Петровна

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется.
Тютчев Ф. И.
       
      Никифор слыл добрым, выдержанным и отзывчивым человеком. Люди тянулись к нему,  делились своими успехами и бедами. Он всегда искренне радовался соседу, купившему новенькую иномарку или соседке, затеявшей строительство дома и, если, не дай Бог случись, у кого беда – находил теплые слова утешения, но мог строго и пожурить нерадивых родителей, которые упускают детей, связавшихся с дурной компанией. И люди шли к нему за помощью и советом в разрешении нелёгких жизненных коллизий.

      Жизнь научила Никифора держать язык за зубами и он, не без основания полагал, что народная мудрость, гласящая: «молчание золото, а слово серебро» - верное тому подтверждение. Поэтому он не понимал тех мужиков, которые бахвалились своими "победами" на женском фронте.
      Ведь, если и случилась у тебя интрижка или увлечение на стороне, так  молчи об этом и никому ни слова. И молчи не только потому, что супруга может узнать, да она, как правило, первая  почувствует, что-то неладное и только позже досужие языки донесут ей твоё же бахвальство. Держи рот на замке, прежде всего, потому, что мало того, что ты уже предал и уронил честь любимой, так ты, трезвоня об этом, ещё и ещё раз предаёшь и причиняешь невыносимую боль любимому человеку и своим детям, которые  наиболее остро ощущают несправедливость  в твоём поступке и безмерно страдают. Вот и Константин Сергеич приятель Никифора  относился к числу таких мужчин.

       Был у Никифора закадычный друг Борис Палыч. Дружили они   с Борькой с самого детства.  Быстро пролетели школьные и институтские годы. Друзья обзавелись семьями, дети выросли, появились внуки и даже первые правнуки уже познавали окружающий мир. 
Казалось,   среди  общих знакомых трудно было найти человека, о котором    Борис Палыч и  Анастасия Петровна его супруга  хоть что ни будь да не знали. Они знали всё обо всех. И что интересно, эти знания никоим образом не тяготили их, напротив они с удовольствием, а порой и с каким-то тайным злорадством перемывали кости знакомым. И сходило   бы это злословие им с рук, но пути Господни неисповедимы и всё тайное,  когда нибудь, да становится явным.
      
      Жизнь почти прожита и, как говорится, съеден ни один пуд соли и, кажется,  хорошо знаешь и понимаешь друга, ан нет, Борис Палыч вдруг открылся с совершенно неожиданной стороны только сейчас. А произошло вот что.

      Зашёл как-то к Никифору на огонёк Константин Сергеич и поделился  наболевшим. Как говорится  седина в бороду бес в ребро. Случилось у приятеля увлечение на стороне. И всё бы ничего, но так уж сложилась в его жизни, что последнее время жил он со своей семьёй отдельно, но отношения поддерживал. Семья жила в другом городе и жена Ирина Георгиевна с сыном и маленькой внучкой редко приезжали к нему.  Это не в оправдание  Сергеича, просто для полноты картины его жизни.
      - Можешь себе представить,- говорит  приятель,- увидела тут меня  Петровна, живём то рядом, сам знаешь, и эдак ехидно, смотря мне прямо в глаза говорит:
      -  Знаю я, всё знаю про тебя и про твою новую зазнобу знаю. И дальше такого наговорила – что было и чего не было.  Аж дух захватило. Я, конечно, всё отрицать. Так она ещё сильней разошлась, а в конце заявила:
      - Вот твоя Ирина  приедет с сыном, всё им расскажу, старый кобель. И опять как пошла, пошла тараторить. Хорошо прохожих не было, а то  наслушались бы.
      - Да откуда вы взяли всё это? – говорю Анастасии Петровне.
      - Откуда, откуда? От верблюда! Мой прощелыга  всё и рассказал. Все вы мужики сволочи одним миром мазаны, знаю я вас, - не выбирая выражений, кипятилась Петровна.
      - Думаешь, твоя Ирина Георгиевна далеко, так ничего и не узнает. Всё, всё ей расскажу, - пригрозила Анастасия Петровна мне ещё раз.
      - Тут-то я и вспомнил, что  имел неосторожность рассказать о своей пассии Палычу,- озабоченно произнёс  Константин Сергеич и закончил в сердцах:
      - Ну, совсем, совсем  не ожидал я такого от Палыча.   
      – Да, на каждый роток не накинешь платок,- резюмировал Никифор разговор с приятелем.

      Спустя некоторое время, доведённая до отчаяния  очередным похождением своего «благоверного»   Петровна позвонила Никифору. Они встретились, и она в слезах поведала  о своем непутёвом муже. И чего только Никифор не выслушал о своём друге. Никифор лишь изредка пытался защищать Палыча, сглаживая острые углы в её монологе, но больше молчал, понимая, что Анастасия Петровна хотела выговориться, и ей необходим внимательный слушатель. 
      - Ну, что вы всё молчите? -   не выдержала Анастасия Петровна и продолжила:
      - А вы знаете, что мой про вас мне сказал, когда я   прищучила его с кралей?
      - Откуда ж мне знать.
      - Что вы не лучше его и, что вы тоже гуляете, Особенно этот, как его, ну, который один  живёт - не унималась Петровна, от волнения так и не вспомнив имя  Константина.
      - Да я вот с вами сейчас тоже гуляю, - пошутил Никифор и, что из того?

      Главная обида Анастасии Петровны на мужа была в том, что она была крайне возмущена желанием мужа сохранить лицо, то есть при всех его похождениях выглядеть в глазах друзей хорошим семьянином и порядочным человеком.
Никифор и Петровна ещё долго беседовали, прогуливаясь и ему показалось,  что Анастасия Петровна несколько успокоилась.  Они раскланялись и расстались.

      Никифор подумал, что как-то уж совсем неладно стало у Бориса Палыча в семье и что ему нужна   помощь, но какая и что он мог сделать для друга в этой ситуации – он не знал. Никифор впервые был в затруднении ещё и потому, что Анастасия Петровна просила ничего не говорить своему «благоверному»  о  разговоре.

      Жизнь продолжалась, Никифор изредка встречался с друзьями и старался не вспоминать о том, что после той долгой исповеди Анастасии Петровны у него возникла какая-то неприязнь к Борису Палычу, и ему казалось, что многолетняя дружба может дать трещину.   

      И вот однажды, когда друзья отмечали очередной праздник, Анастасия Петровна, будучи уже  навеселе, напомнила Никифору о том долгом разговоре и с нескрываемым торжеством заявила, что совсем недавно виделась с Ириной Георгиевной и сообщила ей  о зазнобе Константина Сергеича. Ещё   Петровна похвасталась, что, как она выразилась – ей удалость отшить кралю  своего «благоверного». Во время разговора Анастасия Петровна прямо таки  вся светилась. И вдруг, совершенно неожиданно проговорила:
      - А вы, почему всё молчите, да молчите? Вот подождите и до вас доберусь. Всех вас выведу на чистую воду.
Никифор совершенно спокойно воспринял  угрозу Петровны,  потому как совесть    мучала его до сих пор и без Петровны. В далёкой молодости и он был грешен, но, что было, то давно уж и быльём поросло.

      Праздник продолжался. В уже изрядном подпитии подошёл к нему  Палыч и куль да мочало, начинай сначала. Состоялась беседа.
      - Вы знаете, каким неблагодарным оказался наш приятель Константин Сергеич.
      - Ну, каким? Он обыкновенный. Такой же, как мы с вами, - ответил Никифор.
      - Да! Нет же! Нет! Вот послушайте. Тут моя Петровна, была очередной раз не в духе и заявила, что обязательно расскажет Ирине Георгиевне о зазнобе приятеля. Я то, уж давно запамятовал, что сам же ей и проговорился о зазнобе и, понятное дело, быстрей к приятелю предупредить. Ну, из чисто мужской солидарности, что ли. Так, мол, и так, дорогой Сергеич, ждите неприятностей.
      - А он, представляете, - с возмущением продолжает Борис Палыч, - всё свалил на меня.
      - Это всё вы виноват, вы, - говорит мне.
      - Да вы что Костя, белены объелись? Петровна сама вас видела с вашей зазнобой.
      - Да! Видела! Но сказали-то о нас вы своей Петровне. И зачем я вам доверился тогда.
      -  Я стал отнекиваться, мол, ничего такого  своей  не говорил, и что Петровна всё  это  нафантазировала. Она же не один раз видела Костю  с зазнобой вот и навыдумывала всё. Так и не поверил моим уверениям наш приятель. Более того, он обвинил меня в том, что мы с Петровной специально строим ему козни и   хотим расстроить его семейное счастье - закончил разговор  Борис Палыч.

      Вот  так и проявилась  «порядочность» Палыча, да и Константин оказался не лучше. В силу присущей ему деликатности, Никифор не открылся другу в своём знании в мельчайших подробностях этой истории. Ведь друга этим знанием не изменишь, полагал Никифор, он таков, каков есть. 
      А вся эта история закончилась совершенно неожиданным образом. Ирина Георгиевна простила своего суженого, переехала к нему. Каждое воскресенье они с нетерпением ожидают приезда сына с внучкой.
      Палыч за ум так и не взялся. После развода с Петровной женился на молоденькой, но создать новую семью так и не смог. Толи возраст, толи характер, а скорее всё вкупе взяли своё.  Петровна была совершенно потерянной, но почему-то  мало кто ей сопереживал. Однако не будем осуждать наших героев. Не суди, да не судим, будешь. Все мы хороши.