Первой плыла Юла...

Первой плыла Юла, вторым был Кюс, я плыл за ними.
Озеро было таким и всплески были такими,
как нам казалось. Из области сновидений
озеро было то, лес по его краям, водяные тени...

Больше не было ничего, и только месяц ясный
озарял пространство воды, прекрасной
хотя бы тем, что всех нас троих сближала.
И мы лежали в ней, и она была , как перевернутое покрывало.

Кюс усердно фырчал, Юла загребала, и я старался
не отставать, и как мог на плаву держался.
И коль кто-то вообще нас ждал, то по крайней мере
это был в отдаленье призывном застывший берег.

Далеко или близко—казалось невероятным
то, что был он рядом и что невнятным
шепотом тихим звал нас, к нему спешащих,
легендарных будущих, настоящих.

Свет, дрожащий во мгле, камыши в осоке;
рябь набегала порой, как на бумагу строки—
все это было, как стали теперь стихами
мои саженки, твои косички, его дыханье.

Так и плыли мы, в темной воде оставляя тропы.
Ясный месяц сиял как в счастливое время пропуск.
И несло нас, пропащих, той ночью юной
судьбе навстречу, гуськом отважным, дорожкой лунной.

                1996.