Хотьково и Восток - взгляд из-за забора

История эта уже давняя…

26 октября 2011 в подмосковном Хотьково в уличной драке погиб парень… Вечером двое парней сидели на лавочке, двое шли мимо, что-то кто-то сказал, завязалась драка. Один ударил другого  и убежал. Убежавший был таджиком, погибший – русским. 

4 ноября жители Хотькова перекрыли живой стеной автомагистраль, требуя от властей принятия мер.

В районную больницу  в тот же вечер привезли откуда-то с улицы  искалеченного таджикского рабочего.

А под следующий вечер – реставратора, работавшего в Троице-Сергиевой Лавре, православного человека, вот разве что черноволосого…

Продолжать?..

На земле Сергия Радонежского, всю земную жизнь отдавшего за борьбу против разделения, разобщения,  людей – словно бы против «разбожествления», потери в людях единого образа Божьего, – на земле Сергия Радонежского, где просияла немыслимая по красоте икона «Троица», – на этой земле начали происходить странные и страшные вещи. На этой земле погиб человек в стычке на «национальной почве», в драке, начатой братьями-людьми из-за внешних отличий!

Или мне показалось? Может, это была бытовая, дворовая драка, безо всякой «почвы»… Разве менее горько, что погиб молодой человек? Случайно таджик или случайно русский по национальности? Что теперь не родятся его дети, и его род будет прерван… Русский или таджикский род – мне одинаково больно.

Одинаково больно, да более горько.

Я смотрю на эту драку из-за забора.

Из-за высокого, для многих в наше время непреодолимого забора мировой культуры.

Из-за того самого, о строительстве которого ратовал в своё время – или с беспощадным мужеством учёного отчаянно предупреждал? – выдающийся испанский культуролог  двадцатого века Хосе Ортега-и-Гассет.

Ортега -и-Гассет говорил: (не знаю, с улыбкой циника или с болью в сердце): все беды человечества происходят оттого, что «серая масса» желает быть элитой. Мест для «элиты» мало. Остальные должны работать, ни о чем не думая, потому что они на большее не годны. А ведь они начинают думать и рваться к заветным лучшим местам! Революции устраивают, усадьбы жгут. Так давайте сделаем так, предлагал провидец, чтобы разделить эти части общества навсегда: построим высокий забор, учредим два ордена: орден «выдающихся людей» и орден «серой массы». Два ордена, будто два ордера: чтобы ни шагу за забор. И социальных конфликтов не будет! Потому что «элите» конфликты не нужны. Ей и без них есть, чем наслаждаться. Да,  симфоническая музыка, элитарные фильмы, общение со знаковыми людьми… Элита ценит жизнь: есть что ценить, есть, на что ценить. И она умеет это делать, её учили в течение поколений.

А «серая масса», говорил Ортега-и-Гассет, не должна ни ценить, ни думать, ни учиться. У неё и так мало времени остаётся, от работы свободного. Отнимем его ещё больше! Мы дадим ей одуряющую музыку. Мы дадим ей пустяковые, но яркие, красочные фильмы. Пусть смотрит бесконечно свои сериалы, триллеры, комедии, мультики с монстрами. Она хочет читать? Пусть читает. Дадим бульварные романы, карманного формата, дешёвые и много. Газетки, привлекающие всем «этаким». Глянцевые журнальчики, где страницы с рекламой «элитной» косметики и рецептами «звёздных» кулинарных блюд пахнут вредоносными красителями.  И конкуренции у ордена выдающихся людей никогда не будет!

Серая масса купится на иллюзию культуры. Ей никто не подскажет, что это – не музыка, не фильмы, не книги, не журналы. А если случайно «серый человек» и откроет книгу Монтеня, посмотрит фильм Феллини, начнёт слушать оперу… Конечно, и книгу закроет, и с фильма уйдёт, и оперу не дослушает. Потому что скучно и непонятно. Потому что восприятию культуры надо учиться. Потому что по одну сторону забора жизнь трудна физически, а по другую – духовно. И одинаково малоприятно для каждой из двух сторон попасть на «чужую» территорию. 

Вы узнаёте забор, выстроенный в нашей жизни? Все получилось проще: не пришлось строить осязаемый серый забор. Он построен. Он выстроен виртуально. Пока экономически: билеты на концерты, учеба музыке и искусству, книги, поездки на выставки  стоят дорого. Для молодых, вступающих во взрослую жизнь  – очень дорого. Даже простой поход в библиотеку требует наличия времени и усилия воли… Молодёжь уже бросила писать письма от руки, оставив эту «роскошь человеческого общения» и тончайшую тренировку психики и ума тому, кому надо, то бишь элите. Через поколение «серая масса» и задаром не станет ломиться на «элитную территорию»: скучно, не в кайф. Но чувство, «что этих нищих провели», как писал Блок перед страшной русской революцией, где-то в душе у народа останется.

И на кого же «вылить» это чувство, чувство правильное и праведное? Ведь душу не обманешь, и она жаждет правды. На элиту ли?  А какова вероятность, что на улице в вечерний час хотьковские мальчики встретят элиту?  Даже если встретили бы… Стал бы человек из «элиты» «колоться» на цепкие слова? Ввязываться в драку, лишая себя жизненных удовольствий?

 Другое дело – неразумные таджики, приехавшие от своей нищеты да под наш забор. Приехали, потому что под серой стороной забора выделилась и своя «элита»: самую черную работу   хочет  она оставить другим, а себе выкроить время для наслаждения, хоть бы и суррогатом искусства.  Приехали…  И ввязались в драку, потому что глупы и необразованны. Потому что уже построен серый забор. И поэтому в драке погиб русский мальчик. А мог погибнуть и нерусский. Это уж как повернулось. Это уже случайность.

Не случайность – серый забор.

Я хочу, чтобы на земле Сергия Радонежского осознали виновника этой драки. Возможно, будущие драки прекратятся. Причина – не в «русскости» и «нерусскости». Причина – в сером заборе.

Мы как общность, как народ, не смогли протестовать, пока он строился. Мы и сейчас поддерживаем его, покупая бульварное чтиво, игнорируя духовную музыку, принося в дом постеры, а не живопись, пропуская культурные мероприятия в городе.  (С поклоном к властям Сергиева Посада и района говорю, что очень многие прекрасные концерты проходят в местных домах культуры и библиотеках совершенно бесплатно!).

Нами не прочитаны даже книги, необходимые для постижения культуры – Библия и Коран. Ибо в стране, где они прочитаны, строительство серого забора можно только попытаться начать. А выстроить – невозможно.

Я же смотрю из-за забора.

Здесь, по эту сторону забора, нет препятствия к хорошему общению  и дружбе в виде деления на «русских» и «нерусских», на христиан и мусульман, на «наших» и «ваших». Здесь ведь все – «наши». Люди культуры.

Мы читаем и любим книги аварца Расула Гамзатова и балкарца Кайсына Кулиева, татарина Габдуллы Тукая, таджика Сариддина Айни. Мы слушаем симфоническую музыку лакца Чалмаева, наслаждаемся полотнами таджикского народного художника  Хушвахтова. Мы посещаем московские вернисажи нашего европейски известного радонежского земляка, живописца, дагестанца по рождению и воспитанию Аладина Гарунова. Мы получаем радость от общения с культурными людьми другой национальности, потому что такое общение обогащает нашу картину мира, делает воспиятие тоньше,  ум – глубже, кругозор – шире. Мы с пользой для себя читаем труды великого Авиценны, шедевры Омара Хайяма и Хафиза, невзирая на факт, что их таджикская родина то входит, то выходит – что касается состава России, и вообще ведет себя исторически довольно подвижно относительно границ   России и Ирана. Мы можем позволить себе воспарить над границами…

Но мы – это люди культуры.

А по ту сторону забора люди серой массы – волей случая представители русского и таджикского народов – в недобрый час среагировали на внешние культурные отличия мнимого врага: фотогеничность, одежду, повадки, жесты… И кинулись в драку – посчитаться за свою нелепую, неладную, дисгармоничную  жизнь.

Но считаться-то надо было со строителем забора, с врагом всего рода людского: с тем, кто несёт разделение в мир.

Вдумаемся: Всевышний  создал людей разных национальных культур. Быть культурным – это требование Бога к человеку.

Допустим, взволнованные трагедией власти Хотькова завтра уберут (в смысле, прогонят, отошлют подальше) всех таджиков из города. Но надо не гнать таджиков, а бороться с причиной. Потому что послезавтра   «драка у забора» повторится, только все участники окажутся гражданами РФ. И даже, возможно, этнически русскими. Потому что горожане не станут людьми культуры от отсутствия в городе  таджиков ( молдаван, евреев, афроамериканцев, китайцев, эльфов, хоббитов, драконов и т.д.) Поймите это. Да вспомните: мы ведь это уже проходили.

Не убирайте один из симптомов, а лечите болезнь!

Россия поражена бескультурьем. БЕС-культурьем!

Россия чувствует это и ищет врага. Убрать возбудителя болезни – и станет легче. Но враг умеет принять облик эльфа. Или указать на таджика. Сделать одного брата – Каином, другого – Авелем. Одного – убийцей, другого – жертвой. Погибнут оба.

Остановитесь!

Лекарство есть – это взаимопознание культур.

Русская поэзия двести лет твердит нам об этом.

Стремление к взаимопроникновению культур было завещано самим историческим развитием России. Если согласиться с тем, что русская литература – самый значительный вклад России в мировую культуру, то вспомним, как часто русские поэты смотрели на Восток в поисках ответов на духовные запросы…

Вспомним: Востоку, Кавказу посвящали свои стихи Державин и Жуковский.

Александр Пушкин обращался в стихах к Корану,  воспевал Кавказ. Пушкин сам стремился побывать на Кавказе, а, побывав, пишет поэму «Кавказский пленник», открывая для всей просвещённой России этот удивительный мир древних былей и современных тревог.

Критик Белинский, оценивая поэму «Кавказский пленник», говорил так: «Грандиозный образ Кавказа с его воинственными жителями в первый раз был воспроизведён русскою поэзиею,  и только в поэме Пушкина в первый раз русское общество познакомилось с Кавказом, давно уже знакомым России по оружию. С лёгкой руки Пушкина Кавказ сделался для русских заветною страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и смелых мечтаний! Муза Пушкина как бы освятила давно уже на деле существовавшее родство России с этим краем».

Откроем  «Письма из Дагестана» поэта, воина и декабриста Александра Бестужева-Марлинского. «Что сказать вам о племенах Кавказа? О них так много вздора говорили путешественники и  так мало знают их соседи русские…», - писал Бестужев-Марлинский.

Сколько блистательных имён мы взволнованно вспомним, едва лишь станем говорить на темы «Русская поэзия и Азия», «Русская поэзия и Кавказ», «Русская поэзия и Восток»! Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Денис Давыдов… Вспомним и Льва Толстого: «Песни гор – сокровища поэтические, необычайные», – говорил автор «Хаджи-Мурата» и «Кавказского пленника», которые так и хочется назвать поэмами в прозе.

Вспомним Бунина, Маяковского, Есенина. Неоспоримо влияние Кавказа и Азии на поэзию Георгия Иванова, Николая Тихонова,  Владимира  Луговского, Михаила Дудина, Арсения Тарковского, Вероники Тушновой, Анны Ахматовой.

Вот одно из стихотворений Анны Ахматовой:

Это рысьи глаза твои, Азия,
Что-то высмотрели во мне,
Что-то выдразили подспудное
И рождённое тишиной,
И томительное, и трудное,
Как полдневный термезский зной.
Словно вся прапамять в сознание
Раскалённой лавой текла,
Словно я свои же рыдания
Из чужих ладоней пила.

Здесь обращение поэтического взора к мистическому свету Востока: «прапамяти», к самой себе, отражённой в зеркале «чужих ладоней».

А вот одно из последних стихотворений Геннадия Шпаликова – одно из самых последних… Трагически оборвавший свою жизнь 1 ноября 1974 года, поэт датирует  стихотворение октябрём этого горького года. Но почему в пронзительном и прощальном, осеннем стихотворении возникает Северный Кавказ?

Сжигала женщина листву,
Бесцельно, запросто.
Рукой по чистому листу –
Молчком, безрадостно.

По золоту, по сентябрю –
Горели листья.
Я по-аварски говорю –
Остановитесь.

Родной, единственный язык,
Он – непереводимый –
Что мне пожаловаться вкрик,
Ей – нелюдимо.

«ЧIеза-б-изе, чIезабе», – так звучат по-аварски слова «останавливаться, остановите». Похоже на шелест листьев и шарканье дворового веника просто по созвучиям?  Последнее впечатление, последнее стихотворение, последняя земная просьба…
Ведь Шпаликов, родившийся в Карело-Финской АССР, аварцем не был. Но последний, стихотворно-невнятный, крик о помощи – на аварском, как на языке мировой души, - на единственном, космическом, первом и последнем…

Если бы это слово – «Остановитесь!» можно было написать на сером заборе!  Остановитесь, подумайте…

В 1945 году Дмитрий Кедрин, один из прекраснейших поэтов России, пишет стихотворение «Другу поэту», посвящая его Кайсыну Кулиеву:
 
Ночь позёмкою частой
Заметает поля.
Я пишу тебе. – Здравствуй! –
Офицер Шамиля!

Вьюга зимнюю сказку
Напевает в трубу.
Я прижал по-кавказски
Руку к сердцу и лбу.

Искры святочной ваты
Блещут в тьме голубой…
Верно, в дни Газавата
Мы встречались с тобой…

В 1945 году Дмитрий Кедрин погиб среди подмосковных ночных полей, на Ярославской железной дороге, видимо, ввязавшись в тамбуре поздней электрички в драку с грабителями или бандитами.  Последним прозрением, последним заветом звучат слова «Другу поэту»:

…Тлела ярость былая,
Нас враждой разделя:
Я – солдат Николая,
Ты – мюрид Шамиля.

Но над нами есть выше,
Есть нетленнее свет:
Я не знаю, как пишут
По-кавказски «поэт».

Но не в песне ли сила,
Что открыла для нас:
Кабардинцу – Россию,
Славянину – Кавказ?

Открывшаяся сила – разгаданная загадка? Дорогой ценой платит поэт за прозрение… Вот стихи Николая Рубцова «В горной долине»:

Над горной долиной – мерцанье.
Над горной долиной – светло.
Как всяких забот отрицанье,
В долине почило село.

…Я видел суровые страны,
Я видел крушенье и смерть,
Слагал я стихи и романы, -
Не знал я, где эти тюльпаны,
Давно бы решил посмотреть!

И только когда вспоминаю
Тот край, где родился и рос,
Желаю я этому краю,
Чтоб было побольше берёз…

Не правда ли, неожиданная тема – Николай Рубцов и горы?  Стихотворение проникновенно, серьёзно… Оно похоже на одно из поэтических завещаний: признание, пожелание… И судьба Рубцова не обошлась без «кавказской» мистики…

Известно, что, даже весьма нуждаясь, Николай Рубцов  не занимался художественными переводами – подработкой, которая хорошо «кормила» многих студентов и выпускников Литинститута. Почему же  он сделал исключение для осетина Хазби Дзаболова и дагестанца Газим-бега Багандова? Он оставил нам прекрасные переводы их стихотворений. Не потому ли, что стихи Хазби и Газим-бега отвечали его Музе, его душе? Вот  перевод из Г. Багандова – стихотворение «Жизнь и время»:

Жизнь и время – взмыленные кони!
Время мчится к далям дорогим,
И в азарте бешеной погони
Человек соперничает с ним.
И пока для слёз, для упованья
Существует в мире человек,
Бесконечен бег соревнованья,
Знаю я, что вечен этот бег!

Да, поэт ведет соревнование с самим собой, возвышая и выверяя строки произведений. И судьба тоже что-то своё выверяет…

Николай Рубцов трагически погиб 19 января 1971 года. Он предсказал это: «Я умру в крещенские морозы…», – так начинается знаменитое  провидческое стихотворение.
Но до гибели Рубцова была трагическая гибель Хазби Дзаболова: и это было 28 января 1969 года.  Хазби тогда было 36 лет. Столько же исполнилось Рубцову через два года.

Рубцов знал о трагедии с другом. Не проговорил ли он нам в стихе-предчувствии  поэтически, иносказательно: «Хазби – это я»?  Не «Я умру…», а «Я умер, умерло моё сердце», – ведь сердце не умеет «не жить» частично. А дата – крещенские морозы –  была уже известна. И судьба приняла её к сведению. Не было ли это так?  Поэзия, личность Хазби Дзаболова была как нельзя более сродни душе Рубцова. Первая книга стихов осетинского собрата называлась «Долг».  Интернет-энциклопедия «Осетинские писатели» сообщает об этой книге: «В первом его сборнике большое место заняло изображение радостного труда, будней шахтёров и геологов». Но радостный труд, долг созидания – это главная тема всей  лирики Николая Рубцова, по злой иронии литературной судьбы прослывшего среди современников «тунеядцем».

Несомненно, в сердцах русских поэтов есть явственный «кавказский след», иначе зачем принимать реалии «этого края» к сердцу так близко?

Но разве интерес к магической, мифологической Прометеевой стране, к родине земного огня, не был завещан русским поэтам ещё Сергеем Есениным? Вот что писал Есенин в мае рокового, последнего в жизни, тревожного 1925 года:

Прощай, Баку! Тебя я не увижу.
Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.
И сердце под рукой теперь больней и ближе,
И чувствую сильней простое слово: друг.

Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай!
Хладеет кровь, ослабевают силы.
Но донесу, как счастье, до могилы
И волны Каспия, и балаханский май…

«Нести счастье до могилы» поэту оставалось полгода… Перечитайте этот отрывок. Да, он всё чувствовал, обещая: «донесу». А ещё ближе к роковой дате, в августе того же года, Есенин писал в «Персидских мотивах» о прикаспийском просторе:

Многие видел я страны,
Счастья искал повсюду.
Только удел желанный
Больше искать не буду.
Глупое сердце, не бейся…

Случайные совпадения? Нет: поэты и провидцы знают, что говорят. Признался и Есенин в  цикле «Персидские мотивы», написанном в окрестностях Баку:

Я сюда приехал не от скуки –
Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла…

Сказано это прекрасной Шаганэ, в чьём имени – звучание чаганы, струнной старинной «лиры» горцев, поющей иные песни, чем северная тальянка. И кого -  может быть, чагану? – Есенин просит:

…Расскажи мне что-нибудь такое
Про твою весёлую страну.
Заглуши в душе тоску тальянки…

Можно уверенно сказать, что интерес новых поколений русских поэтов к Востоку и Кавказу будет только возрастать: не угаснет и не ослабнет. Да, это взаимопроникновение культур завещано самим развитием русской поэзии.

Вот и современный смоленский поэт Виктор Смирнов пытается разгадать тайну Кавказа, посвящая ему книгу стихов «Роза и кинжал».

Название «Роза и кинжал» возвращает нас в древний, тысячелетний дагестанский Дербент, где ссыльный декабрист и поэт Александр Бестужев на печальном надгробии своей невесты, Ольги Нестерцовой, своей рукой изобразил розу и молнию, разбивающую этот прекрасный цветок, и вывел надпись: «Судьба». Может, у Виктора Смирнова были другие ассоциации, но в цикле «Роза и кинжал» действует судьба – судьба как поэзия:

Нет, судьбу не кляну я свою:
Разве не интересно
Удержаться на самом краю
Удивительной бездны?

Здесь, где нет ни берёз, ни осин,
Легче сделать, поверьте,
Шаг всего, о, всего лишь один! –
От любви и до смерти.

Может, вся тайна Кавказа в том, что, как признаётся поэт, «Здесь, над пропастью, сердце моё / Звонче, радостней бьётся»? Может, в том, что «…Глядит из ущелья / Мировая душа»? А может, в том, что вершины гор призывают своим присутствием в мире стремиться к высотам – в жизни, в творчестве, в житейских поступках…

Так неужели нельзя избежать горьких потерь, избежать взаимной боли разных братских народов одной страны – России?  Виктор Смирнов говорит в стихах о Кавказе:

Я вдруг пойму: совсем не для раздора
И не для злобы, что не знает дна, –
Земля, она дана нам для разгона.
Для дерзкого рывка в зенит дана…

Мы  поймём, что братские народы сильны общей причастностью к судьбам мировой истории и культуры, сильны единой судьбой. Мы вместе выстояли в Великой Отечественной войне, вместе покорили космические выси. Мы богаты дружбой друг с другом, и мы сможем сообща дать отпор тем, кто пытается посеять смуту, вражду, принести взаимное горе в семьи мирных народов.  А для этого народам России надо уважать, любить, ценить друг друга, изучать историю и культуру, сотрудничать, духовно взаимообогащаться.

Вы спросите, дорогие друзья, уместна ли эта статья с рассуждениями о культуре, когда в конкретную радонежскую семью пришло горе?

Да. Потому что горе не пришло только лишь в одну  семью.

Горе бродит вдоль серого забора и смотрит настырным взглядом нахрапистого рекламщика, пусть не говоря ещё вслух, но уже думая: «тогда мы идём к вам».

И долго может ещё так бродить.
Ведь виртуальный серый забор, в отличие от  реальных бетонных крепей, намного проще построить, чем попытаться разрушить.

В той стране, где забора нет, элита потребует как от своих коренных граждан, так и от прибывающих на работу, – потребует и достойного знания языка, и уважения к обычаям.

Кроме обычной, юридической,  регистрации, потребует  «регистрацию» культурную.

Но пока и обычную регистрацию приезжим обойти проще простого: достаточно …

А, собственно, не стану я выдавать этот простенький способ…

Ведь кого-то он выручает, кому-то даёт сэкономить для семьи, для детишек тяжёлые трудовые копейки…

Статья  была опубликована в периодике и на нескольких сайтах Интернета – там я этот способ упоминала.

После статьи в Хотькове при дороге красуется спешно установленный местной властью рекламный баннер: «Хотьково-территория культуры».

Чего же боле…