Кавказская баллада

Я помню утро то, туман на сопках,
В ущелье покореженный каркас.
К нему внизу тихонько топал,
Наш старшина, плюющий на приказ.

Молчало всё. Усталость и тревога,
У каждого читались на лице.
Отсюда нам одна дорога,
Один лишь путь, но выдержат не все.

Подъем на сопки и опять долина.
Стон раненных, молчание живых.
Я посмотрел, осталась половина,
Теней, идущих мрачных и немых.

Опять привал, идти, уже нет силы.
Война, война - гори она в огне!
Уходим, остаются лишь могилы,
В чужих горах, не на родной земле.

За что воюем и за что мы погибаем?
За Родину? За счастье? За любовь?
За что друг в друга мы, порой, стреляем?
За что невинная пролита снова кровь?

Военные! Я вас совсем не понимаю…,
Как можно дома обнимать детей своих?
Их к сердцу вечерами нежно прижимая,
А утром приказать казнить  детей чужих.
 
Нет, не смогли в горах тогда мы,
Ужасный этот выполнить приказ,
А в результате наши же солдаты,
В ущелье том расстреливали нас.

Теперь конец… Нет, лишь конец контракта.
Зато спокойны совесть и душа.
Там за чужих сложили головы ребята,
Они не виноваты - то война…

Я помню утро то, тебя мы и узнали.
О, небо подпирающий КАВКАЗ!
Тебя пером поэты прославляли,
Войною ты прославился сейчас.

Чужая речь слышна, нет - это мы чужие,
Чужие наши мысли и сердца.
Чужая - наша речь, мы кто такие,
Решать за них, что можно, что нельзя?
 
Но лишь одно нельзя, я с вами спорить буду.
Вот так вот - взять и запретить,
Когда случайно встретили друг друга,
Два сердца - просто полюбить.

Его нашли в горах, перевязали,
А как попал сюда, не мог понять,
Он ранен был, свои в него стреляли,
Когда не стал приказ их выполнять.

Но жизнь идет и так вот получилось,
Он нимфу горную в неволе повстречал,
И снова всё сначала повторилось,
Открылся в сердце вновь любви причал.
 
Для них любовь - иголка во вселенной.
Но их нашла, представьте, на войне.
Он был солдатом, да к тому же – пленным,
Чужой, один, на не родной земле.
 
Тот взгляд, готов он в нем остаться,
Смотрела так, что закипала кровь.
Там на войне он перестал смеяться.
Он разучился понимать любовь.
 
И вот ожило чувство, встрепенулось,
И где, вы не поверите, в плену!
Что всё забыто было - вновь  проснулось,
Любовь плевать хотела на войну.

И каждый день, встречаясь только взглядом,
Они любовь свою скрывали от людей.
Расцвел бутон, с ним оказавшись рядом.
И мир прекрасней показался ей.

А дни бежали и текли недели.
Прошла зима, настал весне черед.
Их чувства крепли, а сердца горели,
Они не знали, что беда идет.

Беда пришла внезапно, как лавина,
Все ждали, только он не ожидал.
Березку юную она сломила,
Цветочек жизни кто - то оборвал.

Уже нет смеха, мир покрылся грустью,
Нет света - без неё в душе темно…
За ним пришел чечен - "Иди к ней русский,
И знай - тебе лишь пять минут дано".
 
Солдат пришел, она его узнала,
Сказал он тихо: "Спи, я не уйду".
Она ему вдруг что-то прошептала,
И что-то в руки сунула ему.

"Я ухожу, но знай, я буду рядом.
Меня всегда сумеешь ты узнать.
К тебе приду, узнаешь ты по взгляду.
И нам никто не сможет помешать".
 
Она ушла, она ушла куда-то,
Закрылись те бездонные глаза…
И вдруг по жесткой, по щеке солдата ,
Скупая прокатилася слеза.

Пришел чечен, с собой позвал солдата,
Он руку правую ему разжал,
А в ней цветок, подаренный когда-то.
Который для неё в горах сорвал.

"Ты слышал, дед?" - спросил солдат рыдая,
Ответил чех, впадая в забытьё:
"Её не слышал ты, она была немая,
Ты сердцем слышал голосок её".

Солдат ушел, его и не держали,
А дед печальным взглядом провожал.
Ему во след смотрели, понимали,
Что уходя, он сердце оставлял.
 
Так будь ты проклята, война – паскуда!
Умрем мы и воскреснем вновь!
Ты знай - два сердца будут жить, покуда,
Есть в мире настоящая любовь!