***

Когда я шалил и кричал,
Когда я планету качал —
А это случалось нередко, —
Меня не пытались унять:
Родителям было плевать,
Но всё замечала соседка.

На кухне, среди примусов,
В уборной на шесть голосов
И в маленькой комнате слева
Старухой, седой добела,
Соседка негромко жила —
Нормальная старая дева.

Я утром спускался к друзьям.
Окурки из мусорных ям
Тянули мы возле беседки,
А сзади, губами дрожа,
В окне моего этажа
Смотрела, смотрела соседка.

В подъезде, в ночной тишине,
Легко наклонившись ко мне,
Закрыла глаза королева...
Другой оказалась она —
И всё понимала одна
Старуха из комнаты слева.

Но — только ли это! Порой
Я брёл втихомолку, герой,
Сраженный догадками века,
И где б ни ступил наугад —
Усталый топорщился взгляд
Листавшего жизнь человека.

Старушечий этот укор...
Уже не спускаясь во двор,
Уже не вставая со стула —
Пока оставалась живой —
Качала всегда годовой
И хоть бы разок подмигнула.

И долгие годы подряд
Её укоризненный взгляд
Щекочет мой бравый затылок.
А в комнате дым у меня
И мусор вчерашнего дня,
И множество разных бутылок.