Скомканное изложение противоречивых чувств pt2

1)
В наши дни приверженность некоему идеалу (пусть даже и корыстная)
это уже романтика; последний писк моды перед тем,
как её раздавят; оторопь возможности упущенной осознано… 
Это, как-никак, особое искусство – скрывать за улыбкой истерику…

Джон каждый год дарил Элен цветы на день рождения
(сотня свежих, специально отобранных роз).

Они давно расстались, но Джон продолжал дарить ей цветы,
оставался весел и мил, вёл себя отменно вежливо,
даже галантно – абсолютно ничего не имея против сексизма,
отморозок по сути, единожды в году, он работал на впечатление.

Был ли Джон быдлом? Нет. Интеллигентом? Нет. Откуда взяться,
аливрувер, так сказать, без подготовки, интеллигентности?

Грубым, как и всё правдивое; как и всё целостное – жёстким;
мужчиной средних лет в потёртых коричневых ботинках
классического образца, слишком принципиальным, ранимым и оттого
одиноким, точно дождь на обезлюдевшей улице, – вот каким был Джон.

2)
-Зачем ты так поступаешь? (голос Элен прозвучал неуверенно, будто
слабый хлопок раковины приоткрывшейся и в испуге потерять
драгоценную жемчужину резко захлопнутой, казалось
она задавала, в тот момент, вопрос самой себе.
Подоконник. Европакет. Небольшая съёмная комната.
Потрепанный диван по правой стене от окна – жилище Элен.
Гости давно разошлись и теперь она, наконец-то, могла задать вопрос)
-Зачем ты так поступаешь? (голос прозвучал уверенней, теперь
он напоминал скорее не слишком сильный хлопок дверью...
Вы спросите, слышал ли её Джон? Сидящий
на подоконнике, он неподвижно рассматривал звёзды –
каменное изваяние предприимчивого своеволия)
-Зачем ты так поступаешь!? (Не выдержав его молчания, Элен
почти сорвалась на крик. Крик чайки, перед тем как слишком сильный
порыв ветра разобьёт её об утёс. Достигший своей цели отчаянный крик.)

3)
-Любовь – шоколадка. Поначалу приятная, вкусная. Алёнки, picnic'и, twix:
сладкая парочка. А дальше зарабатываешь гастрит, или, чего доброго,
сахарный диабет. Желудок разрывает от боли. Похоже у меня
гастрит перешёл в хроническую стадию. 

Не жалею. Не жалею тех наивных свиданий: приходишь, затем долго топчешься
на пороге, звонишь в дверь, выдавливаешь улыбку, размазываешь её
по лицу, точно сопли, долго, как копоть, стираешь её с лица,
сматываешь как удочку, топчешься, топчешься,

топчешься, топчешься, топчешься: «знаешь, этой осенью дождь такой мокрый!»..
По логике вещей уравнение отношений (если его составлять) должно
выглядеть так: «X+X=2X» но, на самом деле, выходит, что полюса
отталкиваются, словно у магнитов,

и «X+X=X», где Х – эгоист, а пол и возраст безразличны совершенно, однако,
должны существовать другие буквы, например Y, чтобы Х+Y=XY. 
Логично? Логично! Зачем я так поступаю?  А зачем сияют звёзды? А зачем
деревья растут?... А волосы?.. А дети?.. А знаешь зачем?.. Они – не могут – иначе!

4)
-Это не ответ. Ты уходишь от прямого ответа! Зачем
ты приносишь мне цветы? Чего
ты добиваешься?
-Пойми, раньше я умел любить независимо
от чувств партнёра,
а теперь, стоит мне ощутить
холод со стороны
девушки, я
обрываю чувства, мне делается противным
находится с ней
рядом, почему-то
каждая
считает себя достойной поклонения,
вовсе не задумываясь,
что и простой симпатии для неё, вероятно, многовато.
Моё, не побоюсь
Фрейдизма,
либидо, а если
быть точным – его наличие,
в сочетании с гордостью, намекает на мою архаичность,
но отнюдь
не на старомодность – человек,
не ценящий
твоих поступков совершенно
их не достоин и не заслуживает их, понимаешь?!?
-Не понимаю! Не понимаю! Не понимаю!
Ты по-прежнему не ответил мне!
-Вероятно очень из далека, но я веду именно к ответу...

5)
-Я не понимаю. (Элен была заметно взволнована) Зачем ты продолжаешь?
Зачем цветы, зачем поздравления? Между нами ничего уже не будет!
Объясни, зачем? По нормальному, по-человечески объясни!
-Хорошо. Я постараюсь, но учти: сегодня
мы разговариваем в последний раз. Подлинная откровенность
всегда оскорбительна, ведь собеседник позволяет
себе произносить вещи, которые ты произнести не смеешь. Полная
откровенность губит любые отношения. Совершенно. –
До чего много дохлых кошек привязанности в драном рюкзаке моей судьбы!   
За восхищением определённым человеком всегда идёт разочарование
в нём, сильное или слабое особого значения не имеет,
куда важнее – сможешь ли ты его перенести? Если да, то общение перетекает
либо в крепкую дружбу, либо в отношения – зависит от пола, от ориентации,
ну а на нет и суда нет. Окружающий пассеизм, безусловно
значимый как веха, отстаивает идеал преданности
почти равный мазохизму, но я утверждаю:
человек не ценящий твоих поступков – их не достоин и не заслуживает их!
-Допустим, но как быть со мной? Ты каждый год поздравляешь
меня. Поздравляешь шикарно. Но мне наплевать! Зачем ты продолжаешь?
-Ты – другое. То есть ты, в некотором роде, мой вывод из всего
вышесказанного, ибо всё это дар, довольно сложная метафора,
и эта встреча, и даже этот разговор. Видишь ли,
моя память – кладбище. Не то, чтобы
сельское или запущенное, напротив – ухоженное современное кладбище.
Кладбище обещаний, клятв, близости, доверия, приходится
признать: я редко туда заглядываю. Вон виднеется памятник справедливости,
а чуть правее обелиска преданности, весь усеян венками истин,
монумент чести. Если ты думаешь, словно я до сих пор
к тебе неравнодушен – ты заблуждаешься. Я холоден, как сырая земля
под февральским снегом. Моя память – кладбище, моя
свобода – одиночество, моя правда – прямолинейность и хотя бы
раз в год я непременно должен – приносить цветы на могилу – моей любви!..