Правильная девочка

Руслан сидел напротив Марины и смотрел согревающим и ясным взглядом своих ярко-синих глаз. Место для свидания было выбрано идеально. Мелодично и ненавязчиво играли музыканты, их столик был расположен в уединенном  месте, но недалеко от окна. Интерьер был в стиле ампир, официанты одеты во фраки, и на каждом столике в вазочках стояло по одиночной алой розе. Марина заказала дораду. И бокал белого вина. Руслан ел отменный, по его словам, стейк. Он предложил ей попробовать  его блюдо, Марина быстренько взвесила, что было бы более правильно. С одной стороны, попробовать стейк из его тарелки, это очень романтично, и говорит о том, что они становятся гораздо ближе друг другу, с другой стороны, они ещё не были в одной постели, и Марина не могла точно сказать, в какой момент должна между ними возникнуть доверительная близость.  После того, как они познают друг друга, и смогут с заговорщицким видом пить на кухне чай, или до.  Всё-таки решила, что сейчас она ещё должна побыть в образе достойной и приличной девушки, которая не таскает из чужих тарелок в ресторане. Все эти мысли промелькнули в её голове всего за пару секунд, поэтому Руслан не заметил и тени озадаченности на её лице. Она лишь, в ответ на его предложение, улыбнулась, и покачала головой.
Марина всегда была образцово-показательным ребёнком. Мама по утрам заплетала её длинные, светло-русые волосы в косу, и говорила Марине, что жить нужно правильно. Какой построишь свою жизнь, такой она и будет. Вот, она, Маринина мама, да и Маринин папа, сумели построить всё  «по науке». И хотят, чтобы их единственная дочь была умницей, и родителей не подвела. Марина и не собиралась подводить. Из школы, в дневнике, приносила одни пятерки, участвовала в самодеятельности, жвачку на уроках не жвала, когда стала постарше, ногти и в волосы в синие и зеленые цвета не красила, с мальчиками не гуляла, и даже не пробовала курить. Даже на выпускном. Так, выпила один бокал шампанского. Правда, поцеловалась с теперь уже бывшим, одноклассником, Васькой Евстратенко, от которого сходили с ума все девчонки класса, но одумавшись, сказала, что звонить ей завтра не нужно. Васька был фактурный, но хулиган, такого бы мама не одобрила. В последствии,  Васька стал крутым бандитом, а потом успешным бизнесменом, как стало принято называть бывших «новых русских». Но Маринка не жалела, и локти не кусала. С таким мужем стабильности и чувства покоя у неё бы не было. А по-другому, это не жизнь, а сплошная нервотрепка.  И ей этого, конечно же, не надо.
Все отношения с мужчинами, у Марины, всегда складывались идеально. Идеальные ухаживания. Идеальное развитие. Если кандидат не подходил, а пока всё же дефекты выявлялись, действовал идеальный сценарий расставания. Мужчины, очарованные её идеальностью, к концу отношений уходили почему-то без драматических заламываний рук, без пьяных дебошей, и пьяных же серенад под окнами. Марину это не удивляло. Так и должно быть. Всё четко соответствовало инструкции. Мама не одобряла, что у Марины случаются «эти романы», как говорила она трагическим шепотом, но понимала, что «жизнь-то сейчас другая», и «поди разберись, где человек, с большой буквы, а где «волк в овечьей шкуре». Марина сама бы хотела уже остановиться, и сделать выбор, но всегда находила какой-нибудь изъян, и начинала «сводить отношения на нет».
Руслан был влюблен. Безумно влюблен. Он нравился Марине. Тридцатилетний (Марине было двадцать шесть), высокий, плечистый, золотистые кудри, ярко-синие глаза, греческий профиль… Аполлон. Чистой воды, аполлон. Но и Марина была ему подстать, волосы светло-русые, длинные, до пояса. Глаза, огромные, в пол-лица, как озера, голубые. И ресницы, длинющие, будто кукольные. И фигура, и ноги, и грудь. И выдержанная вся такая. Одежда всегда идеально подобрана. Никаких джинс и этих маечек, с открытыми плечами. Рубашечки-юбочки-брючки, пиджачки, идеально скроенные, туфельки-лодочки. Настоящая русская красавица, глаз не оторвать. И Руслан ругал себя последними словами, из-за того что так трепетал перед ней, и так щемило в груди при виде этой хрупкой девочки, от переполняющей душу нежности. Маринка… Мариночка… Такая умница, явно с синдромом отличницы. Глазки в пол, улыбка, как у Моны Лизы. Загадка. Как он её хотел. Безумно. Казалось сейчас, прямо из ресторана, повезет к себе, а там… Но Марина не давалась. Скромна. Очень скромна. И, наверное, очень принципиальная. А может… Может боится его? Но он все сделает, чтобы она расслабилась, доверилась, и раскрылась рядом с ним. Перестала быть такой вечно собранной и вечно правильной.
Отношениям было уже больше двух месяцев. Марина понимала, что можно уже начинать переводить их во что-то «более серьёзное». Пригласила на ужин. Свечи. Вино. Афродизиаки. Кружевное белье. Шелковые простыни. И старалась в постели как гейша. Конечно же,  Руслан был сражен наповал. Марину в нем устроило абсолютно всё. И даже почти больше. Наверное,  спутник жизни, был найден. Следующий этап отношений от трех месяцев до года. Марина всегда знала, как именно она будет добиваться своего. Счастливый Руслан спал рядом, и ни на секунду не выпускал её из объятий.
Всё было хорошо, и знакомства с родителями, с обеих сторон, и поездки на дачу, на шашлыки, и отпуск в Доминикане. Всё было хорошо. Но чужая была ему Маринка. Чужая. Вроде и его. Вроде и подходит. Но… Хоть бы раз послала его к чёрту, или занялась с ним животным сексом. Нет, в постели она была просто выше всяких похвал, и спонтанный секс ему устраивала, и всякие штучки придумывала… Но было у Руслана такое чувство, что он участвует в четко спланированной акции. И девушка, которая была похожа на нераспустившийся бутон, всё больше начинала казаться ему цветком из кованой стали.
Руслан часто заезжал в мастерскую к своей близкой знакомой, Насте. Ему нравилось смотреть, «как работает живая художница», смеясь говорил он. И он делал ей комплименты. Во-первых, она всегда была очень сексуальна. Смуглая кожа, рваные джинсы, обтягивающие яркие маечки, все в краске.  Темные гладкие и блестящие волосы до плеч, как конский хвост. Красота. И глаза, как две черные маслины. Страстная натура. Иногда покуривала травку. Но редко. Пила крепкий кофе, но умудрялась сохранять белоснежную улыбку. Много курила. И… о, как она изгибалась, прорисовывая какую-нибудь маленькую деталь на своём полотне. Руслан отдыхал с ней. Делился любовными историями, жаловался на проблемы в бизнесе, шутил и много ржал. Настя поила его пуэром, и курила с ним кальян, на подушках, в углу мастерской. Настя всегда его ждала. Уже несколько лет её жизнь просто превратилась,  между прочим, не спросив саму Настю, в одно сплошное ожидание. И он приезжал. Приезжал, всегда красивый, смешливый, и чужой. Пах чужими духами, с его губ слетали чужие имена. А она, Настя, просто ждала. Не его. С ним было всё ясно. Ждала его прихода. Просто чувствовать, что он рядом. Живой. Дышит. Говорит. Смеется. Не видит, что она, Настя сходит с ума. А потом он уезжал. Она уже даже не выла, как раньше, будто раненый зверь. Шла к окну, брала очередную сигарету, варила кофе, и провожала его черный БМВ взглядом. Вот и сейчас. Пришел. Жалуется. Тоскливо ему, бедняжке, ну прям «и икра не лезет в рот, и компот не льётся в рот», усмехнулась Настя. Фифа, его, видите ли, не даёт ему нужных «ощчучений». Мда… Беда. «Настён»,- спросил Руслан, вальяжно развалившись на подушках, -«вот мы с тобой уже сколько знакомы, а ты не хочешь даже мой портрет нарисовать, а ведь я парень, что надо, без ложной скромности заявляю», рассмеялся он. Настя отвернулась от мольберта, и кинув на него долгий взгляд, ответила- «Знаешь, Амадео Модильяни, не рисовал глаза своей будущей жены. Всё нарисовал, а вот глаза, нет. И когда она у него спросила, почему ты не рисуешь глаза, он сказал что нарисует их только тогда, когда узнает её душу…», договорить она не успела, Руслан подскочил, как ужаленный, -«Настюшка, солнце моё, ты такая умничка, всё, ну всё прояснила»- одевая куртку говорил он-«я тебе так благодарен, с меня букет твоих любимых цветов, я правда не знаю какие…» Её тихого ответа он не услышал, потому что уже бежал по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступеней.
С Мариной он пытался по-разному. И разговорить её, и разозлить. Однажды затеял ссору. В конце спросил, «Я так понимаю, наши отношения должны будут закончиться союзом соединяющим сердца?». В ответ услышал- «Ты у нас,  мужчина, тебе лучше знать, чем они должны будут закончиться». «Эх, Маринка, опять ты вся… Мне было бы гораздо лучше, если б ты так и призналась, «да, дорогой, вот хочу за тебя замуж, поэтому боюсь расслабиться рядом с тобой, допустить промах», а ты же вся, как железная леди»… Она не понимала, что он от неё хочет, но стала посещать тренинги, для гармоничных отношений пар.
Он опять появился у Насти. Без букета, конечно. Жаловался на Маринку. Пил кофе. Опять, вспомнил про портрет. «Настюш, а ты в глаза мне загляни. Может быть ты тогда узнаешь что-нибудь о моей душе…» Её лицо было в нескольких сантиметров от его лица. Договорить он не сумел. «Да уж, заглянула, так заглянула»,- подумалось ему, когда они падали на подушки в углу.
Марина не понимала что происходит. Всё было хорошо. Более чем хорошо. Высший уровень. А вот теперь… Руслан стал меньше уделять внимания. Был равнодушен. Она удвоила старания. Ходила в салоны два раза чаще, начала учить третий язык, пригласила ему на прогулку верхом, в замечательный сосновый бор. Руслан звонил всё реже. И ярко-синие глаза больше не блестели при взгляде на неё.
То, что было с Настей, наверное было почти любовью. Никто из них ни о чем не говорил. Никто ни о чем не гадал. Никто ничего не хотел. Какой-то сумасшедший секс, вечеринки, тихие выходные под пледом с книгами. Всё было спонтанно, радостно, и по-настоящему. Через два месяца Руслан сказал Марине, что их отношения не увенчаются браком. Им вообще не суждено чем-либо увенчаться.
Марина следила за ним. Так, от тоски, от обиды, что оказалась в роли проигравшей. Руслан с его новой девушкой сидели за большим витринным стеклом уютной кофейни, она стояла почти напротив их столика, за окном, но её не было видно,  Руслан и Настя пили латте, или горячий шоколад, и кормили друг друга десертами. Много смеялись. Прямо заливались смехом. Она закидывала голову назад, и обнажала белоснежные зубы. А он закрывал лицо рукой, и смахивал набежавшие от безудержного веселья слезы. «И чего ему не хватало- подумала Марина- я, кончено, другой типаж, но не хуже.»
Дома она взяла пачку снотворного. Открыла красное полусухое. Позвонила маме. Не её вопросы как Руслан, ответила «нормально». Потом закупорила вино пробкой, до подходящего случая, снотворное убрала в аптечку, на случай очень сильной бессонницы, которая бывает у неё от силы 2-3 раза в год, погрела  стакан теплого молока с медом, выпила успокоительное на травах, приняла горячий душ, сменила постельное белье и легла спать. Она была правильная девочка.