И тридцать три пути изгоя

Помимо прочего бесстыдства,
Что зарождается в миру.
Мне довелось весной родиться,
В советскую еще порУ.
И гневом сокрушима нелюбови,
Под лозунгами «общего котла»,
Я, как и все страшилась нови,
И, как и все в прострации жила.
Помимо прочего гнилого,
Что точит в кровь еще живое,
Случилось мне постигнуть слово
И…. тридцать три пути изгоя.
И болью в отрицании привычном,
Под гоном обобщающих основ,
Я перестала жаждать в личном.
На ледяной дворец сменила кров.
Помимо прочего чужого,
Я в женском теле родилась.
И то, к чему в душе была готова,
Пришлось на паперти распять.
И, как бы не стремилась к жизни, Вера,
Ей отвели не рай, а поле боя.
На женское возложена крутая мера:
Гореть в себе, не поднимая воя.
А между тем, под видом мудрых
В чинах не ведают о женской силе.
И тех, которых обращают к блуду,
Потом и судят на живых «могилах».
Святейшую отраду имени спасения.
Утробно истребляют в женском чреве.
Борьба…. За что? За поколения?
Виват, мужи. Господь во гневе.
Помимо голода, мороза и пожаров
Мне довелось страшиться Роли.
В примятой густоте «особых нравов»
Уставшие, РОЖДАТЬ от боли.
Откуда снизойдет на вас благое,
Когда иссякнет Вера во святую Роль
И тридцать три пути изгоя
В кольце сомкнуться, образуя НОЛЬ?