Автограф на базальте

Я родился под небом холодным,
Под прибоя угрюмого рык,
Когда ветер медведем голодным,
Вырывал у осины кадык,
Когда жалась под берег озёрный
Перелётная стая гусей,
Я обрёл этот мир первородный -
С глухоманью таёжных затей.
Только кто-то на небе назначил
Мне с бродяжьей судьбой кочевать
И слова, словно птиц, наудачу,
Рифмой легкой  в пути кольцевать.

     *  *  *

Остров мой, ты как рыбины остов,
Ожерелья морей окаём,
Сколько каторжных смыло погостов,
Сахалинским тяжёлым дождём.
Сколько марь проглотила, чернея,
Лагерей в освинцованных снах;
Оттого, под луной коченея,
Сопки прячут бледнеющий страх.

   *  *  *

Помню я, над морошковым цветом
Копошился закат в облаках;
В бубен озера сыпался медью
Дня сгоревшего ветреный прах.
Где-то степи, высокие горы,
Соловьиных садов пересвист,
Здесь же ухает в скалах море,
Крыши крошит циклон – скандалист.

     *  *  *

Ветры, ветры- бродяжье отродье
Я вино ваших песен испил:
Жизнь рвала побережий поводья,
Шторм в солёной купели крестил.
Ближе были медведи в распадке,
Чем уют городского жилья,
И в потрёпанной старой палатке
Так безбрежно мечталось, друзья!

     *  *  *

И свобода! Какая свобода!
Бесконечность широт и глубин,
Когда моря умильная морда,
Лижет ног усталых ступни.
Ни цари, ни правители прочие:
(Что им этот осколок страны?)
Безымянных восходов зодчие
Дни вершат из глухой стороны.

      *  *  *

Где родился – там нынче развалины;
Вечер, словно слепой поводырь,
Покрасневший от ржавой испарины,
Топчет робко полынный пустырь.
Где-то жизнь еще как-то теплится,
В развалюхах, как пёс в конуре;
Нефтяная краюха делится
На далёком столичном столе.
Ничего вам с него не обломится,
Колченогих бараков строй.
За кого там, Россия, молишься?
Помолись же  за остров свой.


Фото: автор на севере Сахалина