Пришелец

В самом конце прошлого века мною было написано данное произведение и положено в стол. С той поры столько всего изменилось! И "наша родная милиция" стала полицией, и получили широкое распространение сотовые телефоны (что в то время было ещё достаточной редкостью, особенно в провинции), и внезапно выросли ниоткуда мировые суды, про старый старый сериал "Крутой Уокер" сейчас мало кто может вспомнить, а автомобилями иностранных марок  никого нынче не удивишь даже в селе, а уж про цены на водку я и вовсе промолчу. Много изменилось... Может быть, на настоящее время этот рассказ уже не актуален. Но вот как-то только сечас я сумел добраться до старой рукописи, и перевести её в электронный, современный вид. Не судите слишком строго, и, если получится, хоть иногда улыбайтесь, читая это произведение.
С уважением, Д.С.

(сказка)

Однажды на российское село
На северо-востоке Суходолья
Спустилось летней ночью НЛО,
Мерцавшее, как яркие уголья
Не до конца погасшего костра.
В то время над селом гроза гремела,
Дождь обещал продлиться до утра,
И всё село в домах своих сидело.
Каким их только ветром занесло?
Быть может, там у них что поломалось –
У тех пришельцев? Только НЛО,
Скосившись на бок, быстро опускалось.

В машине прячась от дождя и гроз,
Заранее лечась от злой простуды,
Наряд охраны службу бодро нёс:
Плескалась водка лишь на дне посуды.
Сержант Шемшура (старшим смены был),
Приняв на грудь вдруг воодушевился:
О службе он нелёгкой говорил,
О бабах рассуждал да матерился.
Сержант же Пайко (кличкою «Паёк»),
Которого смутила шибко доза
Палёной водки, как-то занемог,
И в пятый раз обделывал колёса.

И вот, когда он в раз очередной
Наружу вышел, чтобы освежиться,
Тогда-то и заметил: над землёй
В огней гирляндах НЛО кружится.
Хмель тут же с него полностью слетел,
Поджилки только затряслись немного;
Кричит: «Передавай скорей в отдел –
Садится что-то с неба за дорогой!»
Шемшура, как большой усатый жук,
Которого булавкой прикололи,
Лишь в кресло вжался, став безмолвным вдруг...

А НЛО уже садилось в поле.
Мерцающий зелёный свет залил
Округу, что-то сильно прогремело.
(Но может быть, всего лишь гром то был –
Гроза-то над селом ещё шумела)
Потом всё стихло. Только дождь шуршал
И капли на стекле блестели робко...
Шемшура в стойком ступоре молчал.
Паёк искал – от рации где кнопка...

Тут рация сама заверещит,
Да забубнит вдруг голосом престранным.
Не ясно только – что же говорит?
Похоже, был язык тот иностранным.
А голос говорил и говорил:
Такой приятный, мило мелодичный,
Как будто бы чего-то он просил
И задавал вопрос душевно-личный.
В нём слышалось какое-то родство
С забытыми славянскими корнями...

Из НЛО вдруг вышло существо:
По талии утянуто ремнями,
В руках какой-то механизм несло;
Всё остальное смутно различалось.
Оно стояло в свете НЛО
И контуром неясным рисовалось.

Дух ослабевший водкой укрепив,
Шемшура долгий ступор свой покинул,
Вник в обстановку, здраво рассудив,
Предохранитель автомата сдвинул.
«Паёк, ты слева! Я зайду правей.
Возьмём его. В отделе разберутся –
Откуда взялся этот... со своей...
И где хмыри подобные берутся»

Пяти минут, наверно, не прошло,
Как пару раз оглушенный прикладом,
Пришелец, что покинул НЛО,
Обложенный красноречивым матом,
Наручниками скованный, сидел
В Уазике, бренчащем по дороге:
Наряд охраны вёз его в отдел.
(В милиции с порядком были строги!)

Чтоб лучше вы рассказ понять могли,
Пока оставим их. И в самом деле
Посмотрим с вами – службу как несли,
Чем ночью занимались в райотделе.

Дежурный (в званье «старший лейтенант»,
Уже лет десять, как не повышался)
К различным языкам имел талант:
На двадцати со знаньем выражался.
Итак, дежурный (или Сашка Фрезь,
Как все его в отдели называли)
За эту смену исстрадался весь:
И пайковые снова задержали
(А значит, дома ждёт его скандал);
Пропущен сериал «Крутой Уокер»;
Компьютеру, опять же, проиграл
Подряд он партий тридцать с лишним в покер;
Задержанных совсем за смену нет –
К утру, выходит, надо для начальства
Придумать очень с правдой схожий бред,
Чтоб оправдать себя за разгильдяйство...
Сложилось всё один да к одному.
Себе казался лишним он, ненужным,
И потому печалилось ему,
И был ему дежурки воздух душным.

(Дежурного помощник – Кочетков,
Ботинки снявши, прикорнул на койке:
В пространстве тесном «аромат» носков
Стоял такой пронзительный и стойкий)

Фрезь думал Кочеткова разбудить,
Чтобы носками тот не портил воздух,
Да чтобы тот его мог подменить –
Ему ведь тоже ночью нужен отдых.
Тут рации зажёгся огонёк
И голос тихий зашептал приятно.
Но Фрезь ни слова разобрать не смог,
Что показалось очень непонятным.
Минуты две тот голос всё шептал,
Как будто ручеёк переливался.
Вдруг смолк. Раздался крик: «Его я взял!»
Тупой удар... Потом приём прервался.

И десяти минут не истекло,
Послышалось гудение мотора,
Визг тормозов, и дробный стук в стекло.
«Эй, открывайте! Где вы там? Ну, скоро?
Смотрите – мы кого вам привезли!»
На шум и крики двери отворили.
Паёк с Шемшурой мужика внесли.

           Фрезь:
«Что с ним?»

           Шемшура:
             «Да так, немного оглушили»
           Фрезь:
«А что случилось? Что он натворил?»
           Паёк:
«Да он на этой... штуке... приземлился...»
           Фрезь:
«Что – лётчик, что ли?
        (пришельцу)
                Эй ты, лётчик, пил?
Чего молчишь? Совсем уже допился?
        (наряду охраны)
Откуда он?»
          Паёк:
            «Да там вон, за селом
На поле сел...»
          Фрезь:
               «На самолёте?»
          Шемшура:
                «Мелко
Соображаешь ты. Всё дело в том –
Не самолёт стоит там, а тарелка»
          Фрезь:
«Кончай на уши вешать мне лапшу!
Вы сами тоже, что ль, употребляли?
А ну, сейчас я сам его спрошу...
         (пришельцу)
Эй, дядя, просыпайся...
         (наряду охраны)
                Ну-ка, взяли,
Сюда его кладите – на скамью.
Вы там по голове его не били?
Забудет так фамилию свою»
          Шемшура:
«Ты слышишь, нет? Тебе же объяснили –
Тарелка в поле за селом стоит!»
          Фрезь:
«По-вашему – он инопланетянин?»
          Паёк:
«Да присмотрись! Не видишь, что за вид?»
          Фрезь:
«А что – на вид, по-моему, нормален.
В грязи вот только перепачкан весь.
Короче, мужики, кончай трепаться!»
          Паёк:
«Да правду говорим!»
          Фрезь:
                «Тут вам не здесь!
Самим не надо было напиваться!
Мотайте-ка отсюда поскорей,
А то начальник может появиться.
Нажрались аж до белых лошадей.
Он с вами не подумает возиться –
Уволит сразу»
         Шемшура:
              «Ладно, мы пошли!»
        Фрезь:
«Хоть до утра не пейте, потерпите.
На связи будьте, чтобы мы могли
Вас отыскать...»
        Шемшура:
                «Лады!»
        Фрезь:
                «Ну всё, идите»

И за охраной двери затворив,
Фрезь глянул на часы. Был третий ночи.
Он, Кочеткова еле разбудив,
Прилёг, ведь спать хотел – аж нету мочи.

А утром, лишь пробило шесть часов
(Вставать так рано – просто самодурство),
Трясёт за ногу Фрезя Кочетков:
«Давай вставай, пора сдавать дежурство»
Фрезь поднялся – тут некогда лежать
(Обидно – снова выспаться не дали),
Итоги смены надо отражать
В большом таком объёмистом журнале.
        Фрезь:
«А где здесь этот? Мужичок тут был;
Его вчера доставила охрана»
        Кочетков:
«Я в камере с утра его закрыл.
Он говорил ещё немного странно.
Сначала вовсе мне не отвечал,
Как будто бы лишённый дара речи,
Но я ему по дыне настучал –
И он заговорил по-человечьи»
         Фрезь:
«Ты на него составил протокол?»
         Кочетков:
«Да. Надо, чтобы ты там расписался»
         Фрезь:
«И по какой статье он там прошёл?»
         Кочетков:
«Да пьяный бомж обычный, оказался»

Вот так пришелец был побит не раз,
И в КПЗ немного потомился.
Но этим не кончается рассказ.
Послушайте же – чем он завершился.

Наряд на смену заступил другой.
И так как мы живём без произвола,
Пришельца утром в суд повёл конвой,
Чтоб осудить, согласно протокола.

Судья Кобылкин был с опохмела
(Он на охоту в прошлый день собрался,
Но тут его погода подвела,
Да в карты ночью сильно проигрался),
Сидел с больной распухшей головой
(И тело тоже было нездорово:
Сказались проигрыш и перепой),
Для оправданья дал пришельцу слово.

Тот, было, речь пространную повёл
О Космосе и роли человечьей...
Кобылкин мельком глянул в протокол,
И на корню пресёк пустые речи.
В мирах иных он сроду не бывал,
И в их существованье сомневался.
(Он даже глобус как-то раз видал,
Но тот с Землёй в сознанье не вязался.
А звёзды – так и вовсе огоньки,
Что по ночам на небесах маячат.
Что велики они, но далеки –
Так это людям головы дурачат)
Рассказу не поверил ни на грош.
Он точно знал – такого не бывает.
Пришельцу говорит: «Красиво врёшь.
Я слушаю – и аж в слезу шибает!
Откуда русский знаешь ты тогда?
Родители – не русские ли были?»

          Пришелец:
«Нет, русского не знал я никогда.
Меня в отделе за ночь научили»
          Кобылкин:
«С таким талантом надо выступать
Тогда уж перед публикой на сцене»

Хоть много приходилось принимать
Ему довольно глупых объяснений,
Подобное впервые слышал он,
И доверяя своему рассудку,
Хотя и был немного удивлён,
Решил, что так сказал пришелец в шутку.
Судья ж (а он был тайный адвентист)
На дух не выносил подобных шуток.
Сказал пришельцу: «Что ж, иди, артист»
И дал ему вдогонку десять суток.

Пока пришелец срок свой отбывал
(Чтоб в камере не заскучать, бедняга
Начальнику ОБЭП двор подметал,
Кидал навоз и пас гусей ватагу),
Его инопланетный аппарат,
Лишь рассвело, а был уж обнаружен.
И этот непонятный агрегат
Вдруг почему-то стал всем очень нужен!
А видя, что хозяин не идёт,
Которого два дня все дожидались
(Ах, как находчив всё же наш народ!)
Кому нужней он – люди отыскались.
Ещё не зная, как употребить
(Пока чужую) вещь на пользу дела,
Права свои решили заявить
На механизм, а там владеть им смело.

Колхоз «Сентябрь Прекрасный», где царил
Народный избиратель А. Подвода
(Он много денег в выборы вложил,
Но с прибылью вернул их за полгода)
Иск подал в суд, что странный аппарат
Им сжёг на поле двести га пшеницы,
Что клятвенно-правдиво подтвердят
Все нижеперечисленные лица:
Бухгалтер главный, главный агроном,
Завтехник (чуть и сам не угоревший),
Учётчик главный, главный эконом
И председатель – главный потерпевший.
Чтобы ущерб громадный возместить
Всем потерпевшим из среды колхозной,
Те шесть фамилий просят присудить
Им во владенье аппарат бесхозный.

С Кобылкиным Подвода был знаком
Давным-давно (иное было б странным) –
Не раз в кругу «элиты» небольшом
С судьёй Подвода чокался стаканом.
Ведь это просто здорово – иметь
Знакомого судью! (Уж так ведётся:
Никто не собирается сидеть;
Но вдруг случайно, всё-таки, придётся?
Судья ж знакомый – это ясно всем,
Тебя в тюрьму надолго не упрячет)
Спасая нас от множества проблем,
У нас знакомство очень много значит!

Иск этот к рассмотренью принял суд.
И прилагая всё своё старанье,
Решил то дело в несколько минут
На первом же судебном заседанье.
Суд присудил: «Бесхозный аппарат
Отдать ...– (все вышеназванные лица)»
(Десяток толстых жирных поросят
Заставить может суд любой смягчиться)
Решение устраивало всех.
Иного, впрочем, и не ожидали.
В кафе «Монголия» под музыку и смех
Приобретенье дружно обмывали.

На этом мог бы кончиться рассказ,
Правдивейший из всех иных рассказов.
Но нет, его продолжу я для вас.

Районным прокурором был Матрасов –
Суровый страж закону своему
(Ни разу не был от него в уроне).
Все про него забыли потому,
Что в это время не был он в районе:
Он, вроде, на коллегию отбыл
(В районе это было всем известно,
А где же он на самом деле был,
Нам с вами то ничуть не интересно)

И вот, когда вернулся он в район
(Каким-то утомлённо-истомлённым),
То моментально был уведомлён
Об иске и решенье беззаконном,
И что всему причиной – аппарат,
Который найден на колхозном поле...

«Раз найден – значит он, выходит, клад.
Нашедшим достаётся четверть доли.
Суда решенье надо отменить!
Пускай его себе Кобылкин спрячет
Куда подальше! Вновь решил бузить?
Опять закон решил переиначить?» –
Он громогласно воздух сотрясал,
Дрожали даже стёкла в кабинете.
И с компроматом папочку листал,
Где был Кобылкин в неприглядном свете.

Но это как-то быстро донеслось
До тех, кто думал в этом поживиться.
Собранье небольшое собралось,
И все решили – надо поделиться.
Чтобы сумятиц крупных не вносить
В казённые судебные бумажки,
Надумали в них строчку изменить
(Грех, согласитесь, не такой уж тяжкий)
Как измененья в документ внести,
И будто так и было – много асов.
И вот уже к фамилиям шести
Добавилась ещё одна «Матрасов»

Подумал тот, и возражать не стал:
Был справедливым всё ж он прокурором.
А то, что поначалу попугал –
Район держал он просто под надзором.

Но снова не кончается сюжет...
Как говорил один учёный лектор:
«Не ясно – жизнь на Марсе есть иль нет...»

В России есть налоговый инспектор.
В своих трудах он вечно одинок:
Он ищет то, что прячут все другие.
Но раз нашёл – гони ему налог.
Он ненавидит кошельки тугие:
Их облегчить стремится побыстрей.
И после, вас «поздравив с облегченьем»,
Он лезет в кошельки других людей
С своей остервенелостью и рвеньем.

Налоговый инспектор С. Чемрай
(Приём по понедельникам и средам;
В быту – молчун, на людях – краснобай;
Для аппетита пьёт перед обедом)
Едва за стол, проголодавшись, сел
И собирался аппетит поправить,
Как телефон в квартире зазвенел.
Пришлось стакан нетронутым оставить,
И трубку телефонную снимать.

Чемрая за медлительность облаяв,
И обещая что-нибудь порвать,
Ему звонил начальник – Г. Аббаев
(Хитёр и нагл, сочувствия лишён,
С младенчества имел характер склочный.
Батыя-хана евнухов и жён,
Всех разом, он потомок был... побочный.
Ему от диких предков перешло
Уменье выколачиванья дани.
Постиг он в совершенстве ремесло –
Найти свою деньгу в чужом кармане)

Их разговор, чтоб вы понять могли,
Переведу я на язык обычный.

           Аббаев:
«Там в поле что-то, говорят, нашли –
Не то машину, не то клад приличный»
           Чемрай:
«Да что-то о том кладе я слыхал.
Как раз и собирался им заняться»
          Аббаев:
«Узнай – какой там найден капитал»
          Чемрай:
«Мне как – сейчас же, сразу отправляться?»
          Аббаев:
«Да, побыстрей! И вот что: знаешь сам,
Без всяких там случайных инцидентов...
Но если что перепадёт и нам –
Бери, как и обычно, пять процентов.
Из них – четыре мне, тебе – один.
Оценщика ещё возьми с собою.
Он здорово сечёт среди машин,
Пусть разберётся с этой ерундою.
Ну, действуй же...», – он трубку положил.

Чемрай отёр платочком лоб вспотевший,
К столу шагнул и водочку допил.
Из дома вышел бодрый и не евший.

Село, где это всё произошло,
Хотя само районным центром было,
Как ни крути – а всё-таки село:
Лишь тысяч двадцать в нём народу жило.
Машин на всех – ну может тысяч пять.
Оценщик здесь свой был, но не ужился.
Машинам честно цены назначать –
Из города один приноровился.
В село два раза в месяц приезжал –
Ему так было более удобней.
Был в своём деле профессионал.
Об этом позже расскажу подробней.

Итак, Чемрай, заданье получив,
С оценщиком приезжим едет в поле.
(Тот согласился ехать, отсудив
Себе шестую част чемрайской доли)
Там видят НЛО. Вокруг забор.
Два дня назад его установили:
Распоряженье вынес прокурор
(Чтоб случаем чего не открутили)
А сбоку от заборчика стоит
Сколоченный сарайчик деревянный.
И сторож – алкоголик-инвалид
Филатов Ванька, как обычно, пьяный,
Толстенной самокруткою дымил
Да скрёб гвоздём открученный инжектор.
Но в то же время начеку он был...

          Ванька:
«Сюда нельзя!»
          Чемрай:
               «Налоговый инспектор»
          Ванька:
«Что надо»
          Чемрай:
           «Аппарат нам оценить»
          Ванька:
«Кто разрешил?»
          Чемрай (протягивает бутылку):
                «Держи распоряженье.
Пивка не хочешь?»
          Ванька (беря):
                «Можно и попить»
          Чемрай:
«Показывай, давай, свои владенья»
          Ванька:
«Смотрите сами. Всё здесь на виду.
Быстрее только – скоро будет сменщик»
          Чемрай:
«Мы мигом...»

Вот теперь я поведу
Рассказ о том, кем был же наш оценщик.

Оценщик: очень бойкий мужичок
Наружности довольно неприятной
(Фамилии запомнить я не смог,
Но помню, что была она занятной),
Бурят на морду и еврей душой,
При этом, как китаец, шепелявил,
Был мусульманин полуобрезной,
Но сало втихомолку всё же славил.
Мечтал работать он в Улан-Удэ.
Из иностранных слов знал только «Mutter».
Зато различных сделок КПД
Определял, быстрее чем компьютер:
Он точно до копейки вычислял
Насколько сделка будет продуктивна,
И свой процент при том с неё снимал.
Но делал это как-то инстинктивно.

Такой, сказать по правде, механизм
Ему впервые в жизни повстречался.
Но не дремал в нём здравый эгоизм –
Ведь не бесплатно ж он работать взялся.
Он аппарат по кругу обошёл –
Шагами оценил его размеры.
Под днище глянул. Вверх глаза возвёл –
Там различил четыре полусферы.
Рукой по стойке крепкой постучал.
Обшивку ковырнул. Понюхал трубы...
Всё время напряжённо он молчал
И думал. Шевелились только губы.
(На дверце надпись смог он различить.
Язык её не русский был, конечно.
Из букв пытался «Mutter» он сложить,
Что было, как ни странно, безуспешно)

Но вот уже осмотр произведён.
Он отошёл в сторонку, взял листочек
И карандаш. И скоро вывел он
На том листочке чисел пару строчек.
Подумал чуть, две цифры изменил,
И протянул листочек тот Чемраю.

          Оценщик:
«Дерзи, вот!»
          Чемрай:
               «Что, уже всё оценил?»
          Оценщик:
«Такие я не в первый раз встрецяю
И знаю их систему хоросо.
Цего з есё мне было с ним возиться?
Больсое хоть, но всё зе колесо.
Ну, разве сто, оно из-за границы»
          Чемрай:
«А что за числа эти?»
          Оценщик:
                «Да, казысь,
Оно едва с завода – всё на месте.
И в долларах цена ему – сто тысць.
А мне в рублях – цетыре тысци двести»
          Чемрай:
«А точно ли?»
          Оценщик:
               «Хоть сам пересцитай.
По-твоему, вчера я народился?»

Прикинул что-то про себя Чемрай,
Подумал, посчитал, и согласился.
Он сторожу: «Смотри же, никому
Не говори о том, что мы здесь были»

          Ванька:
«Я что же – враг здоровью своему?
Меня б ещё пивком не угостили?»
          Чемрай:
«С собою нет, но как-нибудь потом...»
          Ванька:
«Десятку на сто грамм хоть одолжите?..»

(Был Ванька шибко пьющим мужиком:
На всякий случай в памяти держите)

События несутся всё быстрей.
За ними я совсем не поспеваю.
И вот уже проходит десять дней.
Что в них вместилось – вкратце излагаю.

А по селу уж слухи разнесли
(Каких лишь только слухов не бывает):
Комбайн из-за границы привезли –
Сам пашет, сеет он, и убирает;
Упал на поле новый самолёт
(Военными ужасно засекречен);
Из-под земли огромный гриб растёт;
Трёхглавый динозавр в лесу замечен;
Вулкан проснулся около села;
Нашли, где чингис-ханова могила;
Да баба Паша тройню родила,
Хотя вчера ей семьдесят пробило...

Села ж «верхушка» знала между тем,
Что происходит. Начиналась склока:
Охота поживиться было всем
(Тот аппарат ведь стоил очень много
По сельским меркам). И клубок страстей
Сплетался туже. Разрослись интриги,
Взаимообвиненья всех статей.
Из сельсовета доносились крики,
Угрозы, с переходом в мордобой.
На митингах с трибуны правду-матку
Все резали про произвол, разбой,
Про то, кому какую кто дал взятку.

Уже до края слухи разошлись.
Элита краевая встрепенулась,
(Там тоже люди умные нашлись),
В провинцию тихонько потянулась.

У нас в России слухи таковы –
Они надёжней связи телефонной:
В село уже звонили из Москвы.
Москва быть не желала обделённой.

Вот как-то утром, только рассвело,
Кортеж машин (всё больше заграничных)
Поехал посмотреть на НЛО
(У нас не могут без поездок личных).
Но в поле видят: жиденький забор,
Разломанный сарайчик деревянный,
Ещё слегка дымящийся костёр;
И у костра Филатов Ванька пьяный.
Под голову подсунув сапоги,
Храпел он так, что разлетались птицы.
На поле ж были странные круги
Поваленной и скрученной пшеницы.
А аппарата нет – и след простыл.
Он, как мираж, беззвучно растворился.
И – то ли сторож весь его пропил,
То ль механизм под землю провалился.
Все поиски его зашли в тупик.
А сторожа, как только ни пытали –
Ни слова толком не сказал мужик,
И скоро от него уже отстали.
Он хроник-алкоголик – что ж тут взять?
В газете прописали объявленье:
«Стоявший в поле аппарат признать
Игрою света и обманом зренья»
С неделю побурлило  то село.
Порою вновь угрозы доносились,
И стихли. Всё обычно потекло:
И меж собой все вновь перемирились.

Рассказ идёт к концу. Пора раскрыть
Все карты: аппарат куда девался,
Кто догадался сторожа споить?..

Им инопланетянин оказался.
Недели полторы у нас пожив,
Постиг он глубину души рассейской,
Он поумнел, хитёр стал и сметлив,
И разобрался в правоте житейской:
Кому когда и сколько надо дать,
Чтоб самому себе вернуть своё же.
(В иных мирах отныне выпивать,
Как и у нас в России, стали тоже).
Он сторожа беззлобно подпоил,
Влез в НЛО, набрал на пульте сектор
Той части космоса, откуда к нам прибыл,
Нажал на старт, и улетел...
Инжектор
От НЛО, чему был Ванька рад
(Не зря ведь он гвоздём в нём ковырялся),
Он встроил в самогонный аппарат.
И лучшим на селе тот оказался:
Гнал самой высшей пробы самогон,
Как будто на заводе тот был сварен.

Пришелец, несмотря на свой урон,
Был тоже рад, а Ваньке благодарен:
Он память обещал о нём хранить,
И возвратившись на свою планету,
Там монумент ему установить
(Впоследствии сдержал он клятву эту).

Друзья мои, в мирах иных когда
Случайно побывать вам приключится,
То монументу этому тогда,
Прошу – не забывайте поклониться!
Внёс Ванька скромный и посильный вклад
В идею межкосмического братства.
Ведь не пропей он этот аппарат,
Могло б всё по-другому оказаться.

Жизнь наша, словно глупый карнавал.
И часто правит ею случай странный.
Заметил, как пришелец улетал,
Знакомый старый наш – отряд охраны.
Когда Паёк вскричал: «Смотри – летит!»,
Шемшура (он таки хватил простуду
В тот раз, и оттого-то был сердит)
Лишь буркнул: «Не задерживай посуду!»

А НЛО мелькнуло огоньком,
И в космосе бескрайнем затерялось.
И больше, говорят, над тем селом
Ни разу НЛО не появлялось...

На ваш нестрогий суд я выношу
Рассказ свой о событиях престранных.
Теперь его словами завершу,
Как в некоторых фильмах иностранных:
«Рассказ, хоть с правдой схож, но всё же он
Лишь шутка и игра воображенья.
А сходство ситуаций и имён
С реальными – случайность совпаденья»