  стало,
Поле  битвы  запропало.
Вместо  этого  шинок
Встал  тотчас  у  трех  дорог.

«Здесь  простимся  мы  сейчас.
С  вами  Бог  и  в  добрый  час!» -
Говорил  архангел  им.
Встрепенулся  конь  под  ним,
Гривою  тряхнув  слегка,
И  помчался   в  облака
Вместе  с  витязем  небес.
В  три  секунды  он  исчез.

Тут  и  волчий  атаман,
Счастья  пожелав  друзьям,
В  лес  знакомый  потрусил,
Где  его  дом  отчий  был.
Там  ждала  его  своя
Волчья  верная  семья.

Остальные  поспешили,
Как  о  том  и  порешили,
В  деревеньку,  где  родился,
Жил  да  был,  почти  женился
Двадцать  пять  годков  назад
Настоящий  наш  солдат.

И  большое  изумленье 
Вызвало  его  явленье
В  той  деревне,  где  едва  ли
Его  к  дому  ожидали,
Кроме  матери. Она
Много  лет  ждала  одна.
И  вот  к  радости  большой
Он  вернулся  к  ней  домой.

Песни  люди  заспевали,
Под  гармошку  заплясали.
И  гуляли  на  пиру
Десять  дней.
Ей,  ей,  не  вру
А  над  избами  летали
Ласточки  в  небесной  дали,
Мирную  пронзая  синь.
Сказ   закончился.  Аминь!