Сын Руси

Нас захватила непогода,
И не проехать, не пройти.
Товарищ мой, шофёр от Бога,
В сердцах бранился на дожди.

Дороги вправду распустило,
А тут к всему и колеи.
По ним не то, что на машине,
На танке трудно проползти.

И хорошо, что настроенье
Присуще другу моему:
«Извольте, сударь, угощенье,
Вам чай, консервы иль халву?

А вот, пожалуйста, конфеты,
Обёртку, правда, не сорвать…
Иль вот берите сигареты,
«Бычки» прошу все собирать.

И извиняйте, нет постели,
Комфорт, конечно, здесь не тот,
Что в фешенебельном отеле,
Где нас не пустят на порог.

Покуда ночь, сидим в кабине,
А рассветёт, решим, как быть.
А раз поели, покурили,
Так не помрём, и будем жить…»

Володя замер на минуту
Росой испарина на лбу.
Раскатно гром над степью ухнул,
Вспугнул казарок на пруду.

«Опять «отметина» с Афгана,
Так закрутила, хоть реви.
Я, если в дрёме, застонаю,
Так ты меня, братан, толкни».

…Друзья, товарищи, их много.
Иных забудешь, как и звать,
Но есть, которые от Бога,
Не дай Господь их потерять.

Не знаю, что Володе снилось,
Но он ворочался, стонал,
А за окном ночная сырость
Кропила стынущий металл.

Струились капли по капоту,
По запотевшему стеклу.
Хрипел Володя: «К пулемёту!»
И бил рукою по щитку.

Мне не пришлось бывать в Афгане,
И в той декабрьской Чечне,
Но боль на сердце, как от раны,
И сны всё больше о войне.

Я тихо вышел из кабины,
Не смея друга разбудить.
Светлел восток небесной синью,
И на прудах рыдала выпь.

Искринки-звёзды гасли, стыли.
С низины пучился туман.
И птицы к матушке-России
Спешили из заморских стран.

Россия, боль моя и радость,
Веками нажитая грусть.
С тобой грешу, с тобой и каюсь,
С тобою к Господу молюсь.

И не один я в этом мире,
Нам, право слово, несть числа.
И потому жива Россия,
И с Богом истинным она.

Во всех лишениях, невзгодах
Имела честь свой крест нести,
Как и соратник мой, Володя,
Достойный сын святой Руси.