***

Последнее зимнее солнце, и две луны в феврале.
Покинули скучное небо и растворились во мгле.
Быть может, тебя я придумал, душою чуть слышно шурша,
Весна в моем сердце проснулась, ступая еле дыша.
*
Однажды, по яркому ветру летела, сверкая звезда.
Мелькали под нею вокзалы, и мчались вперед поезда.
Но вдруг перед пламенным взором,
открылись цветные поля.
Где пели смешные коровы, про реки и тополя.

Звезда на мгновенье застыла, любуясь такой красотой.
Присела на радугу скромно, и засмотрелась собой.
В зеркальном реки отраженьи, смеялись хрустально глаза.
И с бархатом южного ветра, тянулись к  звезде голоса.

Внезапно из радуги светлой, возникла седая рука.
И мимолетным движеньем поймала звезду в облака.
Напрасно она вырывалась, из сети, что небом сильна.
Рука лишь довольно молчала, звезда уж лететь не вольна.

И вот прекратились все песни, цветы на полях полегли.
Коровы больше не пели, хотя и вряд ли могли!
Рука, усмехнувшись, исчезла, разрушив радугу тьмой.
Звезда с опечаленным видом, висела вниз головой.
*
Он не спал по ночам, был владыкой холста.
Каждой ночью густой, он стоял у моста.
И февраль уставал, вытирал лед с лица.
Заставляя уснуть непоседу Стрельца.

Этот день был не прост, закрывались глаза.
Заливал землю дождь, и шумела гроза.
Но упорной стрелой, и к мосту сквозь поток.
Шёл усталый поэт, заколдованный бог.

В землю взгляд опустил, и взлетела рука.
Только кисть замерла, зацепив облака.
Кисть упала и мир, вдруг внезапно промок.
Холст затих на века, как распятый пророк.

Он молчал, не дышал, но вздыхала она.
Тихой трелью воды, по глазницам окна.
Плен звезды в облаках, тихо сводит с ума.
Холст внезапно запел, разгоняя туман.
*
Сеть послушно ушла, обнимая туман.
К свету путь позабыв, уходил вдаль обман.
Он смотрел, как она, улыбается вновь.
И поэт вдруг сказал : Это
чувство -
любовь!