Наполеон и любовь в его жизни

Любимая Жозефина, потрет.


ЛЮБВЕОБИЛЬНЫЙ ГЕНИЙ

Завершая свою жизненную эпопею на острове Святой Елены Наполеон как-то воскликнул: «Подумать только, какая драма эта моя жизнь!» О, да, и драма, и роман, и , вот сейчас, трагедия. Он знал, что его Воспоминания, которые он лихорадочно по нескольку часов в день диктовал двум своим секретарям, станут богатой пищей для множества учёных, писателей, историков, политиков и, возможно, драматургов. О нём написаны тысячи книг, научных трактатов, немыслимое количество эссе, воспоминаний его современников, но интерес к этому (как его только не называли и при жизни, и после смерти!) бичу божьему, величайшему гению войны после Александра Македонского, дьяволу во плоти, человеческой тварью, жившей войной и для войны, себялюбивому деспоту, величайшему чуду природы, мировой душе и, наконец-то! одному из величайших любовников, не иссякает. Об этом-то и пойдёт речь, но вот только разрешите пару строк из книги историка и писателя Евгения Тарле. Он пишет, что «обожание Наполеона доходило до размеров умопомешательства. Солдаты готовы были идти с ним в огонь и воду лишь бы только лицезреть его и снискать его похвалу». Мне лично кажется, что объяснить это только его победами на поле боя и тем, что он сделал как законодатель и администратор для своей горячо любимой Франции (и не только для Франции!) просто невозможно. Лучшие мужи страны служили ему, виконты, герцоги и монархи склоняли свои головы перед ним. Папа Римский водрузил императорскую корону (а ему только что исполнилось 34 года!) на его голову. Все собирали Его Величеству несметные армии, на которые он смотрел только как на средство достижения его безумной мечты – стать властелином мира! Он сам не скрывал этого.
А пока он покорял Европу, и весьма успешно. Из 80-ти тяжелейших и кровопролитнейших сражений (мелкие не в счёт) он выиграл то ли 78, то ли 79, и по праву прослыл непобедимым. А вот из 80 сражений на любовном фронте он (кто бы сомневался!) выиграл все, и с блеском! Диктуя свои Воспоминания, Наполеон тщательно следил за тем, чтобы его секретари идеально правильно писали имена и фамилии его возлюбленных. Почему так? А кто его знает? Возможно, чтобы их потомки могли гордиться, что на их бабку или прабабку положил глаз сам великий Наполеон.
Мамочку свою он очень любил и никогда забывал посылать ей деньги, и сестёр своих тоже не забывал. Интересно, однако, одно из его воспоминаний: «Я, признаюсь, никогда не бегал за женщинами. Что представлял бы из себя 25-летний главнокомандующий, если бы он тратил всё своё время на преследование не врага, а прекрасных дам?!» Вот уж истинная правда, сир! За двумя зайцами бегать бесполезно… Но время идёт и обстановка меняется. В свои 35, когда он был в зените славы и владел половиной Европы, ему не нужно было утруждать себя любовным марафоном. Женщины сами бегали за ним, ловили каждый взгляд красивого молодого императора и ковром стелились у его ног.



Сохранилась прелюбопытная история: как-то одна матушка самолично привела к нему свою 14-летнюю дочь и сказала: «Это вам в подарок». Наполеон спросил: «И сколько же стоит такой подарок?» Мать назвала сумму, довольно высокую. Деньги ей были выданы и Наполеон сказал: «А теперь немедленно убирайтесь вместе с подарком, вон с моих глаз, иначе будете арестованы!» Женщины бросились наутёк. Малолеток в “послужном списке” Наполеона не числилось. И это делает ему честь. Он никогда не поднимал “с пола”, что валялось у него под ногами. Он был способен на самые глубокие чувства, переживания, любовные муки и страдания, порой доводившие его до отчаяния, до бешенства и обмороков, “до разрыва аорты” как сейчас модно говорить. Его счастье – он умел владеть собой в любой ситуации.
Со своей великой любовью виконтессой Жозефиной де Богарнэ нельзя сказать, что ему не повезло, он страстно и искренне любил её. Имея тогда высокий статус при дворе, Жозефина способствовала его повышению по служебной лестнице. Он видел в Жозефине свой идеал женщины, свою богиню, спутницу своей бурной жизни, и (об этом он мечтал) матерью своих будущих детей. А она думала о нём, как об одном из своих “love affairs”. Думала, что это только очередной эпизод и за ним последуют другие, и другие. И вот, в один прекрасный день, её любовник вдруг становится Первым Консулом Франции, да ещё без памяти влюблённым в неё. Это немного меняет дело, но не натуру великой куртизанки. Она изменяла ему, иногда налево и направо. Он не знал об этом, но чувствовал, что что-то изменилось в её поведении.

О, драма, драма! Именно тут разворачивается эта жуткая драма, а дело было так: через два дня после их бракосочетания Наполеон был вынужден покинуть Париж. Он вёл свои войска в Италию для усмирения тех, кто ещё смел ему не покориться. Наполеон писал Жозефине почти ежедневно письма полные любви и нежности. Ах, как он скучал! «Я не могу уснуть,- писал он, - тебя нет рядом. Быть с тобой для меня значит быть в раю. Вижу сон: мы вместе, я обнимаю тебя, но вот просыпаюсь и я один, тебя нет. Господи, как бы я был счастлив, если бы я мог быть с тобой! Но я знаю, опять будет ещё одна бессонная ночь, а потом ещё, и ещё…»
О, великий Главнокомандующий французской армией, знал бы ты, что тебе изменяют! Именно тогда, когда ты изливаешь свои чувства любви и, возможно, твоя драгоценная слезинка, а то и две, падают на бумагу! Боюсь ошибиться, и бросаюсь к английскому Альманаху, где точно обозначены имена этих двух изменников. Это – Жозефина де Богарнэ и второй это молодой армейский капитан Ипполит Шарль. Это официально, а если интимно, то «Мой Пульчинелло». Да, в Альманахе так и написано, что этот наглец «Пульчинелло», словно кузнечик, прыгал в постель Жозефины в то время, когда её муж вёл свои армии в бой, а те гибли тысячами с его именем на устах! Но вот он вернулся домой и тайные соглядатаи доложили ему о самом страшном, чего он не мог ожидать. Наполеон был взбешён, он закричал: «Ах, какая же ты подлая, неблагодарная тварь! Развод, только развод! Я знаю всё, я разоблачу тебя публично!»

Скажете: «А кто это слышал?» Кто может подтвердить, что именно так и было? Да сам родной брат Наполеона Жозеф, которому всё негодование своё поведением Жозефины Наполеон излил в своём письме. Но, увы развода не последовало. Жозефина разыграла крайнее удивление и потрясение от услышанного, она являла собой саму невинность, личико её выражало невероятное страдание, и слёзы градом сыпались из её лучистых очей и, представьте, он ей поверил, простил, и повинился, что унизил её своим подозрением. Спали они в ту ночь вместе, он был счастлив, но всё-таки с этого дня их отношения дали какую-то трещину, которую они и не пытались залатать.
Вскоре Наполеон находит наилучшее средство от перенесённого им нервного стресса – на сцену выходит очаровательная 24-летняя модистка Полина Форэ. Наполеон предусмотрительно отослал её мужа с какой-то “важной миссией” куда-то очень далеко, но на обратном пути он попался в лапы каких-то, скажем, “разбойников”. И его “важная миссия” продлилась ещё надолго. А тем временем Наполеон серьезно увлёкся своей новой пассией и трепетно ждал от неё ребёнка, но так и не дождался. Они расстались.
Нужно уделить несколько строк чертам характера Наполеона. Этот чудо-человек по-прежнему продолжал работать по двадцать часов в сутки, а спал всего три-четыре часа. Он ежедневно принимал ванну, душистыми травами полоскал горло, чистил зубы утром и вечером, тщательно ухаживал за ногтями. Нательное бельё его было безукоризненным. Но вот духи терпеть не мог и дамам своим не велел приходить к нему надушенными сверх меры. Ел он мало, но с аппетитом. Обожал своё любимое блюдо – тушёную курицу в вине и трюфеля в любом виде.
Он легко и быстро решал сложные масштабные задачи, но вот простые, которые, как говорится, и выеденного яйца не стоят, не сразу давались ему. Иногда он впадал в какую-то ярость и тогда своим перочинным ножом (а он всегда был под рукой) мог порезать обшивку своего кресла и даже порвать на себе рубашку. Возможно, после этого проблема и решалась сама собой, но сам этот факт говорит о том, что что-то неладное происходило с нервной системой “Мирового Духа” и ему был необходим длительный отдых.
Его сине-серые глаза наполнялись слезами, когда он слушал дивное бельканто великой итальянский примадонны мадам Грассини. Она приезжала в Париж на месяц или два, но “задерживалась” в апартаментах Наполеона на полгода. И что же это такое? Уж не какие-то шальные гены его итальянских предков каким-то образом перекочевали в него? Ведь известно, что Корсика, откуда он родом, была частью Италии, а французской она стала только потом. Да и имя его сначала писалось на итальянский манер, по-французски он его писал позже.
Известно, что Наполеон написал трактат о положении женщины в семье и один из его пунктов гласит: «Женщина дана человеку, чтобы рожать детей. Если она не исполняет этот свой долг, то она не может быть женой».


Что же, вполне прозрачно – Жозефине каюк! Она больше не могла, не имела права быть его женой. Коротко и ясно: не даёшь наследника – разбегаемся. Жозефина была оскорблена и мстила Наполеону несусветной ложью и самой отвратительной клеветой: то, якобы, он пытался совратить её двух племянниц, то её собственную дочь Гортензию, то невесту её собственного брата Жирома. Вряд ли ей кто-то верил. Наполеон не реагировал, просто приказал ей подыскать новое место жительства и всё. А сам увлёкся целым каскадом милейших и красивейших созданий рода человеческого, трое из которых родили ему сыновей. Это были – графиня Элеонора фон Люксембург, дочь австрийского императора Мария Луиза и графиня, полька, Мария Валевская, о которой нужно сказать, что она была замужем тогда за знатным и богатым дворянином, графом Валевским. Мария оказалось самой преданной из женщин Наполеона и более всех любивших его. Она следовала за ним повсюду как тень. Она единственная, кто посетила его на острове Эльба, куда он был сослан. Известно, что она умоляла английское правительство разрешить ей поселиться на острове св.Елены, чтобы быть рядом с ним и служить ему до конца его жизни. Конечно, все её просьбы и мольбы были отклонены и она смирилась. Что ей теперь оставалось? Только доживать со своими воспоминаниями о нём и читать его милые письма, полные нежности и любви. Она читала: «Мария, нежная моя Мария, я думаю только о тебе. Ты обещала мне своё сердце, но ты не исполнила своё обещание и моё терпение иссякает…» Мария не сдавалась, и он совсем потерял голову. Однажды он распорядился запереть её в одной из комнат дворца, чтобы изолировать её от всего мира. Теперь она могла видеть только его одного, разговаривать лишь с ним и слушать его бесконечные уверения в любви. Но гордая полячка всё не сдавалась, была неприступна. И вот, однажды властитель Европы, читаем: Потеряв терпение, закричал: «Ладно, я всё равно заставлю тебя полюбить меня! Я вернул твою страну к жизни, но я могу поступить с ней так же, как с этими дорогими часами. Я сейчас разобью их вдребезги, слово “Польша” просто исчезнет с лица земли, если ты и дальше будешь так испытывать моё терпение и отказывать мне в любви». Сказав это, он грохнул драгоценные часы об пол и их части разлетелись в разные стороны. Мария лишилась чувств и упала на пол.
Этот инцидент возымел действие. Они соединились, Мария быстро забыла своего 65-летнего супруга и полюбила Наполеона горячо и преданно.
Конечно, он так и не исполнил своё обещание – восстановить независимость Польши и освободить её от тисков ненавистной России, на что надеялась не только пани Валевская, но и все поляки. Он готовился к новым великим сражениям, на этот раз это была Россия, и не мог отвлекаться ни на что другое. Можно добавить, что поляки очень гордятся фактом, что именно их соотечественница была, как они считают, истинной женой Наполеона.
Женщин, подаривших ему красивую любовь и преданность, он одаривал по-царски. Россыпи бриллиантов, рубинов и сапфиров не считались великим подарком, он их развешивал на лилейных шейках дам просто как ёлочные украшения. А были дары и более фундаментальные: м-ль Феллиста Тюрро, например, получила огромную пожизненную пенсию, Полину Форэ он выдал замуж за графа, знатного и богатого человека, а любимку свою Дезире Клари он выдал за генерала Бернадотта, которая потом (в это трудно поверить, но это правда) стала королевой Швеции!
Но бывало и так, что иных, в чём-то провинившихся, он молча обводил своими невыразимо прекрасными серо-синими очами, пронизывал немигающим орлином оком и, произнося лишь: «Merci, madam»,- выставлял за дверь. Возможно, одна из таких неудачниц написала: «Если кто-то думает, что Наполеон был идеальным любовником, то он ошибается. Утверждаю, что нет. Идеален он был и чувствовал себя в своей стихии лишь на поле боя, а вот в делах интимных, увы, он был весьма и весьма скромен!»

Эта маленькая, ядовитая змейка, вероятно, была не на высоте и не подумала, с каким гигантом дел любовных ей предстояло встретиться! А может она просто вылила на себя целый флакон знаменитых духов «Madame Falсone» и не ведала, что за это сразу выставляют за дверь. Если бы только за дверь, это не так страшно, как страшно вылететь из дворца или вообще из Парижа. Так была выставлена из дворца и из самого Парижа известная писательница, красавица и редкая умница Мадам де Стааль. Ох, уж не любил Его Величество умниц, особенно умниц пишущих! За госпожой де Стааль последовала графиня Каффорелли, известная тем, что вообще посмела (наотрез!) отказать ему в любви.
;


Со своей собственной супругой Марией-Луизой у Наполеона что-то не складывалось, даже рождение ребёнка не скрепило их отношений. Просто он, возможно, был не в её вкусе, да и невеликая радость была видеть мужа вечно занятого, ушедшего в себя, нервозного, отдающего своим маршалам, генералам, секретарям, каким-то послам, ординарцам со срочными депешами и бесчисленным посетителям почти всё своё время. Он был неисправим, она же так и оставшись полуграмотной невеждой, не впитавшей ни культуру, ни манеры, ни изысканный язык французского двора, быстро собрав свои вещи, прихватив сынишку, поспешно уехала к себе домой в Австрию. Наполеону больше не было суждено увидеть ни своего сына, ни свою жену.
Известно, что многие фрейлины, дефилирующие туда-сюда во дворце, как говорится, “в свободное от работы время” стучались в дверь спальни Наполеона и многим из них эти двери открывались. Но только одна из них, примилейшая мадемуазель Жорж, писала мемуары и оставила вот такие любопытные строки:
«Наша любовь была сказкой. Император был предельно нежен и внимателен, он старался угодить мне во всём – помогал надевать платье, туфли, сам приносил мне таз для умывания, заправлял мою постель. Говорю “мою”, потому что мы ещё тогда не спали вместе. Мы как дети играли с ним в салки и в прятки и, убегая от меня, он взбирался на библиотечную лестницу, и я стаскивала его вниз. Конечно, он падал, разбивался, и мы оба хохотали до слёз». Дорогая веселушка, м-ль Жорж (ей было всего 17 лет), она подарила много радости этому уставшему, хмурому, редко улыбавшемуся человеку.
Вспомним, как Наполеон поступил с теми драгоценными золотыми часами, разбив их вдребезги. Точно так же Судьба поступила и с ним. Ватерлоо и Святая Елена стали его уделом, позором и величайшим мучением. Он страдал от мысли, что ему никогда не будет суждено стать властелином мира, что теперь ненавистные ему англичане официально называли его “пленник Наполеон”, это его-то, Императора Франции! Он страдал, что нет рядом с ним его боевых товарищей, что уже никогда больше он не почувствует обжигающего пламени битвы, триумфа своих фантастических побед. Никогда больше он не будет обнимать своих возлюбленных, никогда не увидит своих сыновей и не узнает, кем они будут, когда вырастут. Он теперь будет их видеть лишь во сне.
Рацион его был ужасен, ему не давали есть его любимую пищу, намеренно лишали его любимых овощей и фруктов. Это, он знал, было своеобразной пыткой и издевательством над ним.
В свои 50 лет он был почти старик, настолько измотала и выжала из него все соки жизнь. Вернее, не сама жизнь, а то, во что он превратил её – в безумие!
Он знал, что многие называли его бессердечным, и он спешил пояснить: «Вы не должны думать, что я не обладаю таким же чувствительным сердцем, как и все люди». А мы и не думаем, Ваше Величество. Мы только думаем, что если бы ваше сердце было бы побольше, пообъёмнее (при вскрытии тела Наполеона хирурги были поражены, обнаружив у него маленькое, почти детское сердце), то, без сомнения, оно вместило бы больше страдания и доброты к людям, коих сотнями и сотнями тысяч Вы гнали на бой или, вернее сказать, “на забой”, заставляя их убивать друг друга как когда-то убивали друг друга на потеху публики римские гладиаторы. Вы обезлюдили Францию и она уже не могла поставлять Вам “пушечное мясо”, потому что там, кроме стариков и детей, почти никого не осталось. Страшно представить себе, что бы было, если бы Судьба Прозорливая не пресекла Ваши сумасбродные планы.

Ваше величие как личности, как и Ваши таланты, не поддаются ни пониманию, ни объяснению. Но Ваши грехи и Ваша вина перед Человечеством безмерны!
Перед смертью, на острове Святой Елены, вы сказали: «Я принёс много крови людям, на мне много горя и я должен страдать».
Да, пожалуй, эта самое лучшее, что Вы сказали в своей жизни. И всё же мы Вам говорим:
«МИР ПРАХУ ТВОЕМУ ВЕЛИКИЙ НАПОЛЕОН БОНАПАРТ»