Про казака Данилу Гл. 4

Родился новый день, но тучи
Собой закрыли небеса.
Дождь сеялся на Днепр могучий,
На пашни, рощи и леса.

Екатерина после ночи
Встаёт нерадостна, грустна.
Её заплаканные очи
Ещё под впечатленьем сна.

–Муж милый, мне сегодня снился
Какой-то странный, страшный сон,
Как будто вновь колдун явился,
Но не пугал, а хвастал он.

Хотел злодей на мне жениться:
"Смотри, какой я молодец!"
В испуге стала я молиться...
Гляжу, а это... мой отец!

Хотелось мне скорей проснуться,
Сорваться с места и бежать,
Но не могла пошевельнуться.
Во мне все начало дрожать.

Всё было явно, всё так живо...
Не по себе мне и теперь.
Но часто сны бывают лживы.
Ты в этот странный сон не верь.

–Но в снах и правда часто снится–
Сказал Данило, хмуря бровь,–
Мне донесли, что на границе
Скопилась вражья нечисть вновь.

Но казаки мои не дремлют –
Готовят шляхтичам свинец.
Попотчуем мы вражье племя...
–А знает ли о том отец?

–Да он мне, как нарыв на шее.
Уж месяц, как у нас живёт
И что не день, то всё мрачнее,
Не веселится, мёд не пьёт.

Поверь ты мне, так не бывает
У православных казаков.
Я думаю, что он скрывает
Груз совершенных им грехов.

Эй, хлопец, – крикнул пан Данило
В дверь молодому казаку,-
Спустись-ка быстро в погреб, милый,
Да принеси-ка мне медку.

Сказал жене, прикрывши двери:
–Мне кажется, что батька твой
Безбожник и в Христа не верит.
–Да что ты, милый? Бог с тобой!

–Чего ты долго там возился?
Уж лучше бы сходил я сам.
Да ты никак уж причастился?!
Молчи! Я вижу по усам.

Ковш осушив по-молодецки,
Сказал, кусая огурец:
–А вот и игумен турецкий…
В светлицу к ним входил отец.

В каменьях чудных сабля сбоку,
Багров жупан на тесте нов.
–Что, дочка, солнце уж высоко,
А твой обед всё не готов?

–Готов, - поднялась Катерина, –
Ты проходи, садись к столу.
Сейчас горшок из печки выну
И в хату хлопцев позову.

Все сели в круг. Наполнив кружки,
Галушки дружно стали есть.
–А мне не нравятся галушки, –
Сказал, отбросив ложку, тесть.

–Но отчего же? В чем причина?
Открой нам тайну, милый тесть.
Галушки варит Катерина,
Что впору гетману их есть.

Галушки все святые ели -
То ж христианская еда.
И наши прадеды не смели
Пренебрегать ей никогда.

Тесть не ответил. Все молчали.
Неловкой стала тишина.
А тут как раз на стол подали
Зажаренного кабана.

–Я не люблю свинину сроду, –
Вновь недовольно молвил тесть.
Не прикоснулся он и к меду
И стал одну капусту есть.

Зять молвил, потирая руки:
–Свинина – лучшее из блюд, –
И не едят её лишь турки
И прочий нечестивый люд.

Умолк. И так сказал уж лишку
Он захмелевшим языком.
А тесть, насупясь, ел лемишку –
Мучную кашу с молоком…

Обедом пана разморило,
И он на лавку лег поспать.
Проснулся к вечеру Данило
И в войско стал письмо писать.

Сидит на лавке Катерина.
Освободившись от забот,
Ногой качает в люльке сына
И тихим голосом поёт.

А пан, макнув перо в чернила,
Глядит в окно во все глаза.
И видит небо пан Данило,
И Днепр, и горы, и леса.

Не красота его пленила –
От праздных мыслей он далек.
Там в старом замке пан Данило
Заметил слабый огонёк.

Но он исчез. Знать, показалось.
Кругом всё тихо, лишь река,
Проснувшись, вдруг разбушевалась
И бьёт волной о берега.

А что там, на Днепре темнеет?
Неужто лодка? Да, вон след!
Данило стал следить за нею
И вновь увидел в замке свет.

Пан дверь открыл и свистнул ловко.
Явился хлопец молодой.
–Возьми, брат, саблю да винтовку,
Оденься и ступай за мной.

Услышав, что сказал Данило,
Супруга перестала петь:
–Ты что, идёшь куда то, милый?
–Да, нужно местность осмотреть.

–Одной мне страшно оставаться.
Меня чего-то клонит в сон.
Старуха спит и может статься,
Что мне опять приснится Он.

Пусть хлопцы лягут у порога,
А дверь закрой ты на замок.
А я молиться буду богу,
Чтоб он мне ждать тебя помог.

И вот Данило с хлопцем в горы
Шагает узкою тропой.
На небе прояснились зори.
Все спит, везде царит покой.

И вдруг в ночи раздался шорох –
С горы спускался человек.
И казаки укрылись споро
За куст, где срублен был засек.

Идущий был в жупан одетый.
Ага, при нём и сабля есть.
За поясом два пистолета.
–Так это ж "дорогой" мой тесть!

Чего он рыщет среди ночи
В глухом лесу, средь пней и скал?
Шли следом, глядя во все очи,
Но возле замка тесть пропал.

–Куда исчез? Куда мог деться?!
Кругом высокая стена.
Да и зачем ему вертеться
По-над гнездовьем колдуна?

Ведь говорил я Катерине,
Что нечестив её отец.
И я уж постараюсь ныне
Узнать всю правду, наконец.

Но тут в окошке верхнем замка
Забрезжил снова слабый свет.
Была бы под рукой стремянка,
С собой веревки даже нет.

Напротив светлого окошка,
В двух-трех саженях от стены
Рос старый дуб. Он был роскошный
И подходящей вышины.

Оставив хлопца на дозоре,
Казак в мгновение одно
Снял саблю, влез на дуб и вскоре
Взглянул в заветное окно.

Он видит странную светлицу.
На стенах ружья и мечи.
Повсюду мягкий свет струится,
Хоть не видать нигде свечи.

Нетопыри вверху летают,
От света прячась по углам.
Их тени черные мелькают
По потолку и по стенам.

Но вдруг светлица притемнилась
Белеет в сумраке лишь стол.
Дверь потихоньку отворилась
И кто-то в горницу вошёл.

Багров жупан и пистолеты,
В каменьях сабля, так и есть.
Теперь сомнений больше нету –
В светлице находился тесть!

Он был не в духе – злой, сердитый
И сходу подошёл к столу.
Данило, чтоб не быть раскрытым,
Прижался поплотней к стволу.

Тесть сдёрнул скатерть – свет разлился
Приятный нежно-голубой.
Горшок, что чудом появился,
На стол он ставит пред собой.

В него, шепча, бросает травы...
Кто знает, что-то за трава.
Какие он кладет составы?
Какие шепчет он слова?

Глаза расширились у пана,
Когда заметил он, что нет
На тесте красного жупана
И в шаровары он одет.

Такие носят только турки.
И он не в шапке – в колпаке.
На нём начертаны фигурки –
Слова на чуждом языке.

И в нём самом все изменилось –
Клык изо рта, горбом спина.
И в подлом тесте пан Данило
Узнал урода-колдуна!

–Правдивый сон твой, Катерина, –
Подумал пан, – Я знал давно,
Что он антихрист и скотина...
И продолжал глядеть в окно.

На стенах надписи сверкают.
Губами шевелит урод.
Над ним нетопыри летают
Вверх-вниз, быстрее, взад-вперед.

Голубоватый свет тускнеет.
В светлице – розовый рассвет.
Мелькают тени всё быстрее.
Вдруг тишина и гаснет свет.

И тут почудилось Даниле,
Что в комнате небесный свод,
В котором звёзды заходили,
Затеяв дружный хоровод.

Всплыл месяц, землю осветило,
Вечерний тянет ветерок.
И даже чувствует Данило
Его дыханья холодок.

Всё это видит он в светлице
И дёргает себя за ус,
Чтоб убедиться, что не снится,
Что всё он видит наяву.

Но всё пропало моментально.
Ни звёзд, ни неба больше нет.
А есть его опочивальня –
Пищали, сабли на стене.

Но на стенах своей светлицы
Он видит вместо образов
Чертей уродливые лица.
Вот дверь, закрыта на засов.

Вот люлька, рядом спит служанка...
Тут зренье напрягает пан.
Что там виднеется? Лежанка?
Но все покрыл густой туман.

И снова тьма в стекле оконном.
Не виден ни один предмет.
Но миг спустя, с хрустальным звоном
Вновь вспыхнул розоватый свет.

И снова посреди светлицы
Данило видит колдуна.
Но что там перед ним струится,
Как легкий пар, как пелена?

Но вот видение всё ярче.
В тумане женщина видна.
Но почему она прозрачна,
Как есть из воздуха она?

Земли ногами не касаясь,
Она, как облачко парит.
Злой тёмной силе подчиняясь,
Как изваяние молчит.

Её распущенные косы
Лежат на мраморных плечах.
Дугою бровь, курносый носик,
Синеют васильки в глазах.

Алеют губы, как калина...
Данило смотрит не дыша.
–Так это же Екатерина!
Нет, видно, то – её душа!

Колдун, пронизывая взглядом,
Спросил её: "Где ты была?!"
–Я любовалась вешним садом,
Где родилась я и жила.

Где в детстве в куклы я играла,
Где бегала под стол пешком,
Где косу русую чесала
Мне мама частым гребешком.

Она меня так целовала
И взгляд её был добр и мил...
Отец! – она вся задрожала, –
Зачем ты мать мою убил?!

–Я спрашивал тебя об этом?!
Я повелел тебя позвать,
Чтоб ты могла давать ответы,
А не вопросы задавать!

Где госпожа твоя?! «Уснула,
А я решила погулять.
Голубкой легкой упорхнула,
Чтобы увидеть свою мать.

Мне с нею хорошо так было..."
Колдун вперил в неё глаза:
–А ты, случайно, не забыла,
Что я вчера тебе сказал?

–Я помню всё, я не забыла,
Но я б хотела всё забыть.
Мне всех дороже мой Данило.
Я буду век его любить.

–Молчи! Я на своём поставлю!–
Его глаза как два огня, –
Я госпожу твою заставлю
Любить лишь одного меня!

–Ты бес! Ты можешь вызвать душу
При помощи нечистых чар,
Но я обета не нарушу –
Не раздувай в душе пожар!

Остановись, пока не поздно!
Совсем уж близок Страшный Суд!
Там грешников судья ждёт грозный
И в наказанье муки ждут…

На полуслове замолчала,
Взглянув в окошко, в тёмный сад.
–Ты что в окне там увидала?–
Колдун в окошко бросил взгляд.

Но в эту самую минуту
Данило был уж на земле.
На стёжках, вниз бегущих круто,
Казацкий затерялся след.