Жизнь моя, как осенний листочек. Роман 2-12

Жизнь моя, как осенний листочек

 
Роман
Глава 2. «Мои достижения»

Часть 12. «Чаши познаний, амбиций, семейных радостей и горестей»


Все пройдёт, и печаль, и радость,
только до конца надо оставаться
человеком, не думать лишь о себе,
дать людям понять – для чего жизнь.

Если не поймут – медленно разъяснить,
где закопана сила жизни, раскрыть
тайну жизни, как это делали мудрецы,
они всегда в почёте раньше были...
http://www.proza.ru/2011/03/12/265


    Они, как галчата, все с чёрными глазами, только у Лилички были,
как у хамелеона, то голубые, то болотные, а в целом – светлые краси-
вые глаза. Она очень была красива – волнистые светлые волосы, кру-
глое лицо с двумя ямочками. Хорошо, что нас двое взрослых ехали в
поезде. То я, то Лиза сопровождали детей в туалет. Но больше всего
они ждали от меня сказки. Я всегда с собой брала русские народные
сказки и читала им. Но в этот раз забыла. И пришлось выдумывать
на ходу и рассказывать им. Они часто просили повторить, и когда я
что-нибудь забывала или же пропускала, сами же мне напоминали.
   Я замечала, что у всех детей великолепная память, и за них уже была
спокойна – жизнь у них устроится. Ведь самое главное – окончить
отлично школу и институт, а там дорога жизни тебя сама выведет.
Полтора дня в дороге, потом с Харькова на электричке... Знакомые
поля, луга, города и сёла, знакомый язык, что ещё надо.
Нас всегда встречали, но в этот раз не встретили. Как мы поняли
тогда – они не получили телеграмму. А когда мы постучались ночью,
т.е. под утро в окно общежития, все были в восторге от гула и радо-
сти детей. Утром уже была найдена нам квартира, и в этот раз мы
устроились хорошо. Я заметила, что Ашот не в настроении, и поняла
это, как в армии – никто не хочет опуститься ниже своего чина. Так
и он, когда у него было две работы, он обещал своему брату, но на
вторую работу не подписали договор, и ему его же брат предложил
на лопатке отработать у него же, и год прошёл вхолостую. Ему было
обидно, что его не взяли в третью долю. Он не мог сдержаться и по-
жаловался мне. Он уходил на работу в два часа ночи, чтобы к шести
«заварная каша» была готова для машин, которые сыпали её неболь-
шими кучками на дорогу. Там раскидывали её вручную рабочие, а
Ашоту достался «гребок», которым он растирал всё, как масло на
хлеб. Затем проходил каток. Работа была трудной. И он, как убитый,
приходил домой. Так долго не могло продолжаться, и он, не дождав-
шись конца сезона, с нами вместе поехал домой в Тбилиси.
В каждом городе, также в Тбилиси, было место на Авлабаре око-
ло метро, где собирались рабочие, и можно было найти любого по
любой специальности. Там он частенько бывал и случайно встретил-
ся с армянином, его звали Саркисом. Он сказал, что под Москвой в
Домодедово у него есть работа, и если Ашот хочет, то завтра может
выезжать с ним. Ашот согласился, и они полетели в Москву, впервые
в Россию. Он делал всё, чтобы семье жилось хорошо. Правда, наши
квартирные условия оставляли желать лучшего. Хорошо ещё – роди-
тели Ашота получили двухкомнатную квартиру и переехали в новое
жильё. Они хотя и были пожилыми, но у них рос сын – ровесник
наших детей. Особенной одарённостью он не обладал. И вообще из
родни только Роберт был отличником. Это немного всех раздражало,
но ничего не сделаешь – каждому своё.
     Конец декабря. Наши ещё не приехали. Скончался отец Ашота.
Все уже были оповещены. Он был моей единственной опорой. Он
решал все неразрешённые вопросы, споры между нами. Я его очень
любила, и мне кажется – это было взаимно.
    Он очень помогал мне морально. Пока они жили рядом с нами на
улице, он постоянно говорил: ты должна учиться, ведь ты учишься
не для себя, а для семьи. Он сдерживал своё слово, и когда бабушка
Катя была занята, родители Ашота ни разу не сказали, что не хотят
смотреть за моими детьми. Отец часто ругал Ашота, что тот большее
время уделяет работе, поездкам на Украину, а не семье.
– Ты посмотри на свою жену – она у тебя распустилась, как роза.
Разве можно так надолго оставлять её?
Несмотря на то, что у них была квартира, тело отца в гробу перед
похоронами перевезли в комнату Ваника. И панихида тоже проходи-
ла там – это было последнее желание отца перед смертью. Конечно,
слышен был женский плач, но как рыдали его сыновья, нужно было
только увидеть. Вся улица, весь район знали его, и не нужно было
быть известным, чтобы очередь проститься с ним была нескончае-
мая. Он утопал в цветах и венках. Конечно, хорошее решение – хоро-
нить с той улицы, где прожил всю жизнь. На третий день пригласили
католикоса (попа) из армянской церкви, чтобы тот отпел молебен и
заодно перекрестил всех некрещёных, стоящих у гроба. В это число
попадаю я тоже. Ведь у нас в семье были крещёными Людмила и
мой брат Владимир, а я и младший брат – нет. А по закону армянской
церкви некрещёные не имеют право стоять у гроба. Ашот также был
некрещёный. Он попросил своего бывшего товарища Сергея и его
жену Надикa стать нашими крёстными родителями... Крещение со-
стоялось. Окрестили одиннадцать человек.
   Стою я спокойная – на лбу и на руках у меня крест, намазанный
кисточкой армянским попом. Висит крестик на золотой цепочке.
Думаю: «А кто я такая?! Рождённая еврейской матерью и русским
отцом, да ещё донским казаком, крещённая армянским попом. Кто
же я такая?! Я просто человек, да, я человек...» В дальнейшем стала
делать только добро людям. Правда, я и до этого старалась делать
всё хорошее, так меня учила бабушка Катя. Видя у меня на груди
крест, узнав, что я уже крещёная, она постепенно вводила меня в по-
нятие Белой магии. Разъясняла, что хорошо, а что плохо. Её молитвы
я стала учить наизусть. А почему же нет? В них ничего плохого я не
замечала. Я стала верить в приметы и сны. Мои сны становились
явными, предсказания сбывались, стала расшифровывать приметы...
Похоронили отца Ашота на кладбище рядом с моим далеко за го-
родом – район Дампало. Возвращаясь с кладбища, я твёрдо решила
помогать Эдику, маленькому брату Ашота, который родился вместе с
моим сыном и был ему ровесником. Я и раньше помогала, ходила на
все школьные собрания – он очень стеснялся свою уже немолодую
мать. Он меня любил, ведь я была его молочная мать тоже. Я в жизни
много делала для него, и он очень любил мою жареную картошку,
всегда просил, чтобы я ему пожарила, когда приходил. А через не-
сколько месяцев сказали, что скончалась сестра отца Ашота в Бату-
ми. Я поняла, что мои предсказания сбылись. Покойник никогда не
уходит один. Он забирает с собой ещё двоих. Мы с Ашотом поехали
в Батуми хоронить тётю. Батуми – маленький город, но её хоронил,
наверно, весь город, много было народу. Там я ещё ближе познако-
милась с родственниками Ашота, ведь моё пребывание в Батуми в
молодые годы было, как прошедшее детское воспоминание. Сейчас я
здраво могла всё оценить. Возвратившись из Батуми, Ашот всю зиму
был дома, много помогал в воспитании и уходу за детьми, правда,
стало трудно в материальном положении. Он сам полностью все рас-
ходы на похороны моего отца взял на себя, затем похороны его отца
и его тёти, которая не имела детей. Он стал опять подрабатывать так-
систом на своей машине.
    Я была счастлива. Может, он навсегда вернулся и не будет вы-
езжать на заработки? Летом детей мы впервые послали в Сухуми в
детский санаторий. Правда, я уже посылала Роберта с Валеркой в
Бакуриани, куда мы с Ашотом возили их зимой на зимних канику-
лах. Запомнить эту зимнюю красоту мне удалось. Поднимались по
узкоколейке. Тяжелые от снега ветви елей постоянно на повороте
били по нашим стёклам небольшого поезда, а когда мы подъехали,
поезд остановился на склоне горы, а вокруг были люди, одетые раз-
ноцветно. И я это первое впечатление назвала карамелью на сне-
гу... Но здесь, в Сухуми, совсем другое дело – море, морской бриз.
Хочу вам сказать, что впервые я почувствовала его, хотя и пробыла
в Батуми с Робертом всё лето. Может, потому что я по-другому стала
осязать – рядом дети и любимый муж. Мне было хорошо, когда он
был рядом, но ему – не знаю. Ашот всё время смотрел в небо, как
перелётная птица. Ему не хватало полёта ястреба. Он здесь задыхал-
ся от бессилия, постоянной нехватки денег, ведь у нас были большие
расходы: музыка у ребёнка, плата за обучение, поездки на сессии и
просто уже большая семья.
    Когда отправили в Сухуми детей, думали – немного соберём на
зиму денег, но всё равно задыхались. А потом ещё надвигалась моя
сессия в октябре, мне надо было лететь в Харьков. Зато мы были
счастливой парой – трое детей, заботливый муж, работа у меня, и
он не сидел без работы. Мы по-прежнему стали притираться друг
к другу. Он устроился днём на завод, вечером таксовал с вокзала в
аэропорт и обратно, приходил поздно. Мы как-то стали сводить кон-
цы с концами. Зато он был дома, и мы снова стали привыкать друг
к другу. Он оказался не такой уж плохой. А ведь можно было бы его
просто так, из-за маленьких похождений, выбросить из семьи или
вычеркнуть из воспоминаний... Мы с ним стали всё делать сообща,
покупали с базара и магазина продукты.
   Моя новая работа мне нравилась, дополнительно я делала баланс
за определённую плату многим приезжающим из районов бухгал-
терам – Хашури, Арзны и т.д. Меня считали в управлении одним
из лучших бухгалтеров прошлого года, но объём работы там был
маленьким, поэтому я, очень энергичная по натуре, стала как будто
задыхаться, захлёбываться из своей тарелки своими же знаниями,
постоянно исправляя вновь принятую на работу Лидию Алексан-
дровну, начальника планово-финансового отдела управления вра-
чебной санитарной службы. Один раз по телефону она мне сказала
что-то неприятное – я не сдержалась, поехала в управление дороги,
которое находилось около вокзала, где высказала ей в лицо всё о её
неграмотности в планировании. Она, конечно, вытерпела всё, тем
более, что разговор состоялся в коридоре, но в дальнейшем она сы-
грала большую роль в моей профессиональной жизни.

"Настоящая мать"

 
Куда ты можешь так долго
И стремительно смотреть
На огонь, воду и звезды.
Куда мать так стремительно
И долго может смотреть –
Только на родных детей,
Поднимая правильно их с детства.
Какая должна быть мать?!
Утром – надо рано встать,
Покормить детей.
Посмотреть и заглянуть
в сумочку или портфель.
Причесать, умыть, помочь
Кровать им застелить.
Утром на плите
должен быть готов обед,
Если тебе работать.
Чтобы деткам, придя со школы,
было, что поесть.
И с работы бежать домой
Не раскидывая время,
Не отнимая времени у детей
Хотя бы на мгновение,
А когда придёшь домой,
Не набрасывайся сама
Первой кушать,
Ты спроси своих детей:
– Вы голодны, детки?
Если даже и не голодны,
Попроси посидеть с тобою
За столом во время обеда.
Тихо, тихо расспроси
За целый день.
– Что вы делали, детки?
Если точно не расскажут,
Загляни ты в дневник им.
Вечером у телевизора
Ласково пригласи
всех на чаёк.
Если даже не хотят,
Пусть с тобою посидят.
Ночью спать им предложи,
Не ложись сама.
Как уснут, ложись и ты.
Ведь тогда ты можешь
И сказать про себя,
Что ты – настоящая мать!
http://www.proza.ru/2012/09/07/100


 Амбиции на завтрак съешь сам, обед добра раздели с семьёй и другом,  чашу познания на ужин отдай…

 

 ~*~
Продолжение романа       http://www.proza.ru/2013/02/12/147
Начало главы №2           http://www.proza.ru/2012/10/20/1990
Начало романа            http://www.proza.ru/2011/03/16/208

 

Nansy Ston USA 02/01/2013

 

© Каменцева Нина Филипповна, 2013
Свидетельство о публикации №213020202162
http://www.proza.ru/2013/02/02/2162