Между красным и зелёным

…Мой дневник, завёл тебя, дабы избавиться от столь гнетущего чувства вины. Конечно, ты скажешь, что вокруг меня много людей, и, даже если у меня нет друзей, я всегда могу обратиться к психологу, однако, даже тебе – созданию из бумаги, мне трудно передать свои мысли. Уже несколько лет я не могу спокойно уснуть, а на днях произошёл со мной случай, что окончательно лишил меня сна…
Идя домой с работы, я встретил девочку, спину она держала так прямо будто затянута в тугой корсет, красивые и густые волосы были распущенны и ветер легко игрался прядями, а вот лицо… На лице у неё застыли слёзы, да так, что казалось бы это дождь оставил две мокрые дорожки на её щеках, однако выражение лица оставалось равнодушным и даже надменным. Позади девушки на небольшом расстоянии брела компания, весёлая и шумная, иногда от неё доносились грубые окрики и пошлые шутки, но девушка не реагировала абсолютно никак, даже взгляд оставался холодны. Я поспешил отойти от неё - в тот момент, когда наши взгляды соприкоснулись, мне показалось что я снова «прокажённый».
Сейчас мне снова стыдно, столько лет, а я так и не смог себя простить…

Когда мне было 15 лет я жил в небольшом посёлке возле моря, летом к нам приезжали отдыхающие, а зимой посёлок замирал. Из ближайшего города часто переезжали семьи, которым врачи советовали оздоровиться, так посёлок рос, и именно так возникла нехватка жилого места. Новых пятиэтажек построили две, выкрасив балконы одной в красный цвет, а другой в зелёный. Квартиры в «зелёной» получили те, кто помогал строить, а «красную» отдали горожанам, моя семья стала единственной в посёлке, кому выделили квартиру в «красной», так для всех дворовых ребят я стал отщепенцем из «красной».
Быть «из красной» считалось чем-то постыдным, потому меня не принимали ни в одну игру, придумывали обидные прозвища, дорога к магазину стала для меня запретной или просто «повышенного риска», потому что он находился сразу за «зелёной». Если меня ловили, то били так, чтоб я «запомнил». Вылазки на море стали своеобразной лотереей, потому как плавал я быстро и догнать меня в воде не могли, с песка исчезали все мои вещи. А после я гадал, где же они окажутся на этот раз: на самодельном дворовом флагштоке, самом высоком дереве на пляже или в единственной на всю округу луже. Обиднее всего было то, что до переезда все эти ребята были моими друзьями, с мальчишками я с детства играл в футбол, а девчонок этих катал на качеле в своём старом дворе.
Хоть постройка закончилась ещё осенью, заезд начался только весной. Я всё ждал, кто же будут мои соседи, но, к сожалению, у заселяющихся семей либо были маленькие дети, либо только планировался ребёнок. Последней не занятой стала квартира на первом этаже, соседнего с моим подъезда. Среди новых жильцов, я, наконец, увидел девочку своего возраста, она сразу же мне понравилась, была среднего роста с короткими, по плечи, волосами и яркими зелёными глазами. Конечно же я сразу решил взять её под своё покровительство и предупредить о всех опасностях проживания в «красном» доме.
Подружились мы с нею не сразу, я всё не мог набраться смелости и подойти к ней, чтобы познакомиться. Надо сказать, что с ней вообще было довольно трудно, когда я собрался с духом, и таки подошёл к ней, она ни слова мне не сказала, лишь наградила оценивающим взглядом, развернулась и ушла. Я тогда так и не понял, что же сделал не так. А общаться мы стали только после того как я её спас, если конечно это так можно назвать. В тот день я возвращался с моря довольный тем, что меня не поймали и, завернув в «зелёную» часть двора, увидел своих бывших друзей, они обступили новенькую плотным кругом. «Будут бить!» - подумалось тогда мне. Она стояла в центре круга, будто ничего не происходит, распрямив плечи и, как и при моей попытке познакомиться, «оценивала» всех взглядом. Конечно, сразу возникло трусливое желание бежать в свою часть двора, пока все заняты незнакомкой, но какая-то внутренняя сила заставила меня остаться.
- Эй! Ребята, вы чего на девушку накинулись? Или всё что вы можете это скопом бить одну девчонку!?- Я сам не заметил, как эти слова слетели с моих губ, у меня взмокли ладони, тряслись колени и внутренне я уже содрогался от их ударов. Про новенькую забыли, теперь кольцом обступили уже меня, сперва все просто стояли, а затем вперёд вышел Миша.  В нашем старом дворе он был самым сильным, и спорить с ним никто не решался, он, молча, подошёл ко мне и ударил сперва  в лицо, затем в живот. Я упал на землю и ждал, когда меня оставят в покое, когда он решил, что мне достаточно, то просто развернулся и ушёл, а вместе с ним и все остальные. Полежав немного, я всё же нашёл в себе силы сесть, на удивление, новенькая, за которую я вступился, не сбежала, она стояла и смотрела на меня большими испуганными глазами.
- Ты как? – она подошла ко мне и присела рядом на корточках, - Спасибо тебе, я помогу тебе дойти домой.
А у меня дома мы пили чай, и я рассказывал ей, как хорошо было до того как построили пятиэтажки, что все ребята дружно жили, она слушала меня и молчала.
- А всё таки, как тебя зовут?
- Виктория, Вика это с латинского победа. А ты Кирилл да? Я слышала, когда тебя домой звали.
- Ну да…
Сперва, мне с ней было трудно, она знала всегда и всё, любила командовать и при этом оставалась равнодушной, но, пообщавшись больше, я стал привыкать, за маской равнодушия я научился определять эмоции, понял, почему она такая холодная. В семье у Вики были очень сложные отношения: мать бросила их с отцом, когда она была ещё маленькой, а мачеха, с рождением своего ребёнка, перестала уделять ей вообще какое-либо внимание. Я научил её избегать встреч с «зелёными», мы гуляли вместе и она мне по-прежнему нравилась.  Сперва, мне казалось, что я для неё только друг, но когда я заболел ангиной, она весь день просидела со мной, а вечером поцеловала меня в щёку и просила выздоравливать. На следующий день у меня спала температура, и я, одев шарф, пришёл к ней сказать, что я её люблю. Она ничего мне не ответила, просто взяла за руку и отвела домой, уложив в кровать, сделала мне выговор, что я не лечусь.
- Как же мы будем встречаться, если ты не выздоровеешь?
Целых две недели я сидел дома, сам мазал горло и пил все таблетки, что давала мама, а Вика меня проведывала. Через несколько недель после моего выздоровления, меня поймали у магазина, Миша вышел вперёд, и я уже готовился к взбучке, но меня не тронули.
- Хочешь снова вернуться в компанию?
- Конечно, хочу! – Я уже и не надеялся вернуться к друзьям и снова стать для них «своим».
- Тогда брось эту чужую, она же из города приехала, бросишь её – приходи.
В тот вечер я долго сидел и думал над тем, что мне сказали, и всё не мог решить, остаться мне изгоем или бросить Вику.
Утром мы должны были идти с нею на море, но я так и не зашёл за ней, а вечером уже гулял с ребятами, сказав, что бросил Вику. На беду она сама решила зайти ко мне и узнать, почему же я не пришёл, она вышла из подъезда и увидела меня в компании моих старых друзей, она замерла прямо на дороге. Конечно же, ребята стали кричать ей, что она чужая, что никто тут, а я молчал и смотрел ей в глаза. Миша толкнул тогда меня и заметил, что я тоже должен что-то сказать, и я сказал:
- Уходи отсюда, ты страшная, брысь!- Я говорил, хоть сам так не думал, не хотел этого говорить, но меня снова приняли, и мне нужно было показать, что я с ними, «свой». А у неё наверно что-то сломалось там внутри, потому, что вместо ожидаемой маски у неё из глаз потекли слёзы, она стояла посреди дороги и плакала, глядя мне в глаза. А потом из-за угла выехала машина, завизжали тормоза, но машина так и не успела остановиться…

Я так и не смог забыть её лицо с текущими по щекам слезами, каждую ночь мне снится моя Вика, она плачет, целует меня в щёку и спрашивает у меня:
- Как же мы будем встречаться, если ты не выздоровеешь?..