Летят утки - Часть 8

8

Март с теплом не торопился
И морозами гордился
Поначалу иногда.
Но уже к концу декады,
Убирая все преграды,
В балки хлынула вода.

И за пару дней дождливых,
В разных помыслах кичливых
Подняла на речке лёд.
Разлилась в лугах широко
И стремительным потоком
У плотин пошла в обход.

И уже довольно скоро
Под неистовым напором
Греблю рядом прорвало.
Так что столько ни стараться,
На тот берег перебраться
Невозможно, как назло.

На кошаре не до шуток,
Потому что трое суток
Управляются вдвоём
Коваль с Паршиным, а Сёма
Да Игнат кукуют дома,
Каждый в тереме своём.

Но вода заметно спала.
«Да, - сказал Кузьмич устало, -
Надо б хлеба привезти.
Поседлай, браток, Браслета.
На дворе сейчас не лето.
К магазину час пути.

Ниже дамба уцелела,
Значит, можно ехать смело –
Старый конь не подведёт.
Новенький рюкзак за плечи,
За окном пока не вечер,
Ногу в стремя и вперёд.

«Я готов, - промолвил Паршин. –
Поклонюсь ребятам нашим,
Да скажу, что цел паром.
Дескать, мы-то не скучаем,
Но в обед за чашкой чаю
Веселее вчетвером».

И Браслет, не радый броду,
Похрапел, ступая в воду,
Подчинился и пошёл.
Вскоре Дмитрий на плотине
Благодарно животине
Гладил гриву: «Хо-ро-шо!».

Едет шагом по толоке,
От копыт в грязи причмоки,
До дворов рукой подать.
Солнце ласковое светит,
Веет слабый тёплый ветер,
Тишина и благодать.

На душе светло, спокойно
От того, что так достойно
Отработал эти дни.
Что ведёт себя не плохо,
Перешёл на чай и кофе,
Водки – Боже сохрани.

Вот столовая, контора,
Магазин. К столбу забора
Дмитрий привязал коня.
Баба Шура за прилавком
Да её соседка Клавка
Рассуждают, власть кляня.

Паршин быстренько скупился,
По ступенькам не спустился,
Слышит: «Димка! Грамотей!
Вот так радость, вот так встреча.
Не спеши рюкзак на плечи…
Ишь, зазнался, сто чертей!».

Дмитрий глянул влево: «Ёлки!
Это же майор Метёлкин,
Фронтовик, силач, изгой. –
Обнял брата, по стакану, -
Как живётся ветерану?
Здравствуй, здравствуй, дорогой»,

«Что тут спрашивать, дружище,
Кто не пьёт, тот и не ищет,
Я же в поисках всегда. –
Помолчал. Нахмурил брови. –
Сын зовёт. Живёт в Ростове.
Ну, да это ерунда.

В Шахтах нас завербовали.
Там откажешься едва ли.
На сакманы привезли.
Классный мастер быстрой кладки,
Вишь, подсобник твой в порядке.
Есть в кармане-то рубли?».

Богатырь широкоскулый,
Седовласый, чуть сутулый,
Похмелённый поутру.
Он смотрел просящим взглядом,
Не отказывай, мол, надо
Хоть глоток, а то помру.

«Ладно, Палыч, в общежитьи
Мы устроим чаепитье.
Ты иди. Я принесу. –
Паршин сделал жест рукою,
Мол, железно, будь спокоен, -
А на закусь брать камсу?».

«Митя, ты отличный парень!
Сколько мы калмыцким харям
Выложили погребов.
Я в столовой взял закуски.
Ты купи бутылку «Русской»,
Разопьём, и вся любовь».

В общежитии семь коек,
Семь охочих до попоек
Ненасытных жалких ртов.
Но с майором сели двое,
Костя с бритой головою
И кудряш Иван Кустов.

Дмитрий ловко и привычно
Всем разлил, себе же лично
С тихим возгласом «Ух ты ж!»
Пить не стал. Стакан отставил.
Гренадёр свой взгляд уставил:
«Что с тобой? Ты что косишь?»

«Да, Пал Палыч, пить не буду.
Ты прости меня, паскуду,
Но сегодня не могу.
Там Кузьмич один остался,
Может быть, уже заждался
На противном берегу».

Фронтовик вздохнул: «Похвально.
Может, ты с прицелом дальним
Здесь испытуешь себя.
Если так, я рад, конечно,
Сколько можно жить беспечно,
Свою молодость губя».

«Что ж, братва, держите краба,
И за здравие прораба
Пейте», - деньги положил.
«Во даёт!» Ты что, непьющий?
С бабой в хуторе живущий
Деревенский старожил?».

Паршин вышел. Вот так «шутка»!
Эх, душа-то «проститутка»
Так и шепчет: «Митя, пей».
Взять к Пал Палычу вернуться,
Да с Браслета кувыркнуться?
Не придумаешь глупей!

Нет, явлюсь я в лучшем виде.
Тут Браслет его увидел,
Обнажив зубов оскал,
Вдруг заржал. Седок угрюмый
Подошёл. Вздохнул. Подумал.
Сел в седло и поскакал.