Мама, киски, мама, апки!

         
               
  )
 
     Раннее утро в деревенской избе: мать занята домашней работой,   которой, как всегда, невпроворот. Печь затопила, надо скоту картошки мелкой нарезать, пока чугуны с водой закипят в печи. Квашня на печи стоит, сердито что-то бормочет, подмесить надо мучки да потом житники спаливать. Пока всё доспеет:  в квашне и в печи, надо успеть корову подоить да телёнка напоить, и с овцами обрядиться. Да еще в ту же пору ребёнок закапризничал,  сколько ни корми, а всё не нажорался, не брюхо, а промёжная яма.  Своё сопёт да  клянчит:
 - «Мамка, ись хочу, мамка, ись хочу,- тоненьким, визгливым голоском выводит, вместе с брюхом, голодные серенады. Чтобы побыстрее замолчал,  шурнёт мати, что под руку попадёт, рот его заткнёт, а что дать, кроме паренки сухой морковной или сухаря?  Ничего ещё не сварено  ранним утром. В этот раз принесла с мосту крынку свежого (кислого) молока, сметана ещё не снята. Думала, что надолго успокоится дитятко-робя сердешное, хлебая молоко вприкуску с житником.  Да недолго мать обряжалась в тишине и покое, слышит, что ребенок  спрашивает:
- « Мама, мама, апки, мама, апки ». 
 Не расслышала мать до конца, что ребёнок спрашивает, поняла по своему, поддакивает:  - « Ешь, ешь, дитятко, сладко»,  - и снова за дела. Через некоторое время слышит, что ребёнок заплакал, а вскоре закричал, звонко да громко:
- «Мама, мама, киски, мама, киски, киски».
- « У, сотонёнок, нажорался, дак стало кисло », говорит сердитым голосом мать, подходя к столу. Подошла, чтобы ребёнка пристрожить - за то, что молоко худо ест, поглядела в крынку, а на дне, в остатках свежего молока, лежит мышь, толстая да большая, с высоко поднятыми усами и лапками. Поняла тогда мать, кто  такие  киски и что за апки, и о чём заранее предупреждало несмышленое дитя.