Песня

Гонимый, мой лесной собрат,
Протяжно воет на луну.
Он морду к ней подняв свою
Желаньем песни весь объят.
 Лес замер, лишь сердца дрожат.

Как воет волк, так вою я,
Но голос мой никто не слышит.
Вслед одиночество мне дышит,
Да волчья горькая тропа,
Да на двоих одна луна.

Та песня чувственна, тосклива,
Сродни лишь вьюге за окном,
И тянем, тянем мы вдвоём
 Всю горечь скудного мотива,
Как зов лесного рецидива.

Не звёздам, нет, и не луне,
 Весь ужас сердце мне гнетущий,
А той неведомой и сущей
Живущей в этой пустоте.
Жила что где-то и во мне.

Но…, счастья минули те дни.
За молодость лихую счёт,
Жизнь предъявила. Мой расчёт
Не изменил ни чуть судьбы:
Чужие травят и свои.

И сердце, бегая по кругу,
Как зверь, загнали, что борзые,
Явило вдруг клыки стальные,
Травящим обещая муку,
Как недругу, так и былому другу.

И кровью я клыки умыл.
Я видел страх в зрачках больших,
А трепет тел ещё живых,
Тупым экстазом счастья был.
И бессознательно я выл.

И тон забыл я слов молящих.
От боли ноющих всех ран
Теперь лишь выл. Я был не пьян:
 Души стал голос - вой щемящий,
А худо, коль -  то вой скулящий.

Но если б снёс я весь позор,
Да показал души им слабость,
То голова моя всем в радость
Посажена была б на кол.
Со мной считаться? Кто бы счёл.

Так рву я голос сам себе.
Дрожать, заставив всё внутри….
Что б вздрогнули и небеси,
 И обратили взор ко мне,
Что воет волком при луне.

И в этот миг души надрыва
Я забываю всё вокруг,
Та песнь – спасательный мой круг,
Что не даёт сойти с ума,
И пасть до самого мне дна.

Но, видно мы не так поём.
К ним наши песни не доходят.
А вкруг охотники уж бродят,
И на прицеле мы вдвоём.
Но мы поём себе, поём.

А как охрипнем, пройдёт блажь,
Да прочь тоска отступит всё же,
И лирика уйдёт с ней то же,
Вернув нам злость, её кураж,
 Исчезнем мы. Туман, мираж.