3 Тур Марафона Стихия Земли Голосование!

Здравствуйте, уважаемые авторы!!!

      Начинаем голосование в  3 ТУРЕ  МАРАФОНА "ЧЕТЫРЕ  СТИХИИ"
      «СТИХИЯ ЗЕМЛИ»

      На конкурс поступило  31  стихотворение

      ГОЛОСОВАНИЕ!!!   Голосуют все желающие. Для участников конкурса Голосование обязательно, непроголосовавший участник лишается трёх баллов от итогового количества набранных  баллов за каждый факт отсутствия голосования.

      Голосующий оценивает все поступившие стихотворения по пятибалльной шкале, за своё стихотворение ставим 0,  и высылает свой шорт-лист с их оценками  на почту grig-lana2010@mail.ru   до 21-00 по московскому времени  20 марта

     ВНИМАНИЕ!!! Пожалуйста, оформляйте свой шорт-лист в следующем виде:
     1-3
     2-5
     3-4 и т.д. обязательно в столбик для удобства составления итоговой таблицы

 Внимание! Голосующий может указать и стихотворение     с самым оригинальным использованием слов темы, победитель получит приз за оригинальность


 После подведения итогов - чествование победителей!


     ВНИМАНИЕ!!!    В рецензиях к анонсу шорт-листы НЕ РАЗМЕЩАЕМ!!!

    
      

      Внимание!!!  Тема 4 Тура Марафона: СТИХИЯ  ВОЗДУХА - присылайте свои стихи о ветрах, торнадо и бризе, ураганах, ветреных девчонках и безветренной погоде  и т.д. Главная цель конкурса - написание новых стихов!

 За самую оригинальную тему авторы тоже получат приз

      
      Требование, как всегда одно - стихотворение должно быть новым!!!

      А это наши произведения:





Земля – твердыня

 

Земля – твердыня, не огонь, не море,
В ней незаметно бурного движения.
Рельефы гор, равнинные просторы,
Поля с пшеницей и поля сражений.

Других стихий выдерживает страсти-
Тайфуны, смерчи, вихри и цунами…
Вулканы в тверди раскрывают пасти,
И землю извергают в страшной лаве.

Истоптана, избита сапогами,
Изъезжена тяжёлой артиллерией,
Она всё терпит и хранит веками
Свои святыни, чтобы слепо верили.

В берёзоньку  под окнами родными,
В родную степь, пригорки и долины,
              Что родина тебя любого примет,
               И для земли всегда ты неповинен.





Раскричалось на рассвете вороньё...


Раскричалось на рассвете вороньё –
Знать, прослышало про горюшко моё!
Заскрипела за околицей  сосна –
Напророчила, что буду я одна!

Я не плакала, держалась, как могла,
Твой платочек пуще глаза берегла,
Вспоминала я любимое лицо,
Выбегала без причины на крыльцо –

Я полжизни провела на том крыльце!
Я рассказывала сыну об отце,
Треугольнички твои читала вслух
Для  соседских  ребятишек  и  старух.

В нашем доме ночью свет горел в окне:
Не спалося  без тебя, любимый, мне…
Страшным утром почтальон принёс конверт –
Я узнала, что тебя на свете нет,

Что погиб ты у Синявинских болот…
А сынок тебя домой поныне ждёт…
Я не плакала, держалась, как могла…
Что ж  любовь моя  тебя не сберегла?

Вновь курлычут за овином журавли…
Мне бы взять, любимый, горсть родной земли
Да пойти на перекрёсток  трёх дорог…
Кто б найти твою могилку мне помог?..



Земля!

Земля! Какой большой объем
Вместило это маленькое слово.
И сколько смысла в кратком слове том,
И сколько мыслей к нам приходит снова.

Вот лето, поле набралось тепла,
И нива солнцу колосками машет.
По василькам тропинка пролегла,
А рядом буйство белое ромашек.

Цветут каштаны, в пухе тополя,
На гнезда с юга прилетели птицы...
Но рвется мир и стонет вновь земля,
От жажды власти, славы и амбиций.

Хранит земля добро, печаль и зло,
А столько горя по земле разлито.
Вот снова дымом даль заволокло,
И топчут поле конные копыта.

Пройдя шторма, пол - сотни бурь и гроз,
Поставив все надежды под сомненье,
"Земля!"- Воскликнет марсовый матрос*,
Вернув команде веру на спасенье.

Когда-то в вечный мир погоста за леском,
Уйдем и мы. Коса судьбы всегда за нами мчится.
Чтоб к новой жизни тонким колоском,
Из тьмы забвенья  снова возродиться.

*Марсовый матрос - Вахтенный, наблюдающий за морем из "бочки",-
что крепится наверху самой высокой мачты.




Уж восьмой годок во сырой земле
спит покойным сном мой милёночек.
Изрыдалась вся - худо-горько мне,
ниоткуда нетути помощи.

Жили с суженным мы на зависть всем,
а любили как - заглядение.
Но пришла беда - забрала к себе
мужа смертюшка на съедение.
Приключилась хворь - и сгорел свечой
за пятнадцать дней. Не утешиться
мне восьмой годок. Ах, Господь святой,
наказал за что? Ведь не грешница -
пост держала всяк и молилась я
одному тебе, как положено.
Добрая изба, славная семья -
только с суженным мало прожили...

Как восьмой годок - во сырой земле
спит покойным сном мой милёночек.
Изрыдалась вся - худо-горько мне,
и просить не знаю где помощи.



Марья



Когда Ивана Марья схоронила,
Над гробом, как положено, отвыв,
Всё сделалось безжизненным, постылым.
Мир, бывший добрым, стал несправедлив.

Покрылась Марья черным вдовьим платом.
Ей было тошно от весёлых лиц.
А ноги, торопливые когда-то,
Не двигались проворно, а плелись.
 
Не по годам себе казалась старой.
Так год прошёл. Какой тяжёлый год!
Но «хоть помри, но жито сей», и Марья,
Пошла весной с лопатой в огород.

Она тяжёлый заступ в грунт вонзила,
И слёзы ей глаза заволокли:
Вдова всем сердцем ощутила силу -
Само дыханье Матушки - Земли.

И поняла она … Верней:  п о с т и г л а,
Что смерть не всё, но лишь своё берёт,
Что наша жизнь длинней земного мига,
И всё проходит свой круговорот.
 
Как зернышко, мы попадаем в почву
И истлеваем, рассыпаясь в прах,
Чтоб сызнова, пройдя сквозь сумрак ночи,
Воскреснуть, прорасти в иных мирах.

А наверху, в лазоревой юдоли,
Довольный Бог на облачке сидел.
На дочь земную он взирал с любовью,
Тая улыбку в белой бороде.



Смотрит в окошечко тетка Матрёна:
Очень уж хмуро сегодня, студёно,
Ветер гуляет под ручку с метелью,
Даже синица не радует трелью!
«Эвон вчера - целый день заливалась,
Вроде такая привычная малость –
Радостно было, и сердце не ныло»,-
Думает тётка Матрена уныло.
«Солнышка нет, и скучает рассада,
Лета моим помидорушкам надо!»
Тянутся к свету росточки упрямо,
Крохи, а пахнут так сладко и пряно!
 - Месяц-другой поживёте в избушке -
Скрасите время хозяйке-старушке!
В мае, лишь солнце согреет землицу,
Высажу вас на раздолье в теплицу.
Мне ведь зима тоже, чай, надоела,
Маются руки, тоскуют без дела!

Валенки с печки достала Матрёна,
Шалью, как встарь, обмоталась мудрёно,
И, экономя остатние силы,
Топчет тропу к стариковой могиле…




Ветка мимозы - вся в поисках вазы.
Вот, например, из майолики кринка…
Кандидатура отвергнута сразу:
«Нет красоты в этой  простолюдинке.

Глина! Земля!» Ей шептали фиалки:
«Ты посмотри на глазурь и узоры…
Радуйся, глупая провинциалка!
Кто ты такая? Приезжая флора…»

Ей же хотелось малиновых звонов,
Яркого лейбла, хрустального блеска.
Только Богемский вазон вероломно
Планы разрушил капризной невесты:

«Мне, европейцу, с мимозой кавказской?
Глупые мысли, пустая затея…
Я бы посватался к розе голландской
Иль, без раздумий, к любой орхидее»

Можно бы в кринку обратно вернуться –
Вновь неудача! На фоне портьеры
Там разложили цветки, словно блюдца,
Три иноземки-нахалки герберы.

Смотрят букеты с ехидной ухмылкой
Как, растеряв по пути ароматы,
Ветка теперь поселилась в бутылке,
Горько вдыхая остатки муската…




Особая планета

«Эту планету люблю больше всех –
Твари… и каждой по паре.
Сроку шесть дней, но особый успех!
Был я, похоже, в ударе.

Снизу зеленый, вверху голубой –
Животворящая тема.
Будет, конечно же, править любовь –
Вечно! – в аллеях Эдема.

Жизнь будет каждому вдосталь и впрок,
Не суетна, не постыла…» –
Думал когда-то взрослеющий бог,
В тёплой песочнице мира.




Американец. Солнечнолюбивый.
А впрочем,- так и быть, неприхотлив.
Цветущ. И ослепительно красив я,
В отличие от ваших синих слив.
На трапезах бывал в дворцовых залах.
Купался в винах, плавал в молоке...
Лечил, кормил- да всякое бывало.
И пропадал в безжалостной руке.
Мной восхищались принцы и гурманы,
со мной безбедно сможешь ты прожить...
Эй, друг, прошу, макни хотя б в сметану,
чтоб гамму вкуса тонко оттенить.
Все норовят взрастить, собрать и скушать.
Бываю дик - не предлагать горшок!
Я топинАмбур - земляная груша.
Я иерусалимский артишок.




Вот Ванюша на даче. Казалось бы вроде
Тот же стол, те же стулья, и тот же диван,
 А поди ж ты, гляди ж ты, ведь на огороде
Всё не так. И туда поскакал наш Иван.

 Можно вырыть окоп, где морковные грядки,
 Для футбола годится капустный кочан,
 Можно вдоль по клубнике пройтиться в присядку
И разнюхать, скрывает что силосный чан...

На Ванюшу глядят восхищенные лица
У мамаши с восторга аж светится лоб:
Вот такая стихия родимой землицы,
Вот такой из ребенка растет хлебороб!




История банальна до нельзя:
однажды в землю положили семя -
тем семенем была, конечно, я -
на грядке в огороде деда Сени.

Всё как всегда: росла себе, росла,
питалась хорошо - и слава Богу! -
была юна, беспечна, весела,
но где-то в глубине жила тревога.

А время шло...Однажды, между дел,
дед Сеня, обходя свою фазенду,
фатально-долго на меня глядел.
(Почуяла - не будет хеппи-энда).

И вот, прошло всего четыре дня -
в субботу утром началась движуха,
явилась вся семёнова родня,
плюс кошка Мурка и собака Муха.

Я в панике, дрожит моя ботва,
сожрут, ей-Богу, вон какие морды!
"Ну что, начнём? А ну-ка, на раз-два!"-
Семён кричит, а взгляд - ну очень гордый.

Построил всех, как водится - "свиньёй".
Живьём не сдамся - это знаю точно,
заставлю их, как немцев под Москвой,
сражаться...до последнего листочка.

И грянул бой, неистовый, святой,
захватчики опять идут в атаку.
Я - корнеплод, зачем мне быть едой??
Опасность велика, не время плакать.

Как жилы - корешки мои трещат,
вгрызаюсь в землю... трепет... зуд подкожный...
Эх, мне бы пулемёт иль автомат,
но понимаю: это - невозможно.

Явилась мышь - и это был мой крах...
Исход печальный - далеко не редкость...
Увековечил хоть бы кто в стихах
историю про маленькую Репку!..




За полчаса туман совсем укутал город
и к самым окнам подступил, молочно-бел,
как шапка снега, что собой венчает гору,
как некий хищник, совершающий набег
на беззащитные стада многоэтажек,
на тополя и на каштаны вдоль дорог –
он их настиг, поймал в объятия, а также
незваным гостем просочился за порог
подъездов старых.
                И, создав неразбериху,
к земле расквашенной пристыжено приник:
мол, вы меня не поминайте, люди, лихом,
я, как и март, не злой, а просто – озорник…




Темно. Движенье – только наугад.
Земля вокруг топорщится крестами.
Попав сюда – поймёшь, что значит ад,
но рано ль, поздно ль – всякий местным станет.

Как ни старайся - вечность не минёт:
поглотит душу, отвергая тело –
вместилище греховное её –
которое бессмертия б хотело.

Красиво ли, уродливо – не суть,
во здравии пока и верно служит –
пытается свой возраст обмануть,
но с каждым годом делается хуже.

И под конец хозяин даже рад,
что больше ни на йоту не устанет,
паря душою сорок дней подряд
над местом, где земля растёт крестами…




О, этот белый праздник на земле! –
Где зной царит, палящий зной! и сухость!
С доверчивых ладошек тополей
Слетают стайки легонького пуха –

На сад, на зелень колкую травы,
На головы взъерошенных прохожих,
На бочку с квасом – проданным, увы!
И на асфальт расплавленный дорожек...

И солнце гневный не отводит взгляд –
Бессильно с этой вьюгой что-то сделать!
А легкие пушинки все летят,
Зеленый город превращая в белый…

Но - благодать!- со свежим ветерком
Нагрянет дождь! веселой влагой брызнет!
И на земле проклюнется ростком
Одна из тысяч невесомых жизней!




Матушка Земля
 
Матушка Земля, выспалась за зиму?
Вся ещё в дремОте, не сошёл снежок,
Но весна растопит снежную перину,
И задышишь вольно, совершив прыжок
 
Ото сна к стремленью прорасти цветами,
Буйною травою, хлебом на полях.
Засмотревшись в небо синь - озёр глазами,
Заструишься песней звонкою в ручьях.
 
Птичий хор зальётся радостным восторгом,
Солнышко согреет бережно, любя.
О тебе поэты скажут светлым слогом,
Нас детей, ты дальше понесёшь, Земля...




Весеннее-полевые надежды



Волнуясь, в полудрёме-полусне,
Не допуская даже тень сомненья,
Земля ждала, готовилась к весне
И замирала в сладком предвкушеньи
От встречи с семенами, что падут
В её нагое трепетное тело.
Она страшилась тягостных минут,
Когда лопата приступала к делу,
Но боль свою готовилась прожить
Достойно, без стенаний про невзгоды,
Чтобы потом достойно защитить
Ростки и корни дружных, нежных всходов.

Она смотрела вверх, на облака,
И видела в их лёгких очертаньях
То тыкв огромных спелые бока,
То огурцы в зелёных сочных гранях.
Ей грезились душистые цветы,
Кивающие шапками игриво.
Её простые, «черные» мечты
Касались лишь прополки и полива.
Имея страсть к тяжёлому труду,
Хотела быть полезной для народа.

Но, как всегда, растила лебеду
Земля на крайней грядке огорода.




Сонет о земле

 

Кругом, куда не кинешь взор –
Земля, кормилица от века.
И если жита недобор –
Она поддержит человека.
В любой неурожайный год
Она умелого прокормит.
Кто знает – тот не пропадет:
Грибы, щавель, аира корни…
А если надо – защитит
От смерти бруствером окопным.
Но после – годы не родит:
Лишь ржа осколков слоем плотным…
Земля от края и до края –
В садах и шрамах Русь родная.




Из-под ног ушла земля.

Из-под ног ушла земля,
Закружилась в странном танце.
В кровь израненные  пальцы
Об осколки хрусталя.

За окном роняет  сны
Ночь, простуженной кукушкой.
В сонме мыслей  непослушных
Предвкушенье  чувств хмельных.

Страстью, горькою на вкус,
Страстью, вышедшей из моды,
Я спасусь от  непогоды,
От  отчаянья   спасусь.




Поездка в прошлое

 

Я шагнула в далёкое прошлое,
Только всё изменилось вокруг.
И слеза подступила непрошено…
Слышу сердца прерывистый стук…

 Очень узкими кажутся улицы,
И скукожились грустно дома,
Озабоченно окнами хмурятся.
Я с трудом узнаю их сама.

Нет высокой акации-модницы,
Отчий домик совсем мне не рад,
Не растет у забора  шелковица…
И не вьётся шатром виноград,

Приглашая в прохладу приятную…
Всё чужое… меня тут не ждут…
Только память фрагментами, пятнами
Нарисует мне прошлое  тут:

Тополя серебристым шуршанием
Вечно с ветром вели разговор,
И макушки в высоком мечтании
Неба синий пронзали простор.

А весною сады ароматили
Воздух слаще французских духов…
Мы гуляли поэты,  мечтатели…
Было всё нам понятно, легко…

Здесь скамейка стояла заветная,
Все стихи мои знала она
О любви, что была безответною…
Помню, тут молодежь допоздна

Гомонила весельем охвачена.
Не гоняли бы, – так до утра!
Звезды низко светили, заманчиво…
Это было, как будто вчера…

Пролетели три дня, как минуточка…
Я согрелась от встречи друзей…
Тот кусочек Земли и ту улочку
Посетила, как детства музей…




– Вдох и выдох. Движенье вперёд .
Через шаг – поворот направо.
Я живу  здесь который год,
Знаю, где повкуснее травы.

Запах чувствую далеко –
Или вкусный, иль просто мерзость…
– Вы не видели облаков?
Вы не видели жизни!
- Кто здесь?

– Я, к несчастью, сломал крыло,
Оказался на вашем поле…
– Это правильно, поделом,
Чушь несёте, видать, от боли.

– Вы не знаете солнца свет,
Вы не видите, очень жаль…
Этот мир так хорош! …вот ведь,
Неудобно как тут лежать…

 – Что вы мелете? Что за свет?
Темнота – вот основа жизни,
Черноты совершенней нет.
– Вы не видели синей выси…

–Да у вас обострился бред?
Что за солнце? За высь? Невнятно…
Ничего здесь такого нет…
А вот пахнет весьма приятно…

Этот мир – лишь одна земля,
Тёмный, тесный, но нет другого…
А вообще, заболтался я,
Буду завтракать…
           Где вы? Кто вы?


По-другому…

Всю ночь шёл снег… на тоненьких ветвях
Рассыпались пушистые дорожки…
Земля парила в первобытных снах,
Свернувшись в облаках бездомной кошкой.

Её несло неведомо куда
По заданной единственной орбите,
Мелькали годы. Люди, города
Менялись в череде пустых событий.

Она терпела линии метро,
Уродливость громоздких монолитов,
Узлы стеснённых улиц и дворов,
Тоннели  автострад полуразбитых.

Эпохи таяли, а ей всё снился сон:
Средь райских кущ, у сказочного древа
Срывают вместо яблока – бутон
Бессмертные пока Адам и Ева.


22*********************************************************


Табу

Я для тебя - табу!
Ты для меня - герой,
Старый, надёжный друг,
Но - навсегда - второй.
Я для тебя - звезда!
Просишь с небес упасть,
Ринуться в никуда,
В дебри, в болото, в грязь...
Быть на земле вдвоём -
Это мечта? Обман!
Если мы украдём
Призрачный наш роман,
Мой потускнеет свет.
И на твою мольбу
Я отвечаю:
- Нет,
Я для тебя - табу!
Есть в этом мире, знай,
Кто мог бы первым стать.
С ним я б узнала рай
И роковую страсть.
Он для меня - кумир,
Он для меня - звезда,
С ним бы и в пир, и в мир,
С радостью! Но - беда!
Недосягаем он,
Он для меня - табу!
Мой вожделенный сон,
Тот, для кого живу...




C Землёю этой без обеда я
вожусь – азартная игра!
За прихотливой мыслью следуя,
придумал радугу  и град.

Придумал сушу, на которую
людей придумал –пусть  живут –
 (ого! уже творят  Историю!).
Цветы насеял и траву.

Под воду –  рыб, а птичек – нА небо.
Чтоб всё плодилось и цвело,
второй закон термодинамики
попутно выдумать  пришлось.

Ещё сваял немного пустошей –
лесА разбавить –  там и тут,
и несколько забавных сущностей –
их позже «кармой » назовут.

Я сотворил рычаг и тонику,
и утконоса  (не слабО?!),            
но вот зачем, поди припомни-ка,   
создал ту самую… любовь?

Увлёкся… А сначала надо бы
мне было всё подрассчитать;
теперь букеты с серенадами,
стихи, дуэли, суета –

вот вам любовь с её проблемами,
которых с ходу не понять.
А людям, чтоб узнать: зачем она? –
придётся выдумать меня.




Пересадка мозга

 Что-то нынче я сам не свой.
 Не своей верчу головой.
 Не свои бормочу слова.
 И кому? С ней знаком едва.
 Хоть живём вместе тыщу лет,
 не моя она – и привет...

 Где корабль мой? Где мой бал?
 Ну, попал... Но куда попал?
 Это город у нас какой?
 Мост не тот над не той рекой.
 Люди странные здесь живут.
 Я чужой им. Я просто шут.

 Никого не могу узнать.
 Привели мне старуху: "Мать".
 Привели старика: "Отец".
 "Я твой брат",– говорит юнец.
 Что за чёрт?! Быть должна сестра.
 Это что вам? Кино? Игра?

 Ничего не могу понять.
 Дважды два тут, наверно, пять.
 Где леса были, там поля.
 А планета у вас, Земля?
 Это жизнь или так, враньё?
 Не моё это всё. Не моё.




Я прикинусь шустрой землеройкой

 

Мне подземный мир ночами снится…
Как попасть туда одним рывком?
Хоть бы раз в кротОвину спуститься
И сплясать с весёлым червяком!
Стану обольстительной и стойкой,
Покажу невиданную прыть
И прикинусь шустрой землеройкой,
Чтобы мужика себе нарыть.
 
Станет подземелье мне отчизной,
Тишью и спокойствием маня.
Мне б добавить к этой серой жизни
Искорку любовного огня.
Обняла бы милого до хруста,
Только б оказался ко двору,
Но боюсь, что с пышным нижним бюстом
Я могу не втиснуться в нору.

Значит, буду жить в сыром подвале -
Скромненько, без шика и хором.
Лишь бы злые люди не поймали,
Не накрыли мусорным ведром.
А пока душа моя в миноре...
На крутом подземном вираже
Я мечтаю о простом  шахтёре...

... Надоели лётчики уже!




Морковь неземная

Морковь в России – больше чем морковь...
Пора кончать копаться в перегное –
Мой новый сорт растёт среди песков.
Ах, что за вкус!.. Блаженство неземное!

Сорта другие тоже хороши,
Но требуют усердного ухода,
А моему достаточно души:
С теплом души – в любое время года!

Пишу про осень с просинью своей,
Зимой сгодятся вьюги и морозы,
Весной неприхотливый соловей
Споёт про слёзы, грозы и мимозы.

А летом будут ангелов крылА,
Ещё о том, как трудно жить без веры,
О том, как бесконечно тяжела
Судьба поэта-селекционера.

Морковный сок мне будоражит кровь,
И каротин опять шалит со мною...

... Я сладкую песчаную морковь
Навек люблю любовью неземною!




Горы

Из пустяшности раздоров, эгоизма, спешки, лени,
Из  придирок и подколок, из намерений благих,
Мы с тобой создали горы - недоверий, отчуждений,
На земле текущей медом и вскарабкались на них.

Обвинив в грехах другого, каждый на своей вершине
Сам себя провозглашает пострадавшей стороной.
Ищет жалящее слово и клянется, что отныне
Он не вляпается в то, что называется "семьёй".

И растут всё выше, круче гор взаимные  обиды,
А упрёки, как колючки, нас цепляют по пути.
Я тебя совсем не слышу, ты  в упор меня не видишь...
Заблудились в отношеньях - ни проехать, ни пройти..

А всего то надо, первым, сделать маленький шажочек
И сказать - "Прости... всё нервы, в этом нет ничьей вины."
Рухнут горы, уничтожив двух несчастных одиночек,
И пробьётся через камни, и воскреснет снова "мы".





Шагаю лёгкой поступью
с котомкою в руке,
весну-восторг по капле пью,
с судьбой накоротке.
 
А ночью средь подснежников,
где небо - мой шатёр,
из веточек валежника
я делаю костёр...
 
Мечтаю. Звёзды бликают,
разумные вполне...
У Веги ли, у Спики ли
вдруг тоже шарик есть?
 
Лежит там, в небо вперившись,
чудак, такой, как я,
в любовь с добром поверивший,
в бессмертье бытия...
 
И мысли наши быстрые
обгонят свет и звук,
и встретятся, и выстоят
в борьбе со злом. А вдруг?..
 
Разбудит птаха ранняя,
Пища привет заре.
Мне солнышко свидание
назначит на Земле...




Земное...

А земля после дождя пахнет сладко –
Черным хлебом и весенним теплом.
Во дворах уже  расчищены грядки,
Ждет рассада на полу, под столом.

Выходные – это дело святое!
Взять лопату, всё вскопать раза два.
Чтобы влажные пласты  перегноя
Не рассохлись, как сухая трава.

А потом почти сакральное действо:
В землю рыхлую бросать семена.
Запах вскопанной земли – запах детства,
Самый лучший и на все времена!




"Кобра"

По земле легко скользила,
Иногда бывала милой,
И поблажек не просила
У изменчивой судьбы.

Не была ни злой, ни доброй,
И жила, как ей удобно -
Раз случилось быть ей коброй,
Значит коброй надо быть.

Пусть самцов другие дурят,
И змеиные натуры
Ловко прячут под фигуры
И под маски птиц и рыб,

Раз уж так им интересны
Все ужимки этой пресной,
Испокон веков известной
И сомнительной игры.

Не хотелось быть ей "рыбкой",
"Птичкой" с ангельской улыбкой,
Чтоб ее натуре гибкой
Умилялся нежно Он.

И она являла взглядам
Суть, пропитанную ядом,
Раздувала, если надо,
Золотистый капюшон.

Знала - тот, кто правда нужен,
Он не кролик и не ужик,
Не добыча и не ужин,
Не пуглив и не смешон,

Не труслив, не осторожен,
И однажды он, быть может,
Прикоснется к гладкой коже,
Заглянув под капюшон...





Ах,  этот март!

А по Земле опять метет поземка,
Колючестью своей в лицо пыля…
Подснежников наивные глазенки
Куда-то вглубь запрятала Земля.

Ах, этот март – всегда творит, что хочет!
И как его сегодня  убедить -
Включить капели звонкий колокольчик,
Земли оледенелость   разбудить?

Проснется, словно мертвая царевна,
Стряхнет с груди осколки хрусталя,
И небо засияет акварельно:
«Как хороша ты после сна, Земля!»

Но это лишь фантазия,  картинка…
А наяву? … Поземка вновь метет…
Ах,   март,  ты урожаен на поминки
Любимых… жаль, что  не наоборот…