Она его. И он ее тоже

Твой прокуренный голос, твои фразы без смысла и заспанный взгляд,
Отчего- то всегда (ну почти) заставляют безумно-безумно скучать.
У нее внутри от тебя как будто взорвался самый бронебойный снаряд.
У нее от тебя только повод и стимул секундно тупо мечтать.
У тебя каждый день нерабочий. Дом. Учеба. Спальный квартал.
Заходи, будто мимо всегда проходил, на минуту к ней в рай…
Или , может быть ад… Слишком личной, чтоб Бог ее оправдал.
Слишком личный, чтоб ты в нем гостил. Но все же, не уходи. Не бросай.
Не оставляй ее снова одну, как в пропитанной Мельбурном лирике.
Или лучше уже никогда, не встречайся с ней даже случайностью.
А она, как и раньше, ровно в 6 снова встанет, и по любым законам, но не физики,
Соберется,… и снова сломается, вот упрямая.  И подругам не жалуйся,
Что опять подкосило.  Заплакаться только останется и напиться в беспамятстве
Даже в свой день рождения среди кучки несчастных друзей.
Среди самой несчастной себя. Удаляясь от неравенства к равенству,
Будто в трудной, отнюдь, теореме, от тотальной  нехватки идей.
И, конечно, нехватки его, как самого важного. Как самого главного. По средам.
Отчего не по пятницам? Да ей, в общем-то, как-то без разницы. Лиж бы был.
А ты, оказывается, сменил все доступные адресы. И даже беднягу соседа.
Разодетый в костюмы от Барбери, как бы с иголочки, ее подзабыл.
И говорят, что ты даже больше не куришь. Отчасти пытаешься бросить.
Но бросил совсем не курить… Отчего глаза грустные и смеяться не хочется,
Говоря всем прохожим, кто спросит, что все хорошо . Плохо спорить
С собой, зная точный ответ. И ждать пока не отпустит, пока лето не кончится…

Она слишком тобою упорота. Она слишком тобою пропита, словно в праздники.
И ее накрывает всегда с головой в годовщины, что прям до мурашек,
До долбанной дрожи.
До судорог в оккупированном памятью органе. Иногда еще сходит с ума от классики.
От фильмов и музыки, что без тебя теперь, знаешь ли.
Она его… И он ее тоже…