да- были люди в наше время...

ИЗ ВИКИПЕДИИ
..................
Фрейденберг, Ольга Михайловна[
(15 марта 1890, Одесса — 6 июля 1955, Ленинград)
— советский филолог-классик, антиковед, культуролог-фольклорист.

] Биография
Дочь известного одесского журналиста и изобретателя Михаила (Моисея) Филипповича Фрейденберга и Анны Осиповны Пастернак — сестры художника Л. О. Пастернака. Двоюродная сестра Бориса Пастернака.

После окончания гимназии в Петербурге (1908) Фрейденберг из-за национальной процентной квоты для евреев не смогла поступить на Высшие женские курсы, однако год слушала там лекции. В 1910—1914 занималась самообразованием, изучала иностранные языки, путешествовала по Европе. После начала мировой войны возвратилась в Россию, в октябре 1914 стала сестрой милосердия.

Окончила классическое отделение Петроградского университета (1923), защитила диссертацию о происхождении греческого романа (1924). В 1920—1930 гг. сотрудничала с Н. Я. Марром и И. Г. Франк-Каменецким (коллективный сборник «Тристан и Исольда», Л., 1932).

 
Н. Я. МаррВ 1932 организовала в Ленинградском университете первую советскую кафедру классической филологии и до 1950 заведовала ею (с перерывом на годы войны). В 1935 защитила докторскую диссертацию «Поэтика сюжета и жанра (период античной литературы)». Опубликованная книгой (1936), диссертация подверглась жестокой идеологической критике в газете «Известия», книга была изъята из продажи. Во время сталинских репрессий был арестован её брат.

Ольга Михайловна Фрейденберг пережила блокаду Ленинграда.

Инспирированный верховной властью разгром марризма и борьба с космополитизмом повлекли за собой в 1950 увольнение Ольги Фрейденберг из университета и закрыли для исследовательницы возможность публиковаться. К настоящему времени (2011) подавляющая часть ее трудов (8 монографий и несколько десятков статей) не опубликованы.
Научные интересы
По образованию и должности считаясь филологом-классиком, Фрейденберг была сосредоточена на «палеонтологическом» исследовании семантики литературных, шире — культурных мотивов и форм (прежде всего метафоры и сюжета), их трансформаций из архаических в исторические, а соответственно, на предыстории и ранней истории таких литературных и сценических жанров, как лирика, комедия, роман. В этом она развивала идеи Германа Узенера и А. Н. Веселовского, французской социологической школы (Л.Леви-Брюль), кембриджских ритуалистов, философию символических форм Э.Кассирера и предвосхитила новейшие исследования «археологии» культурных форм в рамках символической антропологии, исследований культуры (англ. cultural studies).

 Переписка и мемуары
Особое значение имеет переписка Фрейденберг с Пастернаком, продолжавшаяся с 1910 до 1954 и обнаруженная в 1973 Н. В. Брагинской (впервые опубл. за рубежом в 1981), а также ее мемуары, из которых пока опубликованы лишь фрагменты.("Переписка Б.Пастернака" М, 1990г,
стр.19- 525)

 Признание
Переписка Фрейденберг и Пастернака выходила за границей на русском, иврите, английском, французском, немецком, голландском, японском языках. Научные труды изданы на русском, английском, польском, сербском/хорватском языках.

В России работы исследовательницы начали скупо публиковаться лишь после 1973 года. Ее научные идеи и подходы стали в недавнее время предметом нескольких диссертационных исследований в России и за рубежом.

Избранные труды
Идея пародии: (набросок к работе) // Сб. работ в честь С. А.Жебелева. Л., 1926, С. 378-396.
Поэтика сюжета и жанра: период античной литературы. Л.: Гослитиздат, 1936. 454 с.; М.: Лабиринт, 1997. 448 с.
Происхождение эпического сравнения (на материале Илиады) // Труды юбилейной научной сессии ЛГУ. Секция филол. наук. Л., 1946. С. 101-113.
К вопросу о происхождении греческой метрики // Ученые записки ЛГУ. Серия филологических наук. Л., 1948. Вып. 13. С. 290-320.
Происхождение литературной интриги; Происхождение пародии; Что такое эсхатология? // Труды по знаковым системам. Тарту, 1973. Вып. 6. С. 490-512.
Происхождение греческой лирики // Вопросы литературы. 1973. № 11. С. 103-123.
Семантика первой вещи // Декоративное искусство СССР. 1976. № 12. С. 16-22.
Семантика архитектуры вертепного театра // Декоративное искусство СССР. 1978. № 2. С. 41-44.
Миф и литература древности. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1978. 605 с.; 2-е изд., испр. и доп. М., 1998. Вкл. описание архива. 800 с.
Борис Пастернак. Переписка с Ольгой Фрейденберг / под ред. и с коммент. Э. Моссмана. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1981. VII, 377 с.
The correspondence of Boris Pasternak and Olga Freidenberg 1910—1954 / comp., ed., intro. E. Mossman. London: Secker & Warburg, 1982. - XXIV, 365 p.
Будет ли московский Нюрнберг? (из записок 1946—1948) / публ. Ю. М. Каган // Синтаксис. 1986. № 16. С. 149-163.
Методология одного мотива // Труды по знаковым системам. 1987. Вып. 20. С. 120-130.
Осада человека / публ. К. Невельского [Ю. М. Каган] // Минувшее: исторический альманах. Paris: Atheneum, 1987. Вып. 3. С. 9-44.
Миф и театр. М.: ГИТИС, 1988. 132 с.
Система литературного сюжета // Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. М.: Наука, 1988. С. 216-237.
Воспоминания о Марре // Восток-Запад: Исследования. Переводы. Публикации. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1988. С. 181-204.
Борис Пастернак — Ольга Фрейденберг. Письма и воспоминания // Дружба народов. 1988. № 7-10.
«Эйрена» Аристофана // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М.: Наука, 1988. С. 224-236.
Утопия // Вопросы философии. 1990. № 5. С. 148-167.
Переписка Бориса Пастернака. М.: Худ. лит-ра, 1990. С. 19-296.
Университетские годы (отрывки воспоминаний) // Человек. 1991. № 3. С. 145-156.
<Вступление к греческому роману> // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1995. № 4. С. 78-85.
О неподвижных сюжетах и бродячих теоретиках// Одиссей. Человек в истории. Том. 7. М.: Наука, 1995, с.272-297.
Этюды по семантологии литературных форм. Паллиата. Глава 21// Лотмановский сборник. 1. М.: ИЦ-Гарант, 1995, с.704-718.
«Игра в кости»// Arbor mundi, 1996, № 4, с. 163—172
Поэтика сюжета и жанра. Москва: Лабиринт, 1997
Image and concept: mythopoetic roots of literature/ N. V. Braginskai;a;, Kevin Moss, eds. Amsterdam: Harwood Academic, 1997
«Крест в могиле»// Arbor mundi, 1998, № 6
Проблема греческого литературного языка//От слова к смыслу: Проблемы тропогенеза. Москва: УРСС, 2001.
Целевая установка коллективной работы над сюжетом о Тристане и Исольде. Воспоминания о Марре// Сумерки лингвистики: Из истории отечественного языкознания. Антология. М.: Academia, 2001, с.325-339, 425—443.
Въезд в Иерусалим на осле // Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 1998, с. 623—665
Пастернак Б. Пожизненная привязанность. Переписка с О. М. Фрейденберг. М.: Арт-Флекс, 2000
The Race of Life/ Writing the siege of Leningrad: women’s diaries, memoirs, and documentary prose/ Cynthia Simmons, Nina Perlina, eds. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2002. P.64-75.


 
 
 
2)
БОРИС ПАСТЕРНАК. Пожизненная привязанность.

Переписка с О.М. Фрейденберг. Стр. 233.

У Зины умер после тяжелой болезни двадцатилетний сын, у Оли в сталинских лагерях погиб брат.

«Жизнь совершенно умерла для меня. Я представила себе мое бедное доброе животное, гордого и несуразного Сашку, среди вшивых бандитов, на полу, на нарах, избиваемого, с руками за спиной, раздетого на морозе… <> В этом я жила. Надежды не было. Всем была известна сталинская лагерная каторга, так называемое „строительство“ – болото по пояс, избиванье до полусмерти <>… Некоторое время я еще чувствовала его страдальческие взоры к нам, а в один из тех дней властно ощутила какой-то предел его мук – и конец».

Там же. Стр. 216—217.

Зинаиде Николаевне конца пришлось ждать дольше – четыре года, конечности Адику по частям ампутировали с ее согласия. Потом – из житейских горестей: ее муж полюбит, вернее, сойдется по естественным причинам с нестарой и бойкой женщиной – и от холода собственного дома почти уйдет к ней. Зинаида Николаевна эту битву проиграет без боя, но Борис Леонидович добивать ее, лежачую, не будет и к любовнице по-настоящему, с браком и переменой фамилии ей и детям, с прикреплением ее ко всяким писательским распределителям и поликлиникам – не уйдет. Та со своей матерью будут ей звонить, кричать про беременности, распространять по Москве слухи, будто дети той соломенной вдовы – все его, Пастернака. Деньги все уйдут к ней. Зинаида Николаевна будет как барыня разъезжать на пастернаковской машине и как батрачка копать маленьким совочком землю в их огороде-кладбище, – сын ее Адик будет похоронен на даче. В садово-огородной части участка, по краю. Картошка с могилы сына. Борису на ее фоне не только разлюли-малина Ивинская солнышком покажется, но даже и Женя Лурье, которой он все, что было, дал, разрушил, а потом как на восстановление от землетрясения ссуду выдал, и она воспользовалась с умом и сама уже не разрушила ничего, все пособирала, обустроила, поставила цветочков – и очень мило до конца его дней улыбается на семейных фотографиях.


Вот в семье Фрейденбергов узнают об аресте брата Саши. Предпринимают какие-то ужасные и ненужные шаги. «Я едва нашла эту старинную дачу, с калиткой, с колонками. Все лежало в зелени. Деревянный домик старинного фасона имел широкую внутреннюю лестницу с галереей, садик, газоны, огородик. В душевном беспамятстве я открывала калитку. <> Я присела на пыльную деревянную ступеньку дачи и, сгорбившись, принялась ждать. <> Подавленная, убитая глубоким горем, бессильная, я сидела в молчаливом саду, сгорбившись чуть не до земли. Вдруг пестрая курочка, глотая соринки, наткнулась на меня. Она в испуге остановилась. Повернув голову вбок, с еще приподнятой ножкой, она косо вперила в меня круглый перепуганный глаз. Я с горькой улыбкой ответила ей печальным взглядом. Боже мой, подумала я, сколько градаций и обманов есть в природе! Уже нельзя было существу быть более дрожащим от страха и бессилия, – а еще меня боится какое-то другое живое существо! Ах ты, дура! Да насколько ты сильней и счастливей меня!»

БОРИС ПАСТЕРНАК. Пожизненная привязанность.

Переписка с О.М. Фрейденберг. Стр. 215.

У Бориса Пастернака впоследствии тоже будет ситуация, когда государство, одно государство с Олей Фрейден-берг, будет угрожать ему применением своей карательной системы – ну конечно, не забить до смерти в камере и пр., но все-таки. И Ольга Всеволодовна Ивинская проявит себя совсем не так, как ее питерская тезка, она будет прямо-таки героиней: «Никаких красивых слов больше быть не может. Я сделаю все, что угодно, чтобы спасти Борю» (ЕМЕЛЬЯНОВА И.И. Пастернак и Ивинская. Стр. 203). Сделает ВСЕ, не побережет сил, не пожалеет – и это достаточное условие, чтобы кого-то спасти. Что сделает? Напугает курицу?

Фрейденберг переживет еще блокаду, болезнь матери во время этой же блокады – болезнь, благодаря ее усилиям нескоротечную, требующую сложнейшего, даже на самый комфортабельный быт, ухода, и смерть матери. Пастернак не мог войти в эту жизнь. Сочувствовать Оле – это сочувствовать раздавленной собаке и понимать, что сам окажешься в таком же положении – скоро или не очень скоро. Здоровье Ольги Михайловны окажется непоправимо разрушено блокадой, а научная карьера – одинокой надорванной женщины – перечеркнута. Пастернак будет делать то, что в его силах – на что сил не жалко (а жалко их на разрыв аорты, на смерть вслед за Зиной или за Олей): звать ее приезжать к нему на лето на дачу. Каждый послевоенный год. После блокады и того, что она видела, – бывают ведь такие виды, после которых можно не найти внутренних ресурсов, чтобы заставить себя для чего-то жить. Оля не живет. Ехать на его солнечную огородную дачу с Адиковой могилкой не хочет. Пастернак утешается с Лелюшей, пишет в Ленинград: «Я здоров, полон внутренней силы и просто боюсь сказать, как счастлив» (БОРИС ПАСТЕРНАК. Пожизненная привязанность. Переписка с О.М. Фрейденберг. Стр. 378), – это уже сиделке, общей кузине Машуре Марковой, за две недели до Ольгиной смерти. Ольга Фрейденберг скончается в 1955-м, в год окончания «Доктора Живаго».


При всей одержимости Пастернак писал роман машинально. Он думал, что механическое писание, которым овладела его рука, поможет ему написать произведение, которое оправдает его. Он чувствовал себя не в силах заглянуть туда, где он мог бы найти ответ, – вот тогда его врожденный, наработанный, автоматический талант яркого изложения и многофокусного – собственного, пастер-наковского – видения мог бы пригодиться и оправдал бы его. На такой взгляд чего-то не хватило. Он отпустил вожжи и дал себе скатиться под гору. Он делал вид, что пишет нечто эпохальное и исповедальное. Он знал, что пишет отписку. Зачем ему было смотреть на мертвую Ольгу? Оправдываться было нечем – да и незачем. Пастернак и сам уходил из жизни никому не должным. С нас действительно на этом свете спросить некому.


Все возвращается в прах, и тем не менее как-то приятно узнать о событиях, которые выбиваются из праха. Как проросшие после дождя былинки – скоро они тоже увянут, но пока чуть-чуть расцвечивают нам пейзаж. У независимого биографа Быкова в книге все написано, изученно и компетентно: «Она была одна. Ее труды не публиковались, удивительные научные прозрения остались достоянием немногих учеников, преданных, но неудачливых, не готовых толкаться локтями. Никто из них не сделал триумфальной карьеры. Лучшие ее сочинения остались в оттисках и рукописях. Никакого стимула работать дальше у нее не было, веры в будущее тоже».

БЫКОВ Д.Л. Борис Пастернак. Стр. 715.

«…note 20 раздражал непрофессионализм антични-ка. Тот же упрек он предъявлял Ольге Фрейденберг – не забуду страстную демифологизацию ее работ и имиджа <>. Он с холодной усмешкой настаивал на запрете «читать в душе у автора»».

ЖОЛКОВСКИЙА.К. Звезды немного нервно. Стр. 202.

Но вот доходят вести, что среди специалистов имя Ольги Фрейденберг возвращается, набирает силу, входит даже в моду. Ее цитируют, вспоминают. Ее называют великим филологом. Ну и слава Богу.


Похороны – самое жизнеутверждающее событие в человеческом обиходе. Человеку (нехоронимому) ничего не остается делать, как жить, видя, как его друг или враг никогда больше не совершит никакого житейского отправления.

Ольга Фрейденберг умерла. Тем живее остался не поехавший к ней на похороны Пастернак.


Какие-то шансы у нее жить, переболев и зарубцевавшись, были.

«Я даже не представляю себе, что бы я мог такое отделить от себя и переслать тебе, чтобы тебе не было так одиноко! Ты должна была бы все же побывать у нас и тогда или бы осталась, или что-то бы с собою увезла отчего бы тебе стало светлее и лучше (потому что мне ведь ОЧЕНЬ легко – ликующе-легко, а не матерьяльно – и незаслуженно хорошо!)».


3)ИЗ ИНТЕРНЕТА
.........................
Фамилия мастеров высокой марки
Сергей Тюляков

Михаил Филиппович Фрейденберг (1858–1920) и его сын Александр Михайлович Фрейденберг (1884–1938) – талантливые российские изобретатели, оригинальные и незаурядные личности. В прошлом году исполнилось 150 лет со дня рождения Фрейденберга-старшего. В этом – 125 лет со дня рождения его сына. Обе эти даты совершенно незаслуженно остались без должного внимания.
{{direct}}
Деятельность Фрейденберга-отца достаточно известна. Он один из создателей кинопроекционной аппаратуры, первых автоматических телефонных станций (АТС), типографических буквоотливных машин и других изобретений. О нем можно прочитать в энциклопедиях, справочниках (и не только технических). Он был самоучкой. Как и великий Эдисон, не окончил полный курс гимназии. Михаил Филиппович был страстным поклонником модного в конце XIX века воздухоплавания. Он по собственным чертежам построил аэростат из коленкора и совершил на нем три полета над Одессой.

Шурином Михаила Филипповича был художник Леонид Пастернак. В журналах и газетах часто публиковались его иллюстрации. Чтобы они качественно выглядели на страницах изданий, М. Фрейденберг использует совершенно новые методы цинкографии. Одним из последних проектов Михаила Филипповича было создание подводной лодки (1914 год). К сожалению, в родном Отечестве не обратили внимания на перспективный и оригинальный проект. А продать его англичанам из патриотических соображений он отказался.

Фрейденберг был также известным журналистом. В возрасте 21 года стал редактором солидного журнала «Маяк». Имея три британских патента на свои изобретения, в отличие от некоторых других известных изобретателей Михаил Филиппович не уедет на чужбину после революции. Умер он в голодном Петрограде в 1920 году.

Многие страницы жизни Александра Фрейденберга и сегодня неизвестны. Нет информации о его деятельности и в музее знаменитого ЛОМО, где он трудился ведущим специалистом в 30-е годы. Предприятие тогда называлось ГОМЗ имени О.Г.П.У. Нет материалов о Фрейденберге-сыне и в Центральном музее связи имени А. С. Попова в Санкт-Петербурге.

Только исследование разрозненных источников помогает найти новые документы о жизни и деятельности сына Фрейденберга. Порадовало, что на сайте кемеровского автотранспортного клуба «Ассистент» перепечатана статья из журнала «Автомобиль» (№ 22, 1903 год) «Русская мотоциклетка». В ней рассказывается о том, что воспитанник гимназии Александр Фрейденберг построил мотоциклетку с двигателем собственного изготовления. Автор статьи отмечает, что бензиновые двигатели на всех мотоциклах русского производства до этого изобретения были от зарубежных фирм: «Заслуга конструктора состоит в постройке, возможно, первого в России двигателя мотоциклетного типа».

 
И еще одна находка. В 1908 году российские газеты и журналы, в том числе «Русское слово» от 19 (06) марта, напишут: «Студент электротехнического института Фрейденберг изобрел прибор для взрывания мин и фугасов посредством беспроволочного телеграфа. Опыты удались блестяще. Особенность аппарата в том, что конструкция его несложная, очень дешевая и может взорвать неограниченное количество мин. Аппарат также пригоден для управления минами Уайтхеда (первые образцы торпед) и для печатания буквами. За это изобретение иностранные инженеры предлагают громадную сумму. Фрейденберг известен как один из создателей первого автомобиля в России и как первый изобретатель бензинового двигателя». Портрет студента А. Фрейденберга появляется в журнале «Нива». Сведения о дальнейших опытах по данной теме не обнаружены. Вероятно, они станут секретными.

Александр Михайлович работал на Ленинградском оптико-механическом заводе (ГОМЗ имени О.Г.П.У.) в должности главного инженера по спецпроизводству. Он занимался, надо полагать, разработкой и изготовлением оборонной продукции. Физика, химия, электрохимия, механика, телемеханика, телевидение, оптика, специальная оптика, жироскопы – сфера деятельности Александра Михайловича. Эти сведения из справочника «Научные работники» (Ленинград, 1934 год). Позднее на базе ГОМЗа создается легендарное Ленинградское оптико-механическое объединение (ЛОМО). Но с этого предприятия Фрейденберга увольняют, вероятно, из-за ареста и расстрела тестя. Потом арестуют и самого Александра Михайловича, а до ареста он работал инженером по оборудованию в штате Ленинградского парка культуры и отдыха имени С. М. Кирова уже под фамилией Михайлов.

Еще один документ, свидетельствующий о его трагической судьбе. Ответ Федеральной службы контрразведки РФ (Управление по СПб и Ленинградской области) № 10/16-11155 от 11.03.1994: «Михайлов Александр Михайлович (25.05.1884 г. р.), уроженец города Одессы, украинец, с высшим образованием, беспартийный, женат, инженер ЦПКиО им. С. М. Кирова, проживающий по адресу: город Ленинград, Александровский пр., д. 8, кв. 7,

арестован

03.08.37 г. по обвинению в шпионаже. Постановлением Комиссии НКВД и прокурора СССР от 03.01.38 г. определена ВМН (высшая мера наказания – расстрел). Приговор исполнен 09.01.38 г. Михайлов А. М. реабилитирован посмертно 31 августа 1989 года».

А родственникам уже после расстрела сообщили, что он приговорен к 10 годам заключения в лагере без права переписки.

Его единственная родная сестра – всемирно известный литературовед и филолог, специалист по античной мифологии и литературе Ольга Михайловна Фрейденберг (1890–1955). Ее научные труды в послевоенный период подвергались незаслуженной идеологической критике. Поэтому многие ее работы опубликованы лишь в наши дни. Она оставила краткие воспоминания, в основном о юности своего репрессированного брата. «Автомобилист и гонщик-чемпион, человек одаренный, но неспособный к самоограничению… Беда Саши в том, что он как человек очень своеобразной, фантастической организации был заперт в условиях уклада, абсолютно ему непонятного. Он, как и отец, знал все ремесла, к тому же хорошо играл на рояле, лепил и рисовал…»

Он также увлекался нумизматикой. Перед своим арестом передает в дар Эрмитажу личную коллекцию старинных монет. «Он надеялся, что этой ценой купит спасение», – напишет Ольга Михайловна. Надеждам не суждено было сбыться.

Сергей Тюляков