Мародёры

Бродяга-мороз заколачивал гвозди,
Сковав, что кузнец, городской водоём.
На лицах суровых нет места для злости,
Капают усердно киркой и ломом.
Озябшая твердь серых комьев и глины,
Не хочет послушно сходить с своих мест,
Один из них, Боров, не найден поныне,
Другого, друзья называли - Гефест.
Дружили с пелёнок и небыло розни,
Меж двух закадычных дружков с той поры,
И как то нашли в старом погребе кости,
Истлевшая кисть держала цветы.
Гефест ухмыльнулся, нам будет подругой
И череп, увесистым, пнул сапогом,
А Боров нашёл средь истлевших лохмотьев,
Цепочку и перстень с фамильным гербом.
И только исчезли в карманах жилетов,
Сокровища трупа, что брать бы нельзя….
Останки вздохнули, поднялись нелепо.
«Мои вы навеки! Подите сюда»!
Напрасно в ночи грохотали обрезы,
Напрасно друзья выбивались из сил
И если б не утро, то им бы поныне,
Лежать внутри влажных, холодных  могил!
Гефест, матерясь и ругаясь сердито,
Ударил подгнившую дверь сапогом,
И свет устремился – дорога открыта!
Лохмотья на трупе занялись огнём.
Обуглены кости и платье сгорело
И мигом завяли ночные цветы,
Друзья друг, на друга взглянув ошалело,
Глотнули из фляг, за сохранность души.
«Да, жуткая ночка»! поморщился Боров.
Сгребая останки в холщовый мешок,
Гефест улыбнулся:
«Ещё повоюем, клиент не жалеет свой кошелёк»!

Их смерть не нашла,
Потрудились на славу
И кости в себе схоронила земля.
Закат заалел, застучали трамваи,
На память лишь холм у Большого пруда.