Кому каша масляная, а кому смерть несчастная

       

   В старые времена молодые жили со стариками вместе одной семьёй.  Не всегда свекровки в почёте у молодиц бывали. Не скоро свекровка молодку к своему хозяйству – к печи да к обредне допускала.  Но наша героиня-молодица живо от печи свекровку отшарила.
Сын-то  её, муж молодицы, в рот жонке смотрел, сразу она его под свою опеку взяла: делать так, как жонка скажет. Свекровке отвела место на койке в боковушке.
     Первое время свекровка за один стол со всеми садилась есть. А годы шли. Вот и старуха уж порато худа здоровьем стала. Сноха перестала звать её вместе обедать. Та в последнюю очередь за стол садилась, после всех. Ела то, что осталось: от супа -  водичка нежирная, где крупинка за картофелинкой бегает с дубинкой, да хлеба двуручного кусочек. Бабка этой еде была  рада, а молодке она не надо.
    Вскоре от такого питания да плохого внимания заболела старуха, лежала в боковушке. Руки трясучие стали, дак вместо супа ей кашу давали. Сын надеялся, что жонка хорошо кормит мать. А она одной рукой чашку с кашей держит, другой кукишку кажет, в нос тычет:
- Этого,-  говорит, - хошь?
Старуха шамкает:
- Шама, кормилича,  ешь.
Сын её это видеть не видел, а говорю их чуял. Приносит жонка обратно кашу:
- Ничего мать не ест. Как я насилу-то кормить буду?
    Однажды сын уехал в лес за дровами. Жонка печь затопила, полную избу дыму напустила и ушла. Приходит и чует: старуха что-то про себя бормочет. Прислушалась, а свекровка чихает и приговаривает:
- Дым да чад – душа моя, каша с маслом – то смерть моя…
    Невестка быстрее открыла двери, выпустила весь дым, поставила в печь чугунок с крупой. Наварила каши, ложку масла с пупылём размешала и снесла свекровке. А сама стоит, смотрит, что же та делать будет. Свекровка хоть и стара была, но не совсем выжила из ума. Ложку-другую черпанула, да и говорит: «Сама ешь, дитятко-робя, каша-то порато маслена, мине веть смерть несчастна». Удивилась молодка бабкиной мудрости и с того времени стала хорошо кормить свекровку.

                Фото Андрея Верещагина